Анастасия Эльберг
Ищите женщину
Цезарь слушал, не меняя расслабленной позы. Дым от его сигареты медленно поднимался к потолку.
– И что вы предлагаете, мистер Хиббинс? – поинтересовался он.
– Мой план состоит из двух этапов. Точнее, из трех.
Услышав последнюю фразу, Рамон сунул руки в карманы брюк и нахмурился. Третий этап плана они с Ливием не обсуждали. Оставалось надеяться, что его предложение будет… дельным? Рациональным? Если Халиф подкидывает сюрприз, готовься к худшему.
– Ага, – подбодрил Офир, подавшись вперед.
– Во-первых, – начал Ливий, – вам нужно объединиться. Знаю, это будет сложно с учетом того, что ты, – он кивнул мистеру Доновану, – и мистер Линдер… как бы это помягче? – в последнее время не находите общего языка, но стоит попытаться. Ради всеобщего процветания. Во-вторых, кто ваш самый серьезный конкурент на сегодняшний день?
– Щенки, которые раньше работали с Сезаром Нойманом, – не задумываясь, ответил Герман. – До бывшего босса им далеко, но они здорово портят нам кровь.
Ливий широко улыбнулся и медленно обвел взглядом присутствующих.
– Многие верят, что Сезар работал один, но это не так. У него был помощник. Химик. Близкий друг. После смерти Сезара он превратился из безликой тени в главного человека разваливающейся империи. Первое время он работал на новых хозяев, но быстро понял, что каши с ними не сваришь. Они не давали ему и сотой доли прежней свободы. Дело в том, что нашему герою плевать и на деньги, и на власть. Он помешан на химии и хочет заниматься только ей. Химия, химия и ничего, кроме химии. Он бесследно исчез, забрав с собой драгоценные формулы, и бывшие соратники ищут его под каждым камнем. – Халиф выдержал эффектную паузу. – Но вряд ли найдут. Потому что я их опередил. Как минимум на шаг.
– Черт, – вырвалось у Германа. – Ты ведь не издеваешься? У Сезара Ноймана был второй химик, и ты знаешь, где его найти?
– Да, – подтвердил Ливий. – И он согласен сотрудничать с нами, джентльмены. Он принесет столько денег, что ваши конфликты покажутся глупостью, и вы сосредоточитесь на плодотворной работе. Но бывший друг Сезара Ноймана и мой теперешний приятель – его зовут Оскар – поставил одно условие. Это третий этап нашего плана. И осуществить его будет непросто.
– Говорите, – потребовал Виктор.
– Бывшие работодатели Оскара не представляют особой опасности. Помимо двоих. Деталей ни у меня, ни у Оскара нет – он не знал всех коллег Сезара в лицо. Но речь идет о мужчине и женщине, и кто-то из них – а, может, и оба – имеют хорошие связи в полиции Треверберга. Или же работают там. Если мы уберем их с дороги, Оскар будет сотрудничать с нами.
Тишину, воцарившуюся в комнате, казалось, можно было разрезать ножом. Даже Рихард, до этого казавшийся безучастным, выглядел напряженным. Рамон с трудом подавил желание ущипнуть себя за руку и убедиться в том, что происходящее ему не снится. На его памяти Ливий Хиббинс выкидывал много фортелей, но этот не шел ни в какое сравнение с предыдущими. До сегодняшнего дня Законник не подозревал, что у Сезара Ноймана был партнер. И уж точно не мог предположить, что Халиф примется его искать. И найдет. За спиной у мужчины, благодаря которому оказался в Треверберге, получил нормальную работу и обзавелся кучей полезных знакомств.
– Это может сработать, – наконец сказал мистер Лангер.
Остальные мужчины несколько секунд смотрели на него, как на сумасшедшего, а потом дружно расхохотались. Смех был таким же напряженным, как предшествовавшая ему тишина, и это Рамону не понравилось.
– Я не намерен лизать задницу дружку Сезара Ноймана, – отрезал Герман. – Мало того, что поганец торговал своей дурью на нашей территории – так он еще ставит условия? Убрать с дороги тех, кто хочет его пришить? А если мы пришьем его вместе с бывшими коллегами, включая тех, которые якобы работают в здешней полиции? Как ты вообще ему поверил, Халиф?
