Анатолий Хвойницкий
Псевдоним «Харго»
6.
Бойцы Сопротивления устало брели по горной тропе. Впереди шёл командир группы Леруа. Радоваться было нечему, в недавней операции они понесли потери: Ивон погиб, ещё двое – Патрик и Пьер – ранены, к тому же задание не выполнено.
Партизанам было известно, что в Тулузу прибывает новый начальник СД и гестапо штандартенфюрер Вольф Рикерт, именно на него и было спланировано это нападение.
«Видно, этот Рикерт очень себя ценит, раз было столько охраны! Нет, нас не ждали, группы из десяти человек было достаточно для проведения этой акции. Интересно, кто это нам помог в самый сложный для нас момент? Кто наш спаситель? Хотя, если честно, я искренне поблагодарил бы их… или его! По-видимому, всё-таки был один человек!» Размышления командира группы Даниэля Леруа прервал подошедший к нему Арно.
– Месье капитан, Пьер совсем плох! До лагеря не дотянет, Вас просит!
Леруа повернул назад. У подножия скалы его ждала группа, партизаны окружили плащ-палатку, на которой лежал раненый Пьер. Но едва командир наклонился над ним, как тот широко раскрыл глаза и что-то попытался проговорить. В следующий миг голова Пьера безжизненно склонилась набок и из его горла раздался последний вздох…
Похоронили Пьера там же. На надгробный камень командир группы положил пилотку Пьера. Слова давались Леруа тяжело, ведь этот парень был с ним с первого дня их борьбы, к тому же Пьер Ловаль сын его друга Жана.
Жан Ловаль был представителем организации «Либерасьон», которая входила в Сопротивление в южной зоне Франции. Жан лично знаком с генералом Шарлем де Голлем, который и возглавил движение «Сражающаяся Франция». В «Либерасьон» в основном входили бывшие военные французской армии, не пожелавшие сдаться немцам. Теперь они воевали как против немецких захватчиков, так и против войск правительства Виши.
Это были наиболее подготовленные и активные участники Сопротивления. «Не зря нас называют «маки», что значит «Колючий кустарник», мы не дадим немцам спокойно грабить нашу страну! Придёт время, и фашизм будет побеждён! Весь мир поднимается против Германии, с нами Англия, Америка! На востоке с немцами сражается Россия! Генерал де Голль объединит всё разрозненное сопротивление в единую силу, «Комба», «Франтирер», мы!..» Леруа мог бы и дальше рассуждать на эту тему, но его догнал Жером Лотрек, его заместитель.
– Месье капитан, у меня из головы не выходит наш спаситель, там, у дороги!
– Действительно, вовремя он вмешался! Интересно, кто это? Стрелял один человек! – заметил Леруа.
– Но именно это вмешательство и помогло нам сегодня!
– Сегодня, да! – отреагировал командир. – Скорее всего, это случайность. Такие операции надо согласовывать, воевать надо вместе. А так получается, что мы можем и мешать друг другу! – добавил капитан Леруа.
– Кто бы это ни был, я с благодарностью пожал бы ему руку! – эмоционально проговорил Жером.
Они подходили к лагерю. Неожиданно на тропу вышел дозорный, он приветствовал командиров и обратился к Леруа:
– Месье капитан, там Вас ждут! Курьер из Лондона!
– Жером, посмотри здесь! Думаю, это Ловаль! – обратился к своему заместителю Леруа и поспешил в лагерь.
Штандартенфюрер Рикерт нервно расхаживал по огромному кабинету. Перед ним навытяжку стояли начальники отделов СД и гестапо департамента. «Я не верю в случайности! Не успел я сюда приехать, как на меня совершено нападение! Так хорошо работает разведка этого Сопротивления или так плохо работают наши службы? Какая здесь может быть война? Мы Францию оккупировали за один месяц и не можем навести порядок? В Белорутении и в Украине калёным железом уничтожали малейшую попытку сопротивления, и здесь будет также!»
