Анастасия Эльберг
Мир между нами
Авторское предисловие
«Мир между нами» – это не справочник по медицине, не книга о том, как строить отношения, дружеские или любовные, и даже не трактат, посвященный соблазнению женщин или мужчин. Читатель – особенно внимательный читатель – найдет здесь массу ошибок. Это не плохо и не хорошо. Это просто факт. Я не стремилась к тому, чтобы написать идеальную книгу с идеальными героями и идеальным финалом. На сегодняшний день из-под моего пера (и из-под пера моего чудесного соавтора Анны Томенчук) вышло больше двадцати книг, но один из моих главных принципов остался неизменным: я рассказываю истории. Моя цель – это рассказать читателю историю, которая вызывает эмоции. И я искренне советую воспринимать «Мир между нами» как историю о людях и сложных отношениях между людьми. Я не вкладывала в роман философский смысл – по крайней мере, намеренно. Я не читаю вам мораль – от всего, что касается морали, эта книга очень далека.
Так что приготовьте себе чашку вкусного чая или крепкого кофе. Или возьмите бокал вина. Сядьте в любимое кресло и приступайте к чтению. Добро пожаловать в Мирквуд. Герои с нетерпением ждут встречи с вами и искренне верят в то, что это взаимно.
Всегда ваша, Анастасия Эльберг.
Август 2019 года
Тверия, Израиль
Мирквуд, Европа
Глава первая
– Господин Фельдман, вы обещали, что сегодня не будете работать.
Молодая медсестра присела на стул возле кровати и положила на колени принесенные документы. Она смотрела на Адама в упор, но тот не повел и бровью – абзац был не дописан, и это означало только одно: он занят, и никто не вправе ему мешать.
– Нельзя так относиться к своему здоровью, господин Фельдман, – предприняла очередную попытку достучаться до пациента медсестра. – Я не говорю, что вы должны перестать работать. Но вам нужно отдохнуть!
Адам закрыл ноутбук.
– Послушайте, сестра, – сказал он. – Я закончу, а потом мы обсудим все темы на свете.
– Тогда позвольте задать пару вопросов касательно вашего самочувствия. Результаты анализов с вами обсудит доктор.
Адам поднял глаза на медсестру.
– Доктор? – переспросил он. – Тот, что смотрел меня вчера?
– Нет, это был дежурный врач. Вас осмотрит ваш личный доктор. – Медсестра улыбнулась. – Он вам понравится.
– Задавайте свои вопросы. Надеюсь, много времени это не займет. Вы ведь хотите прочитать мой новый роман?
Слабая точка была найдена.
– Конечно, господин Фельдман! И не только я! – Она выдержала паузу и добавила, приняв серьезный вид: – Но если вы не позволите себе отдохнуть хотя бы пару дней, то новую книгу придется отложить, и вашим преданным читателям придется ждать непростительно долго.
Адам нетерпеливо мотнул головой, и медсестра, закивав, склонилась над листами.
– Как давно вы были у врача?
– Не помню, – честно признался Адам и вернулся к рукописи.
– Как часто у вас болит живот?
– Часто, но кровью меня не рвало никогда. До вчерашнего дня.
– Вы когда-нибудь посещали гастроэнтеролога?
– У меня нет ни язвы желудка, ни гастрита, если вы об этом.
Медсестра зашелестела документами.
– Как вы себя чувствовали в последнее время, господин Фельдман? Слабость, перепады давления, сонливость, снижение работоспособности? Что-то, что могло бы заставить вас обратиться к врачу?
– Я не пойду к врачу, даже если мне приставят пистолет к виску.
Медсестра отложила документы и достала из кармана халата пейджер.
– А вот и доктор, – сказала она, и на ее лицо вернулась прежняя улыбка – немного рассеянная и смущенная. – Как раз вовремя.
Адам ожидал увидеть пожилого джентльмена в очках, на худой конец – привлекательную женщину чуть за сорок. Но доктор оказался высоким голубоглазым брюнетом, судя по всему, не так давно отпраздновавшим двадцать пятый день рождения. Брюнет был одет в брюки классического покроя с идеально отглаженной «стрелкой» и голубую, под цвет глаз, шелковую рубашку, которую Адам надел бы разве что в театр. Он походил на богатого студента, сделавшего одолжение своему профессору и пришедшему на пару часов практики.
