Анастасия Волкомир
По велению вселенной… Я пробуждаю спящее лихо
Глава 3
– Я знал, что ты придешь снова. – Сказало Зеркало, не скрывая насмешки. В голосе его было слышно праздничное ликование.
Я принес несколько мечей, которые ранее мне доставались от различных пройденных квестов. Некоторые из них имели неплохие статы, но хлама хватало тоже. Они служили массовкой для увеличения габаритов. Пускай поймет, что мне ничего не жалко.
– Покажи то, что меня интересует.
– Не так быстро. Мне есть что показать тебе, но боюсь оно того не стоит.
– Разве это не ценное оружие?
– Меня не интересуют куски металла. Меня интересует история.
Ах, так тебе тогда не ножик нужен был, а воспоминание о его появлении. Таким богатством ты, значит, питаешься.
– Тогда назови свою цену!
– Серебряный кинжал.
– Исключено! Это фамильная реликвия. Артефакт, созданный веками ранее. Это слишком дорого.
– Зато как много я могу тебе показать…
Я скрипел зубами. Мне не жалко этот ножик, пусть и стоит он целое состояние. Я подумал, что бы на это сказал мой отец. Учитывая его привязанность к этому трофею, моя дальнейшая судьба стала бы незавидной. Нет, он слишком щепетилен и меня учил тому же. Рука сама не поднимается согласиться на такую выгодную сделку.
– Нет, уж! Я уверен, что тебе есть еще что предложить.
Казалось, что он тоже стиснул зубы, но это лишь мои соображения. Полноценная челюсть у него отсутствовала. Только примитивный разрез рта в виде дупла. Видать тоже не любит, когда его слова не имеют должного воздействия.
– Ну, что ж, раз уж у тебя есть эта груда металла, не пропадать же добру. Этими кусками железа много кто был повержен, но покажу лишь малую часть обещанного.
Я прикусил губу, но согласился. Самый обычный торгаш – сначала обесценивает предложенное, а потом соглашается на меньшее, когда понимает, что ничего другого ему не остается.
Туман показал мне кусок ранее прошедших событий. Я пил чай в учительской. Лариса заодно с завучем крутились вокруг меня, нахваливали, подхалимничали. Одним словом, создавали благоприятную атмосферу, лишь бы я не сдавал позиции. Я покорно кивал, во избежание неблагодарной тишины.
Когда я спросил: «А что у вас находится за стенкой?» – они испуганно переглянулись и начали размахивать руками: «Ничего особенного», мол, просто свежеокрашенные кирпичи. Я не придал этому значение.
Когда они отвлеклись от меня, я тихо украл свиток, что лежал на полке. В нем был рецепт «Забвения». Позже я отдал его Полине. Та подпрыгивала на месте, не скрывая блеска в глазах.
Далее я будто переместился в будущее. Я слышал крик, но не человека, существа. Давил его, он брыкался. Я что-то держал в руке. Легкое, как выпавший по осени листок. Одновременно мне казалось, что я потерял что-то важное. Надо мной стоял силуэт.
Потом я снова почувствовал осколки, какие-то испарения и взгляд голубых глаз, но других, чуть темнее предыдущих.
Видение оборвалось.
– И что ты этим хотел показать? Я просил тебя показать будущее, а вместо этого ты повторяешь произошедшее. Так нечестно!
– Я предупреждал тебя про абстракции. Я сделал все, чтобы видение стало понятным для твоего восприятия. Где твоя благодарность, мальчишка?
– То есть, ты хочешь сказать, что мой позавчерашний поступок это следствие ранее виденного будущего?
– Может, да. Может, нет. Все имеет вес, и эта мелочь тоже.
– Ну, уж нет. Я не знаю, что это за силуэты, но я не допущу этого. На меня никто не посмеет смотреть свысока. Если я предупрежден, значит, вооружен. Видение не сбудется. За что тебя благодарить? Это я должен пенять на себя!
– Как скажешь, но ты уже запустил этот маятник. Его остановка лишь вопрос времени.
– Бред! Если я буду действовать, маятник не остановится никогда.
– Если ты сможешь действовать.
Он скрылся в ночи, оставив отголоски своего мерзкого хихиканья.
