Анатолий Хвойницкий
Норвежская сага. Гера
Июльская жара стояла над городом. В такую пору только в тенистых скверах и парках были признаки жизни. Люди прятались от жары.
В небольшом сквере, затерявшемся среди высотных домов, на детской площадке играли дети. Трое мальчишек в песочнице увлечённо прокладывали своими машинками дороги. Они усердно изображали звук автомобилей и старались обогнать друг друга по ухабистой и кривой трассе.
Невдалеке от них, на скамейке сидела маленькая девочка лет четырёх. Ветер нежно и осторожно трепал её светлые кудри, а голубые глаза девочки были наполнены неземным светом. Её не интересовали ни эти мальчишки, ни прохожие, она была где-то далеко, в своём мире.
Девочка держала в руках большую куклу и что-то тихо шептала ей на ухо, потом усадила куклу на колени, повернула её к себе лицом и продолжила с ней общение. Можно было даже услышать слова, но язык для слушателя был бы ему не знаком. Она разговаривала с куклой на понятном только им языке.
Рядом, по дорожке, ведя за руку малыша, проходила старушка, она с любопытством остановилась перед сидящей на скамеечке девочкой. Несколько минут с умилением смотрела на ребёнка, а потом обратилась к внуку.
– Посмотри, Ванюша, какая у девочки большая кукла! – проговорила она. Хотя, наверное, хотела сказать «Посмотри, Ваня, какая красивая девочка!»
Но Ваня смотрел в сторону песочницы, его больше интересовала не кукла, и не эта девчонка, а машины и мальчишки, которые играли с этими машинками в песочнице.
– Бабушка, я же мальчик! Идём вон туда! – и он указал рукой в сторону песочницы.
– А давай мы познакомимся с этой девочкой! – бабушка ещё пыталась отвлечь внука: потом отмывай его и чисть одежду внучонка от песка.
Малыш упирался. Старушка обернулась к девочке и спросила:
– Как тебя зовут, красавица?
Девочка не отреагировала, как будто и не слышала вопроса. Старушка несколько смутилась, но повторила вопрос:
– Девочка, как тебя зовут?
Девчонка вздрогнула, вернулась в этот мир. Потом долго смотрела на стоявшую перед ней женщину. До её сознания дошёл вопрос.
– Гера!.. Меня зовут Гера! – произнесла малютка, но была не здесь, не в этом пространстве и времени.
– Какое странное у тебя имя! – пожала плечами бабушка, но общаться им не дал внук, потянув её к песочнице:
– Идём, бабушка!..
Отойдя и немного пройдя по дорожке, старушка обернулась. Девочка смотрела ей вослед. Странный такой взгляд был у малышки, словно изучала её и вспоминала что-то.
В этот момент к скамейке подошла женщина, по всему, мать девочки, и до слуха старушки донеслось.
– Анечка, доченька, собирайся. Нам пора домой!
«Странно, девочка сказала, что её зовут Гера, а мать называет Аней!..» подумала пожилая женщина, – «Гера!.. Имя какое-то не понятное, не наше! Придумает же такое!..»
1.
Дикий, вековой лес просыпался. Первые лучи солнца с трудом пробивались сквозь густые еловые ветви. Один из них достиг зарослей папоротника и, пробежав по свёртку ткани, лежащему прямо на земле, замер на детском личике. Младенец, который был закутан в этот грязный ворох тряпья, поморщился, открыл глаза и несколько минут смотрел на этот мир, на эти странные зеленые листья, которые склонились над ним, а потом лесную тишину взорвал детский крик…
Уже несколько часов Вендела бродила по лесу. С утра собирала травы: каждая трава ей знакома, одни здоровье дают, вторые его убивают. Вот эта одурманит человека, а эта веселить его будет или в страх ввергнет – всё от того сколько принять той травы.
Не зря люди её Венделой звали, «странницей». Откуда она в их краях появилась, не знал никто, да и поселилась не в селении, а в глухом лесу, вдали от людей. А может, так оно всем и лучше было!
За нелюдимость и вид её странный, за таинственный блеск глаз и отчуждённость ведьмой её считали и сторонились. Вендела многое вершить могла: судьбу предсказать, от болезней избавить, девице приворожить воина молодого. Говорят, и силы природы подвластны ей были.
