Андрей Алексеевич Мурай
Письма к незнакомцу. Книга 4. Любовь
-22-
Приветствую Вас, Серкидон!
Признавайтесь, какой была Ваша коронная отметка по химии? В школьные годы чудесные?.. Ну, вот… Ну, ничего, ничего, прибавим мою «тройку», и в сумме у нас будет «пять». Мы с Вами в сумме – отличники.
Предлагаю Вам, как отличник отличнику, поверить химией гармонию любви. До нас, помнится, маэстро Сальери поверил химией гармонию. Я имею в виду пушкинскую версию, а именно – маленькую трагедию «Моцарт и Сальери».
Гениально оклеветанный композитор Сальери для нескольких поколений русских читателей сделался злодеем. Некоторые считают его коварным отравителем до сих пор. Лично я в Ваши годы свято верил и в злодейство Сальери, и в каждое слово Пушкина.
Разубедил меня литературовед, критик и музыкант А. В. Хавчин. Предлагаю Вам отрывки из его эссе. Версия Александра Викторовича начисто опровергает наветные фантазии Александра Сергеевича: «Антонио Сальеpи был стаpше Моцаpта лишь на шесть лет, и в Большую Музыку они вошли почти одновpеменно. Когда умеp Амадей, Сальеpи исполнилось соpок с небольшим – с поpтpета смотpит на нас лицо жизнелюба, без моpщин, вообще без «pоковых» чеpт. Да и по отзывам совpеменников был это человек компанейский, добpодушный и всегда готовый помочь. С молодости и почти до самой смеpти, пока здоpовье позволяло, каждый год давал он концеpты в пользу вдов и сиpот венских музыкантов… Щедpо делясь секpетами мастеpства с юными музыкантами, давал уpоки Бетховену, Шубеpту и, между пpочим, сыну Моцаpта…»
Устами Сальеpи дотошный исследователь утверждает, что именно Моцаpт завидовал своему и более успешному, и более богатому дpугу: «Я увеpен, что он завидовал мне. Да он, собственно говоpя, этого и не скpывал, мне пеpедавали… Он завидовал моему умению обходиться с людьми и добиваться своего. Завидовал тому, что меня все уважают, даже оpкестpанты и хоpисты, котоpым, как известно, на pоду написано ненавидеть любого дирижёра. Завидовал тому, что мои оперы шли при полных залах, а его, бывало, проваливались…»
И, наконец, главное:
«Никогда «настоящий», исторический Сальери не считал свои музыкальные творения хуже тех, что пишет маэстро Моцарт». А стало быть, и завидовать нечему…
«Зачем я всё это читаю?! – воскликнете Вы. – Зачем мне это?! Пишите мне про любовь, а не про зависть. Дела прошлые меня не касаются!»
Я понимаю Ваше безразличие к делам давно минувших дней. Я даже понимаю, почему Вы так безразличны. Именно потому, что Вас это не касается. Напомнил мне Ваш громкий несогласный возглас строчку громкого и несогласного поэта: «Я знаю – гвоздь у меня в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гёте». Своё, оно, конечно, волнует более.
А теперь представьте себе, Серкидон, что какой-нибудь бойкий писака, даже не Пушкин, а просто мелкая литературная гнида, оклевещет Вас? Выпустит в свет печатный труд под названием – «Отправитель писем и отравитель ядом». Или короче – «Отправитель и отpавитель». Или хлеще – «Убивец Серкидон». В гадком пасквиле будет сказано, что обидевшись на одну из моих шуток, на одну из моих острот в Ваш огород, Вы… отравили меня. Подослали письмо, уголки страниц которого были слеплены отравой… а много ли мне надо?..