Полковник был взбешён. Наконец, он остановился, обвёл проницательным взглядом присутствующих.
– Может, мне кто доложит, откуда бандиты узнали о моём приезде, да ещё устроили засаду? И это у вас под самым носом!
В кабинете повисла тишина. Никто не хотел говорить первым, лучше промолчать и не вызывать на себя огонь нового шефа. Репутацию потерять просто, потом будешь ходить в неудачниках.
Штандартенфюрер приблизился к стоявшим перед ним офицерам, остановился перед одним из них.
– Вы?
– Начальник гестапо Монтобана оберштурмфюрер Шульц Танкред! Два дня назад нами обезврежено городское подполье. Ликвидирована вся сеть, арестовано двадцать восемь человек! – чётко доложил тот.
После короткой паузы Рикерт жёстко бросил:
– Что ещё?
– Восемь дней назад из лагеря совершил побег один заключённый! Нами приняты все меры по его розыску!..
Лучше бы Танкред промолчал. Лицо полковника перекосила гримаса, и он взорвался:
– Не хотите ли Вы мне, оберштурмфюрер, сказать, что этот беглец и устроил вчерашнее нападение? Нет, там был явно не один человек, а целый отряд! Разучились работать или не можете? Разнежились вы здесь в сытой Франции, на восточный фронт всех отправлю!..
Подчинённые Рикерта уже знали, что их новый шеф прибыл в Тулузу с восточного фронта, где отличился, усмиряя непокорных славян на Украине и в Белоруссии. Похоже, грядут новые порядки!
Танкред благоразумно промолчал. Штандартенфюрер сделал шаг дальше и остановился.
– Унтерштурмфюрер Кох Фишер, начальник гестапо Альби!
– И какую рыбу Вы поймали, унтерштурмфюрер? – с иронией произнёс полковник.
Фишер пропустил иронию насчёт фамилии. Он чётко и лаконично отрапортовал о проделанной работе за предыдущую неделю.
Выслушав доклады ещё нескольких подчинённых, Рикерт остановился у висевшей на стене карты юга Франции.
– Господа, завтра в десять утра я жду от вас подробные отчеты о проделанной работе за прошедший сентябрь! – полковник удобно устроился в кресле за столом и бросил: – Всё! Все свободны!..
Дежурный офицер положил перед ним папку документов на подпись. Полковник открыл её, взял ручку и, не поднимая головы, спросил:
– Как там Кирхнер?
– Оберштурмфюрер Кирхнер находится в больнице, ему созданы лучшие условия лечения. Со слов врачей, его состояние удовлетворительное, через две недели он будет в порядке! – доложил дежурный.
– Вы тоже свободны! – Рикерт махнул рукой.
После того, как все вышли из кабинета, он подошёл к окну. Здание гестапо и службы безопасности располагалось на холме, и отсюда был прекрасный вид на город. «Действительно, красивый город!..»
Несколько минут штандартенфюрер стоял молча, его мысли вернулись к нападению по дороге в Тулузу. «В который раз верный Ганс прикрывает меня! С самого начала войны с Россией Ганс рядом! Столько вместе пережили, было бы кощунством потерять в первый день здесь верного адъютанта! Надо сегодня же подготовить приказ о присвоении ему очередного звания и о награждении Железным крестом! Бог смилостивился над ним, вошла бы пуля чуть ниже… и пришлось бы утешать бедную Эльзу!..»
7.
Ахмед открыл глаза. Солнце уже встало, и лучи добрались до его лица. На душе было спокойно, он снова закрыл глаза и ещё острее почувствовал тепло солнечных лучей. Представил себя в детстве, дома: он лежит в постели и первые лучи солнца ласкают его лоб, щёки, губы. Надо вставать, но так не хочется это делать. Мать возится у печи, а старший брат с отцом собираются в горы на охоту.
Он слышит, как брат говорит отцу:
– Пусть Ахмед поспит, пойдём без него!
Что угодно, только не это! Ахмед срывается с постели и с криком:
– Без меня, на охоту? – вылетает во двор.
