полная версия

Анатолий Николаевич Овчинников
Война с Финляндией 1939г. и Ленинградская блокада

В случае нейтралитета Финляндии по нашему плану «Б» для прикрытия советско-финской границы, на всякий случай, можно было оставить: на мурманском направлении и побережье Баренцева и Белого морей – две дивизии, на Кандалакшском направлении – одну дивизию, еще одну на прочих основных направлениях (дорогах) от Полярного круга до северного побережья Ладоги – чисто так, для порядка. Далее, с учетом, что западное побережье Ладожского озера осталось бы за Финляндией, на Карельском перешейке и южном берегу озера не менее двух дивизий (не забываем, что здесь еще КаУР – укрепрайон линии Сталина). Итого 6 стрелковых дивизий. Иными словами 5-6 кадровых стрелковых дивизий РККА, каждая с двумя штатными артполками и две моторизованные дивизии из мехкорпусов в нашем случае при первых залпах Великой Отечественной не ждали бы наступления финнов, а могли быть выдвинуты навстречу наступающей немецкой группе армий «Север».

Допустим, что даже в этом случае танки и пехота фельдмаршала Лееба не менее успешно, чем это было на самом деле, быстро бы продвигалась от Восточной Пруссии через Прибалтику, также успешно преодолевая слабое сопротивление Северо-Западного фронта, но… Теперь навстречу им дополнительно к действующим на этом направлении войскам выдвинулись бы более чем тысяча танков и до восьми полнокровных дивизий РККА. «Перемолоть» свежие советские дивизии и эту танковую армаду при всех способностях, опыте и навыках маневренной войны германской военной машине в этом случае без значительных потерь точно не удалось бы. Даже в реальной жизни немцы более месяца не могли преодолеть Лужский оборонительный рубеж и даже частью своих сил попали в окружение под Сольцами. А в нашем гипотетическом случае, если бы им это и удалось, то на дальнейшее наступление в сторону Ленинграда сил и резервов попросту не осталось бы. Едва ли немцы смогли «доползти» до рубежей ближе 50-70 километров от Ленинграда. В таком случае артобстрел города был бы невозможен.

Учтем и те резервы Ставки, направленные в июле-августе 1941 года в реальной обстановке Великой Отечественной, против наступающих немецко-финских войск. А это, с севера на юг: в 14-ю армию под Кестеньгу в начале августа была отправлена 88-я стрелковая дивизия и Мурманская стрелковая бригада; в 7-ю армию бригада моряков Балтфлота, 3-я Ленинградская дивизия народного ополчения, три мотострелковых полка НКВД и 272–я стрелковая дивизия; в 23 армию 265-я стрелковая дивизия, правда, половинного состава. Итого еще 5-6 дивизий, которые могли бы усилить советскую оборону в разгар боев на Лужском оборонительном рубеже. Не забудем и те десятки тысяч бойцов маршевого пополнения для потрепанных в боях войск Северного фронта. Эти пополнения также могли быть направлены на Лужский рубеж и, возможно, развернуть ситуацию в нашу пользу. И это вместо разрозненных подразделений, зачастую собранных на данном рубеже из отступающих частей, местных полувоенных формирований и недоучившихся курсантов.

Небольшое отступление. Можно вспомнить и о тех 300-400 тысячах военнослужащих, убитых и искалеченных в ту проклятую и трижды ненужную Зимнюю войну 1939-1940гг. Вроде, на фоне страшных и немыслимых потерь Великой Отечественной войны это сравнительно и немного, но мобилизационный потенциал страны был уменьшен еще на 3-4 армии, а это, практически, еще один фронт. Почему об этом никто не указывает и не ставит Сталину в вину?!