Обличительная концовка могла быть такова: «О, злодей, не ценящий жизни и добродетели! О, ядовитая змея, укусом, оборвавшая жизнь благородного наставника…»
Вот тут бы Вы взвились: « Это ложь! Это не я! Я – хороший! Я – добродетельный…» Посмотрим, посмотрим, какой Вы добродетельный. Время покажет. А пока, дабы не рисковать, дабы не предавать нашу переписку гласности и пересудам, давайте будем съедать наши письма. Вы – съедайте мои. А я буду съедать Ваши. Мне будет легче, Вы мне и пишете раз в год, и письма Ваши покороче моих будут…
Но вернёмся к химии. Но сначала позвольте анекдот:
Американская девушка Мэри спрашивает своего американского бойфренда:
– Билли, как ты считаешь, есть ли на свете любовь?
– Мэри, ну, какая любовь! Эту фигню придумали русские, чтобы не платить женщинам деньги…
Ну вот, а мы с Вами рассмотрели столько образов любви, прочли столько стихов, написанных страстно влюблёнными мужчинами. Нет, Билли не прав. К счастью, не все американцы думают так. За примерами далеко ходить не надо. На моём письменном столе недалече от десницы109 лежит книга Дэниэля Дж. Амена «Великолепный мозг в любом возрасте». Вам, Серкидон, эту книгу читать пока рано, у Вас мозг итак великолепен, поскольку молод. Его остаётся только наполнить…
Я же мечтаю и в триста лет иметь идеальный мозг. Остальное уж ладно, уж как доживу… А вот мозг мне нужен великолепным. Потому что мозг – всему голова. Вся жизнь человека происходит в его мозгу. Остальные органы – глаза, уши и даже столь уважаемый нами нос – суть сенсоры.
Мозговитый и проницательный Оскар Уайльд в следующем высказывании обошёлся без парадокса: «Все самые страшные грехи этого мира происходят в мозге, но, с другой стороны, именно там происходит и всё остальное… Мозгу мы обязаны тем, что воспринимаем цвет маков, аромат яблока и пение жаворонка».
А что же доктор Даниэль Амен? Знания о мозге он пытается донести до всех и каждого. Врач-нейробиолог, нейропсихиатр, ведущий эксперт по части компьютерной томографии мозга, в архиве которого более 60 000 томографий.
Люди приходят в клиники Амена с самыми разными проблемами: лишний вес, приступы гнева, зависимость от вредных привычек, сексуальные расстройства, бессонница… А причина одна – нарушения в работе мозга. Ну, и конечно же, «всех излечит, исцелит добрый доктор» Амен.
А началось с того, что скромный тридцатисемилетний врач сканировал свой мозг. Посмотрел на результат сканирования и… «Вот они плоды фастфудов с газировкой и частых недосыпаний!» – содрогнулся Даниэль. Он решительно изменил образ жизни (Врачу, исцелися сам!110), стал выхаживать свой мозг, как больного ребёнка: гулял с ним на свежем воздухе, укладывал спать не менее чем на семь-восемь часов, кормил рыбьим жиром, не давал ему смотреть поздние телепередачи и подолгу играть в компьютерные игры.
В результате упорных трудов картину со сканированным мозгом доктора Амена не стыдно выставить и в Лувре, и в Эрмитаже. К тому же, по нашей с Вами квалификации, американский учёный не только заслуженный, но и правильный: знаниями своими не кичится, обладает прекрасно развитым чувством юмора, часто обаятельно улыбается, пишет увлекательные научно-популярные статьи, не бегает от интервью, охотно читает лекции и регулярно участвует в популярных телешоу о здоровье. Молодёжным языком говоря, клёвый, тусовочный чувак.
Про то, что доктор Амен пишет книги, Вы уже в курсе. Про одну я сказал, а ещё одна лежит на моём столе ошуйно111 и называется «Мозг и любовь». Её мы возьмём как основу, дабы разобраться нам в химии любви. Кстати говоря, Серкидон, стал бы уважаемый доктор называть книгу «Мозг и любовь», если не было бы на свете любви? Стал бы он пудрить людям мозги, когда его святая миссия – просветлять оные?..
Амен считает именно мозг самым сексуальным органом.