– Благодарю вас, Мари, вы свободны, – обратился доктор к медсестре.
– Я закончила обход, доктор.
Щеки Мари залились румянцем.
– До конца вашей смены осталось полтора часа?
– Да, доктор.
Брюнет с улыбкой кивнул ей.
– Подождите меня в кабинете. Вы устали. Выпейте кофе.
Адам проводил взглядом медсестру.
– Доктор Вивиан Мори, – представился врач.
Если житель Мирквуда ни разу не слышал о докторе Мори, значит, газеты он не читает. Один из самых молодых профессоров городского университета, автор нескольких книг и десятков научных работ. Адам видел его фотографии в газетах. Особенно хорошо он помнил статью о благотворительной поездке в Ливан: врач собрал небольшую команду коллег и финансировал поездку от первого до последнего цента.
Доктор Мори занял стул, на котором несколько минут назад сидела медсестра. Адам отметил, что походка у врача очень легкая – создавалось впечатление, будто Вивиан не прикасается к земле. Слишком женственная для мужчины. В облике врача сквозило что-то аристократичное и тонкое, и это ему не нравилось.
– Для начала отвечу на часто задаваемые вопросы, – продолжил доктор Мори, положив ногу на ногу – еще один жест, который Адам терпеть не мог. – Я на самом деле доктор медицины, и специализации у меня две: психоанализ и онкология. Мне тридцать три года, и я уже давно не студент. Что до походки – я больше десяти лет танцевал классические танцы. Моя сексуальная ориентация в полном порядке, я люблю женщин, так что повода для волнений нет.
Адам натянуто улыбнулся.
– Как вы себя чувствуете? Выглядите вы лучше, чем вчера. Да, я уже успел посмотреть на вас. Вы спали. У вас до сих пор болит живот?
– Все прошло. Надеюсь, меня скоро отпустят домой.
Вивиан кивнул.
– Больница – не самое веселое место в этом городе. Вы работали? Простите, я отвлек вас. Как продвигается новая книга?
– Думаю, месяца через четыре она уже появится в магазинах.
– Целых четыре месяца?! Помилуйте, господин Фельдман! Я дважды перечитал «Мир между нами», не говоря уж о четырех предыдущих! Вас не раздражает, когда читатели говорят с вами о вашем творчестве?
– Напротив, мне приятны такие разговоры.
– «Прозрачный гранит» – вот какой роман мне нравится больше прочих. Это ваша вторая книга, если не ошибаюсь? Замечательная вещь. Главный герой в чем-то похож на вас?
Адам развел руками.
– Даже не знаю, что сказать… в личностном плане, полагаю, похож.
– Я имею в виду пороки. Вы тоже делаете из них культ?
– Пороки – это неотъемлемая часть человеческой жизни, доктор. Что до культа… над этим стоит подумать.
– Мне нравится ход ваших мыслей. Как-нибудь я приглашу вас на бокал вина. Или вы предпочитаете коньяк? Я не пью ничего, кроме вина, но гостям предлагаю то, что они хотят. Кстати, угощайтесь. Да, здесь можно курить. Я разрешаю.
Вивиан достал из кармана медицинского халата портсигар и протянул его Адаму, но тот отказался. Доктор пожал плечами и, достав сигарету, поднес к ней огонек зажигалки. Табак был завернут в коричневую бумагу, а дым пах чем-то сладким, напоминавшим то ли ваниль, то ли гвоздику.
– Вы зря отказываетесь, – заметил Вивиан. – Знаете, что убьет вас, господин Фельдман?
– Курение? – улыбнулся Адам. – Пороки? Работа?
– Вы сами убьете себя, друг мой.
Особых поводов для веселья не было, но Адам не удержался от смеха.
– Вы хотите сказать, что у меня рак?
– Доброкачественное новообразование, которое мы легко и быстро удалим. Но когда люди противятся своим желаниям, это их убивает. И это обиднее, чем умереть от рака. – Вивиан снова протянул ему портсигар и повторил: – Угощайтесь.