– У меня есть идея получше, – подал голос Офир. Он допил свой коктейль и поставил бокал на стол. – Я убью и Оскара, и его бывших коллег. Потом, – он ткнул пальцем в Виктора, – я убью тебя и братьев Лавье, мелких ушлепков, которые еще вчера сосали грудь своей мамочки, а сегодня играют в Аль Капоне и говорят о себе не иначе как «главные помощники Цезаря». Потом, – он посмотрел на Германа, – придет твой черед. Мне до смерти надоели твои тупые шутки и попытки указать мне мое место. А с Лангером мы, так уж и быть, сработаемся. Поделим спорные территории пополам.
– Ради такого случая сам возьмешься за нож – или опять подкинешь Даниле кучу работенки? – поинтересовался Цезарь. – Ведь обычно ты убиваешь чужими руками. Офир Ангел Донован, наркоторговец, который всегда носит белое в знак того, что никогда никого не убивал сам.
Герман закатил глаза.
– Ну начинается. Чем тебе не угодили мои шутки? И на твоем месте я бы придержал язык, упоминая о братьях Лавье. Это мои друзья.
– Такие же тупые и трусливые, как ты, – рассмеялся Офир. – Щеночки собрались в стаю и тявкают на диких волков, но не нападают. Ждут, пока те закончат свой пир и уйдут. Щеночки будут подбирать остатки трапезы.
– Узнаю тон опытного знатока, – сказал Цезарь. – Ты руководишь этой опасной стаей? Тебе оставляют самые вкусные объедки?
– Джентльмены, прекратите, – вмешался Ливий. – Мы пришли сюда не для того, чтобы обмениваться оскорблениями. У нас есть проблема, и мы должны ее решить.
– Он прав, – поддержал Рихард. – Все зашло слишком далеко. Нужно разобраться с этим прямо сейчас.
Офир встал.
– На сегодня бредовых идей довольно. Спасибо за гостеприимство, мистер Хиббинс. Вы прекрасный хозяин и отличный собеседник. Желаю вам всего, что можно пожелать счастливому обладателю особняка. С клубами вы тоже неплохо управляетесь, если верить Рамону и нашим общим знакомым. Советую сконцентрироваться на этом и не лезть в наши дела. Я буду первым, от кого вам крепко достанется. Даю слово Офира Донована. Все в Треверберге знают, что он не дает пустых обещаний.
– Я знаю, в чем дело. Вы не доверяете работорговцам, не так ли? – неожиданно спросил Ливий. Рамон усилием воли удержал руки в карманах: ему нестерпимо хотелось ударить друга по уху. Хотя следовало бы, и посильнее. Он кожей чувствовал, что Халиф вот-вот взорвется от злости. В отличие от Законника, эмоции он контролировал хорошо, но если переступал красную черту, то остановиться уже не мог. – Скажите прямо. Думаете, что я на досуге толкаю мальчиков и девочек извращенцам? Краду детей и держу их в клетках?
Рихард поднялся на ноги и положил руку ему на плечо, но Ливий отошел на шаг и посмотрел на Виктора.
– Судя по всему, вы здесь наиболее авторитетная персона, мистер Линдер. Понимаю, что решение за вами. Одно ваше слово – и мы разойдемся с миром. Вы продолжите воевать за территории и однажды перебьете друг друга, а я продолжу управлять клубами мистера Эверетта. И, так уж и быть, постараюсь не конфликтовать с вами, когда речь зайдет о менее законных сделках. Ведь вы тоже торгуете людьми, и мы станем конкурентами.
Потушив сигарету, Цезарь встал и подошел к Халифу. Он молчал больше минуты, пристально глядя ему в глаза.
– Вы и вправду убили Гектора Минца?
На лице Ливия отразилось недоумение.
– Да. Но какое это имеет значение сейчас?
