Анатолий Алексеевич Гусев
Под Екатеринодаром
– Подписывайте, Михаил Васильевич, «генерал от инфантерии». Армия знает, кто такой генерал Алексеев.
На этом и решили. Приказ был доведён до армии.
Военный совет собрали вдали от фермы, в зеленеющей роще, расположились на молодой травке, подстелив бурки.
Первое, что сделал новый главнокомандующий, так это отменил завтрашний штурм Екатеринодара.
– Считаю решение главнокомандующего Корнилова ошибочным. Если мы сохраним армию, то у нас ещё будет возможность взять Екатеринодар. Отступаем на север, поближе к Области Войска Донского. Там в станицах отдохнём, наберёмся сил, пополним состав армии, а ближе к осени вернёмся сюда. В общем и целом, Корнилов был прав. Екатеринодар должен быть опорным пунктом Белого движения, столицей юга России. Отсюда должно начаться освобождение страны от большевиков. На данном этапе, задача оторваться от превосходящих сил противника. Для этого предлагаю начать ложное наступление, отсюда с фермы на север, силами конницы. Основные же наши силы двинутся на запад через Елизаветинскую как можно дальше, а там свернём на север, на Андреевскую и дальше на Медвёдовскую. Будем двигаться степью, не приближаясь к железнодорожным путям. У Красной армии есть бронепоезда. Бороться с ними мы не в состоянии. Нет снарядов. Но у бронепоездов есть один существенный недостаток: они привязаны к рельсам. По степи они за нами гоняться не будут.
Деникина поддержали. Алексеев сказал:
– Даже если бы и взяли Екатеринодар, вряд ли мы его сумели бы удержать нашими малочисленными силами. Правда, к нам потянулись бы казаки… Но, их ещё надо организовывать, делать из них боеспособные части. А это время! Что ж, решение правильное, сегодня вечером отступаем.
– Отвлекающий манёвр поручаю вам, генерал Эрдели. И, Иван Георгиевич, не геройствовать. Пошуметь и отойти. Возьмёте эскадрон своих улан и две сотни казаков лейб-гвардии. Этого достаточно.
– Есть! – ответил Эрдели.
У фермы в это время на телегу укладывали тела Корнилова и Неженцева. Сёстры милосердия, доброволицы и обозницы запричитали, заголосили над ними, как всегда это делают русские бабы над телами мужчин не зависимо от того крестьянки они или дворянки. Лица мужчин стали суровыми. Понимали, что не над каждым так будут причитать. Многие падут безвестно в степи.
Тело первого казака и второго, которому за полчаса до смерти Корнилова оторвало ногу и умершему одновременно с генералом, придали земле на берегу реки.
Андрей Абрамов, подъесаул, заметил среди женщин знакомого прапорщика, баронессу де Боде, ординарца генерала Эрдели, окликнул:
– Софья Николаевна!
Она подошла, на щеках блестели слезинки.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич, Корнилова-то как жалко. Как же мы теперь?
– Война, – философски заметил подъесаул. – Деникин будет. Вон совещаются.
Он мотнул головой в сторону рощи.
– А штурм будет?
– Думаю, что нет. Нас слишком мало, а красным подкрепления приходят.
– А Корнилов хотел.
– Что поделать? Сейчас надо уходить, набраться сил, а потом вернуться.
– Наверное, это правильно. А вы, Андрей Николаевич, пришли проститься с Лавром Георгиевичем.
– И это тоже. Хотя прощаться надо, когда хоронить его будем. А где это будет и когда, пока не понятно. Казаков тут двух моих убило. Пулемёт вот забрал.
– А я думала: «Зачем вам пулемёт?»
– Пулемёт в хозяйстве всегда сгодиться, – улыбнулся Абрамов. – А вас как, Софья Николаевна, у Эрдели не обижают?
– Кто? Я сама кого хочешь, обижу, – улыбнулась баронесса.
Совещание в роще окончилось. К Абрамову и де Боде подъехали генерал Эрдели и полковник Рашпиль. Козырнули друг другу.