Адам, не зная, как реагировать на шутку врача, взял предложенную сигарету и осторожно понюхал ее. Вивиан одобрительно кивнул.
– Не волнуйтесь, там нет ничего страшного. Только пропитанная опиумом бумага и смесь трав. Я зайду под вечер. Оставить вам пару сигарет?
– Нет, благодарю.
– Может быть, я попрошу Мари заглянуть к вам на часок?
Адам вгляделся в лицо врача, пытаясь понять, что он имеет в виду – приятный сладковатый дым сигареты навевал сон. Вивиан смотрел на него, положив руки в карманы, и улыбался. При более близком рассмотрении его глаза, спрятанные за стеклами небольших очков с тонкими стеклами, оказались не голубыми, а темно-синими.
– Спасибо, доктор. На сегодня достаточно лекарств.
– Очень жаль. Тогда все лекарство достанется мне. Включая удовольствие.
Глава вторая
Через пару недель после операции Адаму разрешили не только самостоятельно вставать с кровати, но и позволили прогуливаться по коридору, а потом – и по парку больницы. Доктор Мори сообщил пациенту, что дела идут хорошо, но работать не разрешал: несмотря на сдержанность и воспитанность, в этом вопросе врач проявил непреклонность. Взамен компьютера, бумаги и ручки Вивиан принес пациенту несколько книг, и тот был приятно удивлен – выбор оказался удачным.
Доктор Мори произвел на Адама неоднозначное впечатление. То есть, впечатление он, конечно, произвел хорошее – тот самый случай, когда сделанные после первого знакомства выводы не соответствуют действительности. Коллеги уважали его, несмотря на то, что он, похоже, был самым младшим среди врачей. С докторами Вивиан беседовал вежливо и дружелюбно, иногда позволяя себе циничные медицинские шутки, которые имели успех у окружающих. Также новый знакомый Адама часто общался с пациентами: он знал, кто как себя чувствует, у кого какое настроение, поздравлял с днем рождения или другой знаменательной датой, преподнося небольшой подарок.
С коллегами-женщинами у доктора Мори отношения были другими. Он не рассказывал пошлых шуток, не позволял себе прикасаться к кому-либо на людях, но в том, что у этого вопроса существует другая сторона, сомневаться не приходилось. Это было заметно по тому, какими глазами на доктора смотрела женская часть коллектива. Против служебных романов Вивиан ничего не имел, да и коллеги, которые, разумеется, знали, как обстоят дела, его не осуждали. Во всем, что касалось пациенток, доктор Мори строго держал дистанцию «врач-больной», но это не мешало женщинам краснеть, улыбаться и флиртовать, иногда неприкрыто и откровенно.
Да и сам Адам за эти недели сдружился с доктором Мори. Вивиан был приятным собеседником, но предпочитал слушать, а не говорить. Адам, который, в свою очередь, не привык выступать в роли рассказчика, примерил на себя нехарактерное для него амплуа и пришел к выводу, что в такой роли ему комфортно. Казалось, что с Вивианом можно говорить буквально обо всем. Адам не раз ловил себя на мысли, что именно такого человека он хотел бы видеть в качестве близкого друга.
Доктор Вивиан Мори был красив, умен, образован, нравился женщинам и имел великосветские манеры. Любой нормальный человек сказал бы о нем «идеален». И это было единственной деталью, настораживавшей Адама в его новом приятеле.
***
Отдых пошел Адаму на пользу. Он не прикасался к рукописи две недели, и в голове появились свежие задумки. Теперь ему не терпелось продолжить работу. Впрочем, была у него и другая мысль – провести еще несколько дней в состоянии дремлющего ленивца, и в глубине души он надеялся, что доктор порекомендует что-то подобное.
