Андрей Алексеевич Авраменко
Шахматный турнир 1575 года
Как только Сиракузец пришёл в себя, его первым же вопросом было: «Где Джованни Леонардо?!» Хозяйка локанды не понимала его и думала, что постоялец всё ещё бредит. Только спустя несколько дней через лакея-посыльного Бои узнал, что Малыш после победы в матче вместе с компанией друзей отправился домой в Италию. Бои хотел немедленно броситься за ним в погоню, но сил не хватало даже на то, чтобы встать с кровати. Единственным смыслом жизни для него стало теперь расквитаться с ненавистным Джованни. Он долго восстанавливался и приходил в себя, и только в начале лета смог отправиться в путь.
10
Через несколько дней Паоло Бои был уже в Барселоне, где ему удалось сесть на небольшое судно, идущее в Неаполь. Но планам сицилийца на скорое возвращение в Италию не суждено было сбыться – едва корабль отплыл из порта, как в Лионском заливе на него напали берберийские пираты27. Две разбойничьи галеры быстро настигли судно и, вцепившись железными крюками в оба борта, начали абордаж. Капитан был тут же застрелен, а перепуганных, не оказывающих сопротивление пассажиров стали вязать по рукам и ногам, стаскивая в общую кучу. Паоло Бои, оказавшись в этой свалке человеческих тел, попытался дать отпор пиратам, но был оглушён и без сознания переброшен на чужую палубу. Когда он пришёл в себя, пираты уже полным ходом двигались на юг в Алжир.
Всего через четыре дня в порту Магриба всех пленников-христиан подвергли сортировке: на тех, за кого потенциально можно было получить выкуп у родственников или друзей, и тех, кого продавали местным шейхам в услужение. Молодые люди и лица знатного происхождения зачастую попадали в первую категорию – их сажали в грязные казарменные лагеря «баньи» и заставляли писать на родину письма о пленении с указанием суммы выкупа. Чтобы подогреть желание поскорее освободиться, рабов содержали в строгости, подвергая издевательствам. Однако, несмотря на все тяготы, у выкупных пленников хотя бы оставалась надежда на спасение. Другое дело с теми, кто попадал в категорию «товар». Таких рабов после покупки могли навсегда увезти вглубь страны или приковать к скамьям на пиратских галерах. 50-летнего Паоло Бои определили как неперспективного для выкупа и выставили на продажу, но ему несказанно повезло – статного, с красивыми чертами лица сицилийца купил один знатный турок из правящей элиты Алжира.
У хозяина-турка были приятные манеры и мягкий нрав. Он отвёз Бои в свой дворец и сообщил, что в качестве обязанностей тот должен будет лишь принимать его многочисленных гостей. Тех было действительно немало: все они были местными вельможами, которые проводили время в учёных разговорах и… за игрой в шахматы. Хозяин дома часто играл на ставку и проигрывал большие суммы. Сиракузец заметил это и предложил турку обучить его шахматному искусству в обмен на свободу. Благородного хозяина заинтересовали слова раба, и он попросил доказать ему своё мастерство. Бои с удовольствием выполнил эту просьбу. Турок был изумлён, но обрадован. Теперь во время всех игр талантливый итальянец должен был стоять у него за спиной, словно визирь, подсказывая господину правильные ходы. Деньги потекли в карманы турка рекой. Многие знатные шейхи и военачальники старались попасть к нему в дом, чтобы посмотреть на мастерство его раба. Благородный хозяин даже отправился с Сиракузцем в шахматный тур по королевству, выиграв благодаря ему много тысяч скудо.
Спустя год пребывания в плену Паоло Бои стал напоминать турку об обещанном ему освобождении, но хозяин, не желая отказываться от такого полезного раба, всякий раз упрямо делал вид, будто не понимает язык чужеземца. Тогда Бои потребовал делиться с ним частью выигрыша и дать разрешение свободно выходить в город. Турок согласился, но нанял двух специальных стражников, которые везде должны были сопровождать раба, чтобы тот не сбежал или его не похитили завистники. Паоло Бои не прельщала перспектива всю оставшуюся жизнь провести в заточении, как птица в золотой клетке, и он стал вынашивать план побега.