Вернемся к нашему плану «Б». Можно допустить, что немцы смогли бы все же перерезать железную дорогу Москва-Ленинград, но на рывок в сентябре к Шлиссельбургу и далее их бы точно не хватило. Ну, хорошо, пусть немцам все же удалось взять Шлиссельбург (ключ-город у истока Невы из Ладоги) и вроде как блокировать Ленинград с южного направления, но в этом случае с севера все сообщения с Карелией, Мурманском, Архангельском, Вологдой и всей остальной Россией через Петрозаводск оставались бы открытыми. Никакой блокады. Никак! И никаких артобстрелов города. По крайней мере, октябрьский бросок немцев на восток к Тихвину уж точно стал бы невозможен. Особенно, учитывая советские резервы, дополнительно выделенные для этого участка фронта в сентябре-октябре: 186-я сд под Мурманск, две морские бригады и 289-я сд под Петрозаводск, четыре свежие полнокровные стрелковые дивизии для сдерживания финнов на реке Свирь. Или же еще семь расчетных дивизий. Вспомним и те 5-6 дополнительных стрелковых, две танковые и моторизованную дивизии, которые могли быть отправлены навстречу фон Леебу в июле-августе. Все эти силы никак не могли допустить немцев к Тихвину. Вспомним и то, что немецкая группировка дополнительных частей из резервов не получала, только маршевые пополнения, не восполнявшие потерь и даже наоборот, отсюда под Москву была переброшена часть бронетанковых сил группы армий «Север».

Источники:

43. www/svspb.net. Внешняя торговля Швеции во время Второй мировой войны.

Страшные жертвы ради деблокирования Ленинграда.

8 сентября немцы взяли Шлиссельбург и вышли к южному побережью Ладожского озера. Таким образом, им удалось отрезать сухопутное сообщение Ленинграда с остальной страной. На севере от Ленинграда на своей старой границе «окопались» финны, договорится с которыми так никто и не попытался. Между советскими войсками Ленинградского фронта на западе до частей 54-й Отдельной армии на востоке образовалось так называемое «бутылочное горлышко» шириной в самой узкой части до 12 километров.

С 19 сентября со стороны Ленинградского фронта начались упорные, жестокие, кровопролитные и самоубийственные атаки в восточном направлении с целью соединения с войсками на восточной стороне этого «горлышка» и прорыва блокады. Наступление велось, как правило, с так называемого «Невского пятачка» на реке Нева у села Дубровка (та самая Невская Дубровка). Атаки велись с плацдарма на южном берегу Невы шириной до 2-2,5 километров и совершенно ничтожной глубины всего в несколько сотен метров. Беспрерывно с сентября 1941 по конец апреля 1942 года. Затем, так и не добившись поставленной цели, с конца сентября 1942 по середину февраля 1943 года. Это была одна из самых страшных «мясорубок» той войны. Выжившие ветераны, а это, как правило, немногие успешно эвакуированные с «пятачка» раненые, вспоминали, как зимой верхние ряды блиндажей они выкладывали из замерзших трупов ранее убитых в бесплодных атаках и при артобстрелах советских солдат [44]. В какой кошмар обращались эти блиндажи весной – это не для слабонервных!

Насколько важным для советского командования и для всей той войны была необходимость таких страшных жертв говорит звонок Сталина 8 ноября 1941 комфронта Хозину и Жданову – через два месяца после установления блокады – когда угроза повального и страшного голода стала реальностью. Верховный потребовал пожертвовать несколькими дивизиями, но спасти Ленинград [там же]. И людьми жертвовали без счета. Бытует мнение, что Сталин, недолюбливая Ленинград как оплот некой несуществующей фронды, специально допустил его блокаду, чтобы, типа, дополнительно «пустить кровь» каким-то недовыявленным оппортунистам. Это чушь! Сдача Ленинграда немцам – а это миллионы гражданских людей и сотни тысяч военных, которые уже никак не смогли бы уйти «на материк», это и вся инфраструктура и промышленность города, матчасть, запасы и все сооружения флота – означала бы невосполнимую катастрофу для страны. Все это создавалось даже не при Сталине, а веками до него и как вдруг все отдать Гитлеру?! Народное, национальное сознание при таких новостях могло бы рухнуть вместе со всей сталинской системой. Сдача Ленинграда в широком смысле могла означать некую моральную победу Гитлера над Сталиным. Такого Сталину даже его подневольный и растоптанный народ не простил бы. И он это понимал. И он гнал и гнал войска на прорыв блокады. И он разменял своих 10 на одного немца, но город-символ устоял!

Всего в боях за «Невский пятачок» погибло по различным оценкам от 200 до 250 тысяч (!!!) советских солдат. Безрезультатно. Только в сентябре-октябре 1941 на этом злосчастном плацдарме действовала советская группировка общей численностью до 10 дивизий (имеются в виду войска не только на «пятачке», но и размещенные на правом берегу Невы и готовые к броску через реку и далее на окопавшегося врага).