Тем органом любви, размер которого имеет важнейшее значение.
Вот любовь по Амену:
«Ты идёшь рядом, и миллионы нервных клеток в моём мозгу вспыхивают, словно лампочки, и заставляют меня смотреть на тебя… Ты отвечаешь на взгляд, и быстрая улыбка мелькает на твоём лице. От лёгкого движения твоих губ адреналин закипает у меня в крови и сердце начинает учащённо биться… Химические вещества усиливают приток крови к моим чувствительным областям по мере того, как мысли о тебе активируют эмоциональные центры моего мозга…Когда мы близки, мой мозг перегружен твоим запахом и цветом твоих глаз…»
Дальше я не буду цитировать, ибо задача моя возбудить не Вас, а лишь Ваш интерес к химии любви. Но делать это будем в следующем письме. Мой мозг устал. Строчки у меня перед глазами поплыли, в таком состоянии не до химии любви. Не приведи Господь, перепутаю гормоны112 с нейромедиаторами113, и доктор Амен вознамерится вправить мозги и мне. Ну, например: переставить полушария, подрихтовать лобные доли, подправить базальные ганглии… Не хотелось бы…
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-23-
Приветствую Вас, Серкидон!
Вам известно, Серкидон,//Что такое есть гормон?
Гормоны – это химические вещества, вырабатываемые специальными клетками и предназначенные для управления функциями организма, их регуляции и координации. Гормоны вырабатываются железами внутренней секреции и поступают в кровоток, попадая в различные органы, гормоны оказывают воздействие почти на все жизненно важные функции человеческого организма.
Определение не то чтобы безобрАзное, но безОбразное. Доктор Амен назвал гормоны маленькими химическими курьерами, посредством которых мозг обращается с органами человеческого тела.
Ну что, вперёд?! И договоримся: Вы не будете стонать от переизбытка гормонов, я же обещаю не сетовать на нехватку оных.
Прежде всего, любовь поднимает в человеке содержание тестостерона, эстрогена, ДЭА. Это гормоны молодости. С первыми двумя мы уже знакомы. А вот ФИО третьего посланника любви расшифруем – дегидроэпиандростерон. Прошу его любить и очень жаловать. Поскольку этот гормон помогает нам любить, укрепляет иммунитет, восстанавливает ткани, улучшает состояние кожи, способствует успешной работе сердечно-сосудистой системы. Короче говоря, великий труженик и подвижник.
Новости о тестостероне – генерале гормонов. Его высокое содержание в крови не только провоцирует человека к ведению сексуальной жизни, но и влияет на память. Когда мужчина, потеряв интерес к прекрасному полу, пытается вспомнить, что у него было, где и с кем, толком ничего не вспоминается. То ли целовался в Луге, то ли обнимался в Лионе, то ли со своей собственной женой, то ли с французской киноактрисой… Отсутствие достаточного количества тестостерона отшибает память.
«Года уходят, Серкидон,//А с ними и тестостерон» – это стихи.
К чему я это: записывать надо. Вести любовный дневник, чтобы перечитывать его на старости лет у камина. А Вы, Серкидон, хоть тетрадку что ли, подготовьте…
«Для начала, для порядку//Донжуан готовь тетрадку!» – это опять стихи.
Женский организм также, хотя и в десятки раз меньше, производит «мужской» гормон тестостерон. У влюблённой женщины данное производство возрастает в разы. Она становиться решительней и не так активно отстраняется от любимого мужчины. Всё больше к нему прижимается. Соблазнённая и очарованная Вами, она может прохрипеть:
«Ну, что ты топчешься… ну, иди ко мне… присядь… подвинься ко мне… поцелуй меня, ну, кого ждём… Да, крепче, крепче!..»
И если, Серкидон, не успеете убежать, Вам покажут, что такое настоящая любовь в полном объёме… И дальше, как в окончании того грустного стишка: «… а он в кустах лежал,//Воды просил».
