Анатолий Музис
Происшествия, приключения, фантастика, фронтовые и исторические хроники. Книга 5
ЗИМНИК
ЗИМНИК
А там, восточнее Байкала,
Где цепь межгорных котловин,
Там новое берет начало
Край камнепадов и лавин.
Двумя рядами встали горы,
Лишь синь-полоска в вышине.
Ты как в широком коридоре,
В непревзойденной тишине.
А то, похоже из колодца,
Раздастся отдаленный гул.
Земля внезапно содрогнется,
Как будто кто ее вспугнул.
Со склонов и вершин в долины,
Стремленьем яростным полны,
Сорвутся шумные лавины
И вскачь помчатся валуны.
Здесь нет дорог,
здесь только тропы
И те, не прямо, а в обход.
Здесь транспорт необычной пробы —
Олени или вертолет.
Олень,
Две пары тощих ног.
Пол центнера нагрузишь,
лег.
А для любого вертолета
Барьером служит непогода.
И с ней такие чудеса,
Что нет надежней «колеса»,
Когда мороз скует болота.
На первый взгляд как будто
странно.
Автомобиль. Не что-нибудь…
А путь здесь даже и не санный.
Обычный «зимник», зимний путь.
А между тем – и старожилы
Ту правду могут подтвердить —
Нам эти зимники служили
И будут впредь еще служить.
Немало мест у нас в Союзе,
Где стройки в топях да в лесу.
И тонны,
тонны,
тонны грузов
Везут по зимникам,
везут.
Дорогой движется колонна:
Автомашины, вездеход.
Дорога где-то проторена,
А где и трактор не пройдет.
Река петляет серпантином,
Здесь нет разбега для гонца.
Колонна держит по чистинам.
Андрей через стекло кабины
Глядит туда, где нет конца.
Напарник полушубок скинул,
Гудит налаженно мотор.
– Откуда родом?
– Мы – тверские.
– А как зовут?
– Шофер-Егор.
А ты какого будешь кваса?
– Отец – маркшейдер, дед – шахтер.
Я поселковый, из Донбасса…
Гудит налажено мотор.
И славно так катили. На, ведь!
Одна на сотню верст окрест,
Огромной белой чушкой наледь
Легла как раз, где переезд.
Когда намерзнет лед до дна,
Дорога для воды одна.
Прорвав по щелям лед, вода
Идет тогда поверху льда.
На солнце серебром струится,
Одета белой пеленой.
Тут, на морозе – минус тридцать!
А там, по виду, как в парной.
Машины встали. Встали люди.
Молчат и ждут.
– Что делать будем?
Как ни крути и ни верти,
А наледь надо обойти.
И первым вымолвил Егор:
– Андрей! Шахтер! Бери топор.
Она хотя и «Стройка Века»,
Всему начало лесосека…
Когда тебе ясна задача,
И наледь выглядит иначе,
И темный лес, и белый снег,
И даже времени разбег.
А жизнь, как жизнь.
Как и везде.
Звенят сосульки в бороде.
За два часа готов проход
И первым двинул вездеход.
Проверил мост, проверил гать,
А там, машинам помогать.
Затем повел Егор машину.
Автомобиль – не вездеход.
Цепями спутанные шины —
Где гать, где сушь, а где и лед.
Скользит, цепями лед скребет.
Со льда на берег спуск крутой,
Мосток налажен над водой.
Прошел и мост, и на бугор
Машину вырулил Егор.
Один прошел, другому проще.
Но это тоже как сказать.
Ты не на пирогах у тещи,
Здесь рот не надо разевать.
А зазевался – гроб!.. могила!..
И так случилось.
– Братцы, все!..
Одну машину накренило
И в яму задним колесом.
Да, видно засадило прочно,
Буксует так, что цепи в клочья,
И яму всю разворотило.
Егор прикрикнул: – Что смотреть!
