Анастасия Вихарева
Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи
Глава 16
Пока Кирилл готовился к экзаменам в институт, ему старались не мешать. Академии и институты стоило дорого, конкурсы на бюджетные места стали такими же, как на мисс Россия. Десять человек на место и вся комиссия куплена давно. На чудо не надеялись. Но Кирилл клятвенно заверил: не займет первое место – будет ждать следующего года.
И все понимали – два.
Впереди армия. Восемнадцать ему стукнуло в начале июня, как раз перед экзаменами. Слава богу, после того, как весенний призыв закончился. Дома только об этом и говорили в последние дни.
– Кирилл, это не армия! Поставлю плоскостопие, кто в твой билет будет заглядывать? – наконец, сдалась мать. – Наша молодежь никому не нужна: ни образования, ни на работы, ни жилья… Раньше хоть общежития были, а сейчас родители не помогут – ложись в гроб и помирай. Не хочу, чтобы ты себя угробил по приказу каких-то бесчестных людей, защищая их кошельки. Это не народ, это бандиты! У нас не демократия, а алигархократия. Пусть своих детей отправляют себя защищать. Наши Черемушки – луч света в темном царстве, в других местах апатия, депрессия, полное безразличие, – она обернулась к тете Вере, выражая удивление. – Не понимаю, как нас еще не съели до сих пор. Ты представляешь, больницы закрывают! – обернулась она к тете Вере с возмущенным лицом.
– Да уж, местным повезло: начальство с зубами и не высовывается, как некоторые, – поддакнула тетя Вера. – В Москве выставил себя такой кандидатом, так от его хозяйства ни рожек, ни ножек не оставили. А оппозиционеры? Уж на что карманные, из тюрем не вылазят.
– По телевизору тут показывали: человека трое пинали до смерти, и даже не остановился никто. Стариков поджигают, в рабство угоняют… Что ж дальше-то будет?
– Ну, правильно, квартиры распродали, кому они теперь нужны? – Мирка пожала плечами. – Кирилл, мы в армию тебя не отпустим. Я сама тебе что-нибудь сломаю… Всего-то девять переломов, а там двадцать семь стукнет!
– Я служил, пусть и он послужит! – брезгливо скривился Александр. – Чего вы его жалеете? Невозможно слушать! Сначала его будут бить, потом, может, он.
– Саш, иди, мы без тебя решим! – в сердцах приказывала Мирка, качая на руках трехмесячного Олежку. – И не забудь молоко у бабы Дуси забрать.
– Ути-пути, маленький, ути-пути, сладенький, папочка молочко принесет… – умильно счастливый Александр состроил козу, проверяя сырость памперса. – Вот с кем надо нянчиться! А наша мамка нянчится с каким-то чужим дядькой, на котором разве что мешки таскать. Да, сынулечка?
Покачать Олежку выстраивались в очередь, а младенец таращился на всех голубыми, как у Александра, глазами, пускал пузыри, агукая на непонятном языке, состоящих из одних гласных, добавляя «пф, пф». Александр и Мирка жили после свадьбы на первом этаже, в бывших комнатах матери и тети Веры. За пару месяцев Александр возвел пристрой, в котором расположили детскую и спальню, а в комнатах устроили гостиную и отдельную ванную. Тетя Вера и мать переехали на второй этаж. Над пристроем теперь располагались спальни матери и тети Веры, а в бывшей комнате Александра кабинет и ванная комната.
Известие, что Мирка и Александр решили пожениться, привело и мать, и тетю Веру в шок. Они смирились с Мирославой, хоть и рассматривали Кирилла, как обманутую жертву, пойманную на крючок. Случилось это на позапрошлый новый год. Он принял известие с тайной радостью, стараясь ее не афишировать.
Перед этим Александр ходил подавленный, кислый, а когда Кирилл застал его целующимся с Мирославой, внезапно признался:
– Я у тебя девушку увел, – его, очевидно, эта мысль мучила.
– Поздравляю, рад за вас, – спокойно ответил Кирилл. Он ликовал – задание кота было выполнено. Да и Мирка давно ему все рассказала.
– Так ты… – Александр смешался.
– Ты, возможно не поверишь, но мы с Мирославой просто друзья. Давно уже… В общем-то, у нас ничего и не было. Да, она мне нравится, – на всякий случай Кирилл решил не давать Александру повод думать, что он не дорожит Мирославой. – Но она всегда тебя любила. Это мне и непонятно! Я надеялся, что она в тебе разочаруется. Так что не расслабляйся, это не ты, это я у тебя ее уведу.
