Анастасия Вихарева
Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи
Матвей прикинул и назвал цену, которая приятно удивила мать.
– Это же так естественно! Материалы свои выделяем, для себя, – рассмеялся он. – Лишнего с себя не возьмем. А бригады за зарплату работают, а не в прибыль. Простаивают, не простаивают – нам все равно платить.
На время ремонта дома Матвей посоветовал поселиться у кого-нибудь на постое, сложив ценные вещи хоть в ту же баню, поклявшись, что ничего с ними не случится и ни единой мелочи не пропадет, но мать раздумывала недолго, решив пережить это время в бане, обратившись за согласием к Кириллу.
Кирилл кивнул, задумавшись о чем-то своем. Такого поворота событий он не ждал.
– Ну и ладно, – согласился Матвей. – Баня, должно быть, хорошая, Родион ее после смерти Авдотьи построил. Он охотник, привозил из города знакомых. Пировали тут. Дома семья, а тут никто не мешал.
– Это что же, коттедж у меня будет? – обрадовалась мать.
– Ну… типа того, – развел Матвей руками, неопределенно кивнув в сторону села. – Строим! Видели, какие дома отгрохали? Это в позапрошлом году, как нефть нашли. Для государства непригодная, а нам самое то. Соляра своя, теплицы отапливаем. Решили сразу строить капитальное жилье, чтобы потом не переделывать. Пока для специалистов, но на лето планируем для простых работяг.
На этом Матвей ушел, потрепав Кирилла по волосам и подмигнув ему:
– Ну, строитель, готов к работе приступить? Тебе, парень в школу идти, школа у нас хорошая – вот твоя работа! А то отстанешь!
Когда они остались одни, мать осмотрелась вокруг и задумчиво произнесла:
– Знаешь, Кирюша, я так боюсь перемен, но нет худа без добра. Вот и на работу, может, вернусь… Это так неожиданно! – она поставила электрический чайник и достала бутерброды, приготовленные еще в городе. Руки у нее все еще дрожали. – Если завтра будут разбирать крышу, нам нужно где-то устроиться на ночь, чтобы рабочим не мешать. Ты посмотри, как там в бане, а то, может, поторопились.
– Мам, у нас на этот ремонт все деньги уйдут, да?
– Да, Кирюша, почти все. Но если материал выделят бесплатно, может, что-то останется… Мотоцикл тебе обязательно куплю, на который права не надо, – пообещала она. – На рынке видела, они не дорогие.
– Скутер? – подсказал Кирилл, внезапно сообразив, что в деревне жизнь не такая уж плохая, если не вспоминать про все остальное.
– Хотя, лучше бы, конечно, настоящий мотоцикл, – согласилась с его мыслями мать. – Чтобы в школу не опаздывал. Ну и… меня подвезешь иногда. Мы, наверное, красить и оклеивать будем сами. Как считаешь, справимся?
– Мам, у нас что, есть другой вариант? Ты, правда, думаешь, что мы в бане сможем прожить это время? До лета в ней жить придется.
В баню пока не заходили, и Кирилл плохо представлял, что она из себя представляет, но с наружи выглядела большой, и предбанник у нее был теплый.
– Кирюш, у нас разве есть другой вариант? – передразнила его мать. – Давай-ка мы приготовим поесть. А пока я буду готовить, ты мелочевку во двор под крышу сноси, – попросила она. – И тарелки достань. В общем, посмотри, что нам может пригодиться. А мебель попрошу рабочих убрать. Надеюсь, не украдут за ночь. Саша, видимо, не появится сегодня.
Кирилл занес дров, чтобы подложить в печь и вышел во двор. Было уже темно и слегка подморозило. Он достал из кучи вещей старую зимнюю куртку и надел ее, подождав, пока согреется, вышел во двор. На душе было тяжело. Даже тут Александр повел себя скотиной, будто чужой. Наверное, Кириллу еще не верилось, что теперь это его реальность. Ему вдруг показалось, что он снова спит и видит сон.
«Не раскисать, не раскисать!» – приказал он себе. Зашел в баню, посветив сотовым телефоном, нашел выключатель и включил свет.