Тащите все, что есть с настила…
Андрей схватил большую жердь
И сходу колесо подважил.
– Ребята! Навались дружней!
А колесо, как сила вражья,
Да силой этой по спине.
Ты ахнул только, стиснул зубы.
Такая боль, что не стерпеть.
Но хорошо, что полушубок,
А то, могла б сломаться… жердь.
Но что нам охать, коль в итоге
Машина все же на дороге.
А в стороне уже Егор
Валежника набрал в костер,
Плеснул бензином из ведерка
И спичкой – р-раз!
Огонь чихнул,
Подпрыгнул, будто от восторга,
И прямо в небо полыхнул.
Гудит костер, дымит костер
И фляжку достает Егор.
– Хоть не положено в дороге,
Да что ученого учить?
Когда вот так промочишь ноги,
Не вред и горло промочить…
Для профилактики, Андрей
Глотнул и стал смотреть бодрей.
Утихла разом боль в спине.
– Еще глоток?
– Нет, хватит мне.
Тогда водитель для примера
Глотнул. Вот это был глоток.
Другой бы поперхнуться мог,
А для него – такая мера.
И вновь мотор кабину греет,
А впереди – лесной затор.
Баранку передав Андрею,
Мотает головой Егор
И улыбается во сне
Тверской родимой стороне.
А вдоль дороги – валуны,
Как надолбы времен войны.
И выход из долины узкий,
Горами замкнут на замок.
Там сам хребет Северо-Муйский
Как раз долине поперек.
А над хребтом луны осколок.
Да и на склоне – огоньки?
Андрей сообразил: – Поселок!
Как раз, что надо. Горняки!
Теперь мы отдохнем законно…
К поселку подошла колонна
И поднял голову Егор.
– Мы где?
– Приехали на базу.
– Так что ж ты? Надо было сразу!
Машину заводи во двор!
…Конец пути. Глуши мотор.
БРИГАДИР
Прекрасна жизнь!
Прекрасен свет!
Но передышек в деле нет.
А горняки такой народ —
По сантиметру, но – вперед!
Но снова бур гудит…
И снова
Трухлявый камень и вода.
– Пятнадцатикилометровый!
– Не подступиться… Вот беда.
А рельсы тянутся к порталу,
Лыжней железною скользя.
И дальше – лишь по перевалу.
Пусть риск велик, но ждать нельзя.
БРИГАДИР
Андрея вызвали в партком.
– Ты с техникой знаком?
– Знаком.
– На перевал! Возьмешь бригаду?
Кивнул согласно: – Если надо…
– Сейчас другого нет пути
Путеукладчик провести.
А без него, прожди хоть год,
Дорога дальше не пойдет…
В таких делах – какие речи?
Плечами лишь пожал: – Что зря?..
Но плечи – загляденье. Плечи
Широкие, богатыря.
…Тебя вели, тебя учили,
Тебя готовили… И вот,
Тебя признали! Ты мужчина!
Настал теперь и твой черед.
И над столом плакат, как раз:
«Мы строим БАМ,
БАМ строит нас!»
И сомневаться не пристало,
Что ты годами молодой.
Душа в работе возмужала
И борода густее стала,
Да и, похоже, с сединой.
И все-таки… Тут бородой
Не откупиться. Тесен мир.
Одно, когда ты сам собою,
Другое дело – бригадир!
Он и советчик и ответчик.
Порой с ним можно «по одной»,
Порой за дело так отхлещет,
Ну, а порой – «отец родной».
А здесь бригада так бригада.
Другой и сам бы поучил.
Ведь выполнять работу надо,
Чтоб нос комар не подточил.
Ведь он один за всех в ответе.
И как еще бригада встретит?
Да ты о чем? Ты что, Андрей?
Раз замахнулся, значит – бей!
Ты посмотри какой народ
С тобой и за тобой идет.
Григорий и Степан с Ефимом
Таежники, лесовики.