Не сказать, что Кирилла не тошнило, когда он замечал Александра и Мирославу в обнимку с глупыми рожами. Так они могли сидеть и час, и два, молча прижимаясь друг к другу. Сначала в укромных местах, после признания – открыто. Свадьбу сыграли в начале июня.
Но радоваться было рано. Ирина Штерн пока не ушла в прошлое. Прознав про свадьбу Александра и Мирославы, она объявилась. И вызвала Александра из клуба. Мирка отпускала его, сама она на танцы ходила редко – в начале беременности она чувствовала себя плохо.
По счастью, Кирилл оказался рядом.
Наглость бывшей пассии Александра его взбесила – он выскочил следом, застукав их в тот самый момент, когда они собирались уходить.
«Ты че, бычара, с этой шалавой собрался шашни крутить? У тебя жена дома беременная, или забыл? Мозги отшибло?» – набросился он на него, испытав злость, которую едва смог сдержать. Хотелось плюнуть брату в лицо. Он даже не понял, как схватил Ирину за волосы и протащил по земле.
«Мало вам фирмы отца? Мало квартиры? Я с тебя, тварь, шкуру спущу и буду на медленном огне поджаривать, если узнаю, что ты в семью лезешь!»
«Кир, отпусти ее!» – потребовал Александр не своим голосом, но заступиться не посмел.
«Пошла вон!» – Кирилл пнул Ирину под зад, выказывая свое полное презрение.
«Я его люблю!» – попыталась было вступить она в разговор, но Кирилл человека в ней не видел – напугать ее, поставить на место он мог только сейчас, а иначе придется все начинать сначала.
«Засунь свою любовь себе знаешь куда? А ты че молчишь, козел?»
«Ириш, извини, но у меня действительно жена, ребенок…» – виновато отступил Александр. Он был сам не свой, казалось, он вот-вот поведется, как бык на привязи.
«Эта башкой покалеченная?» – приструнила его Ирина.
«Что ты сказала? – процедил Кирилл с ненавистью, сжимая кулаки. – А не хочешь кирпич на голову и дырку в черепе, а то нам бы подлечится!»
«Не смей так про мою жену!» – возроптал вдруг Александр, растерявшись.
Домой Кирилл Александра тащил силой, и караулил три дня, пока Ирина не уехала. Кроме того, Александру досталось и от матери, и от тети Веры, которые теперь имели на него большее влияние. И тем же вечером предупредил Мирославу, заставляя искать демона, который растопил Александра в один миг. Он уже начал сомневаться, что от Штернов когда-то избавятся – демоны поднимались и поднимались, обнаруживая себя внезапно, как будто вырастали на пустом месте.
Но все же прогресс был на лицо, через неделю Александр уже не понимал, почему на него все злые, вспоминая Иринку с сожалением, но как отрезанный ломоть.
– Всего год – плолтора! – сердился Кирилл. – Не сходите с ума!
– Всего, когда каждый день не издеваются, – проворчала тетя Вера, не одобряя ни мать, ни Кирилла. – А если пинают, длиною в жизнь. Ты кого собрался защищать? Бандитов? Пусть они своих детей калечат! Они в лицо тебе насмехаться будут, а ты по отбитым почкам слезы проливать. По мне так всю страну давно пора поделить надвое, Москва там, а мы как-нибудь здесь, без сволочей, которые пьют нашу кровь. Голоса у России нет! Столько талантов, а мы на голые задницы безголосых пассий насильно смотреть должны. Да сколько можно терпеть?
– Все бандиты из глубинки вылупились, – парировал Кирилл. – Не москвичи законы принимают, и бюджет не москвичи утверждают. Они не плачут, вам-то что?
– В том-то и дело, словно одну голову сняли и другую на ее место поставили, – горько посетовала мать.
– Боятся они голоса России, не зря революция началась с захвата телеграфа, – уверенно заявила тетя Вера. – Столица – душа страны, а это не душа, это гнездовище вампиров и змей, которые торгуют страной и людьми. Ты для них мясо – и будешь мясом! – строго взглянула она ни Кирилла.
– Ладно, не поступлю, лягу под каток, – смирился Кирилл, ретируясь.
Экзамены пролетели незаметно. Выпускной бал и аттестат о среднем образовании. Место Мирки оставалось свободным, обзаводиться подружкой Кирилл не торопился. В какой-то степени ему льстило, когда девчонки пытались его закадрить, и он ловил себя на мысли, что ему нравятся все.
