Анатолий Хвойницкий
Псевдоним «Харго»
10.
В кабинете штандартенфюрера СС Вольфа Рикерта шло совещание. Присутствовали все руководители отделов СД и гестапо департаментов южной зоны Франции. Громовой голос полковника сотрясал воздух:
– Что происходит? У меня такое впечатление, что гестапо и СД разучились работать. При назначении сюда коллеги мне завидовали, говорили, что здесь курорт, а не служба! Но службы я здесь не вижу, вообще никакой работы! На Украине и в Белорутении мы не церемонились, сжигали целые деревни. Здесь меня сдерживают – Европа! Интересы Рейха должны быть превыше всего! Я устрою здесь вам курорт!..
Монолог полковника затягивался. Его заместитель оберштурмбанфюрер Вальтер Шлиман осмелился прервать шефа:
– Господин штандартенфюрер, разрешите доложить, нами разработан план карательных акций в ответ на возросшую активность так называемого Сопротивления! – он подошёл к своему начальнику и протянул папку. – Вам осталось только утвердить план!
– Этот план должен был начать действовать три месяца назад! Наша пассивность только способствует проявлению сопротивления со стороны французов! Мы слишком либеральны! Гестапо для того и создано, чтобы уничтожать малейшее неповиновение! – уже более спокойно проговорил полковник.
Последовали отчёты региональных отделов СД и гестапо. Когда поднялся гауптштурмфюрер Рудольф Блэкберн, лицо Рикерта снова стало наливаться гневом.
– Мне доложили о вопиющем случае на подконтрольной Вам территории! Как такое могло произойти? Это преступная халатность или Вы, оберштурмфюрер, теряете контроль над ситуацией?!
Все обратили внимание на то, что их шеф оговорился в звании Блэкберна, не гауптштурмфюрер, а… на лицах у всех застыл немой вопрос.
Заметив это, штандартенфюрер жёстко произнёс:
– Да, оберштурмфюрер Блэкберн! – и повернулся в сторону своего заместителя. – Подготовьте приказ!
И снова пронзил взглядом застывшего в строю начальника гестапо Кастра.
– Ещё одна такая Ваша осечка в работе и пощады не ждите! Вы меня поняли, оберштурмфюрер?
Убитый этой новостью Рудольф Блэкберн только молча кивнул головой. Полковник прошёлся взглядом по лицам офицеров, выбирая очередную жертву. Его взгляд задержался на начальнике гестапо из Гайака.
– Что у Вас там произошло?
Унтерштурмфюрер Фриц Готлиб доложил:
– Бандиты расстреляли троих французских связистов!
– С Вашим попустительством они скоро начнут стрелять и в солдат Рейха! Какие меры приняты? – жёстко прервал его штандартенфюрер.
– Мы расстреляли пятнадцать человек заложников! – бодро отрапортовал Готлиб.
По лицу штандартенфюрера пробежала ухмылка:
– Если бы Вы это делали систематически, некому было бы стрелять в нас!
Взгляд полковника побежал дальше и остановился на лице гауптштурмфюрера Ламберта. Тот ожидал этого, потому чётко доложил:
– Группа неизвестных в форме военнослужащих германской армии в городке Гренад в двенадцать часов дня убила начальника местной милиции Клемана Шабо! Убийство произошло в доме Клемана, когда тот приехал на обед. Убит и часовой, охранявший дом начальника милиции.
– Ну и кто это сделал? – грозно спросил Рикерт.
– Какой-то Армад Мишель!
– Здесь Армад Мишель, в Кастре орудует Харго, каким-то Фраже взорван склад гарюче-смазочных материалов в Ле Брю! Кто это сделал? Один человек? – Рикерт повернулся к своему заместителю. – Или это всё разные люди?
Оберштурмбанфюрер Шлиман опустил глаза и тихо доложил:
– У нас есть сведения, что под этими именами действует один и тот же человек!
Штандартенфюрер нервно бросил державшую в руках папку на стол. Потом уселся в кресло и погрузился в раздумья. Подчинённые застыли в строю, никто не хотел вызывать на себя гнев начальника.
Прошло несколько минут. В звенящей тишине голос Рикерта прозвучал громко:
– На востоке за поимку бандитов или за содействие в их задержании мы платили патриотам деньги, и немалые. Давали землю, скот. И это действовало! Всегда найдутся жадные люди! Такова природа человека! Шлиман, проработайте этот вопрос!