Вели дорогу к Усть-Илиму,
Они в бригаде «старики».
Подстать таежникам два брата,
Даши с Базаром, два бурята.
Они посланцы той земли,
Где нынче рельсы пролегли.
Со сложной техникой на «Вы»
Сергей и Павел из Москвы.
ВАСИЛИЙ В ТАНКОВЫХ СЛУЖИЛ
Василий в танковых служил,
А Николай служил во флоте.
Валерик, Славик и Кирилл
Студенты, практику проходят.
Оставил сцену Анатолий
И выступает в новой роли.
Что было раньше непривычно,
Теперь становится обычным.
Кому могло б прийти на ум,
Что землекопом стал Наум.
Он, правда, землекоп-новатор,
Его лопата – экскаватор.
Шестнадцать пар серьезных глаз.
И как в бою у командира,
Весомо слово командира,
Не просто слово, а приказ:
– Сейчас важней задачи нет.
Путеукладчику – зеленый свет!
Они равняют склон ребристый,
Готовят насыпь.
Заодно
Ручей неистовый и быстрый
Ведут в трубу под полотно.
С натугой мощные «Белазы»
Подвозят и отвозят грунт.
Геодезист хозяйским глазом
Следит, чтоб соблюдался «пункт».
Ведь надо провести махину.
Ты хорошо это постиг.
Путеукладчик!
Кто б прикинул:
И сам велик и вес велик.
А над долиной перевал
Поднялся как Девятый вал.
И каменистый грунт по склонам
Течет там грузом многотонным.
И не помог защитный ров,
Хотя он к сроку был готов.
Возможно, надо ров иначе,
Длиннее, глубже, например.
Но это не твоя задача,
Ее решает инженер.
А грунт течет… течет, проклятый.
– Ну, думай, думай, голова.
Нельзя ж вот так твоим ребятам,
Стоять все время возле рва.
Никто, конечно, не заплакал.
Но разговор: «Сизифов труд!».
Сизиф?.. Так был еще Геракл!
Царю очистил он конюшни.
А если тут?
Рискнуть бы нужно.
Ручей сместить,
направить в ров.
И как в конюшнях – будь здоров!
Конечно, сказочный сюжет…
Но участковый молвил: – Нет!
Как валуны увязнут в глине,
Так их и мощный взрыв не сдвинет.
ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР
А Главный оценил идею:
– Конечно, нужен здесь расчет,
Но, в принципе…
Потом Андрею:
– Ты подожди…
– Так склон не ждет.
Когда договорился толком,
Ждать не приходится подолгу.
Расчеты – вмиг.
Бригада – дружно.
Ров протянули до ручья.
Все понимают: очень нужно.
А главное – идея чья?
Но день последний,
ох, как труден.
Все в ожиданье: – Что же будет?
И ров как будто не глубокий,
Ручей совсем не говорлив.
А валуны, как на потоке,
Скользят по рву и под обрыв.
И так все ладно.
Даже Главный,
Скупой обычно на слова,
Взглянув, сказал: – Вот это славно.
Ну, бригадир. Ты – голова!
САША БОНДАРЬ
Галдит восторженно бригада
Соратников-богатырей.
– Андрей Ильич! Ведь это ж надо…
Вчера ты просто был – Андрей.
И снова ослабели ноги.
Ты мятой кепкой вытер пот
И, словно подводя итоги,
Сказал улыбчиво: – Ну, вот…
Тропинкой насыпь забелела
По склону вверх, на перевал,
Хотя уклоны то и дело,
Как будто черт их рисовал.
И лес вдоль насыпи, как стража,
То на просвет, а то густой.
Вперед выходит Бондарь Саша.
Он парень тоже с бородой.
Он сам наладчик, сам накатчик.
Проверил все, вникая в суть.
Махнул… Пошел путеукладчик,
Мостя перед собою путь.
Плывет гудок над ближним лесом
И в нем такое торжество.