А если предположить, что Финляндия в нейтралитете? В таком случае сообщение с Ленинградом с севера свободно и нет необходимости «любой ценой» рвать немецкое «бутылочное горлышко» у южного побережья Ладоги – да Бог с ним! Упомянутые 10 дивизий в те же сроки (октябрь-ноябрь) в таком случае можно было бы бросить на решительное наступление с Ленинградского «балкона» (группировка советских войск, нависающая над далеко продвинувшимися на восток частями вермахта) и в том числе с Ораниенбаумского плацдарма, с целью отсечения этого крыла группы армий «Север» от путей снабжения и подвоза со стороны Пскова. И где были бы немцы? И тут же следует контрнаступление под Москвой, а стратегических резервов у Германии попросту нет, и не было.

Далее. В реальной жизни в целях ослабления давления немцев на окруженный Ленинград и прорыва блокады в октябре-ноябре 1941г. войска 54-й и 55-й армий вели постоянные атаки с востока со стороны р. Волхов в направлении станций Тосно-Мга и в сторону Синявинских высот. Синявинские высоты – это ключевая позиция немцев на южном берегу Ладоги в своем «бутылочном горлышке» под Шлиссельбургом вблизи истока Невы. С 7 января 1942г. советские войска начинают Любанскую наступательную операцию все с той окончательной целью – снятие блокады Ленинграда. А эта операция – трагедия, в том числе, той самой 2-й Ударной армии (помимо нее в операции были задействованы силы еще пяти армий). 2-я Ударная с начала операции влезла в немецкий «мешок» и позднее в мае-июне была практически полностью уничтожена. Командующий – тот самый Власов. Кстати, до назначения командующим уже к тому времени окруженной и гибнущей 2-й Ударной генерал Власов был замкомандующего Волховским фронтом и считался восходящей звездой высшего советского командования и чуть ли не спасителем Москвы осенью-зимой 1941 года. При других обстоятельствах вполне мог дослужиться и до маршала, был бы любим и почитаем, наравне с Жуковым, Рокоссовским, Василевским…

Безрезультатные атаки приносили только бесчисленные жертвы, которые в нашем гипотетическом случае плана «Б» могли бы быть оправданы и не напрасны в случае наступления этой армии (и всех прочих) на немецкую оборону, ослабленную в боях с прочими, упоминавшимися ранее и вполне себе боеспособными соединениями и объединениями Красной Армии. Соединениями, не «сгоревшими» в боях с финской армией. То есть, если несуществующую блокаду не надо было прорывать «любой ценой», то и наступление Волховского фронта (в том числе и 2-й Ударной армии) было бы более осмысленным, подготовленным и удачным. Правда, в этом случае фронт не назывался бы «Волховским», так как немцам не удалось бы добраться так далеко на восток. Фронт был бы, допустим, «Псковский».

О не менее кровопролитной и такой же неудачной, а попросту провальной Синявинской наступательной операции лета-осени 1942 года (совместная операция Ленинградского и Волховского фронтов по снятию блокады) подробно рассказать не позволяют форматы статьи. Всего было три Синявинские наступательные операции (1-я Синявинская операция в сентябре 1941г., 2-я Синявинская операция в октябре 1941г. и просто Синявинская операция без номера – осенью 1942г.) и все они были проведены в целях деблокирования Ленинграда и все закончились провалом с большими потерями. Все это есть в открытом доступе со всеми подробностями и цифрами потерь. Могу рекомендовать книгу-воспоминания рядового солдата Н. Никулина, чудом выжившего в этих мясорубках [45]. Эти сгинувшие войска при отсутствии блокады с северной зоны Ленинграда могли бы помочь развернуть сражение на юге России летом-осенью 1942г. совершенно в другую сторону и тогда немцы вовсе не смогли бы дойти до Сталинграда.