***
Пару дней спустя я сходил с Полиной в кино после уроков. Смотрели какую-то пресную драму о несчастной любви и побеге от реальности. Главная героиня какая-то одноклеточная амеба без имени, которая не делала ровно ничего, но ожидала, что все само попадет в ее руки. Таким персонажам не сочувствуешь, не хочется ставиться на их место. Сидел и зевал, пока спутница то облокачивалась на мое плечо, то шмыгала носом. Скука.
– Ну, как тебе фильм? – Спросила она, выйдя из зала. Мы перешагивали кучи разбросанного по полу попкорна и листовок. От этого вида становилось еще более омерзительно. Какие же люди все-таки свиньи.
– Ну, такое…
– М… Совсем не впечатлило?
– Мне не понятны эти переживания.
Полина старалась всей мимикой показать свою Вселенскую печаль. Я не виноват, что она сама захотела пойти со мной на этот бред. Она даже не интересовалась о том, чего хочу я.
– А мне вот очень понятны. Неужели тебя совсем не трогают такие истории?
– Безответная любовь главной героини и ее вечные скачки за сомнительным типом? Мерзость. Тот ее только напрасно дразнит, а она и рада глотать, что дают. Еще ноет: «А за что ей это все?» Я бы на его месте послал бы такую девушку куда подальше. Фанатичность – это болезнь. Нельзя связываться с больными людьми. Твои ожидания – твои проблемы. Их никто не обязан воплощать в реальность.
Та раскрыла глаза: – Ах, так! Да что ты вообще понимаешь в отношениях?!
– Кое-что понимаю. Например, что в отношениях всегда виноваты двое.
– Правда? – Всхлипнула она, вытирая рукавом слезку. Театральность. Сама как актриса. – Тогда скажи, в чем я виновата?
Я немного подумал: – Да ни в чем.
***
Я встретил ту «дохлую» девушку снова. Она выглядывала кого-то из окна. Я не пытался еще раз пойти за ней. Знал, что та растворится в стенах, словно призрак.
Правда, она сама явилась передо мной, когда я шел по своим делам.
Изначально она наблюдала за какими-то девушками, а теперь переключилась на меня.
– Ну, что, живой? – Спросила она, еле заметно ухмыляясь.
– Ты!
– Спокойнее. – Она приставила арбалет вперед. – Он заряжен. Рядом никого нет. Тебе лучше не рыпаться.
Я, в свою очередь, вытянул кинжал: – Рискнешь?
Она засмеялась безумным смехом. Вся она была какая-то водянистая, долговязая, сутулая. Неприятного вида девчонка. Правда, на земноводную расу та тоже не походила. Они, конечно, пытались приткнуться к урбанистике, постепенно выходя из своего привычного места обитания на берег, но это долгий процесс. Впрочем, разглядеть в ней обычную девушку было почти нереально. Ни в жизни не поверю, что она просто человек.
– Тебе лучше передумать. Я сохранена, опыта у меня достаточно.
Черт побери…
– Какое тебе до меня дело, а?
– Зверя ищешь?
Меня обдало холодом. Снова эта лапа. Снова эта тяжесть в грудь. Мне мельком представился черный дымок за стенами школы. Его собакообразный силуэт обрисовала моя фантазия.
– Что ты знаешь об этом?
– Ничего. Абсолютно. А вот твой ножик что-то знает. Как, кстати, поживает твоя семья?
– Да что ты все ходишь вокруг да около? Ты кто такая вообще?
– Да так, никто. А вот моя семья очень хорошо помнит твоего отца. Хороший охотник. Был.
Он рассказывал мне, как сам однажды пытался охотиться на Черного Зверя. Только, по всей видимости, у него не вышло. У нас целая династия, пытающаяся взять это существо за хвост. Зверь наделен недюжинной силой и способен разрушить мир. На этом мои знания заканчиваются. Надеюсь, эта ветка сломается на моей персоне.
На самом деле, у меня не было времени разговаривать с ней. Мы с Полиной договорились встретиться неподалеку от школьной территории, чтобы пойти по своим делам.
Из свитка она вычитала, что самым важным ингредиентом для «Забвения» является перо Василиска. Точнее, дело было в завуалированной загадке: «Ни яд, ни коготь, но то без чего он не существует». В старом наречии у существ не было конкретных названий, так как раньше считалось, что они неодушевленные духи, движимые инстинктами.
– Имя! – С блеском в глазах сказала она тогда. Решение загадок всегда приносило ей моральное удовлетворение.