А начиналось-то у вас с чего? С робких объятий и выделения гормона окситоцина. Его так и называют – гормон объятий. Он выделяется, когда нежный мужчина начинает оглаживать разомлевшей женщине (скажем по-научному) кожный покров. Женщина это чувствует… ох, как чувствует! Вспомните принцессу на горошине, она почувствовала горошинку через неимоверное количество перин… А уж поглаживания…
Вопрос у меня к Вам о гормонах молодости. Скажите мне, Серкидон, зачем природа поднимает их уровень в крови молодых людей, таких, как Вы? Пусть немного подняла бы у таких, как я. Никто бы ничего и не заметил…
А вот у молодёжи из-за таких подъёмов столько неприятностей, столько приключений на… Ну, Вы знаете на что… Природа с этими гормональными всплесками походит на кузнеца, который доводит железяку до белого каления, потом стучит по ней кувалдой, потом суёт железяку в воду, а потом опять разогревает… «Вздымайся выше, наш тяжкий молот…»114А железякой выступает молодой человек. Такой, как Вы. Готовьтесь к испытаниям, Серкидон! Готовы? Значит, скоро стукнет Вас кузнец да по буйной головушке.
Вместе с любовью приходят в кровь человека амфеламины, они активируют жизненные процессы, окрашивают румянцем щёки, заставляют сердце биться быстрей. А главное, дают ощущение влюблённому, что жизнь его налаживается. Что всё идёт в нужном направлении, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и счастье будет поймано, как бабочка в сачок. Такие ожидания приводят к тому, что в самом центре мозга – в гипофизе115 – начинает вырабатываться фенилэтиламин, это гормон увлечения, ответственный за интерес к противоположному полу. Он, собственно, и превращает обычного человека во влюблённого, надевая на него розовые очки. Через них и только через них (до особого гормонального приказа) человеку влюблённому будет видеться любимый человек.
Фенилэтиламин содержится в шоколаде. Теперь Вы, Серкидон, понимаете, почему женщины якобы любят шоколад. На самом деле они от беды пытаются заменить шоколадом любовь, которой нет. А когда есть любовь, зачем шоколад? Тогда женщина шепчет такому как Вы, молодому и подвижному: «Иди ко мне, сладенький мой…»
Сотни тысяч изменений милого лица116, и не только лица, происходят во влюблённом человеке. Его красавца – мужчину (а тем более её красавицу – женщину!) сложно не заметить: зрачки – блистают, плечи – распрямляются. Влюблённый человек становиться выше ростом, лучистее, рельефнее, красивее, смелее, фантазийнее, настойчивее.
И его замечают, привечают, ему потакают, им восхищаются, и, наконец, перед ним выбрасывают белый флаг… Когда влюблённый осознает тот любезный факт, что любовь взаимна, он испытывает чувство полёта…Наступает период страстной любви. В крови влюблённого бурлят нейромедиаторы: адреналин, норадреналин, дофамин, серотонин. Коктейль химических веществ опьяняет бывшего нормального человека. Он теряет критическое отношение к реальности, море ему по колено, небо – рядом, и кажется, что достать все звёзды и сложить их к ногам любимой женщины так просто. Вот он, долгожданный акматический период страсти. Это – бурный поток, несущийся с гор…
Но вот Любовь, отбурлив своё, выходит на равнину, течение её замедляется. И если никто не утонул в пучине страсти, не был накрыт гормональной волной, если выжили все участники любовного заплыва, то отношения их становятся ровней. Но это по-прежнему любовные отношения. Единство с проверенным временем, узнанным и испытанным партнёром полно своей прелести. Мужчина и женщина становятся двумя берегами реки Любви. Их поддерживают гормоны верности, стабильности и благоденствия – окситоцин и вазопрессин.