Заместитель поддержал своего начальника:
– Прекрасная мысль, господин штандартенфюрер! Предположим, пять тысяч рейхсмарок будет достаточно?
– Не жадничайте, Вальтер! Десять тысяч марок и новый автомобиль! Это может заинтересовать многих! – штандартенфюрер был доволен собой. «Почему мне раньше не пришла эта мысль? Психология – сложная вещь. Сам старина Фрейд в своём учении не мог многое объяснить. Есть жадность, зависть… и деньги! И желание их иметь! Надо это использовать! Но не надо жадничать и нам!»
Концовка совещания прошла в более спокойном русле. Заканчивая его, штандартенфюрер оптимистично напутствовал подчинённых:
– Господа, офицеры, я жду от вас решительных действий! Не надо бояться крови! Наш фюрер твёрд в своих поступках, и мы должны поступать также! Ещё раз повторяю – не бойтесь крови! Бог с нами!
Уже в приёмной кое-кто из приятелей Блэкберна подходил к нему и выражал сочувствие. Готлиб негромко произнёс:
– Наш шеф жаждет крови! Рудольф, проведи несколько акций и можешь рассчитывать на благосклонность руководства! Во всяком случае, здесь спокойнее, нежели на Восточном фронте! – он осторожно оглянулся по сторонам. – Мой брат пишет, там происходит нечто ужасное! Под Москвой мы потерпели первое поражение за все кампании. Он боится, что их отправят под Сталинград! В России сейчас ужасные холода!..
Фриц Готлиб осёкся. Из кабинета в сопровождении своего заместителя вышел штандартенфюрер Вольф Рикерт.
Офицеры вытянулись в струнку. Небрежно махнув рукой, полковник проследовал к выходу из приёмной.
11.
К весне 1943-го группы Сопротивления на юге Франции активизировали свою деятельность. И если раньше акции сопротивления французов преобладали в основном в департаментах Верхняя Гаронна, Тарн, Авирон, Жер, Ажен, то с наступлением весны немецкое оккупационное командование озаботил рост вооружённого сопротивления на всей территории Республики Виши. После оккупации немецкими войсками территории всей Франции это уже были не единичные операции отдельных групп французских патриотов, а скоординированные действия Сопротивления. Французское правительство в Лондоне усилило помощь этим группам, объединив их в организованные отряды, перебрасывая на юг Франции оружие и военный контингент. Заброску агентов и диверсионных групп на оккупированную территорию курировал спецотдел штаба французских сил и лично генерал Шарль де Голль.
В ответ на это германские власти провели несколько операций против французских партизан. А чтобы лишить их помощи местного населения, были приняты жёсткие меры: повсеместно введён комендантский час, у людей изъяли всё оружие, территории округов патрулировали отряды полевой жандармерии. Малейшее сопротивление каралось смертной казнью и взятием заложников с последующим их расстрелом. Но эти меры только усиливали сопротивление населения. В партизаны уходило всё больше людей.
Шеф гестапо и СД штандартенфюрер Вольф Рикерт требовал от своих подчинённых самых жёстких мер в подавлении малейшего проявления неподчинения приказам немецкой администрации.
К этим акциям были привлечены и кадровые части вермахта. Армейские офицеры не склонны были выполнять функции карателей, из-за этого происходили трения и прямые конфликты между офицерами вермахта и гестапо. В сложившейся ситуации части вермахта направлялись на фронт, а на борьбу с партизанами прибывали подразделения СС, зондеркоманды.
Количество жертв среди местного населения многократно увеличилось.
Погромы евреев прошли в населённых пунктах Ренье, Брессоль, Артэ, Конбане, Альби, Фрежероле и других городах и посёлках, где проживало значительное количество еврейского населения. В ходе этих акций пятнадцать тысяч евреев было арестовано и отправлено в концлагеря в Германию.
Военные операции немцев против партизан заставили последних менять место дислокации на более отдалённые и труднодоступные места в горах. Одни группы Сопротивления южнее Тулузы отошли в предгорья Пиренеев, другие ушли в горы восточнее города Альби.
В их числе был и отряд Лотрека. На равнинах немцы, используя свою мобильность, легко перекрывали и блокировали район, где партизаны проводили диверсии. И тем с боем и с потерями приходилось прорываться из окружения.
Теперь каждая операция тщательно готовилась. Все диверсии отряда готовил лично Армад Мишель, он учитывал каждую мелочь. В свою группу он отбирал смелых, отчаянных бойцов. Каждый из них знал немецкий язык, хорошо ориентировался на местности, имел боевой опыт.
