Анастасия Зильберман
Потерять Бога. Обрести Бога
– Как?! Как вы можете так говорить? Вы что, не понимаете, что вы со мной творите?! Куда идти? Где вы? Куда я должна прийти!..
Я вопила взахлеб, бессвязно, бестолково, чувствуя себя в дурном сне и еще какой-то глубиной души мечтая проснуться, понимая, что это глупо, и все-таки держась за это: да нет же, это все ненастоящее, по-настоящему не может такое случиться, это чья-то жестокая шутка, жестокая, но шутка, и сейчас это кончится!..
Здесь уже время замигало, как перегорающая лампа. Я не помню, что именно кричала я, как долго это длилось. Не помню. Помню вновь голос. Он звучал так, как будто никакого моего взрыва не было, он ничего этого не слышал, и вообще ничего не случилось, никакой смерти, никакой трагедии, ничто его не тронуло. Должно быть, первые слова тоже попали в щель времени, потому что услышала я невозмутимый финал:
– …тело из морга сможете забрать завтра. Если сюда прийти не сможете, то мы подъедем к вам с протоколом. Адрес, как указано в паспорте потерпевшего?..
И время исчезло.
Я ничего не помню из того, что было с этим треклятым протоколом. Что было в морге. Меня вернуло в мир, когда муж был уже дома. Он лежал в дорогом лакированном гробу, и лицо у него было совершенно живое, спокойное – лицо спящего человека, и я смотрела, и опять мне чудилось, что это случайное повреждение реальности. Налетел морок, и пройдет. Чудилось кому-то во мне, моему второму Я, отслоившемуся от первого, главного и все понимавшего. Второе, в глубине, еще не верило в произошедшее, ему казалось, что всего этого просто не может быть, это некая ненужная игра, которую затеял кто-то бессердечный. Сдует его, и всю эту игру, и муж вновь окажется дома, такой же как был: добрый, рассеянный, несуразный, выводивший меня из себя… И все пойдет как прежде.
Второе Я было куда слабее первого, но оно было, было и было. Наверное, оно и отклоняло меня от времени. Я вновь исчезла. Похороны, надгробные речи, поминки – это ведь все должно было быть, а у меня черно. Выжженная земля.
Я вернулась в мир в одиночестве. В нашей квартире я шла из своей комнаты в зал – и вот в этот момент возникла из ниоткуда. Уже по привычке захотела подумать, что это наваждение, сейчас оно рассеется, щелкнет замок, муж войдет, улыбнется – он всегда улыбался, входя домой…
И ощутила, что второе Я исчезло. Нет его. Некому цепляться за призраков. Никогда больше я не услышу поворот ключа в замке. Никогда муж не вернется домой. Никогда не улыбнется мне…
Мне страшно захотелось сойти с ума, вновь упасть во тьму потери памяти, но этого не случилось. Напротив, память стала безжалостно подсовывать эпизоды моего озлобления. Как я раздражалась на мужа, когда он не выносил мусор, не туда ставил чашку, забывал переключить душ в ванной… Господи! Господи! Да пусть бы он всегда делал все это, не туда ставил чашки, вилки, ложки, но только бы он был!..
Нет. Его не будет никогда.
Второго Я во мне тоже не было, и как ни странно, от этого стало легче. Самое страшное отболело, отмерло. Я осознала, что не умру, не сойду с ума, не потеряю память. Придется жить. Придется с этим смириться.
Эта мысль уже вошла в меня, хотя еще не проросла по-настоящему, не охватила. Была, но казалась чужой. Телефон, звонил, тренькал СМС-ками, Ватсаппом со словами сочувствия, соболезнования, я почему-то вспоминала чудовищно неживой голос инспектора ДПС и теперь только начинала понимать, что этот человек в жизни видел столько человеческих бед, горя, отчаяния, что давно оброс какой-то психологической коростой. Профессиональная деформация личности. Иначе никакая психика не выдержит того, что приходится видеть ему каждый день… И, разумеется, я простила его.