– Имя?
– Ну, да, конечно! Ничто не существует без имени!
– А причем тут яд?
Она задумалась. Вынув из рюкзака кучу карточек, она начала перебирать всех собранных чудовищ. Выбор пал на ящерообразную птицу с гаденькой мордой.
– Должно быть он. Моя коллекция не полная, но других подобных существ я не припомню. Единственные Василиски, которые остались на этой земле, находятся в зоопарке, а он на окраине города. Надо торопиться.
Сейчас я должен избавиться от препятствия, держащее оружие в руках.
– Слушай, – сказал я той, что держала меня на мушке, – я не знаю, чего ты этим хочешь добиться и чем тебе моя семья насолила, но мне некогда с тобой болтать.
Убрав кинжал в ножны, я прошел мимо нее.
– Жаль. Эта побрякушка украдена кстати. А отец твой – клеветник, подлец и вор. Просто запомни и живи с этим.
Ей удалось задеть меня. Я обернулся, но ее уже не было. Впрочем, она явно не в себе, зачем ее слушать.
***
Не скажу, что кража тайного ингредиента для зелья заняло много времени. Мы дольше шли до назначенного места и шкерились от любого шороха местной охраны. Впрочем, работали они спустя рукава. Оставалась куча слепых зон. Безответственные. Неудивительно, что платят им сущие копейки. Видно заслужили.
Мы были в полной готовности: кожаная броня, толстые перчатки, плотные штаны и сапоги до колен. Все, чтобы избежать ядовитого укуса. Полина даже сняла шляпу. Она легко путалась в ветках своим конусообразным колпаком и легко сносилась ветром. Бесполезный инвентарь. И что она этим пытается доказать?
Мы старались действовать тихо, но Василиски пищали, брыкались, пытались защищаться.
– Стремное дело. – Вздохнул я.
– Подожди. – Она шарила в рюкзаке, а потом протянула мне печенье. – Подразни его.
– Этим? Серьезно?
Та пожалась: – Я думаю, если оно живое, значит, и пищеварительная система тоже имеется.
Кое-как, спустя небольшой промежуток времени, один из маленьких Василисков почуял что-то аппетитное и с осторожностью подходил к нам. Как только мерзкая ящерица открыла клюв, я схватил его за горло. Он брыкался, пытался кричать. Полина действовала незамедлительно, на ощупь выдрав клок пуха.
Отпустив его, он резко вырвал из моих рук печенье и побежал к своим сородичам. Жадная пташка, знает плату за свое мучение. Такой и добровольно может пойти на все, лишь бы покормили.
– Успела?
– Да, тут в основном пушинки, но есть немного небольших перьев. Кажется, я их вырвала из задницы, но это неважно. От этого магические свойства не меняются. Тебе больно?
– Нормально, перчатки потеряли статы, но помогли.
Что-то ей не понравилось в моем ответе, но промолчала. Хмыкнув, она вложила украденное в мои руки.
– Тогда надо убираться отсюда.
Я повиновался, но держал два перышка в руках. Они были небольшими, но зато целые. Я старался не задумываться о месте их нахождения ранее. Они отливали яркими красками так, что нельзя было не залипнуть. Легкие как листок…
***
Те осколки стекла не выходили из моей головы. Видение потихоньку прояснялось и сбывалось. Это злило. Такой исход противоречил моему заданному плану.
Дома я тренировался держать табуретку за ножку длительное время, выставив руку вперед. Само собой, я трясся, как тростинка на ветру. Тяжело. Я нервировал, но пробовал снова и снова. Сила не прибавлялась.
Я начал долбить стены, на моих костяшках появлялись желтые и синие пятна. Стараясь подавить себя учебой, становилось только хуже. Черт побери, Маша впереди меня. Маша хороша в математике, причем невольно. Она не делала ничего, чтобы стать лучше. Она уже была лучше, словно настройка по дефолту.
Когда руки разбились в кровь, в дело пошло чучело. Я нападал на него, как никогда раньше.
– Эй-эй! Тише ты! – Сетовал на все мои потуги Антон. – У нас единственный остался, на новый время нужно.
«Да знаю…» – подумал я, а сам зубами скрипел. «Любимый цвет, любимый размер» Черт, ну какой же дурак! Ты серьезно думаешь, что способен отбить у меня Машу? Да она в твою сторону даже не смотрит, урод! Твои разговорчики отпугивают, а не привлекают.
