Анатолий Николаевич Кольцов
За гранью возможного
– Почему, леший? Я и не витаю вовсе. Просто думаю.
– Он, видишь ли, думает… Индюк вон думал, думал и в суп попал. А из тебя и супа-то толкового не сваришь. Так что догоняй графики, иначе накажу, как прогульщика. Вон, вчерашний день у нас опять украли, а работа не ждёт. Народ требует от нас всецелой победы над коррозией и не иначе. Не зря наша контора называется «ГФАК-техно». Кстати, ты знаешь, что это название означает?
– Нет. Не знаю. Когда на работу принимали я и не поинтересовался. А зачем мне всё это? Есть название и ладно. У всех фирм название есть.
– Нет, Мишенька, не зря это название тут прилеплено, это Гидрофобные Антикоррозионные технологии. «Основы», которые ты испытываешь позволят кораблям плавать по морю сотни лет и не ржаветь.
– Палыч, ну и что, что покрытие такое крутое. Оно ведь землю от нефтешламов не очистит.
– Вот те на. Как это не очистит?А что мы с тобой делаем? Именно нефть и перерабатываем, а конкретно АСПО – отходы от нефти.
Тебе это не по нраву?
– В общем, не это я хотел сказать, Пал Палыч. Я хочу, чтобы все грязные нефтешламовые накопители исчезли. Вот бы их взять и переработать во что бы то ни было. Да так, что бы грязи в воздух не выбрасывать. Я ведь вчера ходил на лекцию о переработке этого дерьма. А там только сжигание. Представляешь? Одну грязь превращаем в другую. И ещё не понятно, какая из них опаснее. Та, которая на земле или та, которая в воздухе.
– Да ты оказывается философ, Михаил Дмитриевич? Ишь, какие у тебя в голове заморочки. А я думал, что тебя только Инга интересует. Она ведь дня без тебя прожить не может. Так и шастает к нам, то за колбами, то за весами. Я то вижу, что её только ты интересуешь.
– Не знаю, Пал Палыч, я не замечал. Но не о Инге речь. Я думаю, как можно всю эту грязную нефть взять и превратить в пыль, да так, чтобы в воздух эта пыль не попала.
Вновь раздался громкий смех Палыча. В этот момент в лабораторию вошла Инга. Услышав удалой хохот Костина, она слегка стушевалась, случайно подумав, что смех в её адрес. Но ситуацию спас сам зав. лаборатории.
– Вот и Инга наша пришла. Проходи, не стесняйся. А меня тут Мишка рассмешил. Спасу от него нет. Что не день, так новые идеи. Ну, да ладно. А тебе чего сегодня понадобилось?
– Я, Пал Палыч… мне тут сода нужна, а на склад бежать не хочется. Дадите немного?
– Дадим, непременно дадим. Ну ка Миша, подай Инге соду. Вон там, в шкафчике на полке.
Мишка понял, что начальник его специально посылает за содой, чтобы свести их нос к носу с Ингой. Ему стало не по себе, Мишка покраснел, как рак варёный, но исполнил всё в точности. Поднёс пачку соды и скромно подал прямо в руки, так же как и он покрасневшей от смущения девушке. Два смущённых взгляда молодых людей сошлись вместе. Инга взяла у него эту пачку и быстренько убежала из помещения. Палыч с удовольствием наблюдал возникшую миленькую сцену и в душе радовался за ребят. Наконец-то Мишка непосредственно встретился с давно искавшей этой встречи Ингой. Тут и у Мишки не осталось сомнений, что она приходит в лабораторию именно к нему. Не понять этого мог только полный обалдуй, коим Мишка всё же не был.
А Палыч продолжил, прерванный было разговор, поскольку тема утилизации шламов была близка и ему. Когда-то он вплотную подошёл к этим опытам, но трудность создания оборудования под высокие температуры и давление его остановила. А здесь эти старые воспоминания вновь всплыли в зачерствевшей от трудовой рутины памяти. Он решил, что пора двинуть свою идею в умы молодых и дерзких.
– А ведь знаешь, Мишенька, и я в молодости тоже этим занимался.
– Как, этим занимались? Вы пытались перерабатывать нефтешламы?
