Анастасия Владимировна Бестужева
Мармеладные улицы
Глава 4. Встреча.
В этот учебный день девушка задержалась с целью узнать об отработке нескольких пар, пропущенных по болезни, и, как она не силилась, в итоге домчаться до остановки в срок ей не удалось. Едва Софи подбежала к пункту отбытия транспорта, как он тронулся, окатив её дымом из выхлопной трубы. Обрывистое «стой», конечно, его не затормозило. Когда густая серость, от которой слезились глаза, развеялась и Софи в полной мере осознала своё упущение, она поникла, ведь следующий автобус по расписанию только через полтора часа, а все, кому он нужен, уже уехали. Таким образом, Софи очутилась на остановке не просто без знакомых ребят из группы, а вообще без всех, в полном одиночестве, по крайней мере, на данный момент. Это случилось с ней впервые, и она не имела понятия, как поступить. Родители сейчас на работе и вряд ли смогут её забрать. Она стояла на холоде, посреди пустоты, разрастающейся вокруг остановки, с сумкой на цепочке, перекинутой через плечо, в белой дутенькой куртке и пушистых коротких сапогах. С макушки её головы свисали светло-каштановые мелированные волосы, забранные в объёмный волнистый хвост, подчёркивающий правильный овал лица. Лоб был открыт ветрам, и иногда Софи имела необходимость щурить голубые подведённые карандашом глаза от их стойких, но мимолётных шквалистых усилений, поднимающих кверху пыль. Из-за них же напудренный румянец девушки делался заметнее, но тонкие губы – бледнее. Прямой нос, худые руки с длинными пальцами и украшениями – кольцом и бусенным браслетом – пока не краснели, что не скажешь об ушах, которые Софи не закрыла капюшоном, но вжимала в плечи. Она беспокойно соображала насчёт дальнейших действий, перебирая различные варианты, которых в уме рождалось немного: либо остаться ждать здесь, либо вернуться в корпус, либо….
– Тоже на автобус опоздала?– до такой степени внезапно прозвучало за спиной Софи, что она от испуга вздрогнула, обескуражено оборотившись назад.
Перед ней возник молодой человек, вероятно, года 21ого с довольно необычной внешностью. В чём заключалась эта необычность, объяснить сложно, но только производила она впечатление загадочности, сбивающей с толку и даже слегка отталкивающей в первые минуты знакомства, но затем нормальной и лишь интригующей.
– А….– потянула Софи, заглядывая за незнакомца, как бы стараясь понять, откуда он так неожиданно появился, и, выйдя из ступора, улыбнулась и подтвердила,– Да.
Он отличался густыми чёрными бровями, выделявшими колючий блестящий взгляд, римским носом со свойственной ему горбинкой и чуть загнутым кончиком, но при этом не острым подбородком, а, напротив, несколько широким, к которому плавно стремились глубокие скулы. Стриженые волосы не уступали бровям по черноте, и если бы стягивающее пальто, надетое на нём, тоже было чёрным, а не серым, он бы выглядел слишком зловеще. Примечательным казался и его высокий рост при броской стройности, обрамлённой пальто и граничащей с худощавостью. Не бледная и не болезненная, но сильно белая кожа смотрелась неестественно, словно грим. Но Софи легко могла для себя подтвердить, что это не грим, ибо незнакомец расположился к ней достаточно близко. К довершению таинственности его глаза имели насыщенно томный изумрудный цвет, с тёмным, но сочным и богатым оттенком. Портрет будет не законченным, если ничего не упомянуть о его голосе, перечёркивающем всё, что присутствовало в нём пугающего. Он звучал приветливо, радушно, дружески и никак не увязывался с наружными характеристиками.
– Я тоже,– с сожаление выговорил он,– Придётся идти пешком.
– Пешком?– искренне удивилась Софи.
– Ну, да. Где ты живёшь?
– В центре.
– И я в центре.
– Но туда же очень далеко идти.
– Если по той дороге,– указал он в сторону отправившегося несколько минут назад автобуса,– то, естественно. А если идти вон туда, через Мармеладные улицы,– многозначительно потянул он, махнув в противоположную сторону,– то уложиться можно меньше, чем в час.