Командир группы с помощью связных наладил агентурную сеть в районе действия отряда. Эта сеть была глубоко законспирирована, её осведомители работали во всех сферах, даже в самом окружении Рикерта были агенты Армада Мишеля и Лотрека.
Это давало партизанам возможность успешно бороться с оккупантами. Но и абвер, и служба безопасности активно проводили свою работу. Результатом этой работы стало уничтожение двух партизанских групп, попавших в засады. Во многих городах уничтожено подполье, повсеместно проводились облавы, аресты, казни.
Естественно, это не могло быть случайностью, потому в разработке операций участвовало очень ограниченное число лиц. Были приняты меры к выявлению вражеских агентов…
В один из дней группа партизан вышла на задание. Из лагеря её сопровождал Армад Мишель, он шёл рядом с командиром группы и инструктировал его. На окраине лесного массива партизан ждала группа прикрытия, которая должна была сопроводить их до шоссейной дороги и ждать там до возвращения.
Армад стоял у толстого бука и провожал взглядом своих товарищей, вроде приняты все меры предосторожности. Неожиданно его взгляд вырвал из группы прикрытия одну из фигур, а когда молодой человек обернулся, Армад уже не сомневался – этого парня он где-то видел. Хотя его память держала, наверное, тысячи лиц, но что-то ему подсказывало, что встреча именно с этим человеком имела особое место.
На следующий день старший группы докладывал Лотреку о полном провале операции: когда они подошли к железнодорожной станции, их как будто ждали. И только благодаря тому, что группа не полностью втянулась в зону вражеского контроля и Поль Дюран вовремя обнаружил немцев, удалось избежать окружения. Группа вовремя отступила, но прикрывавшие её отход Поль Рене и Самуэль Рабин погибли.
Стоявший в углу комнаты Армад неожиданно спросил у командира группы прикрытия:
– Жан, из твоей группы за это время никто не отлучался?
Тот удивлённо посмотрел на Армада:
– Все на месте были, хотя Леклерк!..
– Что Леклерк? – быстро переспросил Мишель.
– Да, он отсутствовал, но как он потом объяснил, задержался по нужде, а когда потерял нас из виду, заблудился. Пока нас нашёл и догнал, около часа прошло!
– Что за человек этот Леклерк? – снова спросил Армад.
– В отряде около двух месяцев, вроде неплохой парень! Не трус, исполнителен! – стал докладывать Жан, но уже понимал, что Армад не зря интересуется этим человеком.
Командир отряда глянул на карту местности, лежавшую на столе, и задумчиво произнёс:
– Может, действительно, отстал! Если даже допустить, что он… агент гестапо, то ближайший населённый пункт довольно далеко, обернуться даже за час он не успел бы!
– Жан, если этот Леклерк в отряде, пригласи его сюда! Хочу познакомиться с ним поближе! – проговорил Армад.
Жером Лотрек посмотрел на Армада:
– У тебя есть основания его подозревать?
– Пока нет! Но хочу в этом убедиться! – ответил тот.
Через полчаса в избу, служившую временным пристанищем партизан, вошёл молодой партизан. Застыв на пороге, он спросил:
– Месье лейтенант, Вы меня вызывали?
Лотрек отметил, что волнения прибывший боец не проявил. Не заметил волнения в поведении парня и Армад Мишель, который стоял за шторой и наблюдал за ним.
– Хотя у нас и не армия, но докладывать нужно по форме! – поднял голову сидевший за столом Лотрек.
– Простите меня, месье лейтенант! Поль Леклерк прибыл по Вашему приказу! – чётко доложил он.
– Проходи к столу и садись! – пригласил командир. – Ты в отряде уже два месяца, а вот поговорить времени всё нет. Хотелось узнать о твоей семье! Где она?
Парень присел за стол, положил руки на колени и несколько минут молчал, потом медленно стал говорить.
– Мой отец служил в армии, но с началом войны мы потеряли с ним связь и я не знаю что с ним! Мать осталась в Париже, а меня отправила в Тулузу к тётке, чтобы немцы не забрали на работу в Германию.
– Ну, а к нам как попал? – задал ещё один вопрос Лотрек.
– Немцы и здесь забирают молодёжь, а я не хочу ехать в Германию…
Из-за шторы незаметно вышел Армад, тихо приблизился со спины к сидевшему на стуле Леклерку и положил ему руки на плечи:
– И тебя немцы направили к нам… Филипп?