Чувство блаженства и умиротворения добавляет регулярный выброс эндорфинов. Эти вещества сходны по составу с морфием. Ясно теперь, почему расставание с любимым человеком сопровождается натуральной наркотической ломкой. Он, любимый, впечатан в мозг, его следы подобны следам на морском песке. Он вошёл в обмен веществ и быстро не уйдёт…
Как-то в поезде дальнего следования случай свёл меня с врачом- наркологом. Мы разговорились, затронули и тему любви. Мой собеседник сравнил любовь с волшебным лесом, в котором сначала ты ходишь за грибочками, а потом грибочки начинают ходить за тобой, кусты начинают с тобой заговаривать, деревья клонят к тебе ветви, а потом и стволы, из серебристого пруда выныривают серебряные рыбы и приветливо машут плавниками, а невидимые русалки зовут: «Иди к нам, иди к нам» и поют подобно сиренам…
Ну, это я к слову.
Интересно то, что можно искусственно вызвать появление в организме перечисленные выше гормоны. Поел шоколада – вот тебе ФЭН, выпил водки – получи дофамин. Однако сочетание всех сразу химических веществ возможно только в крови влюблённого.
Так в чём же дело?! Нашпиговать человека обычного инъекциями гормонов в нужном количестве, и готов человек влюблённый. Пробовали, не получилось. В лучшем случае удавался прилив энергии и душевный подъём. В худшем – сбои в сердцебиении и спазмы в желудке. А всё потому, что течёт эта речка только в одну сторону: сначала любовь – потом гормоны, а чтобы сначала гормоны – и вот тебе любовь, такого не бывает.
Вернёмся к человеку естественным путём влюблённому. Он на некоторое время становится химической фабрикой с завидной производительностью. Недымная фабрика гормонов работает с огоньком, весело гудит и перевыполняет план.
Ну-с, посмотpим, во что превращает человека этот ударный труд. Из классики. Толстой пишет о влюблённом Вронском: «Когда в Петербурге он вышел из вагона, он чувствовал себя после бессонной ночи оживлённым и свежим, как после бессонной ванны». Гончаров пишет о влюблённом Обломове: «Обломов сиял, идучи домой. У него кипела кровь, глаза блистали. Ему казалось, что у него горят даже волосы». Заметим, это написано о человеке, который часами с дивана привстать не мог.
Наставляющий людей на разумный путь А.Г. Свияш117 пишет о влюблённом человеке, поясняя откуда что берётся:
«Любовь есть очень пpиятное буpление энеpгий (жизненных сил) в нашем оpганизме. А пылкая любовь – это пpосто фонтан энеpгий, котоpый наполняет нас и изливается на окpужающих. Влюблённый человек «летает на крыльях любви»: переполняющая его энергия делает все его движения лёгкими, танцующими, воздушными. Он весел, бодр и счастлив независимо от обстоятельств окружающей жизни, поскольку его рациональный ум в это время не способен оценивать реальность. Энфорфины (гормоны удовольствия) в огромном количестве выбрасываются в горячую кровь, человек находится в возбуждённом, очень приятном состоянии эйфории, весь мир ему кажется прекрасным, и любые цели для него достижимы. Выражаясь другим языком, у него возбуждён центр удовольствия, и он готов оставаться в этом состоянии бесконечно долгое время».
Ну, и невелика разница. У Александра Григорьевича – фонтан, у нас – бурная речка, и там и там гормоны брызжут во все стороны.
Но вернёмся к нашей речке-гормонотечке. Стало быть, сначала у неведомого истока недалеко от белоснежной вершины выскакивает на поверхность одинокий гормон118, за ним ещё один, потом три, потом десяток, и потекла вниз струйка гормонов. По мере становления отношений становится струйка – ручейком, ручеёк сначала – ручьём, а затем и бурной речкой. Выходя с шумом на равнину, речка превращается в величавую реку Любви и впадает в Океан Всемирной Любви. Примерно так.