***
Доктор Мори сидел за письменным столом и заполнял документы. Кабинет был небольшим и светлым, и первым, что бросалось в глаза, было отсутствие ненужных предметов. Продуманная до мелочей обстановка – вместительный шкаф с прозрачными дверцами, где лежали больничные карты, письменный стол, рабочее кресло и два кресла с другой стороны, для посетителей, в углу – журнальный столик и два удобных кресла, но уже не офисных, а «домашних». Своими достижениями доктор, похоже, хвастаться не любил: и дипломы, и грамоты, и благодарственные письма висели на стене рядом со столом, так что разглядеть их мог только тот, кто займет одно из кресел.
Заметив посетителя, Вивиан поднял голову и снял очки.
– Проходите, – сказал он. – Вас можно поздравить, вы вырвались на свободу.
– Не знаю, что насчет свободы, но отдохнул я замечательно.
– Что я могу сказать вам, мой друг? Вы вполне здоровы. Первое время я советую воздерживаться от соленого и острого, а также не налегать на кофе. Спиртные напитки запрещены. Побольше ходите пешком.
На столе доктора Адам увидел три фотографии в тонких серебристых рамках. На первом фото – как подумалось ему, такой снимок должен находиться на столе любого врача – фотограф запечатлел Вивиана в мантии и профессорской шапочке с гербом университета Сорбонны. На втором фото доктор Мори находился в компании коллег – судя по флагам за их спиной, этот снимок был сделан во время знаменитой поездки в Ливан. А третье фото не было связано ни с работой, ни с учебой. Вивиан сидел в кресле рядом с камином и держал в руках бокал с вином.
– Вы совсем не изменились, – сказал он с улыбкой, бросив взгляд на Вивиана.
– Не всегда внутренние изменения отражаются на нашей внешности, господин Фельдман. Вы бывали во Франции?
– Ни разу.
Доктор Мори отложил очки и откинулся на спинку кресла.
– Это замечательная страна, – сказал он отстраненно. – Когда-то я думал, что буду жить там и читать лекции в Сорбонне, а по вечерам ужинать в дорогом ресторане с красивой француженкой.
– И вы променяли это на Мирквуд? Почему?
– Это разговор для посиделок дома за рюмкой коньяка, мой друг. Не сейчас. Но могу вас уверить – я люблю Мирквуд ничуть не меньше Парижа, и к нашему университету питаю теплые чувства.
– Как часто вы преподаете?
– Три раза в неделю. И иногда по пятницам. Для самых прилежных студентов.
В кабинете было жарко, и Адам снял свитер, сложив его на коленях.
– Любопытно. Я ни разу вас там не видел.
– Здание медицинского факультета находится на некотором расстоянии от основного здания кампуса. Что вы преподаете? Литературу, как и большинство писателей?
– Писательское мастерство.
Вивиан взял чашку с кофе.
– Не думал, что можно научить писать.
– Нельзя. Можно открыть в себе писателя.
Пейджер доктора Мори пару раз пискнул. Он посмотрел на экран.
– Прошу прощения, мой друг, вынужден оставить вас. Я вернусь через несколько минут. Пожалуйста, не скучайте.
Когда за Вивианом закрылась дверь, Адам в очередной раз оглядел кабинет. Только сейчас он заметил, что здесь много комнатных растений, причем большая часть из них была привезена из других стран. Больше всего его впечатлила комнатная пальма, стоявшая в углу – она выглядела уменьшенной копией ее крупной «родственницы». Пальме не хватало разве что крохотных кокосов и лазающих по стволу карманных обезьянок.
В кабинете было тихо. Почти неслышно играла музыка по радио, щебетала примостившаяся на окне птица. Адам задумался о своем и не сразу осознал, что в кабинете не один.
– Пациенты дожидаются доктора, доктор ходит по своим делам. Знакомая картина.
Приятный женский голос заставил Адама вздрогнуть от неожиданности, и он резко обернулся. Напротив него стояла красивая темноволосая женщина. Одета она была странно – в длинное платье старинного покроя: качественная ткань, корсет, открытые плечи и декольте. Подошло бы для бала при дворе в Англии начала нового времени. Пока Адам размышлял, как реагировать на неожиданное появление женщины, она изогнула слегка подведенную бровь и склонила голову.
– Вы немой?
– Нет, просто… вы меня напугали.
– Если я не вовремя, то подожду за дверью. В таком наряде я сойду за пациентку. Я не о раке, если что.