Баня оказалась на удивление вместительной. Делилась она на три отделения: парную, три на три метра с удобными пологами, помывочную такого же размера, и большой теплый предбанник, примерно, три на шесть метров с утепленной покатой крышей и лестницей на чердак с оконцем. В предбаннике был даже камин, который выходил в парную каменкой. «Ого!» – удивился Кирилл. Большие морозы давно закончились – не замерзнут. Он немного расстроился, когда увидел, сколько пустых бутылок придется выносить. Они были повсюду – и в мешках, и на полу по углам, и на чердаке. «Ее тоже надо бы протопить», – подумал он, поеживаясь от холода. Подбросил в камин несколько сухих березовых поленьев, лежавших тут же, открыл трубу, бросил бересту и поджег. Огонь весело побежал по поленьям, заражая своей беззаботностью.
От старых хозяев в предбаннике осталась кушетка для массажа, стол и диванчики, обитые дерматином, и узорный шкаф, в котором хранили посуду и напитки. На полу чердака над парной и помывочной валялось много сухих листьев, а на трех поперечных шестах все еще висели веники. Здесь вполне могли поместится кровать и стол для него.
Кирилл заметил, что бачок под воду совсем пуст, а помыться с дороги не мешало. Он тут же нашел пару ведер, наносил с колодца воды.
Пока он носил воду, поленья почти прогорели. Подбросил еще охапку дров, прикрыв камин чугунной заслонкой, что открывалась и закрывалась на две створки в разные стороны. Потом вынес бутылки, подмел чердак, собрав сухие листья, бросил в огонь. После этого занялся разбором вещей: выбрал постельное белье, одеяла и матрасы, сложил их отдельно, собрал одежду, аккуратно развесив на чердаке на шестах для веников, сдвинув шесты к стене. Всю прочую мелочевку: книги, игрушки, шкатулки сложил в пространстве между сараем и баней. Выбрал необходимую посуду, разложив в шкафу, остальную оставил там же, куда складывал ненужные пока вещи.
Наконец, мать позвала его. Она принесла на кухню стулья, постелила на стол скатерть и прибралась. Стало уютно. От печи шло тепло. Мать поинтересовалась, чем он занимался, но, когда он начал рассказывать, заметил, что она почти не слушает его. Мать отстраненно разложила в тарелки макароны и колбасу, и так молча, не разговаривая друг с другом, сели за стол.
Некоторое время дружно ели.
– Кирюш, я что-то переживаю за Александра, – наконец, начала она. – Телефон не отвечает. Может, по дороге что случилось? Не в себе был, мог в аварию попасть.
– Мам, ну ты хоть сейчас его не оправдывай! – Кирилл почувствовал, как в нем закипает возмущение, Мать жалела человека, который просто выкинул их на улицу, как щенят. – Что с ним может случиться? Наслаждается, что нас нет. Ненавижу его!
Кирилл отвернулся, размазывая по лицу тыльной стороной ладони увлажнившиеся глаза.
– Кирюша, не смей так говорить! – прикрикнула на него мать, съежившись и опустив плечи. – Если что-то случится, ты об этом очень пожалеешь!
– Мы с тобой сидим, как два дурака, а они там смеются над нами, – фыркнул Кирилл, бросая ложку. – Мама, ну ты представляешь, они сидят в нашей квартире… Там, где мы сидели с папой, ходят по полу, по которому он катал меня на спине… Или жрут блины и радуются, что Ирка теперь пристроена.
– Бывает, что люди переезжают, – ровным голосом ответила мать.
– Они разговаривать с нами не хотят! – рассмеялся Кирилл. – Зачем ты квартиру ему разрешила продать? Ну и пусть бы убили его! Он нам даже про дом наврал, будто ездил его смотреть! Он не смотрел! Он даже не знал, где он находится! И врал мне, глядя в глаза! – вспомнил Кирилл. – А говорил: ой, дом в Черемушках, пригород, на землю новую квартиру купим, рассказывал сказки, как все классно, замечательно, здорово, а где, покажи? – Кирилл скрипнул зубами, сжимая вилку до боли в суставах. – Если бы тут не нужен был врач, кто бы нам помог? Слышала, что Матвей Васильевич сказал? Мы не первые! А представь, если бы нас привезли в полуразрушенный и заколоченный дом, мимо которых проезжали? Наверное, просто испугались, что ты подашь на них в суд. Все же, ты не какая-то работяга. А, может, этот блондинчик пригрозил, с него станется.