– Он был моим близким другом. Знаете вы или нет, но своим статусом в криминальном мире Треверберга я во многом обязан ему. Я получил территорию, которой он владел, и часть принадлежавших ему денег. С Аднаном Саркисом я тоже дружил. Он несколько раз просил меня о помощи. Говорил, что я могу усадить его и Гектора за стол переговоров, что хочет с ним помириться. Но я ему не верил. Аднан Саркис был лживым ублюдком, готовым поступиться всем ради наживы. Я видел это в его глазах и всегда держал ухо востро. Знаю, что вы не один год были его помощником. Заняли его место, когда он отошел от дел. Относились к нему с почтением – если бунтари вроде вас понимают значение этого слова. А потом поняли, кто он на самом деле. Почему вы убили Гектора, а Аднана оставили в живых?
Халиф судорожно сглотнул и отвел было глаза, но через долю секунды вновь посмотрел на собеседника.
– Аднан Саркис был лживым ублюдком, и Гектор Минц ни в чем ему не уступал. Думаю, поэтому они и враждовали. Были слишком похожи и отказывались это признать. Но у Аднана были свои принципы, которые он не предавал. Он дорожил своей семьей, жизнью своих детей. Он не убил меня в тюрьме, хотя знал, что я помешаю осуществлению его планов. Он вонзил мне в спину нож, но был готов объясниться при личной встрече. Гектор Минц, не моргнув и глазом, предложил мне убить его детей, если я соглашусь работать с ним. И свою пулю он заслужил.
Виктор тихо рассмеялся.
– Принципы, – сказал он. – Вы говорите о принципах, но в ваших глазах я вижу другое. Вы бы не подняли руку на человека, которому обязаны всем. Даже сейчас оправдываете Аднана Саркиса, хотя он обошелся с вами, как с последним дерьмом. У вас меняется лицо, когда вы говорите о нем. Должно быть, дело в вашем отце. Аднан являл собой идеальный пример отца, о котором вы всегда мечтали. Может, вам нужен любящий папочка, а не место третейского судьи?
Заметив, что Ливий сжимает кулаки, Рамон решительно подошел к мужчинам и встал между ними.
– Хватит, – твердо сказал он. – Все вы собрались в этой комнате благодаря мне. И благодаря мне смогли это сделать, потому что не убили друг друга. Ты закроешь рот немедленно, Цезарь, и откроешь его вновь только для того, чтобы заявить о своем решении – как и просил хозяин дома. А ты, – посмотрел он на Халифа, – прекрати раздувать щеки, как обиженный мальчишка. Уважения в глазах других это тебе не добавит.
Виктор сложил руки на груди.
– Вот мое решение, – произнес он. – Я готов дать этой глупой идее шанс. Хочу посмотреть на то, как мистер Хиббинс будет ее реализовывать. Если ему понадобятся люди, с удовольствием их предоставлю. Помогу всем, чем смогу. Открытой войны не хочет никто, а методы, которыми мы пользовались до этого, себя исчерпали. – Он снисходительно улыбнулся Ливию. – Считай это своим боевым крещением, сынок. Посмотрим, что у тебя получится. Ты хочешь стать судьей – мири глупых и вконец одичавших наркоторговцев. Действуй и покажи, на что ты способен. На этом у меня все. Выйду в сад и выпью еще шампанского. Спасибо за беседу, джентльмены.
Герман и Офир последовали за Цезарем. Рихард посмотрел на Ливия, потом – на Рамона и, дождавшись легкого кивка, направился к венецианскому окну. Халиф облегченно выдохнул и опустился на диван.
– Не вздумай трахать мне мозги, Законник. Хотя знаешь, что? Можешь начать, но только после того, как я опустошу бутылку виски.
– Ты совсем рехнулся, мать твою? Химик Сезара Ноймана? Ты играл в одинокого детектива и не поставил меня в известность?! И где ты его держишь? В подвале на цепи?
Ливий достал сигарету и коробок спичек.
– Не в подвале и не на цепи. Если честно, я и понятия не имею, где он.
– Так ты блефовал? – не понял Рамон.
– Ну, разве что чуть-чуть. Зато какой это возымело эффект!
– Ты не знаешь, где этот Оскар, и вся история об охоте за ним – полная ерунда?