Адам улыбнулся.
– У вас великолепное платье.
Женщина заняла второе кресло.
– Не обращайте внимания – я только что с репетиции. Вивиан сказал, когда он вернется?
– Через несколько минут. А вы к нему по делу?
– Не слишком ли наглый вопрос, особенно если учесть, что вы задаете его незнакомой женщине?
– Вы правы. Меня зовут Адам. А вас?
– Афродита. Адам. Адам Фельдман? Писатель? Вивиан обожает ваши книги! Он, наверное, замучил вас вопросами о сюжетах и героях?
Адам поднял с ковра свитер, который уронил во время неожиданного появления Афродиты.
– Мне нравится беседовать на подобные темы.
– Он может говорить об этом часами, я его знаю. Но уж лучше о книгах, чем о медицине.
– Вы играете в театре?
– Иногда и в кино.
Афродита достала из сумочки портсигар и, достав из него тонкую сигарету, закурила. Она повернулась к Адаму боком, и он увидел на ее шее татуировку – два следа кошачьих лапок.
– Так вы пришли к доктору по делу, Афродита? – снова заговорил Адам.
– Я пришла для того, чтобы пригласить его на обед.
– Значит вы… – Адам запнулся, почему-то решив, что это прозвучит глупо. – Его женщина?
Афродита в очередной раз изогнула бровь: сейчас удивление выглядело более правдоподобным.
– Его женщина? – переспросила она. – Я ничья женщина. По крайней мере, на данный момент.
– Извините. Это было бестактно с моей стороны.
– Судя по всему, вы не обременяете себя тактичностью. А вы к доктору по делу?
– Он должен заполнить документы по выписке из больницы.
– В добрый час. Чувствуйте себя хорошо и старайтесь не попадать сюда. – Она улыбнулась. – По делу.
Вернувшийся Вивиан на ходу снял халат.
– Ни минуты покоя, – пожаловался он. – Когда приводят интернов, я всегда как на иголках. – Он посмотрел на Афродиту. – Дорогая. Мы договаривались, что я за тобой заеду.
– Я решила прогуляться, – заявила Афродита. – И показать платье.
– Ты имела успех?
– Разве бывает иначе?
Вивиан сел за стол и снова взял документы.
– Вот необходимые бумаги, мой друг, – сказал он, обращаясь к Адаму. – Помните о моих рекомендациях. Я не хочу снова видеть вас в приемном покое. Лучше воспользуйтесь этим.
На стол легла визитная карточка: на ней были указаны телефонные номера Вивиана, а также электронная почта и домашний адрес.
– Буду рад вашему звонку, – сказал доктор Мори и с улыбкой кивнул Адаму. – История про Париж ждет вас.
Глава третья
Афродита стояла напротив большого зеркала и изучала свое отражение. Она поворачивалась то одним, то другим боком, придерживая полы шитого золотом белого хитона.
– Я похожа на гетеру? – спросила она.
– Разве что если отрезать от этой ткани две трети.
– Я почтенная гетера!
– Одну треть.
Вивиан сидел в кресле возле окна и читал при свете торшера. На столе чуть поодаль стояла бутылка вина и два бокала, один из которых был наполовину пуст.
– Может быть, на самом деле немного отрезать? – предположила Афродита, оглядывая хитон. – Ну уж нет! Лучше сделать декольте поглубже. И открыть спину.
Она еще немного полюбовалась на себя, собрав волосы и оглядев шею, после чего подошла к столу и, взяв полупустой бокал, заняла второе кресло.
– Сегодня ты молчишь и молчишь, – печально сказала она.
– У меня был тяжелый день.
– Ты уверен, что причина именно в этом? – Афродита посмотрела на него. – Болит?
Вивиан с улыбкой покачал головой и отложил книгу.
– Не больше, чем всегда. Лучше расскажи, как прошел твой день. Что вы изучали в университете?
– У нас был семинар по импровизации. Я произнесла монолог женщины, которая влюбилась в изнасиловавшего ее мужчину. В зале даже плакали, представляешь?