От неожиданности перейдя в обращении на Вы, еле выговорил Михаил.
– Именно так, пытался. Но мои попытки на попытках и закончились. Тема диссертации у меня была другая, работал над темой вполне в графике. Вроде как, это было моим факультативом.
– Пал Палыч, расскажи о чём идёт речь. Конечно, если это не тайна.
– Мишка, а ведь ты и в самом деле болеешь этой мыслью. Я вижу, что твой интерес не поддельный. Так ведь?
– Какой поддельный. Я только об этом и думаю. Мне бы только идею, какую-нибудь… я бы тогда…
У Мишки даже лицо засветилось. Так его всё это захватило, что у Палыча и сомнений не осталось, что это пострел сделает всё, чтобы свою идею воплотить. И Костин начал свой рассказ.
– Когда-то давно во время учёбы в Уральском Политехе, нас повезли на полевые практические опыты в угольную шахту, Мишка. Всё там было здорово. И глубина, и особая тишь, и угольные пласты, как на картинке. Вот мне в память всё это и врезалось. Практика прошла, а угольные пласты из размышлений так и не уходили. И снилось всё это мне и мысли постоянно об этом всплывали, в общем, этот уголь меня вовсе лишил покоя.
– А при чём здесь уголь, ведь речь идёт о нефти?
Перебил его Мишка. Но Палыч вреде и не заметил этой дерзости, так он сам был увлечён своими воспоминаниями. Продолжил он рассказ практически без заминки, а Мишка слушал, разинув от удовольствия рот.
– Вот ты говоришь, причём тут уголь? А я в той самой шахте обратил внимание на то, что все пластины в общем угольном массиве расположены горизонтально и видно, что складывались они методом осаждения некой субстанции. Но если мы знаем, что уголь, это практически углерод, то выходило, что осаждался сам углерод и осаждался он на такой же углерод. Вот и вопрос у меня возник, как получилась смесь углерода в некой жидкости, которая и явилась некой средой, в которой выпал такой однородный осадок. Ведь если бы по науке это были осадки болотистых мест с перегнившими стволами доисторических деревьев, то среди угольных пластин попадались бы и остатки болотистых сред. Хотя бы насекомые, к примеру. Но ведь ничего этого там нет. Значит и среда осаждения угольной массы не могла находиться в болотах и тому подобном. В то время, Мишка, над такими словами, как наночастицы пока ещё не смеялись. Чубайса просто не было, вот и не смеялись. И я стал размышлять, что могло быть такой средой, в которой углерод может находиться в эдаких гигантских количествах, да ещё в наночастица? Ты представляешь, кроме воды я ничего не смог придумать. Из оного получалось, что уголь мог спрессоваться из наночастиц углерода в глубинных водяных озёрах? Это даже тогда было полным бредом, что уголь получается из нефти, а сегодня и тем более. Я подумал, что ошибся с предположениями и почти забыл про эти размышлялки. Но вот прошло время, я писал диссертацию, тема касалась именно флюидов, а это, как ты знаешь особое состояние газов и жидкостей, тут-то мне и пришлось столкнуться с растворением необычных веществ в необычных средах. И получилось, что нефть в воде растворяется. А возможно, что и уголь и железо могут раствориться. Во всяком случае, окислы растворяются точно. Но вода должна стать необычной. А что такое необычная вода, Миша? И всё это в глубинах Земных недр.
– Это сверхкритическая вода? Я правильно сказал?
– Да, да, да! Ты сказал правильно. Вот тебе и карты в руки. Раствори нефть в воде, а там увидишь, что из этого может получиться. Но имей в виду, это не жар птица в руке, это опасная многоглавая гадюка. Она и ужалить может и задушить в объятиях. Если ошибёшься, сожрёт тебя целиком и не подавится.
– Пал Палыч, а это ничего, что я начну твоей идеей заниматься?
– А какая тут моя идея? Ты считаешь, что кто-то не знает, что нефть растворяется, или никто не знает, что уголь это осадочный элемент. Нет, Миша, это всем известно, но ведь в том и состоит работа дерзкого учёного, чтобы из обыденно создать массу выгод помимо массы проблем.