Гуляя по тесным кривым улочкам перенаселённого Алжира, Бои с интересом наблюдал за бытом, порядками и нравами местных жителей. Он собирал ценные сведения и заводил нужные знакомства. В какой-то момент он услышал о знаменитом заключённом, некоем «одноруком» – храбром испанце, который много раз пытался бежать из плена, но его постоянно ловили и жестоко наказывали. Паоло Бои без труда отыскал его в тюрьме королевского дворца: измождённого, закованного в кандалы «старика», которому было всего 30 лет! Его имя было Мигель де Сервантес28. Он, как и Бои, сражался при Лепанто, где был тяжело ранен и потерял левую руку. Но Мигель не бросил службу и, пройдя всю войну, в 1575 году возвращался домой с наградами и пачкой рекомендательных писем, сулящих хорошую карьеру. Уже почти у родных берегов, близ Паламоса, его вместе со старшим братом Родриго захватили в плен пираты. Берберы приняли их за богатых идальго и назначили неподъемный выкуп в 500 золотых эскудо. Бои при этих словах невольно отвёл глаза, вспомнив, как когда-то в Италии зарабатывал такие суммы за один игровой вечер. Семья Сервантесов на родине влезла в страшные долги, но смогла собрать деньги на выкуп лишь одного сына – Родриго. Оставшись без надежды на спасение, Мигель в сговоре с другими рабами неоднократно пытался бежать, но его всякий раз обманывали и предавали, и он снова оказывался в тюрьме. «Я не остался висеть, подвешенный за ребро, на крюке у городских ворот только потому,» – говорил он, – «что допрашивавший меня судья Хасан-паша был впечатлён тем, как я под пытками не выдал ни одного из беглецов. Мусульмане здесь ценят только смелость и силу – им никогда нельзя показывать свой страх.»
Паоло Бои внимательно расспрашивал испанца обо всех его неудачных побегах: о том, как он пытался пересечь пустыню, пробраться на торговый корабль, как полгода прятался в пещере и о многом другом. Бои сам мечтал поскорее оказаться на свободе и искал верный способ для этого. Морской путь был отрезан: все иностранные суда тщательно обыскивались, а местные купцы ни за какие деньги не согласились бы взять любимого «шахматного» раба известного турецкого халифа – такое каралось смертью по возвращении. Оставался только непроходимый путь через пустыню на запад в занятый испанцами Оран. Для такой экспедиции требовался надёжный и опытный проводник, который вскоре нашёлся. Им оказался итальянец-ренегат, которого ещё маленьким мальчиком похитили корсары из родной деревушки на юге Сардинии. Через много лет приняв ислам и заслужив свободу, он остался водить торговые караваны по северной Африке. Раньше на родине его звали Франческо, но после обращения в новую веру он получил имя Улу́ч. Сардинец был большим любителем шахмат и быстро сдружился с Паоло Бои. Они часто встречались в городе и за игрой обсуждали его план побега. Улуч убеждал Бои, что путь на запад хоть и объективно короче, но таит в себе много непредвиденных опасностей. «К Орану ведут такие тропы в пустыне, о которых знают только туареги, но среди них ты никогда не найдёшь себе проводника, ведь их не интересуют деньги. Я же всего за 1000 эскудо могу взять тебя в свой караван, идущий на восток. Через Египет и Турцию, по хорошо изведанному мной пути ты безопасно вернёшься к себе домой в Италию свободным человеком.» Но Бои ни в какую не соглашался – дорога в обход Средиземного моря с востока могла занять годы, и риск «пробиваться» к испанцам на запад (всего 400 километров до Орана!) казался ему оправданным. Но время шло, и Бои всё больше тяготился своим положением «свободного» пленника. В городе он регулярно становился свидетелем казней беглых рабов – это изрядно действовало ему на нервы и склоняло чашу весов в пользу надёжного варианта сардинца. В один из вечеров Бои пересчитал все деньги, которые ему удалось скопить за годы своего заточения: сумма оказалась как раз той, какую требовал Улуч. Бои встретился с ним в городе и уверенно произнёс: «Я согласен идти с тобой на восток.»
Однако сбежать в тот же день заговорщики не могли: необходимо было дождаться открытия караванных путей. Только через несколько месяцев они погрузились с остальными торговцами и погонщиками на тысячи откормленных верблюдов-дромадеров и двинулись в путь. Перед этим Паоло Бои смог ловко отделаться от двух неотступно следовавших за ним стражников: он завёл их в самую гущу пёстрой многонациональной толпы на алжирском базаре и растворился в ней. В одной из базарных палаток сардинец переодел Бои в широкий халат «фараджу» и хлопковые шаровары, намотал на голову и лицо платок «литам», скрывающий всё, кроме глаз – такая одежда не только помогла замаскировать беглеца, но и отлично защищала его в дальнейшем от обжигающего ветра пустыни. Вскочив на коней, они рысью бросились к каравану, чтобы затем аккуратно и незаметно влиться в бесконечный поток товаров, людей и животных.
