Андрей Алексеевич Авраменко
Шахматный турнир 1575 года
Что касается Паоло Бои, то, отравив Леонардо и поставив кровавую точку в своей вендетте, он не обрёл желанного счастья и успокоения. Последние, пророческие слова Малыша Джованни о «светилах и созвездиях», сказанные им на пиру, стали для Бои вечным проклятием. Потратив годы на то, чтобы устранить единственного, как он считал, равного ему соперника, Бои не заметил, как выросло новое поколение талантливых и способных игроков. Они были молоды, горячи, в головах у них роились смелые идеи и комбинации. Они анализировали дебюты и гамбиты, изучали эндшпили. Они закладывали фундамент того, что впоследствии назовут «Итальянской шахматной школой». Сальвио35, Каррера36, повзрослевший Полерио и многие другие игроки вдруг стали обыгрывать старого мастера. На склоне лет к Сиракузцу пришло горькое осознание бессмысленности его мести, ведь ему так и не удалось насладиться одиночеством на шахматном Олимпе. Он сожалел о совершённом преступлении и боялся теперь встречи на том свете с апостолом Петром – хранителем ключей от райских врат. Призраки Леонардо и его невесты являлись к Бои по ночам, терзая душу. У него развилась «зеркальная» фобия: он всячески избегал своего отражения на стёклах и полированных поверхностях. Он запрещал художникам рисовать его портреты, хотя многие хотели запечатлеть легендарного шахматиста. Чего боялся Бои? Что проницательный художник сможет прочитать в его глазах страшную правду о нём? Или он просто стеснялся своего возраста? Современники говорили, что к концу жизни Паоло Бои стал очень набожным человеком: он каждый день ходил на мессу, регулярно исповедовался, не отказывал бедным в милостыни. Он всеми силами пытался вымолить себе прощение, но как учили святые отцы: «…прощение грехов получается лишь через страдание и печаль.»
В 1598 году Паоло Бои приехал по делам в Неаполь и арендовал дорогое жильё в центре города. 70-летний старик был очень богат: за годы странствий и благодаря драгоценным подаркам от испанских и итальянских вельмож он нажил целое состояние – примерно 30 000 скудо! Бо́льшая часть денег, конечно же, хранилась в венецианском банке, но несколько тысяч скудо он всегда возил с собой в запертых сундуках. В арендованном особняке за Бои ухаживали молодой лакей и повар. Разглядев однажды на поясе у почтенного синьора связку ключей и толстый кошель, набитый золотыми монетами, слуги сговорились его отравить. Повар хорошо знал, что от сырого мяса многим людям становится плохо – мучимые диареей и рвотой, некоторые из них потом умирают от обезвоживания – поэтому на ужин для синьора повар хорошо прожарил мясо на вертеле с одной стороны, с другой оставив нетронутым и полным крови. Для верности он ещё добавил в густой соус толчёные листья наперстянки37, которую сам же собрал и высушил накануне. Пока измождённый болью и лихорадкой Паоло Бои лежал в бреду, слуги тщательно обыскивали его сундуки. К утру сердце старика не выдержало. Сиракузца с почестями похоронили в небольшой церкви Сан-Франческо ди Паола38, рядом с дворцом вице-короля в Неаполе, но могила его не сохранилась – в конце XVIII века церковь снесли.