На войне все взаимосвязано. Когда с 19 сентября 1941-го начались отчаянные и кровопролитные атаки советских войск с «Невского пятачка», а также в рамках 1-й Синявинской наступательной операции в попытках срезать «Шлиссельбургское бутылочное горлышко», то за день до этого командующий немецкой 4-й танковой группы Гепнер получил приказ о переброске своих частей (и штабов) на московское направление – всего две танковые и одну моторизованную дивизии (пехотные дивизии группы остались под Ленинградом). Эти дивизии значительно усилили северную часть немецких танковых клиньев в операции «Тайфун».

Но в нашем случае нейтралитета Финляндии и неизбежного при этом значительного усиления советских войск под Ленинградом (в том числе бронетанковых), подобная переброска танковых частей вермахта из-под Ленинграда на Московское направление была бы вряд ли возможна. Постоянные контратаки полноценных соединений со штатным тяжелым вооружением, а не наспех сколоченных и кое-как вооруженных частей из ополченцев, слушателей различных военных курсов, отрядов НКВД – как это было в действительности при отражении последнего сентябрьского немецкого наступления на Ленинград – держали бы в постоянном напряжении немецкую оборону. Гепнеру и фон Леебу пришлось бы задействовать танки 4-й группы «по полной», используя их как пожарную команду в парировании советских ударов по всей линии Ленинградского фронта. Тут уж не до Москвы.

А значит, и напор немцев в операции «Тайфун» был бы ослаблен. Скорее всего, катастрофы Западного фронта (Вяземский и Брянский котлы) избежать все равно не удалось, но вот в полосе наступления 4-й танковой группы без оставленных под Ленинградом трех бронедивизий немцам едва ли удалось выйти на северо-западные окраины Москвы, им бы пришлось остановиться гораздо западнее, не ближе, по крайней мере, Волоколамска. А это уже другой рубеж для контрнаступления.

Человеческая цена блокады.

Теперь о главном: город и его люди… В блокадном кольце оказались около 2,5 миллионов жителей Ленинграда (вместе с беженцами) и еще порядка 300 тысяч населения области. Военных, по оценкам в [46] всего 660 тысяч – 530 тысяч в армии и 130 тысяч на флоте. Постоянная и все нарастающая эвакуация людей шла через Ладогу (по воде и по льду), но количество военных в кольце оставалось примерно на одном уровне за счет собственного мобилизационного ресурса Ленинградского фронта, то есть воинский контингент формировался на месте.

Блокада Ленинграда с любой точки зрения – военной и человеческой, гуманитарной – была явлением невиданным в мировой истории по своей чудовищности и количеству жертв. В Википедии в статье «Блокада Ленинграда» приводятся слова одного американского исследователя: « В осаде Ленинграда погибло больше мирных жителей, чем в аду Гамбурга, Дрездена, Токио, Хиросимы и Нагасаки вместе взятых». На Нюрнбергском процессе советскими обвинителями была обнародована цифра в 632253 человек, погибших, в основном, от голода. Уже в современную эпоху исследователи увеличивают эти жуткие данные до 780-800 тысяч человек, учитывая ленинградцев, погибших уже на пути в эвакуацию. Люди массово умирали, даже добравшись до Большой Земли.

Перебои в снабжении города продовольствием начались сразу с началом войны, заметные ограничения были установлены с первых дней блокады – с 8 сентября, но уже к концу октября начался настоящий голод. 30 августа немцы взяли город и узловую станцию Мга, прервав тем самым железнодорожное сообщение Ленинграда со страной. Дальнейшее снабжение города и войск осуществлялось только через Ладожское озеро (не считая «воздушного моста»), подвоз автотранспортом к пристаням на южном и восточном берегу в первое время шел через станцию Тихвин (вот почему этот город и станция были так важны обеим сторонам). Но с захватом немцами 8-9 ноября Тихвина маршрут для автомобилей удлинился до 300 км в одну сторону по проселочным и лесным дорогам, а то и просто по гатям через болота. К тому же на снабжении города и фронта в начале зимы 1941 сказался и сезонный фактор: навигация на Ладоге с середины ноября из-за ледостава закончилась, а ледовые дороги установились только через месяц.