Отец с улыбкой посмотрел на него.
– А ты говоришь, без него!..
Как давно это было и было ли вообще? Ахмед снова открыл глаза, вставать не спешил. А куда спешить? Он потерял счёт дням, собственно, и не следил за ними. Какая разница: первое сегодня или десятое число месяца.
Осмотрелся. Хорошее место выбрал для ночлега, в углублении скалы под кустом. Его вряд ли можно было застать врасплох, а вот он отсюда видел многое. Острый слух уловил отдалённый человеческий разговор, говорили двое, голоса приближались.
Из-за скалы вышли два человека. Шли без опаски, да и кто им здесь мог угрожать: вишистская милиция в горы выдвигаться боялась, а немецкие гарнизоны находились внизу, в долинах, и чувствовали себя там в полной безопасности. Чем могут им угрожать немногочисленные банды Сопративления?
Мужчины шли по тропе. Они прошли и не заметили бы в укрытии Ахмеда, но тот, приведя оружие в боевое состояние, скомандовал:
– Стоять! Оружие на землю!
Незнакомцы замерли. Они понимали, что находятся под прицелом и сопротивление в данном случае бесполезно. Осторожно положив оружие на землю и подняв руки, застыли на месте. Отойдя от растерянности, один из них громко спросил:
– Вы кто?
Ахмед вышел из своего убежища. Противники долго смотрели друг на друга. Поняв, что это всего лишь один человек, старший из двоих миролюбиво предложил:
– Может, мы поговорим? Могу предположить, что Вы не служите оккупантам и у Вас к нам есть вопросы!
«По-видимому, это те, кого я ищу!» – решил Ахмед и сказал:
– Мне нужен капитан Дюма!
Партизаны переглянулись меж собой. Потом один из них предположил:
– Думаю, Поль, что это курьер! Командир давно его ждёт!
Напряжение спало, а Ахмед не стал их разубеждать. Сначала надо попасть в лагерь партизан, а уже там он будет разбираться, кто кому нужен.
Партизаны подобрали своё оружие и предложили незнакомцу следовать с ними. Во время пути обе стороны молчали, так, молча, и шли, пока часа через два их не остановил дозор и они не оказались в расположении отряда Сопротивления.
Перед одним из шалашей Ахмеду предложили подождать. Он устроился на старом пне бука и, казалось, с безразличным видом ожидал. В действительности, Ахмед внимательно изучал и всё подмечал. Отметил, что костёр даёт много дыма и этот дым заметен над верхушками деревьев. Да и лагерь находится на плато у самого обрыва, если бы их сейчас атаковал противник – они оказались бы в ловушке. Хотя можно предположить, что это только временный лагерь. Но о безопасности нужно думать всегда.
Услышав за спиной разговор нескольких человек, Ахмед поднялся и повернулся. К нему подходили трое. Впереди шёл офицер французской армии в чине капитана. «Верно, это и есть капитан Дюма!» – решил Джабраилов.
Но прежде, чем подошедший задал ему вопрос, Ахмед сказал:
– Месье капитан, Бернар Буланше справляется о Вашем здоровье! – это прозвучало как пароль.
На лице Леруа расплылась улыбка:
– Так, значит, старина Буланше ещё здравствует? А как тётушка Мэрион? – спросил Леруа. Он с интересом рассматривал этого невысокого, но крепкого молодого человека.
– Она помнит Вас!.. – ответил Ахмед.
Сопровождающие командира бойцы оставили их двоих, отойдя на почтительное расстояние, приняв прибывшего за связного Центра.
Через минуту Леруа подозвал своего заместителя:
– Жером, подойди к нам!
И когда тот подошёл, представил:
– Это наш вчерашний спаситель, там, на дороге!
Лотрек крепко пожал протянутую ему руку, отметив при этом скрытую силу незнакомца, и представился:
– Лотрек, Жером Лотрек! Заместитель командира отряда!
– Ахмед! Просто Ахмед! – скромно ответил Джабраилов.