– Как кто-то сказал задолго до нас, слезы – лучшая награда для творца. – Вивиан взял со стола сигареты. – Факультет актерского мастерства. Кто бы мог подумать. Людей учат играть то, что написали другие, но почему-то не рассказывают о том, как писать свое.
– Я бы с удовольствием что-нибудь написала, – мечтательно сказала Афродита.
– Тогда возьми. Это тебе.
Девушка с минуту изучала лист бумаги, который Вивиан достал из книги.
– Что это? – полюбопытствовала она.
– Курс писательского мастерства, который ведет Адам Фельдман. Включает не только теоретические занятия, но и практические семинары. Проза, стихи. Драматургия. Он недавно начал новый курс, ты пропустила только один урок.
– Да, звучит неплохо… и курс, и семинар как раз тогда, когда у меня «окна» в расписании… не знала, что Адам Фельдман преподает. Как он тебе? Более скучный, чем его книги?
– Он интересный человек.
Афродита вернула бокал на стол и тоже взяла сигарету.
– Книги у него замечательные, – сказала она. – Хочется думать, что в жизни он хотя бы отдаленно напоминает своих героев.
– Можешь проверить.
– Он женат?
– Нет.
– Уже хорошо. Хотя даже если бы и был, мне бы это не помешало.
Афродита положила голову на спинку кресла и выпустила в потолок тонкую струйку дыма.
– Он спросил, твоя ли я женщина, – сказала она.
– И что ты ответила?
– Что я ничья женщина. А вот ты – мой мужчина.
Вивиан потушил сигарету.
– Потому что ты со мной спишь?
– То, что я с тобой сплю, делает меня твоей женщиной?
– Нет. Но то, что ты спишь с другими, не делает тебя чужой.
Афродита поднялась и подошла к нему.
– Даже пара затяжек опиума не мешает вам мудро мыслить, доктор. – Она положила тлеющую сигарету в пепельницу. – Какой женщиной я буду сегодня? Пожалуй, чужой.
***
Когда крепкий латте был допит, а омлет с зеленью, вкусный, но слишком сытный для того, чтобы съесть его полностью, был отставлен в сторону, Адам отложил книгу и устало потер глаза. Спал он хорошо, но мало – всего три часа. Он начисто забыл о том, что сегодня в университет нужно приехать к первой паре и лег спать непростительно поздно. Но не читал и не работал над рукописью, а занимался другим, очень необычным для н его делом – смотрел кино.
Черновик романа был завершен, и после первой вычитки Адам отправил рукопись литературному агенту. Агент вот уже неделю молчал, не удосуживаясь высказаться по поводу прочитанного даже электронным письмом в пару строк. Обычно он уже после первых страниц звонил Адаму (часто с утра, когда тот даже не успевал открыть глаза, не говоря уж о том, чтобы выпить кофе и позавтракать) и начинал вдохновенный монолог. Молчание агента можно было принять либо за недовольство прочитанным, либо за шок от гениального романа «самого великого писателя современности».
Неделя у Адама выдалась свободная, если не считать мелких дел, и он, подумав, решил отдохнуть от работы. Он дочитал три книги, купил пару новых дисков, отвез машину в гараж, сделал основательную уборку и заполнил холодильник. А после этого приготовил чашку крепкого кофе, закурил, сел возле компьютера и, открыв браузер, набрал в строке поиска «доктор Вивиан Мори».
Вивиан Мори – а если быть более точным, Дитрих Вивиан Рихард Пьер Мори фон Турн унд Таксис – был младшим ребенком в семье, и принадлежал к древнему роду немецких аристократов. Точнее, его отец Рихард принадлежал к древнему роду немецких аристократов. Мать, Элизабет Франсуаза Мори, была обычной француженкой. И Вивиан был младшим ребенком не совсем в семье – это было дитя страсти молодого врача и скучающего аристократа, который поехал в Париж и, познакомившись там с Элизабет, провел с ней одну-единственную ночь. Рихард был старше матери Вивиана на пятнадцать лет, но это его (Рихарда) не печалило. Впрочем, не печалило это и мать – она приняла свое решение и вырастила ребенка одна. Рихард регулярно навещал Элизабет и сына в Париже, в перерывах между визитами переводил женщине приличные суммы денег, а после своей смерти, на момент которой Вивиану исполнилось двенадцать, завещал мальчику часть состояния.