Парень от неожиданности дёрнулся, а Армад наклонился к самому уху парня и почти шёпотом ещё раз обратился к нему по имени:
– Филипп, я помню, что твоя мать и сестра не в Париже! Интересно, как тебя наказали за потерю оружия?
Молодой человек ещё раз дёрнулся, но крепкие руки прижали его к стулу, почувствовав их силу, он сник и уже не сопротивлялся.
– Ну что ж, придётся и эту винтовку у тебя забрать! – с этими словами Армад снял оружие с плеча парня.
В комнату вошёл один из партизан и застыл у двери. Армад отпустил плечи Филиппа и сел за стол напротив его.
В человеке, сидевшем напротив, Филипп узнал того, кто обезоружил его у них в доме и кто пощадил его тогда. Сейчас отпираться было бесполезно и бессмысленно, он ещё ниже наклонил голову, но лёгкая дрожь колотила его плечи.
– Где тебя готовили и с какой целью забросили к нам в отряд? – жёстко и быстро задал вопрос лейтенант Лотрек.
Совсем сломленный Филипп даже не пытался себя выгораживать, волнуясь, он подробно отвечал на вопросы.
Рассказал он и о системе связи со своими связниками. А позже указал место тайника, куда закладывал сообщения, которые уходили дальше и передавались немцам. Вскоре у тайника при выемке закладки был задержан местный лесник, который оказался агентом гестапо. Постепенно Армад Мишель выявил всю цепочку связников и агентов немецкой службы безопасности. Предатели были ликвидированы.
Так, благодаря случайности и наблюдательности Армада, была вскрыта вражеская агентурная сеть. Но Лотрек понимал, что в отряде могли остаться и нераскрытые агенты, которые теперь будут работать ещё осторожней. Естественно, абвер и СД не оставят его отряд без внимания. А в свете последних событий интерес вражеской разведки к ним только усилится.
– Да, – вспоминал позже Лотрек. – Жаль парня, молодой совсем! Мог бы служить Франции, бесславно и глупо закончил свою жизнь!
– Он сам выбрал свою судьбу! Сколько наших товарищей погибло из-за него? – с горечью ответил Армад Мишель. – Мы все сейчас служим одному делу, и во имя этого я готов пожертвовать своей жизнью! Я знаю, ради чего живу, и неважно, где я сейчас воюю с фашистской чумой! Немцы на восточном фронте потерпели несколько поражений, и мы тоже приближаем день победы над ними! Я в это искренне веру и очень хочу дожить до этого дня!
Лотрек внимательно посмотрел на взволнованное лицо своего друга: не часто Мишель так много и так искренне говорил. Он обнял товарища за плечи и проговорил:
– Мы доживем! Обязательно доживём!..
Солнце заканчивало свой дневной бег. Через минуту красный диск зацепился за верхушку горы и, словно лопнув, скрылся за ней. Стало темно, в горах темнота наступает быстро.
Они ещё долго молча стояли в темноте на краю обрыва. Каждый думал о своём.
12.
По лестнице на второй этаж здания городской комендатуры в сопровождении дежурного офицера поднимались невысокого роста крепкий обер-лейтенант и обер-ефрейтор. Перед высокой дверью одного из кабинетов они остановились. Обер-лейтенант обернулся и приказал:
– Генрих, останься!
Обер-ефрейтор остановился у двери. Он поправил висевший на плече автомат и замер в ожидании.
Прибывший офицер прошёл в приёмную. Из-за стола поднялся лейтенант и
обратился к старшему по званию:
– Обер-лейтенант, подождите! – и скрылся за дверью кабинета коменданта города. Через минуту дверь открылась и он пригласил: – Вас ждут!
Обер-лейтенант поправил портупею, сдвинув кобуру пистолета ближе к пряжке, скрылся за дверью.
Из-за огромного стола ему навстречу поднялся грузный майор – комендант города Кармо. Его лицо расплылось в улыбке:
– Проходите, господин барон! Мне дежурный доложил о Вашем прибытии. Из штаба дивизии мне тоже звонили!
Обер-лейтенант уверенно прошёл к столу, предъявил своё служебное удостоверение и, удобно устроившись, утонул в кресле. Держался он уверенно: спецпредставитель штаба 12-й моторизованной дивизии вермахта барон Людвиг фон Кольбер мог позволить себе небрежное отношение к ненюхавшим пороха тыловым офицерам. Не только его происхождение, но и Железный крест на груди давали ему это право.