Потом они вместе направились к шалашу. Ахмед ещё раз обвёл взглядом лагерь, словно прочитав его мысли, Леруа проговорил:
– Через час мы снимаемся и выдвигаемся на свою базу! Действительно, это не лучшее место! Жером, поднимай людей!
И пока шли сборы, в шалаше капитан Дюма расспрашивал нового члена их группы об обстоятельствах плена, побега, скитаний по горам в поисках бойцов Сопротивления.
Леруа был рад, что этот Ахмед офицер русской армии. Как раз командиров в его отряде не хватает, а когда тот заявил, что был командиром группы разведчиков, и вовсе остался доволен.
Ахмед первый раз в жизни соврал, ему было очень неудобно, но исполнить свою мечту очень хотелось, пусть даже и таким способом. Он понимал, что его проверят, но был в себе уверен и желал этого.
– Значит, Вы командир разведчиков? – удовлетворенно проговорил Леруа. – В таком случае поступаете в группу Арно, пока!
Выслушав историю скитаний русского офицера по немецким лагерям и об удачном побеге, Леруа предложил Ахмеду избрать себе псевдоним. Для них, французов, его родное имя и фамилия были труднопроизносимыми.
Ахмед, немного подумав, предложил:
– Армад Мишель! Это созвучно моему имени и имени моего отца!
– Пусть так и будет! – согласился командир. – Но у разведчика имён бывает много. Каждая операция может проводиться под новым псевдонимом.
Через час группа «маки» снялась с места и направилась за проводником по тайным тропам к своей основной базе в горах.
В середине колоны рядом с Жеромом шёл новый боец отряда Армад Мишель…
8.
Первая боевая операция, в которой принял участие Армад Мишель – это уничтожение телеграфной линии. Операцию проводила группа в составе пяти человек. Недалеко от городка Гайак они срезали три телеграфных столба и устроили засаду. Уже через час к месту обрыва прибыли связисты – три человека на мотоцикле. Старший из них прошёлся у спиленных столбов и покачал головой: чтобы восстановить связь, необходимо было порядка ста пятидесяти метров провода.
Пока связисты оценивали объём работ на восстановление связи, двое партизан, обойдя их, отрезали им путь отхода. Это перемещение было замечено противником: раздались выстрелы. Партизанам пришлось открыть огонь в ответ. Завязалась перестрелка.
Армад выдвинулся в сторону и, удобно устроившись за большим камнем, стал выжидать. Ожидание длилось недолго. Один из связистов попытался подобраться к мотоциклу, но меткий выстрел Армада достиг цели. Не успев подняться, полицейский уткнулся в землю и замер.
Через минуту и с остальными противниками было покончено. Партизанам достались три карабина и пистолет «вальтер», а также мотоцикл. Но при перестрелке мотоцикл был повреждён, потому как трофей не учитывался.
После этого группа поспешно покинула место засады. В скором времени к месту событий прибудет усиленная группа полицейских. Дожидаться её не было в планах партизан.
Армад Мишель принял участие ещё в нескольких акциях партизан, проявил себя как умелый диверсант и человек, способный руководить подобными операциями.
В начале декабря 1942 года в отряд прибыл курьер из Лондона Жан Ловаль. Он доставил приказ генерала Шарля де Голля об убытии капитана Дюма в распоряжение центрального штаба Сопротивления с последующим направлением его на север Франции, на территорию страны, оккупированную немцами, для развёртывания там партизанского движения. На севере силы Сопротивления понесли существенные потери, и генерал направлял туда группу опытных командиров, одним из которых был и Даниэль Леруа.
Отряд возглавил Жером Лотрек, а Армад Мишель стал командиром разведчиков-диверсантов. Он пользовался абсолютной самостоятельностью, все операции разрабатывал лично, предусматривал все варианты. Потому группа не имела потерь и всегда успешно выполняла задания.
За ряд успешных операций Армад Мишель был награждён Крестом за добровольную службу. Это была его первая французская боевая награда.