Улуч оказался прав, убеждая Бои отправиться на восток в Турцию: потерявшие его в Алжире стражники спустя несколько часов бесплодных поисков подняли тревогу, но беглого раба в первую очередь стали искать в порту и на пути к Орану, теряя драгоценное время. Никому не могло прийти в голову, что иноземец мог в одиночку отправиться вглубь мусульманского государства и остаться при этом незамеченным. Спустя несколько дней стражники спросили у турка-хозяина, нужно ли им послать быстрых гонцов в восточные города с вестью о беглом рабе? Стоя на балконе своего дворца и многозначительно глядя на закат, турок произнёс лишь одно-единственное слово: «Макту́б29».
11
Паоло Бои и Улуч медленно продвигались с караваном через Северную Африку в Египет и Турцию, встречая на своём пути много приключений и трудностей. Часто они коротали время, играя в шахматы в уме: находясь на соседних верблюдах, они выкрикивали друг другу ходы, представляя в воображении шахматную доску. В больших городах караван надолго останавливался: они жили в специальных поселениях для купцов, вели торговлю, а затем снова отправлялись в путь. То там, то здесь, на восточных базарах Сиракузец играл на ставку с местными мастерами и сколотил даже небольшое состояние. В Александрии и других портах сардинец предлагал Паоло Бои пересесть на корабль и скорее вернуться домой, но тот опасался снова оказаться в руках у пиратов. Бои не раз приходилось видеть, как османы сперва давали разрешение иностранным торговым кораблям на выход из порта, а потом пускали вдогонку пиратов на быстроходных галерах: те вырезали всю команду, топили корабль и возвращали часть награбленного в пользу османской казны. Сиракузец никуда не спешил – оставаясь в компании с сардинцем, он медленно, но верно продвигался навстречу свободе.
В Турции сходились все торговые пути, следовавшие из Африки, Индии и Китая. Несколько лет путники провели в «столице мира» – Константинополе30. Бои никогда в жизни не видел таких больших городов. Константинопольское столпотворение представлялось ему «Вавилонским»: в огромной столице, с которой не могли сравниться ни Рим, ни Венеция, жили сотни тысяч ремесленников, торговцев, моряков, чиновников и рабов со всех концов мира. Он с удовольствием вдыхал ароматы специй и морской соли. Он восхищался роскошью дворцов и монументальностью мусульманских мечетей, обилием бань и изяществом фонтанов. Играя в шахматы на Гранд-базаре, Сиракузец всегда с интересом рассматривал наборы фигур – более абстрактные и совсем непохожие на европейские. В Константинополе Бои обрёл славу «непобедимого кафира31», обыграв сотню лучших шахматистов. Но в конце концов устав от исламского мира, чужих людей и языка, он продолжил свой путь в одиночку – Улуч остался в Турции, чтобы готовить новый караван для возвращения в Алжир.
В 1586 году, обогнув Балканы и проехав через Венгрию, Паоло Бои наконец-то оказался в Венеции. Многие считали, что великий Сиракузец давно погиб. Его не было в Италии 12 долгих лет! Легендарного 60-летнего шахматиста встретили в столице с ликованием и почётом. Все с упоением слушали истории о его приключениях. Молодые игроки мечтали сыграть с ним хотя бы одну партию. Но Паоло Бои нежился в лучах заслуженной славы лишь до тех пор, пока один из игроков вдруг не произнёс: «Джованни Леонардо и Вас все называют главными шахматными светилами на небосводе. Словно Солнце и Луна, вы – Свет и Блеск шахматного мира!» Все присутствовавшие подхватили эти слова торжественными аплодисментами, но Паоло Бои заметно помрачнел. Казалось, уже давно забытые ярость и жажда кровной мести вскипели в нём вновь. Он не собирался ни с кем делить пьедестал. Он не хотел быть лишь «одним из лучших», лишь «блеском Луны». Ему было необходимо стать единственной и самой яркой звездой на всём небе! Узнав, что Малыш Джованни служит в Неаполе при дворе вице-короля Педро Тельес-Хирона, герцога Осуна, Бои немедленно направился туда. Но сперва он навестил знакомого венецианского герцога, который однажды уже помог ему раздобыть сильнодействующий яд…
12
После победы над Паоло Бои в 1576 году в Мадриде Джованни Леонардо вернулся домой в Италию. Он много играл в шахматы, путешествуя по полуострову, пока не познакомился в родной Калабрии с Николо Бернардино Сансеверино – принцем Бизиньяно. Будучи ровесниками и земляками, после нескольких совместных партий они быстро сдружились, и принц предложил Леонардо занять должность его поверенного при дворе вице-короля Неаполя. Малыш Джованни, добившийся в шахматах всего, что только было возможно, решил посвятить себя чему-то новому. Теперь он с сожалением вспоминал о заброшенной когда-то в Риме учёбе, однако нашёл в себе силы в 40 лет окончить юридический факультет Неаполитанского университета. Став «доктором права» – то-то был бы рад его покойный отец! – Леонардо с энтузиазмом взялся за административную работу.