– Нет, история как раз-таки правдивая. Равно как и условие, которое он мне поставил. Не думаю, что нужно держать его в подвале на цепи, но лучше бы ему приехать в Треверберг. Здесь мы сможем за ним присмотреть.
Законник устроился на диване рядом.
– И как ты намерен все это осуществить?
– Понятия не имею, – легкомысленно пожал плечами Халиф, закуривая. – Подумаю об этом завтра. А сейчас мне очень нужно выпить. Каков сукин сын этот Цезарь. Я подозревал, что у нас с ним не заладится, но не мог и предположить, что в реальности все будет выглядеть хуже некуда.
– Он еще тот козел, – подтвердил Рамон. – Мы целую вечность тявкали друг на друга. Характер у мужика не сахар, но зато на него можно положиться в делах. Хочется верить, что сын будет ему под стать.
– Если перестанет водиться с отбросами вроде Германа Шварца. Потом, все потом. Я хочу свой виски.
Глава 9
13 августа 1978 года, воскресенье
Новая половина Треверберга, Цветочный квартал, отель сети «Астер»
С поезда на центральном вокзале в новой половине Треверберга Йоаким сошел около полудня. Личных вещей у него, как и всех кочевников-путешественников, было мало: дорожная сумка через плечо, набитая самым необходимым. Он ответил на вопросы пограничников а-ля «какова ваша цель визита в Треверберг» и «как долго вы планируете здесь оставаться», показал временную идентификационную карту, сообщил, что постоянная уже готова, и он знает, где ее забрать. Суровый мужик с подозрительным взглядом сделал несколько звонков, убедился в том, что ему говорят правду, поставил в паспорте нового гражданина печать и отпустил его восвояси.
После трансатлантического перелета и дороги из Праги в Треверберг Йоаким смертельно устал и думал только о ванне и мягкой кровати в отеле. Он уже решил было плюнуть на все, поехать в заказанный несколько дней назад номер в одной из гостиниц сети «Астер» и поспать хотя бы пару часов, но ничего не вышло. Его помощница Клара добралась до Треверберга раньше, чем планировалось, и ждала босса на привокзальной парковке. Она вручила Йоакиму ключи от только что купленной «вольво» и визитку служащего «Треверберг Банк». «Все прошло гладко», – сообщила девушка таким тоном, будто речь шла о переброске шпиона через несколько границ. После этого она забралась в свою «тойоту» и укатила в направлении старой половины: там жила двоюродная сестра Клары, с которой она не встречалась вот уже пару лет.
Служащий «Треверберг Банк», представительный мужчина в идеально отглаженном деловом костюме, представился Уильямом (так в Треверберге называли каждого пятого мальчика – в честь Уильяма Тревера, основателя города). Он проводил клиента в хранилище с крупными депозитарными ячейками, попросил назвать клиринговые коды, отдал ему пять маленьких ключей с серебристыми бирками и ушел, оставив на столе несколько темно-синих холщовых сумок. Йоаким начал открывать ячейки, извлекая толстые кожаные папки. Эти сведения он собирал в течение шести месяцев и не солгал бы, сказав, что пахал, как проклятый, не поднимая головы и почти не отвлекаясь на другие дела и проекты.
Виктор Линдер редко обращался к нему за помощью, но если это случалось, то работать приходилось на износ. Хренова козла Цезаря, считавшего себя крестным отцом криминального Треверберга, Йоаким на дух не переносил, но понимал, что эту возможность нужно использовать, и улыбался в ответ на тупые шутки и попытки унизить собеседника. Виктор был самым подозрительным человеком из тех, с кем ему доводилось работать. Он собирал досье на союзников, на потенциальных партнеров, на конкурентов и на врагов. Но это дельце должно было оказаться особенным. Йоаким не знал, что показалось ему подозрительным: непривычно спокойный тон Цезаря или чересчур общая формулировка задания – «узнай все, что можно, о Ливиане Хиббинсе». А, может, дело в инстинкте частного детектива, который чуял такие дела за версту?