… В полдень в небольшой городок Гренад департамента Верхняя Гаргонна въехал автомобиль «опель-капитен» в сопровождении мотоциклиста. Полицейские на контрольно-пропускном пункте на въезде в город, взяли под козырёк. Не каждый день к ним прибывают такие гости. В машине сидел оберштурмфюрер.
Протянув своё удостоверение старшему на КПП, он грозно посмотрел на него:
– Может, я ещё должен отчитываться перед вами?
Руки у сержанта затряслись, даже не посмотрев удостоверение, он протянул его назад офицеру и поспешно пробормотал:
– Можете проезжать, господин оберштурмфюрер!
Мотоцикл тронулся, за ним последовал «опель».
– Кто там такой? – с любопытством поинтересовался у сержанта напарник.
– Сам не видишь, какая-то шишка к нам прибыла. С проверкой, наверное! Да ну их, этих немцев! – огрызнулся тот.
Тем временем эскорт выехал на центральную улицу городка, пересёк площадь и остановился у дома с табличкой №-2.
Из автомобиля вышел немецкий офицер и в сопровождении автоматчика направился к калитке. Ещё один из солдат, легко спрыгнув с мотоцикла, присоединился к ним.
Стоявший у калитки часовой замер по стойке «смирно». Подошедший немецкий офицер спросил у него (хотя он прекрасно знал, что в это время начальник местной милиции всегда обедает дома и сейчас в доме он будет один):
– Начальник милиции дома?
– Так точно! Я сейчас доложу! – заикающимся голосом залепетал часовой.
– Не надо! Открывай! – грозно рявкнул офицер.
Часовой и вовсе онемел от страха. Пока он отходил от шока, один из солдат открыл калитку и отодвинул в сторону часового. Тот прижался спиной к стене караульной беседки и стоял молча.
Оберштурмфюрер в сопровождении ефрейтора последовал по дорожке к особняку и, поднявшись на крыльцо, постучал в двери дома. Подождав несколько секунд, нетерпеливо постучал ещё раз. Дверь тут же открылась, и на порог вышел грузный мужчина. На плечах у него была наброшена шинель с погонами лейтенанта французской милиции.
Увидев перед собой офицера гестапо, он разволновался.
– Хайль Гитлер! – только и смог проговорить.
Не давая ему опомниться, оберштурмфюрер резко бросил:
– Вы Клеман Шабо?
Начальник милиции растерянно проговорил:
– Да, это я! Чем могу быть полезен?
Эсэсовец потеснил его:
– Пройдёмте в дом!
Они прошли в прихожую, ефрейтор закрыл за собой двери. А офицер чётко и резко проговорил:
– Клеман Шабо, Вы арестованы по подозрению в укрывательстве евреев!
Начальник милиции посинел от страха, схватился за сердце.
– Господин оберштурмфюрер, это какая-то ошибка! На прошлой неделе в городе было арестовано пятьдесят три еврея, все доставлены к месту отправки в лагерь!
– У меня приказ! Собирайтесь! – жестко перебил гестаповец. Стоявший за ним ефрейтор поднял автомат и взвёл затвор.
– Это невозможно! – бормотал хозяин дома, силы покинули его и он опустился на рядом стоявший стул.
Ефрейтор посмотрел на оберштурмфюрера, тот молча кивнул головой.
– Господин Шабо! У нас есть данные, что вы не только укрывали евреев, но и помогали бандитам! – проговорил гестаповец.
В это время ефрейтор прошёл за спину сидевшего на стуле начальника милиции. Тот пытался в своё оправдание что-то говорить.
Неожиданно на полуслове он замер, тело его дёрнулось и он медленно стал оседать. Удар ножа в спину был точен и быстр. Ефрейтор подхватил его под руки и остановил падение.
– Заканчивай, Жак! – бросил офицер и повернулся к выходу.
Через минуту они спустились с крыльца дома и последовали к выходу со двора.
Выйдя за калитку, офицер бросил:
– Уходим!..