– Ну надо же! Я столько времени телочку клеил, а она сама на тебя повесилась? – после очередной победы, Леха расстраивался. – Вот так прямо сама? Нет, ну это же надо! – размахивал он руками, снова и снова пытаясь понять, что у него нет такого, что есть у Кирилла.
– А ты делай умное лицо и рассказывай скорбно про разбитое сердце, – советовал Кирилл.
– Прекрасный пол на сеновале, удобный и приятный на ощупь, – дразнил Леху Игорь, еще один их друг. – Ну давай уже, попробуй! А то уйдешь в армию девственником, засмеют же.
Только Леха краснел, бледнел и заикался, когда до дела доходила.
– Если сам пол жалеет, что его потоптали, нам о чем переживать? – поддерживал Игоря Кирилл, стреляя по сторонам глазками.
И вдруг все закончилось. Закончилась школьная пора, к которой он привык. А с нею и детство. И даже мать и тетя Вера пытались поговорить с ним по-взрослому, навяливая очередной институт.
Два дня Кирилл не находил себе места, реально почувствовав, как стремительно приближалась та самая армия, о которой он никогда не думал всерьез – и старость. Он так привык к тому, что его все это время кормили, поили, одевали, подкидывали на карманные расходы. Даже Саня иногда совал рублей пятьсот, чтобы посидел с девушкой в кафе в центре.
– А если я не поступлю в семиречинскую академию? – схватился он за голову, оставшись с котом наедине. – А если поступлю, как долго мы сможем это все скрывать?
– До июля, когда начнутся экзамены в институтах, время у тебя есть. Не советую тратить время на болтовню! Завтра с утра берем рюкзак и отправляемся в Семиречье. Сообщишь родным, что отправляешься в какую-нибудь экспедицию в горы, куда Макар телят не гонял, чтобы хорошенько над выбором подумать. Понять, что и как в Семиречье, двух недель тебе за глаза хватит, – посоветовал Страж. – Не примут, будем знать, чего не доглядели. Пары дней, чтобы выбрать тутошний альма-матер, нам за глаза хватит. ЕГЭ у нас на руках, балы высокие – ты и без экзаменов будешь зачислен. Ну а нет, так и в армию сходим, мышцы подкачаем. С твоим талантом не пропадешь!
– В горы? На две недели? – Кирилл схватился за голову. – Кто меня отпустит?
– Парень, тебе восемнадцать лет! – опешил кот, уставившись на Кирилла. – Придумай чего-нибудь! На худой конец, пожалуйся на усталость. Мол, уезжаешь в спортивно-оздоровительный лагерь… А поступим, сможем претендовать на защиту по программе конспирации. Обеспечат такое алиби, что ни одна собака не пронюхает!
Сборы были недолгими. Вечером Кирилл поговорил о группе туристов, которые сплавлялись по реке, и выдвинул желание составить им компанию, после остановившись где-нибудь в молодежном лагере. Его слова никто всерьез не воспринял, как-то пропустив мимо ушей, ни запретов, ни нравоучений не последовало. С появлением маленького Олежки всем стало не до него. А утром, пока все спали, Кирилл написал записку, чтобы его не искали и не ждали, и отправился в пещеру.
В конце концов, могли потом созвониться…
Не прошло и часа, как, с замиранием сердца, он стоял перед той самой дверью, потыкав в нее пальцем. С тетей Верой они тут были и не раз, и не два. Всю пещеру облазили, пытаясь выяснить, как далеко она протянулась. Но ни конца, ни края у пещеры не было. Обнародовать пока не спешили, тетя Вера собиралась наложить на нее лапу, разработав маршрут, протянув электричество и выбирав самые красивые залы, чтобы установить подсветку. И готовила справочник, изучая ее проходы.
– Да будет дверь! – произнес кот, трансформируясь в темное облако и наложившись на камень. – Ну че стоишь? Иди! – обиженно прозвучало из этого облака, пока Кирилл нерешительно топтался на месте.
– В камень? – заупрямился он.
– Ты видишь камень? – рассердился кот. – Шагай, сказал!
И Кирилл вошел, слегка согнувшись, сразу зажмурившись от яркого света.
А когда пришел в себя, не поверил глазам…
Он стоял посреди огромной, метров двадцать в высоту, бесконечно вытянутой залы с колоннами, с рядами зеркал вдоль стен. Мир вокруг был материален, чего нельзя было сказать про него. Руки его, и все тело увязли в чем-то густым и вязким – нечто вроде плотного поля, почти физического. Он видел покрытый узорной плиткой пол, выложенной в орнамент, но непослушные ноги его не доставали.
Он уже собирался двинуться в глубь, когда его вдруг остановил голос кота:
– Эй! Я что, вечно буду носить тебя, как беса? Выйди назад!
Кирилл оглянулся, нос к носу столкнувшись с тем самым облаком, в которого обратился Страж, сразу догадавшись, что нужно сделать.
Вышел он в тот же зал, обретши свое тело.
Кот фыркнул, отплевываясь.
– Ну вот, мы на месте! – довольно проговорил он, усаживаясь на задние лапы.
Кирилл едва сдерживал волнение, озираясь по сторонам, втянув голову в плечи. Зеркала отразили его во множестве. Свет лился отовсюду.
– Круто! – сдавленно прошептал он, исследуя одну из колонн, то ли сделанную целиком, то ли искусно покрытую малахитом.
– Ты дверь запомни, а лучше запиши! – посоветовал кот. – Кому она вместо нас нужна? Ей поди сотни лет уже не пользовались.
– А там еще были двери с глазами, а они куда ведут?
– А это мне не ведомо! Мне туда хода нет, – ответил кот.
Только после слов кота Кирилл обратил внимание, что над каждым зеркалом на непонятном языке сделана надпись из золота, а само зеркало, метра четыре в вышину и три в ширину не имеет стекла. Эффект создавало поле внутри массивной рамы.
Он быстро зарисовал не то иероглифы, не то веды в блокнот, поймав себя на вандализме – им вдруг овладела мысль сделать на колонне рядом с входом зарубку, чтобы потом было легко найти дверь. Но Страж бы не одобрил. И вздрогнул, услышав за спиной приятный голос.
– Кто такие?
Прихрамывая на одну ногу, в темных очках, с тростью, быстрым шагом к нему приближался высокий мужчина в строгом черном костюме, лет сорока, с аккуратно подстриженной бородкой.
– Я… мы… поступить… В Семиречинскую академию…
Кирилл растерялся, понимая, что люди, наверное, здесь были, но сколько он никогда не задумывался. Он представлял домики в горах, шахты под землей, научный городок на окраине города, замаскированный под серьезную охранную контору. Он был даже готов к тому, что Семиречье находится не в России.
– А разве есть такая? – удивился мужчина, почесав щетину на щеке.
– Но… – Кирилл поискал взглядом кота, собираясь с мыслями. – Но если… А как тогда… Вы знаете, я попал сюда таким странным способом, что не сомневаюсь, есть такая… А вы, собственно, кто?
– Твоя галлюцинация, – бодро сообщим мужчина. – Смотрел фильм «Игры разума»? Шизофренический бред иногда бывает очень, очень натуральным! Суди сам, все признаки на лицо! – мужчина начал загибать один палец за другим. – Сначала к тебе является некое животное, обученное человеческой речи… Что это у тебя? Книга? И вдруг ты натыкаешься на книгу, которая умеет сама собой исписывать листы, принимая в зеркале другие черты. Наверное, ты даже заприметил демонов?
– Ну, заприметил, – мрачно согласился Кирилл.
– И наконец, ты вдруг перестаешь существовать в человеческом теле…
Кирилл молчал, испытывая внутреннюю борьбу. Наверное, он почувствовал страх за себя самого. Мужчина говорил очень убедительно, а кот словно набрал в рот воды, как-то сразу расположившись к пришельцу.
– Что же, я и Олежку придумал? И Мирку с братом? И Славка все еще дурачок, а не горных дел мастер? – недовольно бросил он.
Мужчина долго смотрел на Кирилла исподлобья.
– Вы упрямы, молодой человек… – он покачал головой. – Совсем юнец. Не рановато собрались оставить бренный мир?
– Я не оставляю, я пытаюсь в нем разобраться, – обиделся Кирилл, сообразив, что собеседник подшучивает.
– Достойный ответ! – кивнул мужчина, уже не скрывая своего любопытства. – Вы, безусловно, будете допущены к экзаменам…. Верочка, – обратился он к браслету в виде дорогих часов на руке, – проводите молодого человека до места!
– Да, профессор, – приятный женский голос прилетел из неоткуда, на мгновение образовав в голове вакуум, словно заглянул туда. И в тот же миг перед Кириллом зависла небольших размеров шаровая молния, покачавшись перед носом и словно бы пощекотав.
Кирилл застыл от ужаса, боясь пошевелиться, чтобы не дай бог, не взорвалась.
– Куда клубочек покатится, туда и идите, молодой человек, – приказал женский голос строго. – Он приведет вас в нужный сектор.
Профессор сдержанно улыбнулся, наблюдая за его реакцией.
– Ну что ж, молодой человек, я вас немного провожу, – он жестом пропустил его вперед. – вас кажется Кирилл зовут? Как мне к вам обращаться?
– Кир… Кирилл, – хмуро бросил Кирилл.
– Вы делаете успехи, наслышан!
– О каких успехах вы говорите, профессор? – Кирилл оглянулся на кота, который скромно следовал на некотором расстоянии.
– Ну как же, в вашем возрасте претендовать на звание студента Семиречинской академии, справившись, в общем-то, с довольно сложным, запутанным заклятием… Кстати, профессор Муравин, Даниил Иванович, – мужчина протянул Кириллу руку. – Из праздного любопытства, кому бы вы объявили благодарность – коту или себе?
– Не себе, конечно, – снова растерялся Кирилл. – Как бы я сюда попал?
Зала, наконец, закончилась арочным проходом. И началась другая. Здесь тоже повсюду стояли зеркала, тяжелые, в узорно кованых оправах, но располагались они широкими рядами с проходами между ними, а комната и колонны была не зеленые, а красновато-желтые, словно сделанные из янтаря и оникса. И здесь над каждым зеркалом имелась надпись.
Мужчина показал пальцем на одну из них.
– Правила просты – это адрес. То же самое, что название местности, селения, улицы и номера дома. Позволяет экономить пространство и быстро перемещаться. Это, – он жестом руки показал на пол, – нечто вроде сортировочной в почтовом отделении. Семиречье поделено на сектора, каждый сектор защищен паролем. Многие двери ведут во внешнее пространство. Но вам пока ни одну дверь самостоятельно не открыть.
– Знать бы, как это прочитать… – с сожалением пробормотал Кирилл, пытаясь сориентироваться и хоть что-то запомнить.
– Перемещения абитуриентов ограничены, предупредил профессор. – Следуй за проводником, он укажет путь в ваше новое пристанище, надеюсь, на последующие десять лет.
Легким наклоном головы профессор откланялся, шагнув в зеркало, возле которого остановились. Огненный шар, все это время следовавший позади, выплыл вперед, ринувшись за мужчиной, и, словно бы одумавшись, замер у самой зеркальной поверхности, отпрянув назад, зависнув на уровне груди в метре от него. И тихо поплыл дальше, замирая перед каждой дверью, будто пытался определить, в какую из них заманить его.
Кот пристроился рядом, тоже оглядываясь на каждую дверь.
– Ну а… когда документы сдавать? – поинтересовался Кирилл, нарушив гнетущее молчание.
– Ты это о чем? – мяукнул кот, стараясь на Кирилла не смотреть. – Тут кругом телепаты, они уже давно проверили всю твою подноготную! Если тебя это порадует, то первый экзамен ты сдал вполне успешно. Не развернули… И то хорошо!
– Какой экзамен? – опешил Кирилл.
– Рассудок твой вполне здраво размышлял о собственной болезни. Он не отринул возможность шизофрении, анализируя совокупность доказательств за и против. Ты не принял во внимание собственные домыслы и реалистичность видений, опираясь исключительно на внешние факторы, которые были причиной или следствием твоих действий, которые опирались на полученную информацию. Слепая вера свойственна одержимым людям, тогда как здравомыслящий человек испытывает потребность в получении доказательной базы. Для Хранителя это необходимое качество – они часто становятся объектами зомбирования, если попадают в недобрые руки. А охота на Хранителей, сам понимаешь, идет самая настоящая.
– Никогда бы не подумал, что один ответ может так много сказать о человеке, – опешил Кирилл.
– Смотря, какой вопрос, – поморщился кот.
Огненный шар нырнул в зеркало. Кот переступил с одной лапы на другую и тоже исчез, даже не приблизившись к двери. Кирилл поспешил следом, подражая профессору – зажмурился и шагнул вперед, всего лишь на миг почувствовав себя в невесомости.
И каково же было удивление, когда в лицо ударил соленый ветер и крупные капли дождя…