Вот тогда-то и появился смертный паек в 300 граммов эрзац-хлеба по рабочей карточке и 125 граммов для иждивенцев (дети, больные, старики). Лютая зима 41-42 годов внесла свою горькую лепту в судьбу ленинградцев: котельные были отключены – нет угля; электроэнергии в домах нет – электростанции не работают по той же причине (кроме пяти станций, работавших с перебоями, в том числе на торфе); не работает водопровод – экономия электроэнергии. Представьте пятиэтажный жилой дом лютой зимой без отопления, без воды, без света и без, соответственно, канализации. Люди тысячами умирали прямо на улицах, трупы подбирали специальные команды и свозили в братские могилы. С января 1942 паек горожан начал понемногу увеличиваться, но за предыдущие месяцы Смерть набрала такие обороты, что не могла остановиться – сказывались последствия тотального, хронического недоедания, человеческий организм уже не мог восстановиться, да и санаторных условий для подобной реабилитации создать было невозможно.

Соответственно, остановилась и вся промышленность Ленинградского узла: не хватало электричества, энергоресурсов, рабочих рук (многие были эвакуированы или призваны в армию). Показательна динамика выпуска Кировским заводом знаменитых танков КВ: июль – 153 единицы, август – 180, сентябрь – 81, октябрь – 30 (это на довоенных запасах сырья) и все [47]! Правда, часть оборудования и тысячи человек персонала были своевременно эвакуированы в Челябинск, где на базе тракторного завода кировчане начали выпуск танков, но не сразу.

Предприятия Ленинграда продолжали работать, но как?!– выпуск продукции уже никак не мог сравняться с довоенным. Так, на Кировском заводе занимались, в основном, ремонтом подбитых танков («благо», фронт почти у проходной), судостроители ремонтировали корабли, собирали небольшие плавсредства – катера, баржи. Заводы мирного времени переключались, как и по всей стране, на выпуск военной продукции: минометы, снаряды, орудия. В Ленинграде, кроме того, делали весьма удачные пистолеты-пулеметы (автоматы) Судаева собственной разработки. В свое время, после перевооружения в начале 30-х годов танков Т-26 и БТ-2 на складах в городе оставалось 1500 танковых пушек калибром 45мм, так из них делали орудия на особых лафетах и эти орудия вполне себе воевали [48].

Продукция ленинградских предприятий (какая и была) – особенно в первую блокадную зиму – практически не вывозилась за пределы Ленинградского фронта. Но вот, например, зимой 1943-го умудрились перетащить по льду Ладожского озера даже танки КВ для Волховского фронта.

А теперь обратимся к нашей теме – к плану «Б», по которому Финляндия не воюет совместно с Германией против СССР. В этом случае северная зона Ленинградской области совершенно открыта для коммуникаций с остальной страной, в город через Петрозаводск и прочие узловые станции спокойно в обе стороны проходят эшелоны. Также остается открытым для любых перевозок Ладожское озеро. Причем, немецкая авиация не может действовать в западной части Ладоги, ибо это территориальные воды нейтральной Финляндии. Пусть она и благожелательна к немцам, но по статусу обязана интернировать любые иностранные военные формирования на своей территории – это касалось бы и пилотов люфтваффе, сбитых советскими ВВС и ПВО.

Ленинград снабжается практически, как и до войны (хорошо, в меньшей степени из-за противодействия противника). На предприятия города поступает сырье и материалы, электростанции работают в повышенном режиме, город живет. Ходят трамваи, работает водопровод и канализация, нет артобстрелов, хотя и возможны бомбардировочные авианалеты. Главное то, что о голоде в Ленинграде в таком случае не могло быт и речи: открыты железнодорожные линии с северного направления из Мурманска и Архангельска, вовсю работают порты и железнодорожные узлы Кировской дороги на Белом море – Кемь и Кандалакша, открыт Беломоро-Балтийский канал (в настоящей войне перекрытый финнами в начале декабря 1941-го). Вновь сформированные дивизии Резерва Ставки, равно как и маршевые пополнения, без проблем поступают на Ленинградский фронт.

На полную мощность работает военная промышленность Ленинградской промышленной зоны (помните довоенные 30% всего военного промышленного потенциала страны?): на фронт беспрерывным потоком поступают, в том числе, и танки КВ. Если в реальной войне в августе их было выпущено 180 штук, а в октябре всего 30, то теперь их было бы не менее 200 и в октябре, и в ноябре, а далее еще больше. И где тогда были бы немцы, на каком рубеже?! Ленинградский фронт воевал бы более успешно, с гораздо меньшими потерями – не надо было бы класть сотни тысяч солдат на прорыв Блокады. К тому же в ближайшем тылу фронта во всю действовал бы гигантский промышленный узел, подвоз боеприпасов и вообще снабжение армии становилось бесперебойным и всеобъемлющим. В том числе с помощью поставок союзников.

