Анастасия Ток
Вспоминая о том, что сейчас в будущем
– У меня нет денег, даже не пытайся их найти, – резко кидает Джейн.
Но зеленоглазая мошенница все-таки смогла поживиться чужими деньгами. Конечно, уже из кошелька другого несчастного зеваки. Пони, преисполненная гордости за свою ловкость, с тоской смотрит на собственное отражение в парковом фонтанчике. Сейчас у нее вид среднестатистического прохожего. Разве что только яркий рыжий цвет гривы позволяет как-то отличаться от толпы. «Пора наконец-то узнать, кто же я… И даже моя новая шкура не может заставить меня стать блеклым пятном.» Пони намерена брать штурмом магазин.
Глава 7. Дружелюбный пегас
Лошадка с рыжей гривой наделена отменным вкусом. Теперь на ее глазах блестящие розоватые тени, тушь, удлиняющая ресницы и манящая заглянуть в дьявольски красивые глаза зеленого цвета. Челка гривы уложена дугой вверх, открывая, а не скрывая вызывающий взгляд. Губы накрашены яркой красной, рубиновой, помадой, образуя рисунок в форме сердечка. На теле пурпурная юбка с черными полосками. Привычки тянутся с прошлого, глубоко-глубоко прорастая своими корнями. Особенность лошадки – яркая внешность и страсть к платьям, корсетам, помадам и сережкам. Пони стоит на кассе магазина, сжимая в копытах фиолетовый браслетик. Такие дамы как она существуют уже не первое столетие. Они собирались на балы и шабаши, часами смотрясь на свое отражение в серебряном зеркале, и любуясь тем, как в их глазах преумножается дикость. Они летали на метлах или наводили на деревни порчу, вели дружбу с пауками, змеями, жабами отплясывали на Лысой горе. Пони с ухмылкой вспоминает эти славные времена, полные отчаяния и свободы. Но кто-то сзади отвлекает ее от мыслей. Это юный голубой пегас с бордовой короткой стрижкой и хвостом, заплетенным в косичку. У нее легкое телосложение, широко раскрытые и любознательные карие глаза с прямыми ресницами. Она держит целую охапку разноцветных браслетиков. Немного робея перед незнакомкой, сконфуженно улыбаясь, но жизнерадостным голосом, пегас начинает разговор:
– Привет! Ты, похоже, новенькая… Я почти весь город знаю, а тебя никогда не видела. М-м-м, судя по нашим браслетам у нас с тобой вкусы похожи.
Рыжегривая перестает радоваться своему визиту в этот магазин и с неохотой оглядывается назад. Она буквально заставляет себя ответить. Хоть и в голове у нее вертится лишь одно слово «фи», пони произносит другое:
– Да, я здесь недавно.
– Отлично, могу показать город! Я на часок свободна, а потом у меня дела в пекарне.
– Я посмотрела город, – пытается отвязаться лошадка.
– Может, посидим в пекарне вечером? Новые друзья в новом городе всегда кстати. Точно, не представилась. Я – Дашка, – не теряет надежду пегас.
– Ладно, посидим в пекарне, если тебя это утешит, Дарья…
– Нет-нет, только не «Дарья»! Терпеть не могу, когда меня так называют. Выворачивает от этого обращения. К чему? Просто Дашка.
– Без проблем. Дашка так Дашка, – отмахивается огненно-рыжая.
– Так сегодня в шесть часов в пекарне?
Пони в пурпурной юбке с ненавистью смотрит на медленно выходящую из аппарата чековую ленту. Резким движением она берет беленький чек и стремится поскорее отойти к дверям. К большому сожалению, в городах водятся назойливые малолетние, жаждущие общения. Но пони и с такими старается держаться достойно:
– Да-да, конечно…
– Буду ждать в пекарне «White cat»! Это на улице Улун, быстро найдешь! Кстати, как мне тебя называть? – кричит ей вслед дружелюбная Дашка.
Тут зеленоглазая на минуту задумалась. Действительно, пора бы определиться со своей новой ролью в этом городке. Когда-то очень давно ее история началась со старонемецкого имени, означающее «покой». Возможно, ей наконец-то удастся замкнуть круг. Быть бессмертным надоедает быстро, уже через два столетия. И со старым именем лошадка пройдет новые испытания. После небольшой паузы она с коварной улыбкой отвечает:
– Мое имя Фрида…
Глава 8. Черное и белое
Первым заведением в городе, где можно поесть вне дома стал паб «Black cat». Конечно, еда – это далеко не цель заведения, а, скорее, приятное дополнение. Но тем не менее в оппозицию ему появляется кафе-пекарня «White cat». Можно сослаться на то, что его хозяйкой является белая кошка с золотистым кольцом на шее и фиолетовыми глазами. Поговаривают, иностранка. Отсюда и название. Но даже в интерьерах и заведенных правилах угадывается противостояние и вражда. Если в первое заведение приезжают размалеванным, взлохмаченными, в кожаных куртках и непременно на ревущих байках, то во второе принято ходить опрятными, милыми и, как правило, пешком, под руку с другом.