– Но погода такая холодная,– с сомнением заметила Софи.
– Всё же лучше, чем полтора часа ждать следующий автобус. Тем более, в движении не замерзаешь. А тут стоять, с ноги на ногу переминаясь, точно окоченеть все шансы.
Наступило молчание.
– Я, кстати, Владислав,– представился молодой человек и протянул руку для пожатия.
– Я – Софи,– назвалась девушка и совершила ответное действие.
– Очень приятно. Ну, что, Софи, пойдёшь со мной через Мармеладные улицы?
– Даже не знаю… Может, лучше вызвать такси,– робко предложила девушка и, вознамерившись позвонить, обнаружила, что связь в мобильном телефоне пропала,– Хм….Странно, связи нет, и сеть ловить прекратила…
– А тут же вышка телевизионная рядом,– пояснил Владислав,– Помехи – дело частое.
Софи никак не прокомментировала.
– Что же зря время терять?– настаивал он,– Здесь же всё знакомое.
– Не для меня. Я переехала недавно.
– И никогда не ходила по Мармеладным улицам?!– опешил новый знакомый.
– Никогда.
– Да ты что! Тебе обязательно надо там побывать!
Софи не решалась.
– Да ты не волнуйся, – продолжал Владислав уламывать,– я провожу. Дорога прямая, без извилин. Убедись сама,– он кивнул вперёд,– Если пристально всмотреться со склона, на вершине которого мы сейчас, можно приметить через пять улиц основное здание центра – 25 этажный гипермаркет «Мираж».
Софи всмотрелась. И, правда, на конце Мармеладных улиц мелькали черты гипермаркета «Мираж».
– Это не так далеко, как кажется,– уверял Владислав.– Ничего подобного нигде больше не увидишь.
Софи мгновенно вспомнила слова папы о Мармеладных улицах в день их окончательного официального переезда, и была сражена.
– Хорошо,– сказала она,– Пошли в центр через Мармеладные улицы.
И они пошли, по дороге разговаривая обо всём подряд. В ходе беседы выяснилось, что Владислав учится в соседнем корпусе, живёт тоже практически в соседях с Софи, слушает ту же музыку и любит те же фильмы. Они не дошагали и до первой улицы, как девушка твёрдо вбила в голову, что их встреча не случайна. Только судьбой можно было истолковать столь невероятное совпадение.
– Что ж, мы на территории первой улицы в нашем маршруте до центра. Добро пожаловать, на Виноградный проезд,– провозгласил Владислав.
– Это здесь расположен Виноградный мост?
– Так точно. Наслышана?
– Немного.
– Мы могли бы пройтись по нему, но всё его эстетическое превосходство оценить более полно получится издалека. К тому же, там сейчас, наверное, много машин, а под звуки гудков застрявших в пробке автомобилей особо не разгуляешься. Мы немного свернём влево и спустимся с пригорка. Ты увидишь мост во всей красе. Потом мы поднимемся и выберемся на следующую улицу.
Софи кивнула. Они свернули с основной дороги на аккуратно выделанную из камня тропу вдоль ухоженной, но завядшей аллеи, где редко попадались матери с колясками и старики. Дойдя до половины узкого бульвара, они сошли по ступенькам к поляне. Тут заканчивалась аллея, оставаясь позади, и широкому обзору открывалась простирающаяся на несколько километров впадина, над которой и возвышался мост. Владислав подвёл Софи к середине поляны и попросил повернуться вправо.
– Даа,– восхитилась девушка,– мост чудесен. Отсюда смотрится, словно настоящие грозди винограда.
– В воображении жителей так и есть. Подойдём поближе.
Они принялись ступать вперёд по шершавой сухой траве, не скошенной, но поникшей от холода, а также путающейся верёвками под ногами. Ветер не дул: от него защищали высокие пригорки, засеянные деревьями, с обеих сторон.
– На краях моста есть лестница, по ней мы и…
– О, Боже, там человек!– воскликнула Софи, подняв голову от травы к мосту, и заметив, что на нём, едва уловимо дёргаясь, кто-то висит.