Майор Вебер сделал вид, что это его не огорчает. Во всяком случае, он не хотел сейчас выяснять отношения. «Кто знает, что доложит этот барон своему руководству? А генерал Лаундберг может испортить ему карьеру за несогласование мер по ликвидации Сопротивления в округе, включающем в себя три департамента. Все будущие неудачи спишут на него, майора Вебера!»
– Господин обер-лейтенант, давайте ещё раз согласуем прибытие Ваших частей на исходные позиции! – официальным тоном начал майор.
– Я Вас внимательно слушаю! – небрежно бросил сидевший в кресле барон.
Майор продолжил:
– Завтра к 10 часам Вы выдвигаетесь к линии Кармо – Ле Горик – Кастр. Операция «Факел» начинается в 11.00 часов. Наши подразделения уже тайно сосредоточены в заданных районах. К 12-ти часам они закончат развёртывание… – далее последовал подробный отчёт о предстоящей операции.
Обер-лейтенант сидел в кресле и изредка бросал взгляд на карту, висевшую на стене за спиной майора.
Через полчаса майор закончил своё выступление вопросом:
– Вы удовлетворены, господин барон?
– Более чем! – добродушно ответил представитель вермахта.
– В таком случае, барон, разрешите угостить Вас кофе!
– Благодарю Вас, господин майор! – по губам барона пробежала улыбка.
Майор нажал кнопку, через секунду из-за двери в углу кабинета вышел лейтенант.
– Вальтер, принеси нам кофе! – попросил его Вебер.
Через несколько минут этот же офицер появился снова. На подносе в его руках стояли не только чашки с кофе, но и бутылка дорогого французского коньяка и две рюмки. Он поставил поднос на стол и молча удалился.
Через полчаса они говорили уже на другом языке. «А этот барон не совсем плохой молодой человек! И даже вполне приятный! Первое впечатление не всегда верно! В штабе Лаундберга лучше не иметь недоброжелателей…»
Барон незаметно, вроде случайно, перевёл разговор на обсуждение предстоящей операции. Вебер охотно подхватил эту тему и минут десять рассуждал о стратегии и тактике проведения боевых операций против бандитов, подробно информируя гостя о предстоящих событиях.
Обер-лейтенант смотрел на него. «Коньяк развязал, майор, тебе язык. Что ж, идея Лафара сообщить по телефону коменданту Кармо о визите офицера генерала Лаундберга была отличной, хотя и рискованной. На городской телефонной станции действовала подпольная группа Сопротивления, и эти несколько часов операции всех её участников держали в напряжении. А для этого майора такой визит уже само по себе событие. Похоже, пока всё слаживается как нельзя лучше!»
Ещё какое-то время они посвятили праздным темам: они оценили французский коньяк, порассуждали о доступности французских женщин и вообще о том, насколько беззаботна жизнь в этих райских местах.
– Если бы ещё не эти бандиты, жизнь была бы совсем… – майор Вебер подбирал слова, ему в голову ничего не приходило и, помолчав несколько секунд, он закончил: – Но завтра мы покончим с ними!..
Взглянув на часы, обер-лейтенант фон Кольбер дал понять майору, что ему пора собираться и что он и так злоупотребляет гостеприимством хозяина кабинета.
Майор с трудом поднялся из-за стола, он пил мало, но при этом сильно пьянел, сейчас ему было трудно, и это было заметно.
Уже во дворе комендатуры, провожая своего гостя, он высказал пожелание ещё раз встретиться с таким приятным собеседником, как барон фон Кольбер, на что тот, усаживаясь в автомобиль, с сожалением произнёс:
– Господин майор, мне тоже была приятна наша встреча, но говорю по секрету, послезавтра я убываю в Берлин. Дальнейшая моя служба будет проходить в ведомстве адмирала Канариса! – при этом барон оглянулся вокруг, давая понять, что это не только его секрет.
Майор с пониманием приложил руку к губам, потом отдал честь, и машина барона медленно выехала из ворот комендатуры. У выезда дежурный офицер, провожая высокого гостя, вытянулся в струнку.
Вебер ещё несколько минут туманным взглядом провожал машину своего нового знакомого, потом с помощью адъютанта направился к зданию комендатуры. Ночевать сегодня он будет на рабочем месте, нужно привести и себя и свою голову в порядок: завтра день будет тяжёлым и ответственным.
Через несколько кварталов «опель-капитен», в котором находился офицер по особым поручениям штаба 12-й дивизии обер-лейтенант фон Кольбер, свернул в переулок и остановился. Темнело. От стены отошла человеческая тень, и в салон автомобиля сел высокий мужчина лет сорока.