Строго говоря, Йоаким Нессер частным детективом не был. Такой работой занимались другие люди и темные существа из агентства, профессионалы высшего класса. Его коньком был анализ информации, которая складывалась в четкую систему и предоставлялась заказчику в форме детального и прекрасно оформленного досье. Йоаким мог оказаться в совершенно незнакомой стране, где говорят на чужом языке, и меньше чем через сутки обзавестись и друзьями, и деньгами, причем абсолютно законным путем. Он вытягивал нужные сведения из самого подозрительного в двух мирах человека, добывал информацию буквально из воздуха и всегда знал, каких данных в досье не достает. В этом плане дело, порученное Цезарем, не выходило за рамки привычной работы. Но только на первый взгляд.
Детство Ливия Хиббинса для Виктора Линдера особого интереса не представляло. Йоаким воспринимал эту историю как печальный роман о странных отношениях в странной семье, которая имела вполне логичный финал. Он даже посочувствовал Халифу: их отцы были мудаками, каждый на свой лад. Сложности начались в тот момент, когда он добрался до алжирского периода. В картине появилась целая куча «звезд»: Гектор Минц, Аднан Саркис, Сезар Нойман. Гектор Минц близко дружил с Цезарем, истории Ливия, Рихарда Лангера и Рамона Эверетта тоже были связаны, Сезар Нойман хорошо знал Офира Донована. Из депозитарных ячеек Йоаким извлек восемь толстых кожаных папок, в каждой из которых лежало подробное досье на вышеупомянутых мужчин. Меньше всего информации удалось собрать о Законнике – парень оказался чертовски скрытным. А вот досье Гектора Минца напоминало остросюжетный криминальный роман с элементами фантастики и эротики. На основе всего этого можно было бы написать отличную книгу.
Окинув взглядом впечатляющий результат своей работы, Йоаким начал складывать папки в холщовые сумки. Он размышлял о том, что парни затеяли игру с правилами, которые ему до сих пор не ясны. Деньги – самая незначительная часть ставок в этой игре, а они, вне всяких сомнений, высоки. Инстинкт подсказывал, что ввязываться в это не стоит, последствия могут быть катастрофическими. Но Йоаким Нессер решил, что готов сыграть в игру. Дело за малым: разобраться в ситуации и понять, к какой из сторон выгоднее всего примкнуть.
Распоряжение «не жалеть денег на отель» Клара восприняла буквально (на взгляд босса, даже перестаралась). Помимо двух просторных спален с примыкающими к ним ванными, в номере имелся рабочий кабинет и так называемая банная комната, напоминающая восточный хамам. Вокруг неглубокого бассейна, выложенного разноцветной плиткой, лежали пушистые ковры, тут и там были разбросаны подушки. Йоаким заказал кувшин чая со льдом и блюдо со свежими ягодами и фруктами, а потом сел у воды и начал просматривать папки с досье. Он делал это не в первый и даже не во второй раз, но его не покидало ощущение, что упущены какие-то детали. Вроде бы незначительные, но важные. За чаем последовали две чашки крепкого кофе, а потом и рюмка коньяка из обнаруженного в кабинете бара. Наконец Йоаким смирился с тем, что голова уже не варит, и отправился в постель.
Когда он открыл глаза, часы показывали начало восьмого вечера. Ему снилась Миа (и то был очень приятный сон) и Тот Самый Ублюдок (то был отвратительный сон, но Тот Самый Ублюдок возвращался часто, пора бы и привыкнуть), но в целом он чувствовал себя отдохнувшим. Желудок требовал еды, душа – созерцания красивых женщин, а тело – более близкого знакомства с ними. Или, если использовать более точные термины, разврата. Погружаясь в работу, Йоаким мог обходиться без секса неделями, но потом наверстывал упущенное. Он любил свою работу так же сильно, как разврат, и считал, что всему в этой жизни следует придаваться с полной отдачей. Ливий Хиббинс, если судить по его досье, разделял такой взгляд на вещи, и Йоакиму хотелось познакомиться с ним вживую. Отличная возможность совместить приятное с полезным: побывать в Ночном квартале и найти Халифа в одном из клубов.