Во времена, когда достижения естественных наук были гораздо скромней достижений философской мысли, Иоганн Фихте, предвосхищая открытия учёных XXI века, сказал: «Любовь – это самая интимная точка соединения природы и разума, это единственное звено, где природа вторгается в разум».
Ну, вот и всё на сегодня, возвращаемся в наши времена. Времена бурного научного прогресса. Я продолжу читать книгу доктора Амена про великолепный мозг, а Вам пожелаю приятного весёлого бурления гормонов.
Крепко жму руку, и до следующего письма.
-24-
Пpиветствую Вас, Сеpкидон!
Подумалось мне: мы, как два учёных крота, – один постарше, другой помоложе, но оба подслеповаты, – стоим у древа жизни, которое, как и положено ему, пышно зеленеет. И вот крот-ветеран, сыплет научными терминами, а крот-юниор слушает и ничего не понимает.
Так неужто мы по уши погрязнем в научностях, растратим попусту время золотое, отпущенное человеку на глупости и заблуждения, и придётся нам впоследствии горько каяться, подобно доктору Фаусту?!
Решительно меняем тактику. Залезаем на древо жизни (Вы мне немного поможете) и с его крепких веток обозреваем истоки, ручейки и реки любви. На помощь призовём литературные произведения «от Ромула до наших дней»119, и попытаемся измерить течение и глубину любви в каждом из примеров. Заодно попытаемся определить меру любовных отношений в каждой паре.
Ну, что! Вперёд и вверх, а что же там?.. Нет, не так. Вперёд и глубь времён, а там…А там – переполненный сильными ситуациями и любовными коллизиями роман Ахилла Татия120 «Левкиппа и Клитофонт»:
«И вдруг словно молния ослепила мои глаза…искромётный взор, золотые кудри, непроглядно чёрные брови, белые щёки, розовеющие подобно пурпуру румянцем…уста, как бутон розы, только начинающий распускаться…»
Серкидон, нам повезло, мы с первого раза попали на любовь с первого взгляда – «солнечный удар». Тут всё случилось сразу.
Александр Куприн. «Олеся»:
«Моя незнакомка, высокая брюнетка лет около двадцати-двадцати пяти, держалась легко и стройно. Просторная белая рубаха свободно и красиво обвивала её молодую, здоровую грудь. Оригинальную красоту её лица, раз его увидев, нельзя было позабыть, но трудно было, даже привыкнув к нему, его описать. Прелесть его заключалась в этих больших, блестящих, тёмных глазах, которым тонкие, надломленные посредине брови придавали неуловимый оттенок лукавства, властности и наивности; в смугло-розовом тоне кожи, в своевольном изгибе губ, из которых нижняя, несколько более полная, выдавалась вперёд с решительным и капризным видом».
Описано предлюбье – самый исток. Любовь ещё под спудом, но уже зародилась и вот-вот вырвется и начнёт свой путь.
Индийский поэт Дандина.121 «Приключения десяти принцев». Восточный стихотворец описывает царевну глазами влюблённого принца:
«Царевна лежала на боку так, что правая нога была закинута на левую и подошва правой пятки касалась верхней поверхности левой ступни, её нежные щиколотки были слегка повёрнуты друг к другу, её икры взаимно переплетались, её нежные колени были слегка согнуты, слегка изогнуты также были и обе верхние части её ног… Лёгкая шёлковая нижняя одежда плотно примыкала к её телу, её небольшой живот едва выдавался, её крепкие груди, как не распустившиеся ещё цветочные почки, поднимались от глубокого дыхания…»
Сначала кажется, что царевна пытается выполнить какую-то сложную йоговскую асану, и лишь потом понимаешь: да нет же, она просто спит-почивает.
Данный пример любви визуальной привёл Ю.Б. Рюриков в книге «Три влечения». Юрий Борисович комментирует ситуацию: «Так смотрит на царевну влюблённый – медленно, "дегустационно", наслаждаясь, уголок за уголком, созерцанием её прекрасного тела».