УКЛАДКА РЕЛЬСОВ
На полотно ложатся рельсы.
Невероятно! Колдовство!
Литавры в грохоте железа,
Плакаты празднично цветут.
И телевиденье, и пресса…
И ясно – Бондарь на виду.
А ты от прессы в стороне,
Хоть, может быть, герой вдвойне.
Но не скупись. Иди вперед,
А слава и тебя найдет.
Но праздник кончен.
Снова будни.
И насыпь все вперед… вперед…
И сон в вагончике уютней.
А за окном комар поет.
Он ждет.
Светлеет сумрак смурый.
Вновь полон шорохами лес
И будит новый день дежурный
Ударом в рельс…
УДАРОМ В РЕЛЬС…
МОСТ
Когда один объект закончен,
К другому силы береги.
И вот, уже стоит вагончик
На берегу Угрюм-Реки.
Шишковым назван так Витим.
В ту пору был он нелюдим.
Лишь Прохор с Ибрагимом
в лодке
Проплыли лихо, да и то —
Тонули.
А потом Кропоткин
Здесь путь торил из Бодайбо,
Во славу золотого Тела.
В двенадцатом там было дело:
Свинцовой меркой всем сполна.
Сквозь прорезь узкую прицела
В лицо настырно смерть смотрела
И эхо Ленского расстрела
Оттуда вынесла волна.
С тех пор, как водится,
немало
Воды в Витиме убежало.
Но что сегодня видишь ты
В прозрачном зеркале воды?
К реке склонился бородач.
Песок рассыпчат и горяч.
И набегая на песок,
Такая мирная, ручная,
Кутенком ласковым,
речная
Волна полощется у ног.
Вода прохладна и прозрачна.
И место выбрано удачно:
Упрятав вышки буровые
И стук моторов приглуша,
Стоят террасы боровые,
Сосновым воздухом дыша.
По ровной плоскости террасы
Пробита просека для трассы
И кажется – до дальних гор
Открыт строителям простор.
«БОРОДАЧ»
Да вот, Витим – «Угрюм-Река»
И, ох, не близки берега.
Но ведь на карте неспроста
Стоит пометка: «Ось моста».
Да что там «Ось». Уже опоры
Шагнули в реку с берегов
И видно: мост еще не скоро,
А все-таки почти готов.
«Почти»!.. Мы помнить не хотим:
Хозяин Края здесь Витим!
Он удержа не ведал сроду.
Не знаешь брода, не броди!
Он лишь в хорошую погоду
Хорош… А как пойдут дожди,
Тогда, похожий на лавину,
Неудержим, неукротим
Залить стремится котловину,
Беснуется, дурит Витим.
На мелях высились опоры
Вчера.
Сейчас они в воде.
Поток гудит, идет напором
И кажется, что мост в беде.
Тут подошел один шутник.
– Бутылки ищешь? Вот они…
К кусту привязана веревка,
Бутылки в сетке, в холодке.
Достал и похвалился: – Ловко?
Как в холодильничке в реке.
Глаза у парня голубые,
Загар по летнему густой.
И мускулы, бугры крутые,
И рыжеватый сам собой.
– Неужто пиво?
– Точно! Пиво!
Везде возможно жить красиво.
– Между прочим,
Поселок тут, аэропорт.
С Читы завозят. Хоть не очень,
А все ж, без пива не курорт.
Ты что, один?
– Пока один.
– Ну, со знакомством. Константин!
В зените солнце. Срок обеда.
Андрей с монтажником в кустах
Ведут толковую беседу
О жизни, стройке и мостах.
ВЕДУТ ТОЛКОВУЮ БЕСЕДУ
Как скатерть куртка на траве,
С эмблемою на рукаве —
«Река и мост, – на нем, – экспресс».
И к пиву общий интерес.
Сидят, как будто век знакомы,
Как будто общие дела,
Как будто у родного дома.
И тянут пиво из «горла».