Окончив школу, Вивиан поступил на медицинский факультет университета Сорбонны, а его мать вышла замуж. Муж, Джозеф Стайп, богатый юрист, увез Элизабет в Америку. С отчимом отношения у доктора Мори не ладились, чего нельзя было сказать о Рене, его сводной сестре.
Итак, доктор Мори окончил университет и начал работать ассистентом профессора Аллара, известного парижского психиатра. Через пару лет (по примерным подсчетам, которые сделал Адам, доктору Мори тогда было двадцать семь, с учетом того, что он поступил в университет в восемнадцать) он начал свою практику. На этом история обрывалась. Вивиан проработал около года, и коллеги признавали, что молодой специалист подает большие надежды. История начиналась вновь уже в Мирквуде, когда доктор Мори, отпраздновав свой тридцать первый день рождения, блестяще защитил вторую диссертацию. На вопрос «по какой причине доктор покинул Париж» Адам ответа не нашел.
Тот факт, что склонность к медицине Вивиан получил от матери, сомнений не вызывал. От отца он перенял тягу к изысканным удовольствиям, часть из которых вряд ли можно было назвать приличными. Также он ценил искусство, в частности, театр, музыку и литературу – одна из статей рассказывала, что дома у доктора Мори есть большая коллекция редких книг.
Тайной для Адама оставалось только одно – как Вивиан ухитрился собрать эту коллекцию в городской квартире. Из прочитанного можно было сделать вывод, что тот владеет если не вычурным викторианским особняком на окраине города, то хотя бы домом в одном из хороших районов. Но доктор Мори жил в обычной квартире. Правда, в хорошем районе. И квартира была двухэтажной.
В свои тридцати три Вивиан оставался холостяком. Желтая пресса, на все голоса обсуждая его женщин, ни разу не писала о каком-либо серьезном романе. И эту чудную картину прекрасно дополняла Афродита Вайс, с которой он жил уже четыре года, и которую та же желтая пресса называла «гражданской женой доктора Мори».
Гражданская жена доктора Мори была младше его на десять лет – ей недавно исполнилось двадцать три. Девушка из простой семьи – ровным счетом ничего примечательного, если не говорить о внешних данных. И ее знакомство с Вивианом, и то, почему через три месяца после этого знакомства она перевезла свои немногочисленные вещи к нему домой, тоже оставалось тайной – не говоря уж о том, почему доктор Мори изменил своему тонкому вкусу и решил, если можно так выразиться, связать свою жизнь с выросшей в трущобах женщиной.
Их отношения удивляли еще больше. Вивиан менял женщин каждую неделю, Афродита поступала так же, только предпочитала и женщин, и мужчин. Она училась в университете на факультете актерского мастерства, снималась в кино и играла в театре. В ее сумочке всегда была кредитная карточка и чековая книжка – обе на имя доктора Мори. У нее был такой гардероб, которому могла позавидовать Софи Лорен. А также у нее был белый «порше», на котором она разъезжала по городу.
Вместе Вивиан и Афродита на людях появлялись редко. Они жили вместе, но спали порознь? Адам сомневался, что здоровая психически и физически женщина сможет жить с доктором Мори и не спать с ним. Ее выдержки хватит максимум на пару дней. Это было еще одной загадкой, которую он разгадать не смог. И решил, что загадок достаточно. А поэтому скачал из сети пару фильмов с участием Афродиты Вайс.
В двух фильмах она играла разные по характеру роли, но Адам не мог отделаться от ощущения, что каждая из ролей написана для нее. Если при встрече она произвела на него впечатление недалекой, пусть и острой на язык особы, то в кадре она была другой. Она была… собой?
После просмотра фильмов Адам нашел в сети трейлер к сериалу «Мирквуд» по одноименному роману, написанному в соавторстве двумя писателями. Трейлер ему понравился, но поиски сериала успехом не увенчались. Зато на следующий день он обнаружил заветный диск в одном из городских магазинов.