Кирилл отрешенно уставился в тарелку, с ужасом думая о том, что все могло быть много хуже.
– Тех, кто может подать в суд, обычно убивают, – согласно кивнула мать, словно опять прочитав его мысли. – Если честно, я даже не представляла себе, как это все могло быть, а когда мимо заколоченных домов проезжали, представила. И все же… Знаешь, Кирюш, – она ненадолго задумалась, – а я рада. Сама бы я на переезд в деревню никогда не решилась. И пусть он предал нас, но зла не держу. И ты не держи.
– Я не хочу больше о Сашке говорить, он мне не брат, – отрезал Кирилл. – Я вырасту, заработаю много денег, и киллера найму, чтобы его убили. Папа ему фирму для нас оставил, а он нас обворовал! Я его ненавижу! Ненавижу!
Кирилл вдруг почувствовал, что ему становится легче. Боль, которую он держал в себе, выходила наружу с его высказанной ненавистью.
– Ты как Сашка, он не помнит про нас, а ты все плохое пытаешься забыть. Я видел, как он таскал тебя за волосы, в лицо плевал, как ударил тебя в прихожей, головой об стену! И пусть убьют его! Или ты хочешь, чтобы он еще и тут нас изводил? Да пусть он сдохнет! Сдохнет, как тварь подзаборная! Сволочь он, ненавижу!
Кирилл вскочил, нервно подойдя к окну. Уперевшись рукой в косяк, уставился в непроницаемую темноту за окном. Его трясло, руки его дрожали, слезы бежали сами собой – и он ничего не мог с собой поделать. Его вдруг охватила глухая ярость.
Мать оставила еду, подошла сзади и погладила. Кирилл отмахнулся. Тогда она с силой схватила его руку и прижала к себе, не давая вырваться.
– Кирюша, сейчас же замолчи! – она говорила горячо и в самое ухо, погрозив пальцем перед лицом. – Люди иногда болеют. Может быть, у него травма, о которой мы не знаем? Может, загипнотизировали его? А кто ему поможет, кроме нас? Ну, все, все! Все! – мать держала его и гладила по голове. – Подумай, почему люди попадают в секты и ведут себя, как наш Сашка? Как будто булавку ему в голову воткнули… Мне бы раньше об этом догадаться, – укорила она сама себя.
Кирилл уже не плакал, но всхлипывал заложенным носом. Он насторожился при слове «булавка». Чувство тревоги кольнуло в самое сердце. Он вдруг обрывочно вспомнил свой сон, и незнакомые лица мелькнули перед глазами.
– Почему ты это сказала? – серьезным голосом спросил Кирилл.
– Что сказала? – не поняла мать вопроса.
– Ну, про булавку? – пояснил Кирилл.
– А-а-а! Сказка такая есть про Финиста ясного сокола, – мать вздохнула и потянула его за собой за стол, усаживая. – Там жена втыкает Финисту в голову булавку, и он забывает о самом дорогом, о девушке, которую любил.
– Странное чувство, как будто не сказка это, а моя жизнь, – с горечью усмехнулся Кирилл, хлюпнув носом. – Во сне я что-то видел, как раз перед тем, как нам сюда уезжать. Странный был сон, подробности не помню, но такой реальный, будто все на самом деле происходило, как в жизни.
– Кирюша, ну хоть ты меня не пугай! – умоляюще воскликнула мать. – У нас Сашка ненормальный, если еще ты будешь ненормальным, я не вынесу!
Рассердившись друг на друга, продолжили ужинать. Кирилл с матерью согласиться не мог, хоть и отошел от обиды на нее. И когда вдруг почувствовал, как мать мягко дотронулась до его ноги под столом, не сдержался.
– Мам, – он оттолкнул ее. – Не приставай, ты не заставишь меня Сашку любить!
– Что? – вскинулась в недоумении мать. – Я пристаю к тебе?
– А зачем ты мне ногу трогала? – сердито разошелся Кирилл. – Ну не делай вид…
– Я? – мать подняла скатерть и заглянула под стол. – Ой! – глаза ее удивленно округлились.