– …Места?! Ты посмотри – места
Не просто сказка. Красота!
Не зря «Витимской Украиной»
Прозвали их с недавних пор.
Здесь, бают, вызревают дыни,
Не говоря про помидор.
А в лес пойдешь, так там отличный
КОВЕР БРУСНИЧНО-ГОЛУБИЧНЫЙ
Ковер бруснично-голубичный.
– А как река?
– А что река? С характером
и широка.
– А мост? Дорога на подходе.
– Так кто ж суется в половодье?
Тут выбрать время в межень, в тишь.
Витим различен по погоде.
Витим хитрит. И ты хитришь.
– Но срок…
– Заладил про одно.
Не подводили мы ни разу.
Ведь что определяет трассу?
– Как «что»? Конечно, полотно!
– Мосты на трассе голова.
Вся стройка без мостов мертва.
Хоть знал Андрей: не надо спорить,
А все ж сказал: – Вся стройка – море!
Мосты в том море – острова.
Больших мостов от силы сто…
И тут прорвало Константина,
Как будто рухнула плотина.
– Ты что? Там тысячи мостов.
И малый мост. Он что, не мост?
Ты знаешь, что такое мост?
Да без него все псу под хвост.
Как уровень вода поднимет,
Река, что лошадь без узды.
Нет, трасса это, брат, мосты.
А остальное между ними
Необходимый антураж.
Включайся с нами на монтаж.
Там, на верху, увидишь сразу —
Мосты определяют трассу.
Ну как тут спорить? Все едино
Не переспорить Константина.
Андрей вздохнул: – Горячий ты.
Мосты? Ну, что ж, пускай мосты.
Мечтать не запретишь красиво.
Благодарю тебя за пиво.
И разговор меняешь ты.
– Я непоседлив по натуре.
К тому же у меня мечты —
Закончить стройку на Амуре.
Но, если надо, я готов
Помочь сварить вам «красный шов».
– А ты не глуп.
– И ты не прост.
– Тогда пойдем, посмотришь мост.
Мост посмотреть, конечно, стоит.
Бетоном в берега реки
Вписались главные устои,
Пролет надвинув на «быки».
Строение проезжей части —
Подобье взлетной полосы,
Ведет наверх.
Витим не властен
Над ним, хотя и полон сил.
Ты наверху. Но мимолетом
Опустишь книзу взгляд едва:
Поток струится под пролетом,
Так, что кружится голова.
МОСТ
Витим не ведает запретов.
Как в створе бешенных ворот
Несутся бревна, что торпеды,
Кружит круги водоворот.
Тальник затопленный, как плавни,
Дрожит от шороха волны.
Вода по дну волочит камни,
Не просто камни – валуны!
А мост стоит. Надежно. Прочно.
И пусть вода, как динамит,
Но день настанет, это точно,
Он берега соединит.
И никогда мы не забудем —
И как беснуется река,
И то, какими были люди,
Сближающие берега.
ЛЮДИ, СБЛИЖАЮЩИЕ БЕРЕГА
ОЧАРОВАННЫЕ ЧАРОЙ
Зажали горные вершины
Низину Чарской котловины.
Здесь глухо уху, тесно взору.
И сходу, на какой-то миг
Покажется: сомкнулись горы
И выйти некуда. Тупик.
А в сказках предков говорится,
Что раньше не было здесь гор.
Гуляли по дворам жар-птицы,
Шумел богатый ханский двор.
Но умер старый мудрый хан,
Державший двор и край в порядке,
И за наследство, в смертной схватке
Сошлись Кодар и Удокан.
Богатыри огромной силы,
Не зная равных на земле,
Подняли луки и вонзили
Друг другу в сердце по стреле.
И там, где рухнули батыры,
Хребты воздвиглись.
Как факиры,
Исторгнув грохот из земли,
Они богатства погребли.
И с тех давно забытых пор
Здесь царство гор.