Сериал был, скорее, длинным фильмом, разделенным на несколько частей: красивая и печальная история женщины по имени Изабель Торнворд. Адам не знал Изабель лично, и его не особо волновало, насколько правдива история. Но после шести часов, начавшихся с момента нажатия на кнопку «play» в DVD-проигрывателе и закончившихся финальными титрами, он понял две вещи. Во-первых, он обязан найти роман. Во-вторых, Афродита Вайс рождена для того, чтобы быть актрисой… и, вероятно, он в нее влюблен. А, может, в Изабель Торнворд, роль которой она исполнила блестяще. Потом Адам понял и третью вещь: спать осталось три часа, а завтра нужно будет стоять перед аудиторией и хотя бы из вежливости не зевать на виду у студентов. Но теперь, посматривая на часы и подумывая, не заказать ли еще латте, он не жалел ни о чем. Фильм был прекрасен. И роман будет не хуже.
Звонок сотового телефона вернул его к реальности. Определитель показал номер литературного агента.
– Я думал, что ты обо мне забыл, – сказал Адам.
– Забыл?! Да я обо всем забыл! Ты понимаешь, что это гениально, Фельдман? По-моему, нет!
– Так тебе понравилось, Чарли?
На том конце провода выдержали долгую паузу.
– Ну не идиот ли ты, Фельдман? Нет, мне не понравилось. Потому что это гениальный роман! Его нельзя оценивать. Его нужно обсуждать долго, часами…
– У меня нет долгих часов, Чарли. Скоро лекция.
– Я сегодня же пошлю рукопись в издательство.
Услышав это, Адам даже поднялся со стула от переизбытка чувств.
– Это черновик! Я вычитывал второпях, потому что ты достал меня напоминаниями о сроках!
– Не валяй дурака, Фельдман. Ты знаешь, что я твоих «блох» вижу невооруженным глазом. Пара опечаток – но у кого не бывает. Роман готов. Или я когда-нибудь тебя подводил?
– Нет. Ты просто когда-нибудь загонишь меня в гроб, только и всего! Я не могу позволить тебе отсылать черновик! Я уже нашел там пару сюжетных несоответствий!
– Тогда спешу тебя обрадовать – пять минут назад я уже отослал рукопись.
Адам медленно опустился на стул.
– Скажи мне, что ты шутишь, Чарли. Без моего согласия ты бы этого не сделал.
– Ладно, ладно. Я ничего не отсылал. Так уж и быть, даю тебе неделю на то, чтобы внести правки, которые там не нужны, и поправить сюжетные несоответствия, которых там нет. Но запомни, Фельдман. У тебя есть неделя. Ни днем, ни часом больше.
– Ты точно когда-нибудь загонишь меня в гроб, Чарльз.
– Зови меня просто Чарли. Ну, разве я не молодец? Бывай.
– Доброе утро, господин Фельдман. Простите, я подслушала ваш разговор. Новая книга уже готова?
Афродита Вайс, положив сумочку на стол, заняла кресло напротив. На этот раз на ней был строгий костюм-«тройка» темно-серого цвета. Афродита положила ногу на ногу, сделала вид, что снимает босоножку на высоком каблуке, но на самом деле просто поиграла ей, и посмотрела на Адама.
– Да.
– Я, пожалуй, закажу кофе. – Она подозвала официантку. – Будьте добры, принесите макиато. Без сахара. И покрепче.
Адам в очередной раз оглядел Афродиту. Собранные в строгую прическу волосы, легкий макияж и очки (видимо, с обычными стеклами, но это только добавляло созданному образу шарма), на шее вместо галстука – шелковый платок с приколотой к нему брошью в виде небольшой ящерицы. Она, как и в прошлый раз, достала портсигар и прикурила от небольшой «зиппо» с изящным узором.
– Что вы делаете тут в такой час? – спросил Адам, принимаясь за еду.
– Я записалась на ваш курс. Прошу прощения, что пропустила первое занятие. Но я обязательно перепишу конспект. Я прилежная студентка.
– Вы пишете?
– Нет. Но хочу написать сценарий.