Кирилл тоже заглянул под стол.
Из-под стола на него таращился огромный кот. Черный, как смоль, и пушистый, как кавказец. С минуту кот и Кирилл сверлили друг друга взглядом. Хвост кота качался из стороны в сторону, ударяя по полу. Кирилл вздрогнул, когда кот вдруг подмигнул и как-то неестественно, будто бы ухмыльнулся, сверкнул недобрым красноватым угольком в другом глазу.
– Это не кот, посмотри на него! – мать всплеснула руками, озадаченно прижав их груди, очевидно, испытывая те же чувства. В сомнении покачала головой. – Это пантера! Или пума. Может, рысь? Тут лес недалеко.
– Мам, для пантеры он толстоват и маловат. Иди сюда! Кис-кис!
Кирилл протянул руки, но кот попятился и отпрыгнул назад без разворота. Кирилл отодвинул стул, полез под стол и… кота нигде не было.
– Мам, куда он девался? Это какой-то неправильный кот…
– Не знаю, – мать тоже начала поиски кота. – Кис-кис-кис…
Но кот как сквозь землю провалился, исчезнув у них на глазах.
– Мам, пойдем спать, нам вставать рано, – Кирилл, наконец, прекратил поиски кота. – Я в бане нам приготовил, найдем его завтра, может он под полом?
– А я все думала, откуда это удивительное ощущение, что за мной наблюдают, – задумчиво проговорила мать. – Это, наверное, он нас встречал. Интересно, давно он тут? Явно не голодал. Жаль, что молока не взяла и колбасы не осталось.
– У меня тоже такое чувство было, – признался Кирилл, зевая. Разговаривать ему не хотелось, он устал, глаза слипались. Наверное, было уже далеко за полночь. – Мам, я спать хочу!
– Ну, пошли, сынок, пошли. Я тут завтра приберу, – кивнула она.
Глава 4
Кирилл проснулся и высунул голову из-под одеяла.
Он лежал на чердаке, где постелила мать. Поднять на чердак кровать не успели, было слишком поздно. Часы показывали одиннадцать. Рядом лежала аккуратно сложенная одежда. Он встал, спустился в предбанник. Мать, пока он спал, сделала из него жилую комнату. Расставила стол и стулья, втиснула пару кресел и раскладной диван, расставила на полке книги. Кирилл удивился: в углу стоял холодильник – как же она его втащила? На столе стояла трехлитровая банка с молоком, батон хлеба, открытая и початая банка тушенки, вареный картофель и яйца.
Интересно, где она это все взяла?
Он налил себе теплой воды в ковш, достал мыло, щетку, зубную пасту и вышел к колодцу, осматривая территорию.
Часть огорода за колодцем занимал разросшийся сад. Рабочие уже разбирали крышу, сбрасывая вниз гнилые доски и снимали слой утепления из земли. По крайне мере, стало понятно, кто помог матери затащить холодильник и мебель. Еще несколько человек работали в доме. Дом стоял без окон и без дверей, которые уже успели достать.
Матери нигде поблизости не было…
Он вернулся в баню, сделал бутерброд и заметил записку. Мать предупреждала, что ушла в больницу знакомиться с персоналом и оформлять соответствующие документы, и просила сразу ей позвонить, если появится Александр.
Отодвинул записку – это было в ее духе. В прежние времена она дневала и ночевала на работе, проводя там основную часть своего времени, особенно после того, как отца, который забирал ее домой, не стало. Так что он привык быть предоставленным сам себе. Вышел за ограду, рассматривая следы на снегу. Нет, брат не приезжал, с вечера остались следы машины, на которой приезжали Артур Генрихович с Матвеем и той, которая привезла их сюда, других он не заметил. За ночь от обиды не осталось и следа, уступившей место тревоге. Сердце кольнуло, теперь он тоже беспокоился. Кирилл не мог думать об Александре хорошо, но в глубине души он верил, что даже такой, каким брат был сейчас, он не мог поступить с ними так без причины. Еще вчера Кирилл был уверен, что брат находится в доме невесты, но сейчас он сомневался. Зачем он им теперь нужен? Он и дня там не продержится.