Прекрасный урок старому свету. На своих принцесс европейские принцы набрасываются, как нищие… положим, на пельмени. А вот мудрый азиат оттягивает процесс соприкосновений, давая насладиться глазам. Он словно бы выбирает, какую часть тела осыпать поцелуями сначала. Он созерцает, и решится ли приблизиться к спящей царевне, предугадать трудно.
Что ж до любви, то тут она струится, а насколько сильна – гадать не будем. Конечно, мы бы могли подождать, пока девушка проснётся, но лучше нам целомудренно удалимся.
И вновь – Александр Иванович Куприн. «Суламифь».
Царь Соломон осыпает комплиментами юную возлюбленную:
«О нет, солнце сделало тебя ещё красивей, прекраснейшая из женщин! Вот ты засмеялась, и зубы твои – как белые двойни-ягнята, вышедшие из купальни, и ни на одном из них нет порока. Щёки твои – точно половинки граната под кудрями твоими. Губы твои алы – наслаждение смотреть на них. А волосы твои… Знаешь, на что похожи твои волосы? Видала ли ты, как с Галаада вечером спускается овечье стадо? Оно покрывает всю гору, с вершины до подножия, и от света зари и от пыли кажется таким же красным и таким же волнистым, как твои кудри. Глаза твои глубоки, как два озера Есевонских у ворот Батраббима. О, как ты красива! Шея твоя пряма и стройна, как башня Давидова!..
– Как башня Давидова! – повторяет она в упоении.
– Да, да, прекраснейшая из женщин. Тысяча щитов висит на башне Давида, и все это щиты побеждённых военачальников. Вот и мой щит вешаю я на твою башню…»
Весело звенит, спускаясь с горы, голосистый, прозрачный ручей любви. Древнееврейский царь приводит в восторг наивную девушку, а заодно внушает и себе, что она – самая самая.
Поэт Башшар ибн Бурд122. Мы продолжаем гостить на Востоке, добрались до междуречья Тигра и Евфрата. Пронзительный лирик Багдадского халифата восторженно пишет о прекрасной девушке по имени Абда:
… Без чадры она – солнце, в чадре – как луна,
Над которой струится тумана волна.
Она стала усладой и болью для глаз,
Она ходит, в девичий наряд облачась,
Опояской тугою узорный платок
По горячим холмам её бёдер пролёг.
Её шея гибка, её поступь легка,
Она вся – словно змейка среди тростника.
Её кожа нежна, как тончайший атлас,
И сияет она, белизною лучась.
Её лик создавала сама красота,
Радость вешнего солнца на нём разлита.
Её зубы – что ряд жемчугов дорогих,
Её груди – два спелых граната тугих,
Завитки её чёрных блестящих волос –
Как плоды виноградных блистающих лоз,
Её речи – цветы, её голос медвян –
Словно шепчется с жёлтым нарциссом тюльпан.
Она вышла однажды – и мир засиял,
Сам Аллах мне в тот миг на неё указал.
Солнечная и цветастая любовь не только с первого взгляда, но и с высочайшего благословения. Не ясно, познал ли поэт вкус спелых гранатов, измерил ли упругость горячих холмов, да и ладно. Никуда они не денутся. Главное, мы видим уже полноводный бурлящий ручей, готовый перейти в реку любви.
Модест Чайковский123. Ария Роберта из оперы «Иоланта».
Я Вам немного напою:
Кто может сравниться с Матильдой моей,
Сверкающей искрами тёмных очей,
Как на небе звёзды осенних ночей!
Всё страстною негой в ней дивно полно,
В ней всё опьяняет, в ней всё опьяняет
И жжёт, как вино.