Как только я почувствовал боль в мышцах, я сел отдышаться. Я не замечал плохой погоды, вообще не смотрел на то, что происходит вокруг. Не до этого. Нужно снова перейти на зелья. Надо приводить себя в чувства, да и засыпать будет легче.
В последнее время сон давался мне плохо. Мог просыпаться раз по десять за ночь. Закрывал глаза и проваливался в пропасть. Вздрагивал. Весь покрывался холодным потом. Сюжетов не было. Только страх и тревожность.
Ничто не могло успокоить меня.
Я пригласил в кино Машу. Она согласилась не сразу, сославшись на непереносимость толпы и громких звуков. Какой вздор! Пришлось убедить ее незатейливой фразой: «Не бойся, я с тобой», после чего та кивнула.
Правда, это времяпровождение тоже нельзя было назвать приятным. Кино сплошь дурацкое: нереалистичные боевики и опошленные мелодрамы. Кое-как из всей кучи предложенного мусора мы решились на комедию, которая в течение полутора часов раздражала мою нервную систему.
– Ну, как тебе? – Решился спросить я, чтобы разбавить неловкую паузу после сеанса.
– Неплохо.
Я удивился: – Эта несерьезная ерунда? Неплохо?
– Не такая уж и ерунда. – Она говорила ровно, словно заученный текст. – Я даже в каком-то смысле понимаю главного героя. Он неуклюжий, неказистый, пусть и с чистым сердцем. Объект симпатии не видит в нем мужчину, а коллеги – собеседника по душам. Став другим человеком, с ним познакомились по-новому и вроде жизнь начала налаживаться, но он потерял себя настоящего.
– По-моему, он смешон. Если бы у него, как ты выразилась, было чистое сердце, он смог бы справиться со всеми проблемами сам.
– Это хорошая мысль, но все не совсем так. С некоторыми проблемами невозможно справиться в одиночку. Соответствующее окружение не позволяет.
– Тогда почему бы от него не избавиться?
– А разве это не добавит еще больше проблем?
Я злился, сжимая кулаки, но держался до последнего. Почему она проговаривает такую раздражающую риторику? С каких пор она принимает меня за идиота? Это после игры так вышло? Может, та подружка что-то нашептала ей?
– Если человек видит свои проблемы не в себе, а в других – это говорит о многом. Например, что он – дурак. И правильно, что та девушка не хотела с ним отношения.
– Речь не об этом. Если бы он не считал себя причиной всех следствий – не убивал бы дракона и не загадывал желание стать другим человеком. Он не меняет окружение. Он подстраивается под него. Вот что плохо.
Я закатил глаза. Ненавижу комедии.
– А что ты любишь? – Внезапно спросила Маша.
Я вздрогнул. Неужели я это вслух сказал? Она будто всполошилась, отвела взгляд и немного покраснела.
– Люблю что-то более серьезное.
Та кивнула.
После этого случая мне стало немного стыдно за свой пылкий нрав. Извинился на следующий день. Предложил ей помощь по литературе. Чтобы не палиться, наврал о том, что видел ее оценки в журнале. Она не отказала.
Хвастался, что люблю писать стихи, хоть и белые. Свое раннее творчество я прятал от папы, так как заранее догадывался о его реакции. Мама тоже не была посвящена в сокровенное. Она слишком ненадежная.
Мне просто нравилось писать строчки и проговаривать у себя в голове, словно песню. Успокаивающая терапия, чтобы показать самому себе, что талант и мне не чужд.
Решил вспомнить былое. Посвятил ей на листке бумаги немного срок:
Когда в покое нету сил,
Когда мечтой одной покорен,
И позабыл о том лишь кто я,
Что страстью пылкой наделен.
Тебя, увидев лишь однажды,
Мне снова сон, где ты пришла.
Зовёшь меня, а я с тобою
Сижу и жду, держа цветы.
Она, конечно, поблагодарила за них, но я не чувствовал должной благодарности. Я знал, что она держит меня на расстоянии вытянутой руки.
Маша как-то предложила мне поехать порыбачить вместе, когда на озере образуется лед. Я учтиво кивнул. Когда дойдет дело, она уже и забудет о своем предложении. Если нет, у меня появятся другие дела.