Время тянулось медленно. До обеда Александр так и не появился и на звонки не отвечал, но по крайне мере, сигнал теперь проходил. Первое, что пришло на ум, рассмотреть дом получше, изучив территорию, на которой он располагался. Кирилл оделся потеплее, обошел дом вокруг.
Дом рушили на глазах, и выглядел он не лучше заколоченных и полуразрушенных, что стояли неподалеку. Несколько человек выносили кирпичи, разбирая печи – работа шла полным ходом. Но это обстоятельство ничуть не обрадовало – теперь у него не осталось и того дома, который подсунули им вместо их квартиры. Разве что баня, малопригодная для жилья. Вокруг дома образовались кучи строительного мусора – доски, земля, вещи, оставшихся от прежних хозяев. Рабочие с любопытством разглядывали его, что-то обсуждая между собой, посматривая с любопытством в его сторону. Это было неприятно, но прятаться в бане не хотелось, да и за вещами нужно было присматривать.
– Эй, пацан, ты близко не подходи, доской попадут, убьешься… – крикнули ему.
– Ты бы пока свое собрал, а то мужики мебель перенесли, а о тряпках и всякой мелочи я не стал просить – завалят или поломают, – попросил, наверное, бригадир. – Ты в стайку на пол брось чего-нибудь, да и сноси туда. А то прям посреди двора все валяется – завалим, измараем, потопчем.
– Тут где-то Леха с Серегой бегали, помогут, – подошел дядя Матвей, сунул пальцы в рот и громко свистнул.
Из-за угла дома выскочили двое пацанов. Один, долговязый, – его ровесник. Выглядел он озабоченным, в рабочей одежде, чем-то похожий на Матвея Васильевича. Сын, наверное, решил Кирилл. Второй был года на три младше, коренастый крепыш. И оба рыжие.
– Идите сюда! Знакомьтесь, сосед наш будет, – нахмурившись, сообщил им Матвей Васильевич. – Хотели чем-то заняться, вот и помогите парню.
Оба смотрели на Кирилла приветливо, улыбаясь.
– Я Леха, а он Серега, а тебя Кирюха зовут, мы уже знаем, – представился тот, что был помладше. – А мы твою мамку видели. Она сначала брата вашего искала, а потом в больницу пошла, – сообщил он.
Тот, что был постарше, дернул брата за пальто, потянув на себя.
– Думаешь, он не знает? Давай показывай, чего там у тебя, – развязно попросил парень. Сергей старался выглядеть взросло, говорил нарочито грубоватым голосом. – Дядя Матвей сказал, надо вещи сносить.
Кирилл сразу представил, как мать обзванивает больницы и знакомых. И заволновался, вспомнив слова, брошенные в запальчивости. Значит, у Штернов Сашки действительно не было, иначе мать обязательно сообщила бы об этом. После того, как жизнь немного наладилась, смерти Александру он уже не желал. Конечно, если еще раз поднимет на мать руку, лучше его убить, но прежний Александр не позволял себе даже грубого слова.
И внезапно поймал себя на мысли, что думает, как мать.
Ребята, увидев его обеспокоенное лицо, смотрели на него с тревогой, поняв, что сболтнули что-то лишнее. Не говоря ни слова, Кирилл быстро вернулся в баню, вытащил сотовый телефон из сумки, набрал номер матери.
– Кирюш, Саша вернулся? – услышал он голос матери, в котором чувствовалась надежда.
– Нет… а ты… не нашла его?
– Нет, но соседи видели, что его новая машина стоит под окнами во дворе, там, где раньше наша стояла. Я просила их сходить к нам, там Ирина и этот… Они сказали, что Саша еще вчера ушел из дома. Они поссорились. Я звонила им, но на мои звонки не отвечают, – пожаловалась мать. – Один раз только сказали, чтобы я их больше не доставала. И Саша трубку не берет. Как бы чего не сделал с собой.
– Может, телефон в квартире оставил, – предположил Кирилл, почувствовав облегчение. – Мам, а ты скоро вернешься?
– Ну… – мать замялась. – Девочки попросили им помочь… Ознакомилась с картами, сейчас у меня обход. Тут трое тяжело больных. Один с печенью, у одного перелом, а третий с ножевыми ранениями. Его на дороге подобрали, личность пока не установили, выясняют. Крови много потерял.