Люди лишь знали, что далеко на востоке, где-то в лесу жила она. В глуши от людей поселилась колдунья. Если бы в хижину к ней кто и зашёл, многое странным показалось бы ему. Непривычное глазу простому всё там было: травы по стенам развешены, амулеты вокруг, кости и черепа животных и людей. И впрямь – жилище ведьмы! Да и сама хижина в непролазной глуши затерялась, не каждый и охотник к ней дорогу нашёл бы.
В фюльк, в поселение, Вендела не часто приходила. Её приход всегда событие – такое случалось два раза в году. В жертвенный день и в день, когда воины в поход уходили. Может, благословляла, а может и худое желала, коль разорение людям дружина несла! Жители фюлька боялись её, но в минуты тяжкие за помощью к ней обращались.
И не менялась Вендела с годами, время застыло на её лице. Сколько лет от роду ей тоже никто не знал, хотя рядом с людьми не один десяток лет прожила. Старейшины говорили, сорок лет назад воды моря хлынули на берега, даже к ним в долину из фьорда вода пришла, в тот год и эта странная, тогда ещё молодая женщина в их селении появилась. Воды ушли в океан, а странница в лес ушла, жители селения так и назвали её Венделой.
Сейчас в её кожаной сумке, висящей на поясе, аккуратно лежали несколько пучков трав, а каждой траве время своё и место. Пучки «Ресницы Бальде», «Шлем Тора», «Трава жизни», вереск и другие собраны уже – пора и домой собираться.
Она перевязала тесёмкой пучок жирянки и спрятала в сумку, и в этот момент до её слуха донёсся звук, вроде голос детский. Прислушалась – и впрямь, плачет ребёнок!
Зверьё не пугало Венделу, волки и зверь иной, словно зная силу колдуньи, стороной обходили её жилище и в лесу с её тропы уходили.
Женщина подняла голову и прислушалась, далёкий голос усилился. Теперь
она отчётливо слышала истошный плач ребёнка, что-то бормоча себе под нос, Вендела поспешила на этот голос.
Прошло немало времени, прежде чем она оказалась на месте. Раздвинула листья папоротника и то, что предстало её взору, потрясло хозяйку леса. Прямо на земле лежал небольшой свёрток грубой тёмной ткани и из него доносился надрывный крик младенца.
Наклонилась Вендела и дрожащими руками развернула ткань. А там дрожа от холода, лежала девочка не более полугода от роду. Это синее и сморщенное тельце ещё боролась за жизнь. Ребёнок, почувствовав рядом присутствие живого существа, на несколько секунд замолчал.
«Кто же это тебя здесь бросил? Неужели женщина могла такое сотворить? Кто ты, дитя, плод запретной любви или лишний рот в большой семье? Как в этой глуши, вдали от людей, оказалась? Не успела ещё повелительница Хельхейма забрать тебя в царство мёртвых. Нет, Хель, ты не получишь этого ребёнка!..»
– Как же ты здесь выжила? Разве что, сам дракон Фафнир охраняет тебя от бед!
С этими словами женщина завернула синюшнее тело младенца в ткань и подняла на руки. На минуту младенец замолчал, а потом, потребовав тепла, ухода и пищи, ребёнок зашёлся плачем. Вендела прижала его к груди и заторопилась домой.
Она спешила, в любую минуту детский крик мог оборваться. Повелительница царства мёртвых витала рядом и желала забрать эту душу себе.
«Нет, Хель, эта девочка будет жить! Бери грешные души, а это невинное дитя я оставлю себе! Боги Асгарда даровали мне этого ребёнка и ты не в силах его забрать!..» С этими мыслями Вендела уже подходила к своему жилищу.
Она вошла в свою хижину, положила свёрток с ребёнком у очага, и поспешила разжечь огонь. Искры с трудом высекались из камня, прошло немало времени, пока языки пламени охватили поленья дров. Сейчас главное согреть это озябшее тельце. Огонь медленно разгорался, дым стелился по земляному полу, но подброшенные в очаг сухие ветви заставили языки пламени устремиться вверх.
И в этот момент ребёнок… затих, его крик оборвался. Вендела на мгновение замерла. «Нет! Нет!..» ударило в голову. Она развернула сукно, ребёнок не шевелился. Впервые в жизни колдунья растерялась, она в бессилии опустилась на землю и отрешённым взглядом уставилась на безжизненное тело девочки.
Развернув тряпку полностью, она увидела ожерелье. Изящное и дорогое украшение: изумрудный камень, взятый в кольца двух золотых змей. И это на золотой массивной цепи. «Кто же ты, дитя? Злым умыслом в лесу или спасение то? Кто из богов тебя хранит?» Много вопросов в голове Венделы.