Неколебимо.
И не всякий
Пройдет на Чару, в глушь и тьму.
И все же, как «рубеж атаки»,
Здесь рельсы лягут.
Быть тому!
Андрею первым надлежит
Наметить трассы рубежи.
Тайга теперь ему знакома
От кроны и до корешка.
В тайге он, прямо скажем,
дома.
А все-таки она – тайга!
Тут ни мечтать, ни песни петь.
Тут в оба надобно глядеть.
Хотя беду на человека
Пророчить вовсе не с руки,
Напомним, что в сибирских реках
Нередко тонут моряки.
Самоуверенность их губит.
Куда забрался ты, Андрей?
Ты позабыл? Тайга не любит,
Когда не думают о ней.
– Без паники! Гадать не надо.
Иди где лучше, там тропа…
Но в глубине души досада:
– Как новичок в труху попал.
Но, ничего. Все обойдется.
Вот, кстати и тропинка вьется.
Лишь только б засветло поспеть…
Спешит Андрей.
Вдруг, стоп… Медведь!
Сопит, не чует. Что-то роет.
МЕДВЕДЬ
Андрей подумал: – Чтоб тебе!..
Но, хорошо, что он спиною,
В кусты уткнулся головою…
А задней лапой – на тропе.
И куций хвост его мелькает
Туда-сюда… Туда-сюда…
– Куда ступить?
Андрей не знает.
Услышит зверь, тогда беда.
И сердце бешенно в груди,
Как будто бы ему там тесно…
Тут, за спиной, как гром небесный:
– Михал Потапыч! Дай пройти!
И мишка, голову сломя,
Подпрыгнул всеми четырьмя
Да как рванет напропалую
По кочкам, рытвинам,
кустам.
Ручей перемахнул он.
На склон. Остановился там.
На лапы задние поднялся
И смотрит: кто его пугнул?
И только тут Андрей вздохнул
И поневоле рассмеялся.
А тех, что вышли из глуши,
Поди, попробуй опиши.
Один, потоньше, в узких брючках,
А ростом, нет, не исполин.
И молоток на длинной ручке.
ГЕОЛОГ
А у второго – карабин
Под мышкою, наизготовку.
Во всем решительность видна.
И понял вдруг Андрей неловко:
– Тот, первый, женщина она!
Пахнуло чем-то позабытым.
Романтикой? Домашним бытом?
На трассе как-то недосуг.
Девчат, пожалуй, там с избытком,
А эта – женщина… в лесу.
И тут, второй, ее напарник,
С лица откинул накомарник
И беспричинно громогласно
Сказал, нарушив колдовство:
– Медведь, конечно, зверь опасный,
Но и пуглив…
Ну, вот – и все!
И стих.
Затих.
– Вы далеко? – она спросила.
– Да как сказать… На трассу мне.
Вот тут она и удивила.
– На трассу? Это очень мило.
Она в обратной стороне…
Стоит Андрей оторопев,
А этих разбирает смех.
И сам Андрей, как ни старался,
Не удержался, засмеялся.
И смех, и слезы пополам.
– Куда ж я шел?
– Как видно, к нам.
Легко взмахнула молотком.
– Мы здесь стоим недалеко…
Как в сказках старого расклада
Горит загадочно звезда
Над местом тем, где скрыты клады.
И ищут здесь их неспроста.
У края горного потока
Каркас обтянутый холстом.
Палатка.
Вроде одинока,
А все-таки надежный дом.
В кустах – поменьше,
то – ее.
Совсем не женское житье.
Но в ком живое сердце бьется,
Тому всегда везде простор.
Геологи-первопроходцы
Аборигены здешних гор.
Народ они по виду странный,
Уют не ценят ни на грош.
Живут в тайге как партизаны,
Другого слова не найдешь.
ЛАГЕРЬ ГЕОЛОГОВ
В дыму походного костра
Кружит, танцует мошкара.