– Надо же…– изумлённо потянул Владислав, приковавшись безразличным взглядом к повисшему над обрывом человеку.
– Бежим скорее!– закричала девушка и кинулась на помощь.
Владислав – за ней.
Меньше чем за две минуты они добежали до лестницы у края моста и взлетели по ней, после чего домчались до обрыва.
Сергей ещё держался. Владислав и Софи осторожно к нему подобрались, присели на колени, подхватили за руки и вытащили из лап неминуемый, как ему уже чудилось, смерти.
Он, когда выполз на асфальт, будто бы моряк, потерпевший кораблекрушение, на сушу, долго лежал, тяжело дыша и пытаясь успокоить сердечный ритм.
Водитель маршрутки напротив, узрев, наконец, развернувшееся действо из окна, бешено снял с себя ремень безопасности и соскочил с сидения.
– Ты как, парень?!– с участием поинтересовался он.
– Нормально всё, нормально,– приподнимая ладонь, но держа голову опущенной, тихо бормотал Сергей.
Софи не прекращала стоять, склонившись над ним.
– Может, вызвать скорую?– спросила она.
– Не, не,– скромно отвечал Сергей, – не надо.
Затем он кое-как поднялся, вытер вспотевший лоб, и вытаращился на Софи. Тогда она смогла его изучить. Несмотря на своё измученное лицо, он был симпатичен. Напуганные серые глаза с длинными ресницами, часто-часто моргали, демонстрируя шок. Растрёпанные его волосы – тёмно русые – казались жёсткими и немного свисали к угловатым светлым бровям. Губы практически сравнялись с кожей вокруг подбородка с ямочкой по причине своей чудовищной бледности. Уши немного торчали. Из-под бежевой холщовой куртки с широким стоячим воротником выглядывала длинная шея. Когда он полностью выпрямился и расправил плечи, выделились черты стройной спортивной фигуры. Впрочем, спортсменом Сергей не являлся, и это просто чудо, что он не свалился прежде, чем ему помогли. Отличительное его качество – это, прежде всего, острый ум, характеризующийся аналитическим мышлением. Страсть к числам, но полное безразличие ко всему остальному. Мотаясь над пропастью, он несколько раз продумывал своё падение, надеясь сделать его наименее неудачным, что вполне могло получиться, упади он правильно, ведь мост был не выше 5 этажей, а попадались случаи, согласно которым люди выживали и при падении с 8ого. Но шансы вырисовывались совсем нулевые, ибо внизу хаотично валялись камни раздробленного кусочка моста. Упав на них, выжить невозможно. Поэтому Сергей не сдавался и держался из последних сил.
– Спасибо, я даже не знаю, как благодарить….– растерянно обронил он.
– О, не нужно…. Как… как это вышло?
– Да тут….пробка, я решил пешком….и вдруг люди из маршрутки, я сам не заметил….– сбивчиво излагал Сергей.
Рукав его куртки был безнадёжно разодран, что он сейчас и наблюдал, но ткань хотя бы защитила кожу, и локоть не пострадал.
– Давно здесь этот обрыв? Почему мост не перегородили?– возмущалась Софи.
– Давно,– только и осилил сказать Сергей.
– Я проезжал по мосту в прошлом месяце,– заговорил Владислав,– Странно, что его до сих пор не починили. Хотя, чему удивляться….
– Как чему?– опешила девушка,– Эти полосы небезопасны, если мост нельзя починить, его должны перекрыть.
– Его чинят,– напомнил Сергей, махнув головой на строительные приспособления,– Только очень медленно, потому что постоянно не хватает средств, хотя их много выделяют…
– Мне очень жаль, что с тобой это произошло, как ты себя чувствуешь?– переведя тему, продолжала интересоваться Софи о более значимых, как она считала, вещах.
– Всё в порядке,– спокойно выдавал Сергей; бледность с его губ исчезала, кровь снова приливала к ним,– Плечи только болеть будут,– с усмешкой добавил он, по очереди их разминая.