Та девушка, Саша, начала искоса смотреть на меня. Я специально не обращал на нее внимания. Всем видом показывал, что она для меня – ничтожество. Черная пешка. Шестерка бубен, которая сулит неминуемый проигрыш. Пусть любуется, пока оба глаза целы. Теперь я понял, почему игра так называется. Она не пытается вывести человека с наименьшим количеством баллов, он выявляет слабое звено, которое плохо понимает тактику ведения боя.
Злость распирала меня, вытряхивала все человеческое изнутри. Я хотел крови. Настоящей, концентрированной крови…
Чего же я жду?…
***
Я выследил Ларису после школьных занятий. Та копошилась в своей сумке, шелестела бумагой. Корчила растерянный вид.
– Не это ищешь? – Спросил я, протягивая листок. Пару минут назад она обронила его в коридоре, а тот в свою очередь был поднят мной. Иногда полезно ходить по пятам.
– Ох, как ты…
– Я чуть было не наступил на него. Благо, заметил знакомое имя.
Она с благодарностью приняла мой дар.
– Как учеба?
– Да так, дела-дела. Никакого свободного пространства. Заботы, экзамены, так тяжело.
– Ох, понимаю. Как жаль, что так все вышло с олимпиадой! – Я невольно зажал губы. Руки сами потянулись к ножнам, что были за спиной. Она будто специально нажала на слабое место. – Надеюсь, ты не расстроился?
Я всеми силами пытался изобразить безразличие: – Ну, что ты, какие обиды? Подумаешь, второе место в школе.
– Да, верно, скоро городская ведь.
Час от часу не легче. Ее невинный вид только больше раззадоривал меня пустить в ход оружие. Мне не нравилась ни ее улыбка, ни розовые щечки. Голос – кокетливое щебетание райской пташки, умывающей перышки в садовом фонтане. Не люблю обеспеченных девушек с богатенькими родителями. Те всегда пребывают в блаженном неведении и готовы на все, чтобы прожить в нем всю оставшуюся жизнь.
– Может, тебя проводить?
Согласившись, Лариса аж подпрыгнула.
Мы шли медленно.
Она все пыталась как-то начать общение, но весь ее прописанный диалог ограничивался лишь предлогами об уроках, лекциях и прочей скуке. Та будто ничем не интересовалась. Статус старосты – потолок, которого она смогла достичь и то не без излишней лести кому надо.
Жаловала, на отсутствие одного свитка на полке. Правда, она не смогла сложить два и два и предположить, что я мог быть причиной пропажи. Слепуха.
Я же проворачивал в голове план устранения. Эх, вот сейчас глотнуть «Змеиную ловкость», да как одним движением пронзить ее чудесным артефактом. Такого никто не мог ожидать. Он для определенной мисси, но использовался так примитивно. Какая ирония! Но, увы, нет. Боюсь, это наведет только больше подозрений.
Я мялся вокруг да около, ничего не мог сообразить.
«Сражаться надо будучи мертвым» – промелькнуло в моей голове. Я старался отключить эмоции, но их и без того не было, но что же зажимало меня.
Кинжал… откуда ты, черт побери, взялся? Я не хотел верить в это, но мысли только больше заводили меня. Я будто сам хотел быть обманутым.
– Ой, извини. Я, кажется, учебник в школе забыл. Ты иди, а я вернусь, пока не поздно.
– Ох, пошли вместе, я ключи помогу до…
Я растягивал улыбку до ушей: – Не-не, я справлюсь. Не жди меня, ладно?
Она заметно поникла, но попрощалась.
Зверь во мне бушевал. Я почти принял его сущность.
Я жаждал теплой, как дыхание, крови, но боялся ее видеть. Я знал, что мне нужно делать. Нужно начать устранение. Да… Да, я знаю, как избежать этой участи. Я знаю, что мне делать. Как не приблизить ожидаемое будущее. Я просто должен устранить все эти фигуры…
Я сам не заметил, как начал смеяться.
И вот впереди себя я вижу отброса. Такой же неказистый, как главный герой этой скучной комедии. Маленький, щупленький, на несколько классов младше. Много вреда не нанесет. Силы в нем немного, бой будет не долгим.
Я достал фамильное оружие. Оно сверкнуло отблеском вечной звезды, что возносится у нас над головами.
Его глаза встретились с моими, но лишь на мгновенье.
Чик!