Главный секретарь частной корпорации «Эверетт и Хиббинс», милая девушка по имени Элинор, работала по странному графику: она приезжала в офис в семь утра, уезжала в одиннадцать, возвращалась в четыре после полудня и уходила в районе девяти вечера. У нее не было ни мужа, ни детей, и свободное время посреди дня она посвящала походам в рестораны, салоны красоты и магазины, чаще всего – в компании подруг. Поразмыслив, Йоаким решил, что в промежутке между одиннадцатью и четырьмя в офисе ведется не совсем законная деятельность, о деталях которой секретарше лучше не знать. Он набрал нужный номер, и трубку сняли на втором гудке.
– Частная корпорация «Эверетт и Хиббинс», говорит Элинор, чем могу помочь?
– Добрый вечер, мэм. Меня зовут Йоаким Нессер. Я бы хотел побеседовать с мистером Хиббинсом. Он у себя?
– Здравствуйте, мистер Нессер. Мистера Хиббинса нет, но мистер Эвард сегодня задержался. Соединяю.
С Робертом Эвардом Йоаким познакомился лет пять назад, в те времена, когда тот еще работал на Законника, а его обязанности сводились к тому, чтобы делать людям и темным существам предложения, от которых они не могли отказаться. В армии о таких парнях говорили «качественный материал». Прямой, ответственный, способный на любую жестокость, но при этом не лишенный чувств. Работа у Рамона была грязной, но к Роберту он обращался редко, а платил хорошо. На должности секретаря-референта Халифа мистер Эвард избавился от грязной работы и получил четкий график, хотя каждый день трудился сверхурочно. Ливий заваливал его мелкими и крупными поручениями и вел себя как настоящий диктатор, требуя, чтобы все исполнялось в срок и с максимальной точностью. Впрочем, Роберт не жаловался и проявлял завидный профессионализм.
Он с ловкостью фокусника соотносил встречи из четырех ежедневников босса с его записными книжками, в которых фиксировались чертовски длинные списки задач, и создавал стройное расписание, оперативно внося туда изменения. На бумаге Халиф управлял двумя клубами Рамона, «Хрустальной лентой» и «Белой совой», но на практике также занимался «Призрачным замком» и регулярно помогал Дельмаре Росье, владелице «Северной змеи», в вопросах найма сотрудников. В отличие от Законника, который при первой же возможности перекладывал те или иные обязанности на плечи других, Ливий досконально изучал все процессы и любил контролировать их от и до. Он лично нанимал большую часть персонала, вникал в тонкости дизайна интерьеров и вел переговоры, связанные с арендной платой, едой или спиртным. Расписание у мужика было такое плотное, что позавидовал бы самый занятой в двух мирах бизнесмен. Йоаким подсчитал, что спит он в среднем по два-три часа в день, да еще и умудряется выделять время на плавание и игру в теннис.
– Вот кого не ожидал услышать, да еще и в половине восьмого вечера, – донесся из трубки знакомый голос.
– Надеюсь, это приятный сюрприз?
– Более чем. Я слышал, что ты поселился в Треверберге. Мои поздравления. Когда будешь справлять новоселье, подарю тебе дурацкий фикус. Помню, что ты любишь комнатные растения.
– Можешь принести дурацкий фикус в любой день. Новоселье я справлять не планирую, но моя дверь для тебя всегда открыта, а в холодильнике полным-полно холодного пива.
– Звучит соблазнительно. Прости, что тороплю, но у меня полно работы. Хотелось бы разобраться до десяти, я ужинаю с дамой.
– Ты наконец-то завел постоянную женщину?
– Расскажу при личной встрече, – помолчав, ответил мистер Эвард.
– О, секреты. Мое любимое блюдо.
– Это мне известно. Так чем могу помочь?
– Ищу твоего неугомонного босса. Не подскажешь нужное направление?
– Встречи на сегодняшний вечер у него не запланированы, так что должен быть в Ночном квартале, но при учете здоровенного шила в заднице и сверхзвуковой скорости передвижения Ливия не берусь утверждать, где именно. Советую начать с «Белой совы», там он бывает чаще всего. Далее идут «Призрачный замок» и «Хрустальная лента». На крайний случай загляни в «Северную змею». Там работает его бывшая подружка Гвендолен Сафро, они иногда выпивают по бокалу вина за неспешной беседой.