– Проводить тебя?– предлагала девушка.
– Да не надо, всё нормально, честно…. А рюкзака моего, ненароком, внизу не было видно?…
– Ам…– задумала Софи, удивляясь поведению спасённого только что от смерти человека,– Да, да… там внизу. В нём что-то важное? Спуститься?
– Нет, что ты. В нём лекционные тетрадки, ерунда. Я сам…. Всё равно уже на пару опоздал, придётся ко второй…
– Он ещё на пару собрался идти после такого,– тихо ухмыльнулся Владислав,– Вот они – суровые дети Мармеладных улиц.
– Ага….– прошептала Софи,– А как тебя зовут?
– Меня Сергей зовут,– догадался спасённый, наконец, представиться,– Сергей Полонский…. Вот.
– Меня София Рубинина.
Владислав не представился. Всё это время он сторонился диалога между своей спутницей и Сергеем.
– Как насчёт обменяться номерами?– между тем, говорил тот,– Потом как-нибудь встретимся, отблагодарю, просто сейчас надо в институт бежать….И за рюкзаком….
Мобильный телефон Сергея как был в кармане, так и остался внутри него, поэтому с этим проблем не возникло.
– Конечно,– согласилась Софи и продиктовала номер.
Сергей продиктовал ей свой.
– Ну, всё,– сказал он,– Ещё раз спасибо огромное. Я побегу….
И через какое-то время скрылся под мостом, а Софи всё ещё озадаченно смотрела в его сторону…
Часть 2. Лимонная улица.
Глава 1. Письмо Трудящихся.
– Представляешь, что вчера с Сергеем приключилось?– жажда поделиться новостью, начала Мила разговор, когда они с Валерией встретились в буфете, ожидая очередь.
– Представляю,– не восприняв подругу всерьёз, усмехнулась Валерия.
– Нет, такого ты даже вообразить не можешь,– между тем уверяла та.
Валерия отвлеклась от мелочи, которую пересчитывала, и приготовилась внимательно слушать.
– Он упал с обрыва,– огорошила Мила, и, не успела она толком довершить фразу, как Валерия в ужасе выронила кошелёк и обессилено пошатнулась.
– Нет, нет, не упал, а чуть не упал, я не правильно выразилась,– торопливо осеклась Мила, пытаясь её удержать,– С ним всё в порядке.
Валерия облегчённо выдохнула и выпрямилась. Мила подняла её кошелёк.
– Прости,– извинилась она.
– Ничего…. Ух, ну и напугала ты меня. Что же всё-таки произошло?
– Он вышел из маршрутки, когда она застряла в пробке на Виноградном мосту.
– Вышел у того самого обрыва?– в нетерпении перебила Валерия.
– Нет. Там вышли люди из другой маршрутки. Они хлынули целым потоком прямо на Сергея, и, отступая, он не заметил, как пересёк линию второй полосы. Асфальт провалился под ним, но он зацепиться за железную арматуру и повис.
– Какой кошмар… Кто его вытащил? Люди из той маршрутки?
– Нет, и это самое интересное. Все они уже удалились, когда он упал, а его крики заглушили сигналы автомобилей.
– Но не мог же он сам вызволить себя из беды?
– Его спасла София Рубинина!
– Фамилия звучит знакомо…
– Ну, вы с Сергеем даёте. Вообще новости не смотрите, да?
– Не до новостей сейчас, Мил…
– Её отец – Олег Рубинин. Пару месяцев назад, переехав в наш город, он занял должность директора отдела охраны и организации труда вместо Паражникова, который теперь на пенсии.
– То есть формально он – глава Департамента Рабочих?
– Вроде того.
– Круто,– тихим голосом без энтузиазма оценила Валерия, не распознав истинного смысла полученной информации,– Сергей встретил знаменитость.
– Ну, ты чего, не догоняешь?– огорчилась Мила.
– Что именно?