Он был повержен моментально. Тот даже не собирался защищаться, будто сам выжидал, когда это наконец-то случится. Я знаю, некоторые люди и сами не против наткнуться на острие. Ни визга, ни писка.
От него даже ничего не выпало, да и ладно. Мне его барахло и даром не нужно. Я получил достаточно. Эмоцию! Да… Это было… Было… Я никак не мог сообразить, что чувствую на самом деле. Вроде бы ощущаю мощь. Он повержен. Я сверху. На пьедестале лишь я, один, но все равно что-то не так.
Это был вкус победы, но… какой-то сухой.
Точно, это просто была неправильная цель. Я понял. Я победил постороннего, не врага. Я победил того, кто был рад быть побежденным. Ничтожество. Вошь. Мусор!
Черт, я все еще испытывал жажду. Я был готов зарычать, но подавил в себе животное начало. Я все еще человек, только запутавшийся. Мне все еще нужна помощь.
Я должен устранить еще хоть кого-нибудь… Того, кто представляет реальную угрозу. Тогда мне действительно станет легче.
***
Когда я выслеживал замарашку в стенах школы, ничто даже не пыталось помешать мне. Будто сама Вселенная благоволила сделать это. Она была беззащитна. Тот меч, что она держала за своей спиной, был лишь для красоты. Эта криворучка наверняка им и пользоваться не умеет. Если только коготки свои подстригать.
Мне невольно представилось расстроенное лицо Маши. Да, ее подруга будет устранена, но это приятная для моего разума фантазия. Я так и видел, как она падает в мои объятья, а я, как принц, спасающий свою принцессу, утешаю ее своими ободряющими речами.
Влияние этой самой Саши устранит кучу проблем. Я и полноценно буду помогать своей девочке, и гулять с ней, и даже научу любить артхаусное кино. Всему свое время. Сначала она погрустит об утрате своей подруги, но такие слезы высыхают быстро.
Главное – не упустить момент. Нужно пользоваться всеми дозволенными ресурсами, а время – самое ценное из всех возможных.
Она шла по безлюдной открытой местности. Спрятаться некуда. Прекрасный шанс!
Я обнажил кинжал, и с проворностью кошки подбежал к ней. Сделал замах.
Что-то отдалось резким звоном в моих ушах.
Мой кругозор залился въедливой дымкой сиреневого цвета. Я кашлял, прятал глаза от газа, пытался не паниковать.
Этот туман был так густ, что развеять его было не так просто. Даже ветер слабо справлялся с этой задачей.
Она сбила меня с ног, и я упал на землю. Я видел ее силуэт, стоящий надо мной. У моей шеи появился клинок.
– Ты думаешь, я ничего не вижу и не слышу?
Я был холоден, но голос дрожал. Меня нечасто застают врасплох.
– Ты меня не так поняла…
– Да правильно я тебя понял, гаденыш. Это ведь ты позавчера устранил ученика 6 «Б» класса?
Я старался смотреть ей в глаза. Этой сучке меня не пристыдить. – Допустим.
– Бесполезный вопрос. И так понятно, что это ты. Не зря на тебя Инга глаз положила. Ты думал, тебе это с рук сойдет? Знаешь, сколько времени понадобилось, чтобы вернуть его в мир невредимым? Это, между прочим, всегда та еще волокита. Еще скажи спасибо, что у игроков каждый раз после устранения память стирается. У него были хорошие статы, мог тебе в ответ задницу надрать.
– С чего ты взяла, что мне не наплевать?
– Да потому что пройденный этап. – Я пытался встать, но меч оказался еще ближе и поцарапал мою кожу. – Лежать, я не договорила! Слушай меня: Если ты продолжишь в таком духе, это плохо кончится. Понимаешь?
– Понимаю.
– Да черта с два! Понимает он. Мед в уши мне не лей!
– Значит, не задавай глупых вопросов.
– Значит, не делай опрометчивых действий!
Как же она меня злила.
– Дай хоть встать!
Ее меч пробил мою грудную клетку. Сердце разбилось. Осталось три.
Когда я очнулся, ее уже не было. Голова гудела, вся одежда покрылась пылью. Былое ранение отдавалось острой болью по всей спине. Кинжала при мне не оказалось, в отличие от остального лута. Даже монеты не тронула.
Чертова тварь! Ты сделала мое будущее возможным. Оно сбывается из-за тебя!
Я должен устранить ее как можно скорее…