Это прозвучало как команда. Стоявший рядом с часовым солдат повернулся к нему и, толкнув того в караульное помещение, вошёл следом за ним. Через несколько секунд он вышел оттуда и торопливо направился к мотоциклу. В караульной будке на полу осталось лежать тело часового, из-под него расползалось тёмное кровавое пятно.
«Опель-капитен» в сопровождении мотоцикла направились к выезду из города. При виде машины редкие прохожие старались торопливо укрыться в подъездах домов. От посещения их городка немецкими военнослужащими местные жители ничего хорошего не ожидали. В данном случае «немцев» это только устраивало.
Увидев приближающийся легковой автомобиль, который час назад въезжал в город, часовой на КПП торопливо стал поднимать шлагбаум. «Проезжайте быстрее! Чёрт бы побрал всех этих немцев!..»
Примерно с такими же мыслями провожал взглядом нежданных гостей и старший по КПП.
Сидевший на заднем сиденье автомобиля немецкий офицер бросил водителю:
– Поль, не останавливайся!
Водитель дал сигнал и нажал на педаль газа. Через минуту автомобиль оставил за собой шлагбаум и, набирая скорость, устремился на юг.
Сидевший рядом с офицером ефрейтор повернулся к нему:
– Армад, как всё просто прошло!
– Да, на этот раз всё удачно! Но не всегда так может быть. Хорошо, что в городке не было немецких патрулей, да и сейчас мы можем с ними столкнуться! – задумчиво проговорил Армад Мишель, снимая с головы офицерскую фуражку с эсесовской эмблемой.
Поль лихо крутанул руль на повороте дороги.
– Нет, командир, теперь нас не догонят!..
Сидевший рядом с Армадом Мишелем Жан Дюкло, отвернув рукав кителя, посмотрел на часы:
– Тело Шабо обнаружат только через двадцать пять минут, но мы будем уже далеко!
Через три километра машина свернула на лесную дорогу и ещё часа два поднималась в горы…
9.
Унтерштурмфюрер Ганс Клопп был в хорошем настроении. Через два часа у него заканчивался рабочий день. Вечером его ждало приятное свидание с красоткой Мартой. Две недели настойчивых ухаживаний не пропали даром. Француженки особые женщины, они умеют любить, не то что холодные датчанки или истеричные польки. Ганс отдался мечтам.
Потому, когда в кабинет начальника городской тюрьмы Кастра настойчиво постучали и Клопп вернулся в действительность, он почувствовал внутри какое-то беспокойство. А когда на пороге кабинета застыл его заместитель Вилли Шварцман, это беспокойство усилилось. Его визиты всегда несли неприятности, особенно в конце дня.
Клопп неприязненно посмотрел на своего заместителя:
– Ну, что у тебя ещё там?
Обершарфюрер вытянулся.
– Господин унтерштурмфюрер, из Тулузы прибыл конвой за осужденными!
Клопп удивлённо поднял брови.
– Из Тулузы? Но конвой должен быть завтра утром!..
При его последних словах в кабинет шумно в сопровождении своих людей вошёл невысокий крепкий гауптштурмфюрер. Он небрежно бросил руку к фуражке в приветствии:
– Хайль Гитлер!
Клопп вытянулся по стойке смирно.
Капитан расстегнул подбитый мехом кожаный плащ и небрежно развалился на стуле.
– Вам должны были позвонить о нашем прибытии!
Начальник тюрьмы растерянно пожал плечами.
– Утром было сообщение о вашем прибытии. Но вы должны быть только завтра!..
Гауптштурмфюрер оборвал его:
– Завтра утром в Тулузе пройдёт акция! Так что ваши уже бывшие подопечные будут ликвидированы там! – он бросил на стол лист. – Это список лиц, кого мы заберём! – Тон капитана не вызывал возражений.
Начальник тюрьмы пробежал взглядом по листу: там значилось почти всё городское подполье, арестованное две недели назад.