Это был Лафар, руководитель подпольного окружного комитета Сопротивления. Он опустился на сиденье рядом с немецким офицером.
– Ну как визит, Харго?
Обер-лейтенант, он же Харго, командир диверсионной группы Сопротивления, усмехнулся:
– Комендант принял радушно, даже угостил коньяком!
– Ну, это и слышно! И потом, как же ещё встречать высоких гостей? Кстати, коньяк хороший! – дал оценку спиртному Лафар.
– В общем, комендант выложил всё, что ему известно! Я хорошо рассмотрел оперативную карту. Думаю, мы успеем эвакуировать наших людей из опасных мест! – Харго посмотрел на Лафара. – Комендант и служба безопасности хорошо информированы о подполье. Думаю, что среди нас гестапо имеет своих агентов. Сегодня ночью, в четыре часа, начнутся аресты и не только в Кармо. Предупредите всех, Вы должны успеть!
Лафар пожал руку собеседнику:
– Спасибо, Харго, за жизнь наших товарищей! Я восхищён Вашим хладнокровием и мужеством! Франция благодарит Вас, Харго!
– Желаю Вам удачи! – Харго пропустил последние слова Лафара. – Нам тоже надо спешить! До встречи!
Лафар вышел из автомобиля и через секунду его силуэт растворился в темноте.
– Как думаешь, Харго, они успеют уйти? – не оборачиваясь, спросил сидевший за рулём Жерар Ламбер.
– Должны! – кратко бросил Харго и скомандовал: – Поехали! Мы тоже должны успеть!
На пропускном пункте на выезде из города машину остановили. Документы не вызвали никаких подозрений у унтер-офицера. Он молча протянул их обратно сидевшему в автомобиле офицеру и отдал честь.
Ещё через два часа в домике в лесу, на склоне горы около городка Рекиста, собрались командиры подразделений местного Сопротивления. В отряды, командиры которых не смогли прибыть, были отправлены курьеры.
В максимальные сроки необходимо было вывести партизанские отряды и группы из блокированного немцами района на безопасное удаление.
Уже к семи утра в основном все группы Сопротивления вышли из зоны действия немецких и милицейских подразделений и дислоцировались в труднодоступные места в горах. Внизу оставались группы прикрытия.
Были предупреждены и подпольные комитеты в населённых пунктах. В общем, когда оперативные группы гестапо и службы безопасности начали мероприятия по задержанию подпольщиков, улов оказался мизерным.
К десяти утра рапорта о первых результатах операции «Факел» легли на стол штандартенфюрера Рикерта. Ознакомившись с ними, он дал волю чувствам. В кабинете в это время находились его адьютант Кирхнер и заместитель Рикерта оберштурмбанфюрер Шлиман, и им пришлось выслушать тираду нелестных отзывов о работе подчинённого ему Управления. Штандартенфюрер не касался конкретно лиц, но его подчинённые понимали, что очень многим придётся испытать на себе гнев Рикерта. И хорошо, если в ходе операции ситуация изменится в лучшую сторону.
Но Шлиман, как опытный сотрудник, понимал, что это только начало бесславного конца. Значит, подробности операции стали известны Сопротивлению. И именно ему, оберштурмбанфюреру Шлиману, придётся искать причины провала операции «Факел». В своих размышлениях он предположил, что и войсковая операция не принесёт положительных результатов: скорее всего бандитские группы уже вышли из-под удара. Мысли Шлимана прервал Рикерт:
– Вальтер, Вы понимаете, что наша операция сорвана, я хочу знать – почему? Откуда это Сопротивление узнало о наших планах? Разберитесь детально и доложите! Ваши полномочия неограничены! – Рикерт нервно прохаживался по кабинету.
– Яволь, господин штандартенфюрер! – Шлиман не желал вызывать на себя гнев начальника и поспешил покинуть кабинет: работы предстояло много. В ход операции было посвящено много людей, теперь все они подлежат детальной проверке.
Рикерт остановился перед портретом фюрера. Глаза Гитлера пронизывали душу полковника, как будто фюрер знал всё – его мысли, слова. Рикерт съёжился под этим взглядом, опустился в кресло и закрыл глаза.
Адъютант осторожно подошёл к нему и тихо спросил:
– Господин штандартенфюрер, что принести? – он хорошо знал своего шефа.
– Да, Ганс, коньяк мне сейчас не помешает!..