И женский голос чары множит,
В душе волненье теребя.
Он и ласкает, и тревожит,
И что-то хочет от тебя.
Ты – гость, тебе подали чаю.
Их дом – твой дом.
Таков закон.
И ты внезапно замечаешь,
Как удивительно кругом.
Зубчато горные вершины
Угрюмо держат ледники.
В низине – дюны, как в пустыне,
И бьют живые родники.
Звезда в ночное небо канет
И рыкнет в темноте медведь…
ЛАГЕРЬ ГЕОЛОГОВ
А на хребте, на Удокане,
Большая, ох, большая медь.
Ее руда лежит пластами,
Запас велик и сорт хорош.
Бери хоть голыми руками.
Да только как ее возьмешь?
В природе мудро все и просто.
В костре мерцают угольки,
А в поднебесье звезды… звезды…
Как в темном поле васильки.
И невесомость в сильном теле,
И чьи-то шорохи во мгле.
Ты будто бы у колыбели
Всего живого на земле.
И чувство радости и силы
вселяет в сердце эта тишь.
Тебя природа сотворила,
Сегодня ты ее творишь.
Дорога?
Будет здесь дорога!
Через болота и снега
Она идет сюда с востока,
Но не дошла еще
пока.
Еще раздвинуть надо горы,
Болота, мари осушить.
Природе надо послужить,
Как эта женщина,
которой
Ты был бы рад стихи сложить.
ОГОНЬ КОСТРА
Заря таранит тьму с востока.
А может, то костров огни?
Сейчас костров на трассе много,
Да что там, не они одни.
И смотрим,
смотрим на восток мы,
Там горы ниже,
реже лес.
Блеснули рельсы у Олекмы
Однако, скоро будут здесь.
НА ЯКУТСКОМ ТРАКТЕ
А за Олекмой синеглазой
Лежит обширная земля
И в ней несметные запасы
Железа,
золота,
угля.
И мраморы,
и апатиты…
Уже в поселке Нерюнгри
Разрезы угольные вскрыты —
Копни, нагнись и подбери.
Уже японцы согласились
Под этот уголь дать кредит.
И всем понятно, что в России
Кредит и им не повредит.
Дороги там не очень… Север.
Но с внешним миром есть контакт.
От станции Транссиба «Невер»
Ведет туда Якутский тракт.
Пылит, петляет, треплет нервы —
Один-единственный пока.
Там возникает самый первый
Южно-Якутский Т П К.
Пока он только на бумаге.
Пока лишь угольный разрез.
Пока лишь кочки да овраги
И неизвестность: точно ль
здесь?
Да и других вопросов масса,
Но главный – обустройство трассы!
И чтоб решить все «Да» и «Нет»,
На месте, в гуще дел,
в глубинке,
В поселке звонком – Золотинке,
Собрался высший Спецсовет.
Ты был, Андрей, на том Совете
И за него теперь в ответе.
А едешь ты сейчас домой
И чтоб скорее – на попутке.
Шофер – парнишка молодой,
Спешит. В пути вторые сутки.
– Ничто! До Тынды доберусь,
На двое суток завалюсь…
Шуршит под шинами дорога,
Машина стелет пыльный след.
И до хребта уже немного,
А вот и Становой хребет.
Дорога сразу круче стала.
За поворотом поворот.
А справа от дороги – скалы,
А слева – столбиков черед.
Еще чуть-чуть – отступят горы,
А там уже и Тында скоро.
Ты отдохнул бы… Но, увы!
Совет нейдет из головы.
Ты нес к нему свои заботы,
А как пришел, как посмотрел…
В сравнении со стройкой, кто ты?
На стройке столько важных дел.
И то, что для тебя барьеры, —
Такая мелочь, мельче нет.
Сюда собрались инженеры —
«Минстрой», «Минуголь»,
«Минчермет»
И первый секретарь обкома,
И академик из Москвы.