Если бы Гвендолен Сафро услышала словосочетание «бывшая подружка», то страшно разозлилась бы. Во-первых, потому, что темперамент у нее был огненный (хотя при желании она умела притворяться милой душечкой). Во-вторых, потому, что Халиф спал с ней до сих пор, и не иногда, а довольно-таки часто. Он купил «бывшей подружке» машину и квартиру в одном из самых новых районов Треверберга. Йоаким видел множество красивых женщин, но при взгляде на ее фото затаил дыхание от восхищения. Такие дамы редко становятся бывшими подружками. Даже если они пошлют кавалера далеко и надолго, тот рано или поздно добьется своего, заваливая ее цветами и подарками.
– Я понял. Благодарю. Начну с «Белой совы».
– Ты по деловым вопросам? Или по личным?
– По личным. А потом – как пойдет. Хочу познакомиться.
– А, вы ведь до сих пор не знакомы. Обзаводишься полезными контактами в большом городе?
– Что-то вроде того. Может, решу открыть здесь второй филиал агентства.
– Неплохая мысль. Клиенты тут же выстроятся в очередь. Кроме того, здесь у тебя полно постоянных клиентов. Один Цезарь чего стоит.
При мысли о завтрашней встрече с Цезарем у Йоакима разом заныли все зубы. Нужно использовать вечер по полной программе. Для того, чтобы с достоинством выслушивать колкие фразочки Виктора Линдера и выносить его общество, требовалось море энергии.
– Оставляю мистера Эварда наедине с делами. И пусть ужин с дамой закончится чем-нибудь приятным.
– Пока, Нессер. В следующий раз встретимся у тебя за холодным пивом.
Часом позже
Новая половина Треверберга, Ночной квартал, клуб «Белая сова»
«Белая сова», которую Йоаким в последний раз посещал года полтора назад, разительно изменилась. Переступив порог клуба, он испытал что-то вроде ностальгии по родной Швеции и не менее любимой Финляндии, где провел несколько зим. Скандинавский интерьер с легким налетом старины выглядел превосходно, официантки улыбались, гости почти не шумели. Йоаким сел у стойки, заказал виски со льдом и спросил у бармена, где он может найти управляющего. Поймав настороженный взгляд, уточнил, что жаловаться на плохое обслуживание не планирует. Бармен тут же расслабился и направил гостя к главному администратору зала, эффектной темноволосой женщине в длинном вечернем платье из белого шелка.
– Мистер Хиббинс минут двадцать назад уехал в «Хрустальную ленту», – сказала она. – Не так давно там открыли второй зал, он должен проконтролировать работу дизайнеров интерьера и внести изменения в проект. А потом у него встреча с мистером Эвереттом и тамошним административным составом. Обычно такие встречи длятся минимум час. У вас есть время для того, чтобы выпить и вкусно поужинать. Рекомендую гуляш с зеленым горошком и шпинатом и шоколадный фондан со свежей малиной. Я позвоню мистеру Хиббинсу и скажу, что вы хотите с ним встретиться. Как вас представить?
– Йоаким Нессер. Скажите мистеру Хиббинсу, что я друг Рамона Эверетта.
Имя Законника подействовало на главного администратора как на кошку, увидевшую банку свежей сметаны.
– О, – сказала она, улыбнувшись, – это меняет дело. Я сообщу.
Расправившись с гуляшом и десертом, Йоаким опрокинул вторую порцию виски. Он подумал, что пора бы заканчивать посиделки и направляться в «Хрустальную ленту», но к нему подсела рыжеволосая девушка в платье из черного кружева, подозрительно напоминавшем пеньюар. Она представилась Наркиссой и спросила, как ему идея угостить ее выпивкой. Йоаким попросил бармена приготовить коктейль для девицы и налить третью порцию виски для себя. Легкость в голове уже ощущалась, и он прикидывал, что до «Хрустальной ленты» доберется на своих двоих: это займет максимум пятнадцать минут, если идти быстро и наслаждаться вечерней прохладой. Йоаким спросил у Наркиссы, не хочет ли она перекусить. Она ответила, что она не голодна, по крайней мере, до обычной еды, чего не скажешь о мужском обществе. Как ему идея найти уединенный уголок и отыметь ее, как последнюю шлюху? Йоаким, не колеблясь ни мгновения, согласился.