Надолго, усмехнулся Кирилл. Мать принялась за старое. Но, по крайне мере, для нее жизнь вошла в привычное русло. Он порадовался. Хоть что-то хорошее. Когда она работала, ее болезни отступали.
– Ты покушал? – строго спросила мать.
– Да, мам, за меня не переживай, я в порядке. Ты позвони мне, если Сашка объявится.
– Обязательно, – пообещала мать. – Кота не забудь покормить, оставь ему блюдечко с молоком. Может, поест… Говорят, семейство кошачьих в доме к отсутствию мышей… – пошутила она.
Леха с Серегой стояли около двери, не решаясь ни войти, ни уйти, препираясь друг с другом. Кирилл тоже молчал, не зная, как начать разговор. Ему было неудобно, что чужие люди будут на него работать, отплатить ему было нечем, но, глядя на вещи, сваленные в беспорядке, он понимал, что нуждается в помощи – вещей было много. Их уже и потоптали, и завалили землей с чердака. А ребят, кажется, больше интересовал вопрос, почему он так удручен, почему не рад тому обстоятельству, что он в Черемушках.
– А мы там живем! – младший Леха выскочил за открытые настежь ворота, показав в сторону дома с красной крышей через две улицы. Дом почти не был виден, и Леха направился к забору, чтобы Кирилл мог получше его рассмотреть, надеясь, что тот последует за ним.
– Дядя Матвей – мамин брат, – объяснил Сергей. – Он с нами живет, только вход в квартиру у него с другой стороны. У нас дом двухквартирный.
Кирилл пошел вслед за ребятами. Дом ребят был большой и новый, из красного кирпича.
– А у нас в городе квартира была. И лоджия. А в подвале клуб компьютерный…. – Кирилл с горечью вспомнил оставленную квартиру. Забытая за ночь обида вспыхнула с новой силой, но не такая злая, как прежде.
– И что сюда переехали? Из города к нам не переезжают. Обычно, наоборот, – удивился Серега.
Леха толкнул его в бок.
– Говорят, у вас мать больная, а брат пьет и деньги проиграл… Много. Он на Ирке Яшихиной собирался жениться.
– Яшихиной? – удивился Кирилл.
– У нее отца зовут Яша… Яков Самсонович. Она уже третьего в деревню переселила, а сами все в город потихоньку переезжают. Сначала дядя ее, Родион Агапович, потом сестра, теперь вот и мать собралась. Один жених уже уехал, не стал жить, а один дурак дураком, им с сестрой вернуться некуда.
Кирилл почувствовал, как жаром налилось лицо, представив, как над ними смеется все село – все те люди, которые работали на доме. Он был готов провалиться сквозь землю. Эти двое, пожалуй, единственные, кто отнесся к нему по-человечески, проявляя любопытство и сочувствие.
– Как третьего? – прищурился Кирилл. – Сашка наш – третий?
– Ну да, – без обиняков подтвердил Леха. – Дядя Матвей и дядя Артур, когда узнали, возмущались очень. Даже предупредить вас хотели, но потом, когда выяснил, что мамка у вас болеет, да еще врач… Она у тебя доктор докторов?
– Доктор медицинских наук. Она профессор, преподавала в медицинской академии, – объяснил Кирилл.
– Ну вот, доктор докторов, – согласно кивнули оба. – Решили, что не надо вмешиваться, вашей мамке здесь лучше будет. Только с Родионом сильно ругались. Я сам слышал, как они обещали его засудить, если вам другой дом продадут или по высокой цене, – подтвердили ребята догадку Кирилла. – Они-то сначала вон тот хотели подсунуть, – Серега показал на покосившийся домик неподалеку.
Кирилл ужаснулся, облившись кровью.
– … и все черемуховцы на суд поедут, – долетело до него. – Вот они и испугались!
– А правда, у тебя мамка докторов лечит? – с любопытством подивился Леха.
– Не докторов… А доктор медицинских наук, – раздраженно поправил Кирилл. Парень учился в пятом классе, а не разбирался в таких элементарных вещах. – Она придумала операцию, которая лечит у людей то, что раньше не лечили. Она хирург, но может и терапевтом, и стоматологом, и анестезиологом. Прошла обучение, как врач общей специализации, заведовала хирургическим отделением в областной больнице.