Ганс Клопп поднял трубку телефонного аппарата, в трубке шли короткие звонки. Гауптштурмфюрер бросил:
– Мы тоже спешим! Вальтер, предъяви документы!
Один из прибывших офицеров достал из портфеля пакет документов и положил на стол. Клопп бегло пробежал их: всё было в порядке – печати, подписи. Он положил телефонную трубку на место и приказал Шварцману:
– Займитесь задержанными!
Тот, щёлкнув каблуками, вышел за двери.
– Господин гауптштурмфюрер, пока наши и ваши люди будут заниматься «материалом», предлагаю чашку кофе! – любезно предложил Клопп.
Капитан посмотрел на часы. Начальник тюрьмы торопливо заверил:
– Погрузка закончится быстро, но кофе Вы успеете выпить! – «Этот служака только о службе, наверное, и думает. Лет на пятнадцать младше меня, а уже гауптштурмфюрер! Может рука в Берлине есть? А убить человека для него, похоже, что таракана раздавить! Взгляд, как у волка!.. Быстрее бы Вилли закончил погрузку! Так можно опоздать к Марте!»
А вот этого как раз Клоппу очень не хотелось.
Через минут тридцать прибывший конвой готов был убыть. Унтерштурмфюрер Клопп, накинув на плечи шинель, лично вышел в тюремный двор, чтобы быстрее закончить миссию и проводить этого наглого и самоуверенного службиста. Вся ситуация не вызвала у него ни малейшего подозрения. «Какая мне разница, где их расстреляют, здесь или в Тулузе! Нам меньше хлопот!..»
Февральский порывистый ветер хаотично швырял колючие комья снега. Клопп поёжился, но, представив, что ждёт его сегодня вечером, улыбнулся.
Капитан, заметив это и усаживаясь в машину, проговорил:
– Да, унтерштурмфюрер, всю грязную работу делают мои парни! Но во имя Великого Рейха это кому-то нужно делать! А Вам приятного вечера!..
Он расположился в машине и хлопнул по плечу водителя:
– Гюнтер, трогай!
Передний мотоцикл уже выезжал за тюремные ворота, тронулся с места и легковой «кюбельваген», замыкал колонну грузовой «опель» с осужденными. Ещё через минуту красные огни автомобилей растаяли в наступившей темноте.
Клопп посмотрел на часы, было почти шесть вечера. «По времени уложились!.. К чёрту всю эту службу!» Потом ещё раз глянул в темень, где скрылись машины. «И хотелось этому служаке в такую погоду выезжать!? Наверное, зарабатывает Железный крест!..»
Он дал команду закрыть въездные ворота и вызвал служебный автомобиль.
Выехав за город, колонна автомобилей свернула на запад. Поворот с указателем «Тулуза. 40 км» остался позади. Только теперь напряжение, державшее всех этих людей, спало. Сидевший на заднем сиденье легкового автомобиля, рядом с капитаном, молодой лейтенант восхищённо промолвил:
– Да, Армад…
Капитан его поправил:
– Сегодня я Харго!
– Прости, Харго! Ты настоящий артист! Я стоял там, в кабинете, и готов был поверить, что рядом со мной настоящий немец!
Харго улыбнулся:
– Игра стоила того?
– Представляю состояние наших арестованных товарищей – их ждала смерть, а мы их спасли! – с восторгом декламировал сосед. – Харго, как ты думаешь, швабы скоро поймут, что их…
Харго перебил:
– До утра можно не волноваться! А вот потом, я не завидую этому унтерштурмфюреру! Лучшее, что его ждёт – рядовой на Восточном фронте!
– Или – расстрел! – добавил его собеседник.
– Хотел бы я видеть его лицо утром! – с улыбкой проговорил водитель.
… Утром водитель начальника тюрьмы Пауль не мог привести в чувство своего шефа. Уже минут десять он тряс Клоппа за плечи и кричал:
– Господин унтерштурмфюрер! Вас срочно вызывают на службу! Там прибыл конвой из Тулузы!..