И так не только в 1941 году. Жертвы и потери и в 1942, и в 1943, и в 1944, принесенные тогда на «алтарь прорыва Блокады», помогли бы в других местах сломать хребет германской военной машины. Когда бы в таком случае закончилась война? Да просто раньше! И намного. Миллионы людей, погибших в Блокаду и полегших за прорыв этой Блокады, остались бы живы! Они бы жили, работали, творили, воевали, но не умерли бы страшной смертью от того, что нечего было кушать! Нам – сытым и здоровым – этого не понять. Все, понимаете, ВСЁ в той страшной войне могло бы пойти по-другому, не тронь Сталин в 1939 году Финляндию.

Но и это еще не все…

Выше было рассказано, как и почему Финляндия вступила в войну против СССР на стороне нацистской Германии в 1941 году. Как поводом к объявлению войны Советскому Союзу послужила массированная и ничем не спровоцированная бомбардировка объектов в Финляндии советскими ВВС. Отмашку на эту акцию, получается, тоже дал сам Сталин с подачи своих советников и шпионов. Без этой бессмысленной, бездумной, никчемной по результатам атаки на нейтральную страну – по крайней мере, так было заявлено правительством Финляндии – и Маннергейм, и президент Рюти не имели бы достаточных оснований для обещанного немцам совместного выступления 1 июля. Представьте: подступает роковая дата, надо на что-то решаться, а на границе тишина, лишь изредка «мирно постреливают» пограничники и пролетают разведывательные самолеты. Выступить в поход – значит, оказаться в одной упряжке с Гитлером против остального цивилизованного мира, не выступить – значит остаться не при делах, когда Гитлер будет делить Россию между участниками налёта. В последнем случае заодно сразу получишь войну с Великобританией со всеми ее доминионами, а там и с Соединенными Штатами.

Тут задумаешься! Но товарищ Сталин одним махом разрешил финские сомнения.

С 22 июня по 1 июля у финнов оставался еще неплохой вариант взять свое без войны, а именно путем шантажа. Предъявить ультиматум ближе к концу июня, когда дела у РККА пошли совсем худо и потребовать за свое неучастие в походе территориальных и прочих компенсаций. Но после советских бомбардировок пришлось воевать по-настоящему.

В этой связи мало кому известен следующий, никогда не афишируемый факт из истории взаимоотношений СССР и Финляндии. В ноябре 1941 года Госдеп США (США тогда еще ни с кем не воевали и никакими моральными обязательствами ни перед кем не были связаны) опубликовал последовавшее еще в августе обращение к нему Сталина с просьбой о посредничестве в переговорах с Финляндией о прекращении военных действий в обмен на территориальные уступки со стороны СССР. Финны тогда на волне своих феноменальных оперативных успехов проигнорировали это обращение, и Сталин был взбешен отказом [49]. Вывод: заботиться о мире с Финляндией на каких-то условиях надо было еще в первые дни войны, а не когда враг уже подходил к Москве и Ленинграду. И тут Сталин ничего не угадал. Вот вам и гений всех времен!

Источники:

44. www. ru.wikipedia.org. Невский пятачок. Бои в районе Невского пятачка, октябрь-декабрь 1941г.;

45. www.lib.ru. Николай Николаевич Никулин. Воспоминания о войне;

46. www.beloedelo.com. Савченко Н. К истории снабжения осажденного Ленинграда в 1941-1942 годах. Часть IV;

47. www.ru.wikipedia.org. КВ-1. Серийное производство;

48. www.komen-dant.livejournal.com. Производство оружия и снаряжения в блокадном Ленинграде… (со ссылкой на донесения Наркомата вооружения от 17 августа 1941г.);

49. www.militera.lib.ru. Зимке Э. Немецкая оккупация Северной Европы 1940-1945. Глава 10. Финская война. Восточная Карелия.