– Ух, здорово! – Серега уважительно посмотрел на Кирилла, и тут же перевел тему: – А у нас дома есть компьютер, нам дядя Матвей подарил на прошлый новый год.
Удрученный вид Кирилла ребята, очевидно, отнесли на свой счет.
– У меня тоже… и у мамы есть, свой, она на нем докторскую диссертацию писала, – не думать о сплетнях не получалось, лицо у Кирилла продолжало гореть. – А кто те двое? Ну… перед Сашкой?
– Да, ладно, не парься, – пренебрежительно махнул рукой Серега. – Штерны у Авдотьи учились колдовать, а она, знаешь ли, сильная была ведьма, – в голосе его прозвучала гордость. – К ней из города приезжали лечиться. Говорят, у нее черти в подполье жили, и петух по ночам кукарекал!
Оба парня уставились на Кирилла выжидательно, с масляным любопытством, дожидаясь подробностей.
– Колдунья? – Кирилл забыл о том, что убит горем. – Какая Авдотья?
– Как, какая? Вы ж в ее доме живете, – изумился Серега непросвещенности Кирилла. – Ее мертвой нашли, а потом Родион ее дом на себя переписал.
– Ей голову проломили! Крови море было! – возбужденно и почему-то полушепотом поведал Леха, таинственно и влажно сверкнув глазами. – Лежала, как живая! Не дышала только. Я сам видел, мы с дядей Матвеем приходили. Врач сказал, старая она, чтобы вскрытие делать, так и оставили в дома. Только покойников нельзя одних оставлять, а эти… – он таинственно помолчал. – А когда утром пришли, она пропала.
– Нет, гроб-то похоронили… Но не открывали! – подтвердил Серега.
– Говорят, будто с того дня ее видят то тут, то там, все больше в захаровской стороне, – опять с заговорщическим и таинственным видом поведал Леха. – А еще говорят, что черти ее утащили, а душа бродит, раз свои колдовские способности не передала никому. Колдунам просто так нельзя умирать.
– Врут, наверное, – постарался разрядить обстановку более спокойный и уравновешенный Серега. – Точно никто не знает. Ее родственники потом весь дом перерыли, все искали чего-то. Деньги, наверное. Раз лечиться приезжали, платили, наверное, хорошо. Прятала где-нибудь. У нее в доме точно клад зарыт.
– И что, нашли? – известие о кладе ему понравилось, надо было сначала самим осмотреться – деньги бы им не помешали.
– Наверное. На что-то же они покупают квартиры – они дорого стоят, – ответил Леха расстроено. – Мы с утра тут все углы облазили, нет ничего.
– Без меня! – возмутился Кирилл. – Клад принадлежит тому, на чьей он земле. Если дом наш, то и клад наш!
– Ваши только двадцать пять процентов, и то, если найдете, – уверенно заявил Леха. – Остальные – государственная собственность! Но мы бы не отдали, – помечтал он. – Я бы себе мотоцикл купил! Мне еще в прошлом году обещали.
– Можно за грибами ездить и за ягодами, а еще на рыбалку! – поддержал его Серега. – Если в медвежий угол, то можно с сетью, там ни за что не поймают. Главное посмотреть, кто из егерей дома, – добавил он уверенно, проявляя деловую хватку.
– А если дядя Матвей узнает, что вы баклуши бьете, он вас с собой в следующий раз и на катере не возьмет, – строго прозвучало за спиной. – Бездельничаете? Клады ищите? А пока ищите, убытки растут!
Матвей Васильевич выглядел сердито, но глаза его смеялись.
Виновато спохватившись, ребята переглянулись и вернулись во двор.
Сначала уложили настил из досок в сарае, куда перенесли коробки с книгами, мягкими игрушками, одежду, которая пока была не нужна. Стиральную машину Кирилл занес в предбанник, там же разложили прочую бытовую технику, которая могла им понадобиться. Утюг, миксер, кухонный комбайн, мамину швейную машинку, электроплитку, приобретенную накануне переезда, чайник. Диваны и кресла покрыли газетами и картоном от разобранных коробок.