Они захватили завтрак и с подносами уселись за последний не занятый стол. Он играл оранжевым отливом, но не потому что отражал сочившийся с подоконника солнечный свет (погода господствовала, как обычно, пасмурная), а потому что был сделан из полупрозрачного оранжевого материала, пропускающего сквозь себя блеск потолочных ламп и однотонность серых керамических плит. Еда – по виду и по вкусу – не казалась свежей, питательной – тем более. Но, как говорят в подобных случаях, лучше, чем ничего. По бокам галдели не выспавшиеся злые студенты, сзади доносился шум работающего холодильника для напитков, но девушки прекрасно слышали друг друга, абстрагируясь от суеты.
– «Письмо Трудящихся»,– намекнула Мила, когда они довольно хорошо угнездились и принялись за остывающий чай.
– А, ты опять с этим….– понимающе потянула подруга.
– Кажется, я одна не теряю надежды.
– Я бы давно отчаялась.
– Но ведь это отличный шанс! Рубинин – новый человек у власти, может, он другой.
– Значит, ты хочешь, чтобы он прочитал письмо? И что думают твои родители?
– Честно, им уже всё равно. Как я и сказала, надежду потеряли все, кроме меня.
– Но я по-прежнему не понимаю, причём тут случай с Сергеем. И с чего бы такой важной персоне, как Олег Рубинин, читать письмо, которое он получит от тебя?
– Не от меня, а от своей дочери. И, формально, даже не от нас, а от рабочих Голубой Пастилы.
– Мне кажется, ты переоцениваешь ситуацию. Всё-таки это София спасла Сергея, а не наоборот. И это он перед ней в долгу, а не она перед ним.
– Я рассчитываю вовсе не на долг, а на отношение. Валерия,– Мила пощёлкала перед её носом пальцами,– включайся в цепочку размышлений. Это же Мармеладные улицы, тут каждый третий проигнорировал бы висящего над обрывом Сергея. Если дочь Рубинина остановилась, чтобы помочь, может и он сам из неплохого теста?
– Полагаешь, она не откажется выступить в качестве посредника?
– Помогла раз, поможет и ещё.
– И что же, ты взяла её номер у Сергея?
– Лучше – я попросила его организовать нам встречу.
– Умно. И что он тебе ответил?
– Пообещал позвонить ей.
– Сегодня?
– Нет, завтра.
– А почему завтра?
– Потому что,– хихикнула Мила,– по его мнению, неудобно звонить сразу на следующий же день.
– Какая скромность,– улыбнулась Валерия.
Они расправились со скудным завтраком и, дойдя до лестничного пролёта второго этажа, разбежались: Мила – на английский, а Валерия дальше вверх – на немецкий.
Звонок уже прозвенел, и девушка шагала по коридору практически одна.
«Письмо Трудящихся», составленное СРГП (Советом Рабочих Голубой Пастилы, то есть самого крупного сахарного завода в городе, где вкалывали и родители Милы) являлось ничем иным как просьбой об улучшении условий труда и, следовательно, качества жизни рабочих. Оно содержало немного пунктов, но каждый из них имел долголетнюю основу. Например, призыв к сокращению 12 рабочих часов до 8, повышению средней месячной зарплаты от 10 тысяч рублей хотя бы до 15 (как и было раньше до тех пор, пока не прекратили выдавать аванс), возвращению в цеха стульев, чтобы позволить людям, не отходящим от станков всю ночь, иногда присаживаться и прочее. И вот, когда претензий, наконец, скопилось достаточно, их решили изложить в форме документа с предложенными вариантами исправления проблем, собрать подписи и довести до сведения начальника цеха. Однако он пренебрёг прошением и не попробовал ничего, что в его силах, изменить, а продвинуть письмо до высших должностных лиц и подавно, ведь это могло сурово аукнуться ему: лишение премии, уменьшение заработной платы (в случае, если требования рабочих удовлетворят). Письмо понеслось по рукам дальше. Оно обошло все уполномоченные фигуры, способные посодействовать: директора завода, бывшего директора отдела охраны и организации труда, губернатора. Но, увы, реакция всех полностью копировала реакцию первого читателя, точнее её отсутствие. Директор рисковал пострадать точно также как и начальник цеха, поэтому, едва письмо попало к Паражникову, они тихонечко подсунули ему взятку, чтобы он закрыл глаза. А губернатор и вовсе отказался хотя бы взглянуть на письмо, не удостоенное печатью Департамента Рабочих. Тогда, как заметила Мила, все низко стоящие кадры Голубой Пастилы абсолютно утратили веру в исправление их тяжёлого положения. Никто из руководителей не желал менять устаканившиеся порядки. Неудивительно, ведь каждый начальник мог бы даже лишиться своего места, если бы поднялась шумиха и владельцы акций завода сделали вывод, что он не в состоянии приструнить подчинённых и со своими обязанностями не справляется. В итоге на какое-то время обо всех попытках добиться обозначенной цели забыли, особенно учитывая то, что сделали, казалось бы, всё возможное. Работали дальше, без послаблений, ибо деваться некуда, и только в Миле не угасал революционный пыл, или, точнее, наивность и ожидание лучшего. Она с восторгом восприняла вчерашнюю историю своего друга детства Сергея, не потерявшего, кстати, связь с ней, Валерией и некогда живым Егором, вопреки тому, что они поступили после школы в другой институт, предпочтя не техническое направление, как он, а гуманитарное.