К моменту возвращения Бои из Африки Леонардо играл уже не так часто и рассматривал шахматы лишь как хобби. Увидев постаревшего Сиракузца, с головой белой, как снег, он обрадовался и с большим удовольствием принял его предложение сыграть несколько партий. На «турнир двух легенд» собралась вся неаполитанская знать: герцог Тельес-Хирон велел установить шахматный стол в своём дворце и лично присутствовал на матче. Соперники, несмотря на прошедшие годы, остались одинаково сильны – все партии между ними оказались сыграны вничью. На небольшом пиру, устроенном после матча, Паоло Бои подошёл к Джованни Леонардо с двумя бокалами вина. Он предложил выпить за их славу: «Я слышал, что нас называют Солнцем и Луной на шахматном небосводе.» Малыш задумчиво отвечал ему: «Это слишком громкие слова для меня… А как же Лусена32 и Дамиано? И другие великие мастера прошлого? Нет… Мне кажется, что мы, как герои античных мифов, останемся навсегда лишь бесчисленными созвездиями, по свету которых игроки будущего смогут ориентироваться на своём пути к совершенству.» После этого Леонардо выпил свой бокал и отправился домой, собираясь наутро отплыть в родной город Кутро. Через несколько часов он почувствовал лёгкое недомогание, которое позже сменилось тошнотой, рвотой и судорогами. Он катался по кровати и кричал так громко, что его было слышно жителям окрестных домов. Врачи, присланные герцогом, постоянно пускали ему кровь и давали слабительное, но спустя четырнадцать часов мучительных болей 45-летний Малыш Джованни скончался.
По настоянию вице-короля хирургами было произведено вскрытие. Желудок Леонардо содержал чёрную жидкость с неизвестной взвесью, и дно его было обожжено – это сразу же навело врачей на мысль об отравлении. Чтобы убедиться в посмертном диагнозе, была проведена стандартная процедура: от желудка отделили часть тканей и скормили их собаке. Животное завыло от боли, что подтвердило версию с сильнодействующим минеральным ядом. Тельес-Хирон приказал сохранить всё в секрете и объявить причиной смерти болотную лихорадку33. Поскольку на трапезе после матча во дворце присутствовало много представителей неаполитанской знати – в том числе и сам герцог – Тельес-Хирон решил, что это было политическое убийство, направленное изначально на кого-то из высших особ, но попавшее мимо цели. Также вице-король допускал, что отравитель мог и не ошибиться: ведь у Леонардо было много завистников из числа вельмож, претендовавших на должность поверенного принца Сансеверино, которых этот «безродный выскочка» обошёл лишь благодаря своему шахматному таланту. Останки Леонардо поместили в гроб и отправили для захоронения на родину в Калабрию.
Так закончилась история гениального игрока и победителя первого «неофициального» чемпионата мира по шахматам Джованни Леонардо ди Бона по прозвищу Малыш. На родине его и по сей день считают национальным героем. Городок Кутро теперь носит гордый туристический титул «Città degli Scacchi» (итал. «Город шахмат»). Прогуливаясь по его улочкам, вы легко найдёте пиццерию «Scacco Matto» (итал. «Шах и мат»), бар «Il Puttino» (итал. «Малыш»). В 1990-х годах на главной площади города – прямо напротив церкви34, где Леонардо молился Мадонне перед игрой с Лопесом – установили гигантскую шахматную доску из мрамора. Возможно, Малыш Джованни мечтал, чтобы по старой традиции на этой площади родные и близкие забрасывали их с женой зёрнами пшеницы после венчания, но теперь здесь стоит лишь его бронзовая статуя, наблюдая за горожанами с высоты своего одиночества. Каждый год вечером 12 августа на шахматной площади Кутро происходит грандиозная историческая реконструкция Мадридского турнира: местные жители наряжаются шахматными фигурами, разыгрывая известные партии и сценки из жизни Леонардо при дворе короля Филиппа II. Не забывают город и профессиональные шахматисты: ежегодно в апреле с 1995 года игроки съезжаются в Кутро для участия в международном турнире «Citta' di Cutro».