На ужин ребята пригласили Кирилла к себе. По дороге оба наперебой рассказывали, как замечательно жить в Черемушках, особенно летом, пообещав взять на танцы. Первым делом, его просветили, которые из девчонок уже заняты, а которые еще свободны, которые соглашаются целоваться и на кое-что еще, а к которым лучше не соваться, и пообещали сходить с ним за реку, чтобы показать новые Черемушки – бывшее село Яровое.
В гостях Кирилл познакомился с черной и лохматой собакой Мальвой, весело машущей хвостом. Потягиваясь, собака вылезла им навстречу из своей будки, обнюхала и залезла обратно, прихватив кость, брошенную в миску.
Родители Лехи и Сереги оказались очень мягкими и сердечными людьми, замучив Кирилла расспросами, как они провели первую ночь. Кирилл уже подозревал, что и им не терпелось услышать, не беспокоили ли их черти. И долго возмущаясь, искренне жалея мать, пытаясь его убедить, что жизнь в Черемушках не так плоха. Оптимизма ребят и их родителей Кирилл не разделял, но день прошел незаметно.
Когда Кирилл вернулся, люди еще работали, и разошлись, когда стало совсем темно. От дома остался один сруб. Мать хлопотала по хозяйству. По ее спокойному виду Кирилл догадался, что Александр нашелся. Это обстоятельство добавило ему уверенности. Ему очень хотелось расспросить ее, но в присутствии Матвея Васильевича, заглянувшего на огонек, он не решился. Мать расспрашивала Матвея Васильевича про работу и вакансии на их предприятиях, из чего сделал вывод, что с Сашкой все в порядке.
На четвертый день, вечером, когда, наконец, они остались одни, он рассказал матери о своих новых знакомых, и о том, что узнал об истории дома и о семейке новых родственников, с которыми вряд ли породнятся.
Над его мечтой о кладе, мать откровенно посмеялась, щелкнув по носу.
– Какой же ты у меня еще маленький! Давай-ка спать ложись, завтра разбужу рано. Собирай портфель. Документы я директору отдала. Кстати, школа мне понравилась.
Кирилл пытался запротестовать, ему хотелось дождаться Александра, но мать заявила, что сначала сама поговорит с ним, и Кириллу лучше при этом не присутствовать.
Спорить с матерью было бесполезно, и, наверное, она была права. Тяжело вздохнув, Кирилл отправился на чердак, по дороге заглянув в холодный дощатый пристрой к бане, в котором лежали дрова. Блюдечко с молоком осталось нетронутым. Тот факт, что кот не появился, пренебрегая дарами, его огорчил. Он не забыл, что теперь мог позволить себе иметь животное, но кот, скорее всего, был соседским.
А жаль, кот ему понравился.
Уже в полудреме он услышал, как приехал брат. Голоса матери и Александра внизу, в предбаннике смешались в приглушенном разговоре. Мать была твердой, а Александр на этот раз больше молчал, покаявшись, что видел не этот, а другой дом, и что сделку доверил риелторам, которые готовили и документы, и сдавали их в регистрационную палату, а он не проверил как следует, не заметив, что там, в адресе, вписан другой район.
Поняв, что разговор происходит не на повышенных тонах, Кирилл успокоился. Он еще не знал, что скажет брату, но был рад, что тот наконец-то с ними. Теперь, когда Александр не сможет играть на игровых автоматах, появилась надежда, что брат изменится, и, возможно, разлюбит Ирину, узнав правду не от них, а от людей. Конечно, Александр будет расстроен, но если они будут вместе, то помогут пережить тяжелое для него время – на то они и семья. Только так он мог вернуться к ним – через боль.
Засыпал Кирилл с надеждой.
На следующий день Кирилла разбудили ни свет, ни заря. Он попробовал заупрямиться, чтобы остаться с рабочими, но в ответ прозвучало твердое материнское «нет!».
В последнее время брат и мать редко были так единодушны, что не могло не радовать. Пришлось подчиниться.
Мать хозяйничала. Предбанник выглядел по-домашнему. Даже каждому нашелся угол. Александра мать поселила в помывочной, переделанной в спаленку. На полу растеплили ковер и на окно повесили штору.