Видно, ночь его начальник провёл бурно, и все следы этого веселья или запоя сейчас были написаны на лице Клоппа.
Наконец тот открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на солдата. Тот опять громко доложил:
– В тюрьму из Тулузы прибыл конвой за арестованными!
Что-то включилось в сознании Клоппа. Медленно до него стал доходить смысл сказанного. Он недоверчиво спросил:
– Ещё один конвой?
– Нет! Они требуют тех арестованных, которых вывезли вчера вечером! В тюрьме сейчас переполох!
Клопп вскочил с кровати.
– Каких арестованных? Это какая-то ошибка!..
Но в груди стало холодно, весь хмель моментально улетучился. На лбу выступил холодный пот.
– Мы же вчера… по документам… не может быть!…
Его руки тряслись, от волнения ноги не попадали в брюки. Из ванной в ночной рубашке вышла молодая женщина. Она удивлённо уставилась на своего ухажёра:
– Ганс, дорогой, что случилось?
И тут Клопп взревел:
– Пошла прочь, дура! Не до тебя!..
Водитель начальника тюрьмы вышел из комнаты: пусть его шеф сам разбирается со своей подружкой!
За дверью слышались крики, и через минуту оттуда выскочила, надо полагать, Марта, вчерашняя вожделенная мечта начальника тюрьмы и, не сдерживаясь, закричала:
– И это хвалёная немецкая культура? Мужлан!..
Водитель начальника тюрьмы поспешил выйти на улицу. Ему совсем не хотелось присутствовать при этом выяснении отношений.
… Через полчаса, трясущийся от страха и волнения, унтерштурмфюрер Ганс Клопп вошёл в свой кабинет. Там уже собралось всё высшее руководство немецкого гарнизона Кастра. То, что произошло накануне, трудно было объяснить. Такой наглости и дерзости от бандитов никто не ожидал: прямо из тюрьмы безнаказанно вывезены опасные преступники!
Начальник гарнизона майор Штраубэ был вне себя. Негодовал и начальник гестапо гауптштурмфюрер Рудольф Блэкберн. Полгода напряжённой работы его ведомства – и всё к чёрту! Руководство городского подполья в полном составе – двенадцать человек – вывезены неизвестными в неизвестном направлении!
Блэкберн подскочил к вошедшему в кабинет начальнику тюрьмы.
– Клопп, Вы понимаете, чем это Вам грозит? Фронт – лучшее, на что Вы можете надеяться! Вас ждёт военный трибунал!
К ним подошёл майор Штраубэ, он со злостью рванул погон с плеча Клоппа:
– Вы уже не унтерштурмфюрер!
Незнакомый капитан, начальник конвоя из Тулузы, бросил на стол пакет документов:
– Что прикажете мне докладывать штандартенфюреру Рикерту?
Блэкберн сник, он-то уже знал крутой нрав начальника гестапо южной зоны и меньше всего хотел сейчас оказаться перед лицом своего шефа. Ничем хорошим эта встреча для него не закончилась бы!
– Я вынужден доложить своему руководству о происшествии! Завтра сюда прибудет следственная группа, она установит степень виновности каждого из вас! – капитан, начальник конвоя из Тулузы, отдал честь и вышел из кабинета.
Майор Штраубэ вызвал конвой и, когда тот застыл в проёме двери, указал на Клоппа и жёстко бросил:
– Арестовать! И содержать до особого распоряжения!..
На бывшего начальника тюрьмы было страшно смотреть, он держался за сердце и едва стоял на ногах. Когда его вывели из кабинета, Штраубэ обратился к начальнику гестапо:
– Гауптштурмфюрер, проведите предварительное следствие, и через час все материалы по делу ко мне на стол! А то эти службисты из Тулузы и нас с вами подведут к трибуналу! – потом поднял трубку телефона и, пока шло соединение с абонентом, немного успокоясь, уже в трубку ровным голосом скомандовал: – Капитан, поднимайте свою роту по тревоге! У нас с вами будет тяжёлый день!..