Кто с трассы, те тебе знакомы,
А остальные все – увы!
Так думал ты еще вначале,
Когда повестку зачитали,
Когда в уютном Малом зале
Все сели за большим столом.
А что потом?
Возможно, что ошибся некто,
Не смог все трудности учесть.
Одно, что пишется в проектах,
Другое, что на месте есть.
Но все же! Где же общность темы?
Куда ни кинь – одни проблемы!
И непонятно почему?
Винят энергии нехватку,
И надо ж, кто подумать мог,
Все говорят, что «нет порядка»
И что, мол, «плохо без дорог».
Но что такое бездорожье,
Когда, послушай, что несут —
Кирпич завозят из Заволжья!
И не хватает шпал – в лесу!
С таким порядком странно даже,
Хоть что-нибудь, как ни
«химичь»…
Тут председатель: – Ваше мненье?..
Ты встал, замялся… Вспомнить
страшно.
Начальство все же, как никак.
В руке готовый текст бумажный.
Так по бумаге и дурак…
А зал заполнен голосами
И каждый в зале – о-го-го!
Они прекрасно знают сами,
Что на бумаге у него.
Записку скомкал в кулаке.
– Товарищи! Мы где? В – тайге!
И всем вопросам здесь вопрос:
Как можно действовать вразброс?
Проекты,
планы,
цифры,
факты…
Картина с виду хороша.
Но где же в комплексе душа?
Одни искрящие контакты.
А трасса, забывать не будем,
Не полотно, и не мосты,
Не рельсы, не дома,
а люди.
И к ним решений нет простых.
Не за рубли, не по приказу,
Мы шли на эти рубежи.
Мы здесь не просто строим трассу.
Мы здесь живем и будем жить.
Солдаты стройки мы, и вроде
Немного видно нам в походе,
Но строить надо, наш совет —
С любовью к людям и к природе,
И с перспективой на сто лет…
И вдруг увидел: тихий зал
И множество серьезных глаз.
– Я что-нибудь не так сказал?
– Нет, отчего же? В самый раз!
А в кулуарах встали рядом,
Он и начальник. Тот сказал:
– Шагаешь ты в строю солдатом,
Командуешь, как генерал.
Что говорить, ты «кинул речь»
В один присест.
Как ношу с плечь.
А ведь не слыл ты многословом.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
И вот обратно на разъезд,
Но будто бы в обличье новом.
Колеса крутят километры,
Так, словно их относит ветром.
Автодороги полотно,
Хоть и не ровное оно,
С шуршаньем шин одноголосым
Стремглав несется под колеса.
А справа вдоль дороги скалы
Сплотились черною стеной.
А слева столбики мелькают —
Пунктир белеющий по краю
Предохранительной чертой.
Но вдруг почувствовал Андрей:
Машина все быстрей… быстрей…
Взглянул: водитель молодой
НА ТРАКТЕ
Не совладает сам с собой.
Вцепился пальцами в «баранку»
И мчит вперед, подобно танку.
А взгляд невидящий, пустой.
Хотел Андрей сказать: – Постой!
Сбрось газ! Здесь надо ехать тише…
Но сам себя он не услышал.
Взметнулись столбики, как четки,
Разорванные посередке.
Автомобиль пошел на взлет,
Как самолет…
Такое даже не приснится.
Закрыл глаза…
Открыл глаза.
Молочно-белый свет больницы
И чьи-то темные ресницы,
Глаза в глаза.
А в них слеза.
Глаза, а в них такая боль.
– Ну что ты, милая сестрица!
Ведь я живой. Ну, что с тобой?
Короткий отдых не помеха.
Бывает хуже на войне.
Вот только жаль, что в Тынду
въехал
На «Скорой», а не на коне.
Что смотришь?.. Видно я «красив»?..
А как шофер?..
– Он тоже… Жив…
Андрей не знал, что в этот раз
Его приветил женский глаз.