В клубе Наркисса, судя по всему, была частой гостьей и знала, где находятся те самые уютные уголки. Она нашла в толпе молодого человека с ярко-голубым шейным платком (отличительный знак администраторов), взяла у него маленький ключ и сделала новому знакомому знак следовать за ней. Первый этаж «Белой совы» состоял из двух частей: основные залы с площадками для танцев и открытыми столиками и несколько комнат для любителей тишины. Обстановка была непритязательной: почти всю площадь занимал широкий угловой диван, возле которого стоял невысокий стол из светлого дерева. Здесь приятно пахло сладковатыми благовониями, а приглушенный свет настраивал на романтический лад.
– Раздень меня, – приказала Наркисса, и эта идея Йоакиму тоже понравилась.
Спустя полчаса он отправился в уборную, ополоснул лицо ледяной водой, пригладил волосы ладонями и вернулся в комнату. Рыжеволосая девица, успевшая не только одеться, но и выровнять на зеркале дорожку кокаина, сворачивала в трубочку купюру. От угощения Йоаким отказался и сделал ответное предложение: как ей идея выпить чего-нибудь легкого и потрещать о том, о сем, а потом устроить следующий раунд? К слову, завтрашний вечер у него свободен, и если она даст свой номер, то они встретятся еще разок. И, возможно, поедут к нему домой.
Разобравшись с кокаином в два присеста, Наркисса интеллигентно вытерла носик, взяла сумочку и поднялась. Она заявила, что дала даже больше, чем достаточно, и лучше бы ему закатать губу. Кроме того, ей пора возвращаться домой, так как ее ждет старший брат. А еще она адвокат, и скоро начнет работать в фирме «Эверетт и партнеры», и с подобным времяпрепровождением нужно завязывать. Ночные гулянки дурно сказываются на цвете лица. С этими словами Наркисса положила на стол несколько купюр и ушла. Йоаким, замерший с открытым от удивления ртом, проводил ее долгим взглядом, но с ответом так и не нашелся.
Тридцатью минутами позже
Новая половина Треверберга, Ночной квартал, клуб «Хрустальная лента»
Первый этаж «Хрустальной ленты» был до отказа набит танцующими. Поднявшись по широкой прозрачной лестнице с нежно-голубой подсветкой, Йоаким осмотрелся в поисках администратора, но понял, что вопрос «где мне найти мистера Хиббинса» уже не актуален. Халиф сидел на белом бархатном диване за столиком в зоне для особо важных персон, а рядом с ним устроилась Гвендолен Сафро. Они пили «Вдову Клико», время от времени протягивали руку к большому блюду с дарами моря и беседовали. Женщина звонко рассмеялась над какой-то шуткой, и Ливий приобнял ее за талию. Йоаким внезапно почувствовал себя так, будто подглядывает за чересчур интимной сценой.
Он мог бы спуститься вниз, пройти к барной стойке и выпить если не виски, то хотя бы безалкогольный коктейль. Но ноги отказывались подчиняться, а взгляд был прикован к лицу Гвендолен. Фотографии не передавали и сотой доли ее красоты. Кожа цвета кофе с молоком, миндалевидный разрез глаз, копна темных кудрей. Впечатление слегка портила неестественная горбинка на носу, но в остальном она была совершенством. Когда Халиф наклонился к своей «бывшей подружке» и поцеловал ее, а та запустила пальцы ему в волосы, Йоаким даже ощутил укол ревности. И чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности, услышав за спиной чей-то голос.
– Мистер Хиббинс, мистер Эверетт просил сообщить, что он уехал домой. Оливер подготовит отчет о встрече и положит копию на ваш стол в течение часа.