Валерия пассивно радовалась тому, что ей поведала подруга. Радоваться иначе она уже не осиливала, кроме того, небольшое предприятие, где работала её мама, не входило в холдинг Голубой Пастилы, соответственно, меры, принятые после письма, никак не отразились бы ни на ней, ни на Валерии.
Та, о чём уже было сказано, одиноко направлялась к аудитории, рассуждая на эту тему, и почти дошла, но вдруг по всему корпусу раздалось: «Внимание. Опасность возникновения пожара. Администрация просит всех покинуть здание, используя эвакуационные выходы». Валерия замерла, вслушиваясь в пожарную тревогу. «Четвёртый»,– подумала она. Из кабинетов начали высовываться преподаватели, вопросительно поглядывая друг на друга. Ещё через минуту, когда ясно почувствовался запах гари, сомнений в том, что спасаться необходимо, не осталось. Дым принялся разрастаться по помещению, и все в ужасе кинулись по лестнице. Валерия намеривалась дождаться ребят из своей группы, но они почему-то не обнаруживались среди тех, кто панически стремился к выходу ей навстречу. Девушка наверняка сочла бы, что они выбрались через тот конец коридора, ближе всего к которому находилась их аудитория, если бы именно оттуда, словно из очага пожара, не ползло основное количество дыма, прочь от которого и бежала толпа. Он приближался неумолимо. Валерия старалась различить в серой густоте знакомые лица. Никого. Поток бежавших не прекращался, и, затягиваемая в него, девушка тоже решила присоединиться хоть к кому-то. Впрочем, и шага она не совершила в обратную сторону, как неожиданно уловила в ушах собачий лай. «Откуда собака?»– пронеслось в её помутившейся голове. Обернувшись на звуки, исходящие точно бы из дыма, она осторожно устремилась в его глубь, протискиваясь через толкавшихся людей, которые совсем скоро остались позади. Валерия присмотрелась и увидела рычащего и бесящегося рядом с дверью чёрного, как домовой, с белыми ушами пса, который из оскаленной пасти попеременно издавал услышанный Валерией лай и который тут же, едва она на него взглянула, исчез. Недолго мысля о наваждении, девушка, оказавшись близко к двери одной из последних в коридоре аудиторий, поняла, что изнутри в неё кто-то бьётся. После этого она сразу догадалась, в чём проблема, и, бросившись прямо к ней, дёрнула дверную рукоять. На Валерию вылетела вся группа, которую она долго и безрезультатно ждала, и, сопротивляясь кашлю, хором закричала что-то вроде «Слава Богу!». Первый одногруппник, выскочивший из открывшегося прохода, от радости схватил спасительницу за плечи, держа в ладони ручку от двери, которая, судя по всему, снова отвалилась с внутренней её стороны. Студенты застревали в аудитории много раз, забывая о правиле не захлопывать дверь, потому что каждый раз на пол падала эта самая ручка, которую никак не могли нормально починить, по причине чего и выйти из аудитории не получалось. Преподаватель, который должен был проводить занятие на тот момент, попросил всех отложить счастливые возгласы и немедленно бежать на улицу. Так ребята и сделали, в том числе Валерия, плетущаяся позади всех. Когда до вестибюля оставалось совсем чуть-чуть, она ощутила поглощающую тело слабость. Хотя гарью на первом этаже ещё не пахло, силы, потерянные в лишних минутах дыма, отказали, и тягостно сдавило в груди, подкосились ноги, потемнело в глазах. Девушка, ненасытно глотая воздух и ничего не соображая, рухнула на колени. И она бы непременно полностью упала на пол, будучи не в состоянии контролировать туловище, сгибающееся под натиском усталости, если бы кто-то сзади в эту секунду крепко не подхватил её и, произнеся «Вставай!», не вывел бы из горящего здания.