А огонь тем временем разгорался, его тепло быстро заполняло небольшое жилище. Эта волна тепла ударила в лицо женщине и как будто вывела её из забытья. Она вздрогнула и решительно поднялась. «Нет, Хель, ты ещё не победила!..» Вендела положила ребёнка ближе к огню, метнулась к полкам в углу хижины, схватила глиняный сосуд и сорвала с него пробку. Смочила руки тёмной вязкой жидкостью и вернулась к очагу.
Несколько секунд она растирала безжизненное тело ребёнка, потом бросила в огонь пучок сухой травы. Через секунду воздух в хижине наполнился странным запахом. Это «Трава жизни», жирянка, наполнила воздух жизнью. Вендела, стоя на коленях, медленно подняла руки вверх и стала методично раскачиваться из стороны в сторону: то тихо шепча слова, то завывая тонким голосом. Взгляд безумных глаз был устремлён вверх, где через узкое круглое отверстие в крыше выходил из хижины чёрный дым.
Прошло несколько минут, неожиданно из груди колдуньи вырвался стон, и она в изнеможении рухнула на землю. Через несколько секунд наступившую тишину разорвал тонкий детский крик и девочка… заплакала.
Прошли не менее десяти минут, прежде чем Вендела пришла в себя, всё это время ребёнок надрывно требовал внимания. Она осторожно взяла девочку на руки, укутала в белую чистую ткань и всунула ей в рот смоченную в какой-то жидкости тряпочку. Ребёнок замолчал, а ещё через минуту он засопел во сне.
Вендела, шатаясь, с трудом вышла из хижины, прошла к ручью, протекавшему в десяти метрах от жилища колдуньи, и устроилась у большого камня у самой воды. Огромная ветка старой ели укрыла её от посторонних глаз, хотя кто её мог потревожить в этой глуши. Разве что старый ворон, который сидел на ветке низкорослой кривой берёзы на противоположном берегу ручья.
Но он как будто понимал, что этому человеку сейчас не до него. Он долго уже жил в этом лесу, жил, когда ещё здесь не было этой женщины. Теперь они жили рядом и не мешали один другому, и даже привыкли друг к другу.
А старая Вендела действительно была далеко от этого места и этого времени. Давно всё было, много лет тому назад она поселилась здесь. В памяти детство эпизодами всплывало. Лица родителей расплывались в сознании, она уже их почти и не помнила. Слаживались лишь отдельные картинки.
Помнила, как её отец Торкель сын Агвида усаживал её маленькую к себе на колени и рассказывал о своих странствиях, о людях, живущих в северных землях: в Тромсе, Финмарке, о Свеаланде, о землях шведов и о южных водах омывающих Данмарк.
Род их принадлежал народу ругов. Не только они, но и хорды, эгны, грены и раумы – все шли на север, искали новые земли и обживали их. Мечом эти земли завоёвывали, а где-то и мечи не надобились, необжитые и пустынные земли людей ждали. Они этот путь на север проложили, путь этот так и называли – Норвегия.
Раумарики, Ругаланн, Ранрики, Гренланн, Хедмарк, Харделан – всё это уже обжитые области народами этими. Немного пахотных земель было, но люди их родиной своей избрали и с оружием в руках защищали.
Эти северные земли, реки и леса дали их роду приют и пищу. Люди местным богам молились и богам жертву проносили. Рунвид, что означает «лесная тайна», травы знала, хвори и раны лечила, и обряды жертвенные во славу богов и в помощь людям проводила. Она была младшей дочерью ярла Магни и всё свободное время проводила с целительницей Гутрун, а со временем и заменила её в роду, став и врачевательницей и колдуньей.
Рунвид и свою дочь Виллах с детства учила искусству врачевать и богов почитать. Разве не боги даровали людям жизнь, они вправе, и забрать её. Воины мужчины в бою погибнуть должны, чтобы попасть в Вальгаллу. Их бог Один призывает, потому за честь им в бою пасть.
Воин не может в Хельхейм, мир мёртвых, попасть и оказаться среди больных и старых. Потому и идут воины в неизведанные земли за добычей и славой. Так и Торкель ушёл и не вернулся. Рунвид со временем передала свои знания дочери. Девочка любознательной была, к десятой зиме и руны читала, многое знала и сама лечить людей и животных могла. Люди рода знали, своя колдунья останется, но времена страшные пришли, верно, их род в грехе жил!
Листья с берёз опадать стали, когда в одну из ночей беда пришла. Норманны в селение ворвались, не щадили никого. Мать спрятала Виллах в подземный схрон, а сама врага у порога встретила. Но никакие её заклятия не остановили руку с мечом, там, у порога, лежать осталась.
А девочку нашли, так в рабство и попала, немногие в фюльке в живых остались. Но верно, проклятья Рунвид пали на головы норманнов. Когда их корабли вышли в море, поднялся шторм. Утлые судёнышки ещё недалеко от берега отошли, огромные волны их накрыли и на скалы бросили.
Никто кроме маленькой Виллах в живых не остался. Очнулась среди прибрежных камней, в ранах и ушибах вся. С трудом, через три дня на родное пепелище вернулась. Там среди руин и жила одна. Десять зим прошло, одиночество стало тяготить молодую женщину, жизнь в дорогу звала, только куда идти!
В один из дней ранней весной собралась, чудом уцелевшую в тайнике «Книгу теней» с собой взяла и пошла на юг. На холм поднялась и обернулась назад, а там, внизу, догорала её лачуга: сама её подожгла, чтобы не томить себя сожалением и надежд на возврат не питать. Коль с людьми родилась, рядом с ними и жить надо!
Как огромна и бесконечна земля… и безлюдна! Расстояние днями исчислялось. Много дней прошло, Виллах и не считала их, но листья на деревьях желтеть стали, значит, скоро морозы встанут и снега укроют землю. Одной в горах без крыши над головой не выжить.
Однажды из леса вышла, и целый день в гору поднималась. И уже вечером, стоя на вершине, рассмотрела вдалеке внизу в долине поселение. А дальше фьорд к морю простирался. Утром следующего дня спускаться стала, целый день на это ушёл. В темноте, к ночи уже, у ворот фюлька остановилась. Сердце с надеждой и тревогой стучало: как примут и пустят ли на ночь за стены?
Долго у ворот ждала, пока они отворились. Один из старейшин явился и долго смотрел на исхудавшую и уставшую молодую женщину: кто такая и откуда расспрашивать не стал, поутру испросит обо всём. Рукам работу найдут. Стража впустила…
Но и в эту ночь отдохнуть не удалось. Лёжа в огромном сарае на охапке сена рядом с козами, глаз сомкнуть не успела, как ветер поднялся. В стены сарая ударил, в ураган перерос, и задрожала земля. С запада, с фиорда вода пришла. А в селении голоса людские и крики детей – ужас и страх в дома пришёл. Крыши срывало, и рушились ветхие строения, а потом поток воды смыл нижние дома. Кто выше жил успел подняться в горы, тем жизнь свою и спас. Страшная ночь была, много людей погибло.
С надеждой утро люди встречали, и впрямь буря утихла! Спустились вниз, вода ушла уже, оставив развалины недавних строений. Там, среди брёвен и камней родных своих искали. Всюду труппы людей: старики, женщины, дети! И мужчины были! Не в бою – стихия их убила, к Одину не попадут! Разве такое быть должно? За что боги их наказывают?
Местный шаман на незнакомку указал – она причина бед! Страница, Вендела эта, с ней вода пришла и боги разгневались! Может, почувствовал в ней силу и угрозу влиянию своему на людей. Амулет на груди у этой странной женщины в смятение его повёрг. Старейшины у него спросят, почему он не уберёг их от гнева небес!
Тёмные люди поверили шаману. И впрямь, с ней беда пришла! Может, богам её и отдали бы в жертву, но старейшина Фроуд заступился. К благоразумию людей призвал. Мудрый Фроуд долго на свете жил и к его словам в роду прислушивались. От смерти женщину спас.
Люди женщину Венделой назвали, так стала ею Виллах, но не приняли. Не зря в её сердце тревога жила. Фроуд вывел её за ворота и рассказал о старой хижине в лесу. Посоветовал там обустроиться: людская память многое забывает. Так и сказал:
– Со временем и эта ночь забудется, а твои добрые дела в награду тебе будут! Потом!
Много позже эти слова пророческими стали. Только к вечеру к хижине пришла, ночь без сна провела. Просидела до утра в углу покосившейся хижины: людей нашла, жить с ними готова была! А теперь куда? И как одной в лесу жить?
А через день сам Фроуд с сыном пришёл. Уверен был, не уйдёт незнакомка с их земли – зима впереди! А одна в горах погибнет!
Вендела не удивилась приходу его, знала – придёт! А старик присел тяжело на поваленное дерево, отдышался, а потом проговорил:
– Люди не знают, что я здесь, им это и знать не нужно! У каждого человека свой дом должен быть, здесь и живи! А это сын мой младший, Олав! – представил Фроуд. – Он поможет твоё жилище в порядок привести!
Весь день работали, хижину исправили, очаг положили. По утверждению Фроуда, теперь можно и зиму пережить. Наутро следующего дня, Олав копьё в руки взял и в лес ушёл, только в полдень вернулся. Сбросил с плеч у порога тушу убитого им кабана и, молча, рядом с отцом уселся. Фроуд только усмехнулся.
– Сын мой молчун, ты этому не удивляйся! А тебе это сейчас больше всего надобно! – он кивнул на тушу убитого зверя.
Вендела тоже промолчала, но благодарна была, и ещё заметила, как Олав на неё посмотрел. Украдкой. Наверное, и Фроуд на это обратил внимание, потому уходя, сказал:
– Олав может помогать тебе, ты сильная женщина, но одной трудно будет!
И опять Вендела промолчала.
Позже от помощи Олава не отказывалась, но и не спешила к себе подпускать. Юноша силу и храбрость имел, а к Венделе подойти боялся, только украдкой на неё смотрел. И спешил глаза отвести, когда их взгляды встречались.
Может, со временем и остался бы с ней, но когда весной деревья в зелень оделись, ярл увёл воинов в набег за добычей. На юг морем два драккара, ушли. Вендела в селение пришла, издали корабли провожала, знала уже тогда, Олав не вернётся!..
К осени лишь один корабль к родной пристани причалил. И половины воинов на нём не было, сам вождь был тяжело ранен. Умирать привезли. В тот день Вендела снова в селение пришла и снова услышала, что беды она им приносит. Из-за неё проклятье на них! Недобрые взгляды людей на себе ловила.
А когда шаман и колдун заявил, что ярл Эйрик готовится с Одином встретиться и ему в руки пора меч вложить, Вендела сама попросила её к ярлу проводить. И только слова Фроуда позволили ей войти в дом ярла. Старейшина младшего сына в походе потерял, а сейчас Один и старшего призывает! Несколько часов колдовала над ним Вендела, уже в темноте из дома ярла вышла. Люди не расходились, ждали её слов. И когда убитый горем Фроуд к ней подошёл, она тихо проговорила:
– Ярл Эйрик будет жить!.. – потом долго смотрела на Фроуда и опять же тихо, добавила, – А тебя, старейшина, Хель зовёт!
И пошла к себе в горы, никто её не остановил, хотя путь и не близкий был.
Через месяц ярл Эйрик на ноги встал, а старый Фроуд в Хельхейм отправился, богиня Хель к себе призвала. Вскоре за ним и старый шаман в царство мёртвых ушёл. Эйрик Венделу в фюльк призывал, место целительницы занять. Дом и положение в общине иметь, но Вендела не согласилась. Не хотела чужой в роду быть, а ярл приказать ей не мог, не рабыня она, власти над собой не имела. А силой неволить не стал.
Так и жила вдали от людей, научилась жить. Кому помощь нужна была, не отказывала. Со временем люди привыкли к ней, доверять стали, но Вендела к людям не шла…
Несколько часов безмолвно просидела старая колдунья под елью на камне, застыла как камень этот. Боги даровали жизнь ребёнку, и Боги даровали этого ребёнка ей!
И только плач младенца в хижине привёл её в чувство. Вздрогнула, вернулась в мир этот и поспешила на зов жизни.
–Теперь, ты будешь жить!.. – с этими словами вошла в хижину.
Много месяцев позже, проверяя силки для зверья, в глухом лесу среди корней вековой ели Вендела случайно наткнулась на разложившийся и растерзанный диким зверьём труп фризского воина. Знала, воинов норманнов и фризов, помнила их, будучи ребёнком. Мысль пришла, может быть, этот воин был каким-то образом причастен к появлению в лесу младенца? Но что о том знать, если изменить ничего невозможно!
Одежда воина истлела и изорвана вся, и оружие рядом лежало: сакс, меч в ножнах, лук, копьё и старая карта. Древко копья в непригодность пришло, но наконечник в неплохом состоянии находился. По оружию и остаткам одежды Вендела решила, что обладатель их не простым воином был. Рукоять меча заканчивалась головой дракона. Забрала карту и оружие – в лесу без него не выжить.