Она только взглянет,
Как молния ранит,
И пламень любви
Зардеет в крови;
Она засмеётся,
Как песней зальётся…
Голос мой начинает слабеть, оно и ясно, пою я редко и больше успокаивающее, негромкое, колыбельное. А тут, да Вы послушайте:
О страсти кипучей,
И бурной и жгучей,
Глаза говорят
И к блаженству манят,
К блаженству лобзаний,
Безумных желаний…
Дальше о страсти кипучей, но и без этого всё предельно ясно. Любовник счастлив, пьян от любви и ослеплён Матильдой так, что никого не видит кроме неё. Река любви бурлит и плещется, кипит и пенится, несётся с горы. Брызги страсти летят во все стороны. Это есть акматическая стадия любви, высший её предел.
«Любовные письма» Аристенета124. Византийская проза. Читаем в пеpвом же письме:
«Пpекpаснейшее твоpение пpиpоды, живое подобие Афpодиты! Щёки у неё – белизна, смешанная с нежным румянцем, и напоминает этим сияющий блеск роз. Губы нежные, слегка открытые, цветом темнее щёк. А брови чёрные, непроглядной черноты; отделены они друг от друга расстоянием должной меры. Нос прямой и столь же нежный, как губы. Глаза большие, блестящие, источающие чистый свет. Чернота их – чернейшая, а вокруг белизна – белейшая. Оба эти цвета спорят друг с другом и, столь несхожие между собой, рядом выигрывают. Волосы от природы вьющиеся, подобные, как говорил Гомер, цветку гиацинту. Шея бела, соразмерна, и даже если бы вовсе была лишена украшений, привлекла бы своей нежностью. К тому же Лаида хорошего роста. Одежда её красива, впору ей, хорошо сидит. Одетая Лаида лучше всех лицом, раздетая – вся, как её лицо. Ступает она плавно, но шаги мелкие, точно тихо колеблется кипарис или финиковая пальма: красота ведь по природе исполнена достоинства».
Знаем, знаем, «прекрасное должно быть величаво…»125
В этом отрывке пыл любви поутих. Неоправданных, навороченных сравнений практически нет. Автор рассуждает временами здраво. Хотя недостаточно ясно. Каково оно это загадочное «расстояние должной меры»? «Лаида хорошего роста». Какого? Два метра? Или полтора? Не знаю как Вам, Серкидон, а мне кажется, что автор испил из приоткрытых губ, не однажды приникал к нежной шее, и хотя интерес к ним не потерял, но река любви, скорее всего, уже на равнине.
Шекспир. Ну а как же без него:
Её глаза на звёзды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И чёрной проволокой вьётся прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щёк.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдёшь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле…
И всё ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали126.
Перед нами зрелая любовь. Образ, который когда-то «правдиво» запечатлел глаз-гравёр, рассеялся. Его место заняла реальная, живая, любимая женщина. Может быть, и жена. Всегда бы так!
А что касается водоёма: полноводная плавная могучая река любви медленно течёт в озеро, или в море, или в Океан Любви. Зависит от масштаба личности мужчины. Если лирический герой стихотворения не уступает Шекспиру, то, безусловно, Океан.
И милый стишок напоследок. Предупрежу: лирический герой стихотворения не так мудр, как царь Соломон, и не обладает масштабом личности Шекспира по причине младости своей. Автор стихотворения позабыт мной бессовестно:
ХУДОЖНИК
Забывая про обед,
Я рисую твой портрет.
Нарисую краской чёрной
Прядку чёлки непокорной,
И глаза, как два окошка,
Носик, вздёрнутый немножко,
Губки, точно два коралла,
Нарисую краской алой,
По бокам поставлю точки,
Это ямочки на щёчках.
Кажется, готов портрет,
Никого прекрасней нет!
Но чего-то не хватает…
Нет, не внешность всё решает,
Волю дам карандашу –
Снизу «дура» напишу.127
Что случилось? А тут и к бабке не ходи, ручью любви была поставлена плотина. Обладательница непокорной чёлки и сама оказалась непокорной, она отвергла художника, и лирический герой превратился в лирического хама. Извечное мужское: не моё, значит – дура. Будем надеяться, что мальчик выправится. Подрастёт – поумнеет. Пока всё.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