Испанский священник Руй Лопес после поражения на мадридском турнире вернулся к выполнению своей перуанской миссии. Он погрузился на корабль с несколькими томами своего шахматного учебника и спустя полгода смог благополучно добраться до Лимы. Вице-король Перу Франсиско де Толедо и архиепископ Лимы Херонимо де Лоайса безмерно уважали шахматы и способствовали активному распространению игры среди администрации, военных и священников. Культ шахмат в колонии был настолько высок, что некоторые должности в ней распределялись по тому, как хорошо кандидат умел переставлять фигуры на доске. Книги и талант Лопеса пришлись как нельзя кстати – и священник готовился пережить ренессанс своей былой славы, но судьба распорядилась иначе. Начальником Руи Лопеса в Лиме оказался сменивший Серецуэлу на посту главного инквизитора Антонио Гутьеррес де Ульоа – человек алчный и безнравственный. С помощью интриг и террора он тайком от испанской казны направлял себе в карман доходы от выработки ртутных рудников Уанкавелики. Там, на 400-метровой глубине, в бесчеловечных условиях индейцы-инки принудительно отбывали свою трудовую повинность «миту»: разутые и раздетые, отравляемые ядовитыми ртутными испарениями, с сочащейся изо рта и ушей кровью, они неделями не покидали забоев, к концу срока превращаясь в инвалидов. Как-то в одной из шахт вспыхнуло восстание: отчаявшиеся инки взяли в заложники солдат-охранников, требуя отмены их «рабского» труда. Главный инквизитор, имея свой корыстный интерес, решил тихо уладить ситуацию, направив к восставшим двух послов-священников для проведения переговоров. Одним из них был 47-летний Родриго Лопес. Что произошло на шахте после прибытия послов – неизвестно, но священники пропали без вести. По словам немногочисленных свидетелей, восставшие инки подожгли бараки и скрылись высоко в горах, захватив с собой двух испанцев в качестве пленников. Позднее на суде инквизиции, под пытками, один из пойманных индейцев утверждал, что священников казнили и закопали в одной из глубоких шахт, но тело Руи Лопеса так и не было найдено. О жизни и смерти великого испанского шахматиста в Перу не осталось никаких свидетельств и документов. Зато шахматный учебник Лопеса надолго пережил своего автора: в Лиме экземпляры «Книги об изобретательности и искусстве игры в шахматы…» можно было найти ещё вплоть до середины XIX века!
На родине Лопеса – в Сафре (область Эстремадура) – на перекрёстке тесных улочек Тетуан и Ботикас, на фасаде дома №17 красуется тёмно-бирюзовая азулежу39: «Дом, в котором родился и жил священник Сафры Руй Лопес де Сегура – первый Чемпион мира по шахматам и выдающийся шахматный писатель». Заглянув за угол здания слева от этой таблички, вы сразу увидите возвышающуюся колокольню церкви Ла Канделярия – она находится всего в 100 метрах от дома. В ней начинал свою карьеру амбициозный Родриго Лопес, в ней же всю жизнь прослужил его благочестивый брат Алонсо. Последний, кстати, тоже удостоился от потомков памятной плитки на фасаде дома: после своей смерти в 1590 году он завещал фамильный особняк благотворительному госпиталю Сан-Ильдефонсо. Больница для бедных проработала в здании с 1592 по 1834 год.
Администрация Сафры всеми силами старается превратить город в шахматную столицу Испании, ничем не уступающую итальянскому Кутро. В центральном парке вы найдёте прекрасную шахматную площадку для игры на свежем воздухе. Ежегодно в конце июня на площади Гранде проходит шахматный фестиваль «От Луны до огня» (исп. «De la luna al fuego»), где можно поучаствовать в тематичных экскурсиях, игровых мастер-классах и грандиозном уличном шоу. Профессиональных игроков заинтересуют многочисленные турниры, проводимые «Шахматной ассоциацией Руи Лопеса» (исп. La Agrupación de Ajedrez Ruy López), самым необычным из которых является, пожалуй, швейцарка «Chess & Cheese», совмещающая игру с дегустацией фермерских сыров.
Нам остаётся сказать лишь несколько слов о последнем участнике Мадридского турнира: священнике Альфонсо Сероне. После очередной неудачи при дворе он навсегда вернулся в свой скромный деревенский приход на окраине Мадрида, где много лет прожил с возлюбленной конкубиной40, родившей ему пятерых детей. Не получив «ожогов» от лучезарной славы, Серон – единственный из четвёрки знаменитых шахматистов, кому удалось умереть естественной смертью в глубокой старости, в постели собственного дома, в окружении родных и близких ему людей.