Вырвавшись на крыльцо, нервически покружившись возле себя и не обнаружив того, кто ей помог, Валерия обезумлено ринулась к ребятам, выбравшимся на улицу прямо перед ней.
– Кто мне помог?– кричала она,– Ты? Ты? Кто вытащил меня? Кто?
На что девушке отвечали, мол, никто ей не помогал, и вышла она сама.
Испуганные глаза Валерии метались из угла в угол, пока не подбежала Мила и, схватив её за запястья, не спросила:
– Всё в порядке? Посмотри на меня.
Валерия тут же успокоилась.
– Мне показалось, будто…– заговорила она.
– Что?
– Ничего,– и запнулась на половине фразы.
Подъехали пожарные. Их сирены прорезали гул кучкующихся на холоде студентов.
– Гардеробщицы вынесли куртки, – сообщила Мила,– Ищи свою.
Валерия вытерла закоптевший кончик носа и поспешила за своей курткой. После чего опять вернулась к Миле.
– Пойдём, – сказала та, отводя подругу подальше от всколыхнувшегося в хаосе корпуса, – Всех отпустили с занятий, но нам нужно идти на лыжную базу.
– Не-е-е-т,– жалобно взмолила Валерия,– Только не сегодня…
– Ты же знаешь, у нас нет выбора. Сегодня последний день, когда мы можем отработать пропуск. Если не сделаем этого – не перейдём контрольную точку, а значит…
– Не получим стипендию,– закончила Валерия и, поникнув, согласилась,– Ладно, идём.
– И побыстрее,– торопила Мила,– Вдруг успеем ещё, и получится на пару раньше закончить.
Как бы Валерии сейчас не хотелось хорошенько отдохнуть от произошедшего и в уединении обо всём подумать, Мила изрекала истину, и о покое обе девушки могли пока только мечтать.
Обогнув здание факультета, они вывернули к лыжной базе. Внутри никого не было: все уже уехали в лес. Остался лишь Степан Геннадьевич – невыносимый по характеру средних лет преподаватель с противными длинными усами.
– О, Анищенко,– залихватски обратился он к Миле,– Вы во время – вам достаются лыжи с самыми мокрыми ботинками.
Валерия измождено закатила глаза, и, схватив Милу за рукав, прошептала на ухо:
– Шесть километров в мокрых ботинках на нескользящих лыжах ради тысячи рублей в месяц?
– Мы не одни такие,– напомнила Мила и уверенно проследовала в раздевалку.
Они с Валерией быстро переоделись и, взяв лыжи, которые не разобрали группы с сегодняшней физической культурой по расписанию, показали их номера саркастически усмехающемуся Степану Геннадьевичу. Потом, отойдя в сторонку, приземлились на скамейку, чтобы переобуться.
Валерия просунула ладонь в ботинок, который до неё надевало, как минимум, человека три за предыдущие несколько часов, и возмутилась:
– Они же насквозь! Хоть выжимай….
– Да…– подтвердила Мила, нахмурившись.
– Ну, ведь заболеем….
Мила отложила ботинки, и, пообещав вернуться, скрылась в раздевалке. Она возвратилась через минуту с четырьмя целлофановыми пакетами, два из которых протянула Валерии со словами: