Анастасия Ветрова
Однажды
И тут впервые за долгое время он пошёл к матери поговорить. Анна Николавна, разумеется, очень обрадовалась, успокоила сына, сказав, что ребёнок – это не проблема, он не меняет жизнь кардинально, точно так же можно заниматься тем же, чем и раньше, а она, если что, поможет. В общем, убедила, что это, наоборот, хорошо, и Оля стала его женой. Но эгоизм всё равно взял своё, так что все мечты Анны Николавны превратились в фикцию. Правда, сама она чувствовала себя в какой-то мере виноватой в том, что так получилось, теперь она уже думала, что надо было поговорить с Олей заранее, рассказать ей о Виталике, тогда, глядишь, у неё сейчас был бы внук или внучка, пусть даже на расстоянии, но – увы…
И ещё отвратительней и страшней становилось от осознания того, что Виталика, похоже, это не всколыхнуло. Да, сначала он переполошился, когда понял, что натворил, но вовсе не от того, что избил Олю, и она из-за него потеряла ребёнка, и хорошо ещё, закончилось без необратимых для неё последствий: дети у неё ещё будут. А от того, что все узнают, что это он, начнут тыкать пальцем, обсуждать, он потеряет свой авторитет среди окружения, его не будут воспринимать так, как раньше. Поэтому и на примирение с Олей в больнице он пошёл в основном из этих соображений, а не потому что сожалел о своём поступке или вдруг посмотрел на всё другими глазами. Зато, когда Оля сказала, что подаёт на развод, он взбеленился, он-то считал, что она его побаивается и будет сидеть себе тихонько и не возникать, а она – вон как…
Ещё и мать перестала на него обращать внимание с тех пор, единственное, бросила ему как-то: «Одумался бы, вернул бы Олечку!» И почему-то эта мысль ему запала в голову, повлияли ещё слова директора фирмы, который предложил командировку за границу на полгода, но там были условия: наличие семьи и выезд вместе с ней. Поэтому-то он и ходил теперь кругами вокруг Олиного дома, но для уговора выбрал самый простой для себя способ: угрозу.
***
… Оля озиралась по сторонам: вдруг кто из соседей пойдёт, чтобы побыстрей домой прошмыгнуть, но, естественно, как назло, никого и в помине не было.
– Виталь, ну вот скажи, ну зачем тебе это, а? Ну устала я уже от тебя, сколько можно? – она обессилено вздохнула.
– Много будешь знать – скоро состаришься! – отговорился он, – Но чтоб я больше этого козла здесь не видел!
– Да какое ты имеешь вообще право? Я же к тебе не лезу!? – у Оли непроизвольно потекли слёзы, – Это моя личная жизнь, она у нас с тобой теперь уже не совместная, слышишь?
– А, – злорадно воскликнул он, – вот оно как! Не, дорогая, это ты иллюзию себе нарисовала, значит, появилось, к кому свинтить, ты так заговорила? А то, как залетела, Виталик – женись?! А?
– Я тебя не заставляла… – безнадёжно проговорила она.
– Не заставляла? А кто, твою мать, песни мне тут пел о том, какое у нас радужное будущее, сю-сю-сю!
Оля молчала, опустив голову: препираться с ним было бесполезно, он её не слышал.
Он говорил, надвигаясь на неё, она пятилась обратно во двор, к детской площадке, нащупывая, куда наступить, чтобы не споткнуться о песочницу или ещё что-нибудь.
– Виталь, иди домой, пожалуйста, а?
Он приблизился вплотную, и Оля почувствовала запах то ли водки, то ли ещё какой-то гадости и уже окончательно испугалась, потому что поняла, что не справится с ним.
– Родная, – он наклонился с издевательской улыбкой к её лицу, – подумай, а?
Оля инстинктивно его оттолкнула руками.
– Что, воротит от меня? До этого как-то по-другому было!
– Ненавижу тебя, отстань! Не прикасайся ко мне! – не выдержала Оля, у неё началась истерика, она рванулась сбоку от него, пытаясь проскочить в подъезд, но Виталик с размаху отпихнул её, она отлетела назад и ударилась о железную стойку качелей. Показалось, что голова треснула, раздвоилась, а потом отдало резкой болью в висок. Она сползла вниз, затравленно смотря на него и держась за ушибленное место. Виталик скривился:
– Вот тебе и урок! Подумай, о чём я сказал, – он развернулся и преспокойно ушёл.
Оля какое-то время просидела, скрючившись на грязном и мокром снегу, потом поднялась и прислонилась виском к железному холодному столбу… Сердце пульсировало, паника не уходила, но почему-то восприятие замедлилось. Ей показалось, что она простояла не меньше получаса, а на самом деле прошло пара минут. Потом она поплелась к подъезду, поднялась в квартиру и наконец-то почувствовала себя защищённой…
Родители, конечно, перепугались, когда она вошла домой в таком виде, вызвали скорую, ей осмотрели ушибы и сделали укол успокоительного, потому что её всю трясло. Хотели ещё в полицию заявление подавать, но Оля отговорила их, потому что так не хотела с ним связываться, а там будет вся эта волокита, столько раз придётся с ним встречаться, всё объяснять всем, – нет, только не это, увольте.