Внутри «White cat» очень просторно, чисто и светло. Это настоящий оазис с безупречно белыми стенами, столами, деревянными стульчиками с вырезанным орнаментом на спинке. Белая кошечка сама выпекает булочки и сладости, которыми лакомятся горожане в течение дня. Также в кафе стоит приемник, чьи антенны ловят исключительно французскую эстраду, а на больших подоконниках круглогодично стоят цветы. К весне пекарня пополняется букетами. Посетители приносят их сами в знак своей признательности. На окнах, на кассе, у входа – везде развешаны колокольчики. Владелица обладает страшным азартом в деле их коллекционирования. Ей, непременно, хочется слышать успокаивающий ее слух звон. У хозяйки страшная непереносимость тишины и бездействия. Говорят, она была такой не всегда, только после трагического происшествия в жизни, но вряд ли кто-то когда-то узнает правду. Одним словом, пекарня – крайне доброжелательное место, где за чашкой кофе или чая ведутся дружественные беседы.
Дашка пытается быть сосредоточенной и упорно борется с пятном черного кофе на мраморно-белом столике, но то и дело тревожно поглядывает в окно. Она ждет свою новую подругу. От звона колокольчика пегас вздрагивает и напряженно смотрит на посетителя. От долгого ожидания она приходит в отчаяние и ярость. Ей уже хочется сорвать трезвонящий колокольчик и убрать его как можно дальше, чтобы тот не дразнил ее терпение. Но наступает назначенный час и в двери входит Фрида. Нет, она скорее появляется. Эффектно и с неким вызовом общественности, стреляя в каждого, кто смотрит на нее. Выстрел взгляда убивает наповал. Дашка радостно машет подруге тем самым, правым, копытом, увенчанным радугой браслетов. Огненно-рыжая тоже одела свой, но на левую ногу. Пегас восторженно бежит встречать красногубую гостью, совершенно искренне и по-детски наивно приветствует ее:
– Привет, Фрида! Боялась, что ты не придешь… Так рада видеть тебя!
Она не может сдержать эмоций и кидается с объятиями:
– От тебя духами пахнет!
Фрида удивленно и сдавленным от объятий, ощущаемых ею как тиски, роняет:
– Привет…
Дашка уже начинает что-то бойко рассказывать, сажает пони за стол, приносит поднос и разливает по чашкам чай, успевая при этом болтать:
– Зеленый с жасмином. Надеюсь, ты такой любишь. Мы сами выращиваем. Ну, не конкретно пекарня, или я, а наш город.
– Да-да, само собой, люблю. Не знала, что ты тут за официантку, – растерянно отвечает огненно-рыжая, потеряно оглядываясь вокруг.
–Ха-ха, ну нет! – звонко смеется Дашка. У нее сегодня прекрасное настроение, – я не официантка. Просто прихожу сюда помогать. Могу столы почистить, могу пол помыть, кексики украсить и за кассой постоять. Как придется… Ладно, расскажи о себе. Откуда ты? Надолго ли здесь?
– Давай-ка о тебе, Дашутка.
– Так не интересно! Ладно, ты не из болтливых, я это заметила еще в магазине. Ну ничего, я со всеми нахожу общий язык. Если тебе так комфортнее, то начну я, так уж и быть. Что могу сказать? Я из Мценска…
– А, провинциалка, так и подумала, – нагло перебивает Фрида.
– Ну да. Во Мценске я росла, там же радостно окончила школу и уехала сюда, в город, в центр жизни. С детства привыкла к дорогам. Каждую неделю ездила к бабушке в соседний город – Орел, помогала ей в делах по дому. Но не одна, нет. С другом. Он сейчас инспектор полиции, приехал в город со мной. Так смешно, мы с ним со школы дружим, хоть он и на три класса старше был. Я его защищала, а то у нас все шибко задиристые были, теперь вот вырос и сам защитит кого угодно. Так что у меня протекция, как за каменной стеной. Сейчас я зарабатываю тем, что помогаю тому, кому это необходимо за условную плату. И в пекарне вот на подхвате. Социальный работник, если угодно, но я это определение не люблю. Сухое оно, без души… Я совсем рядышком живу, на этой же улице. Владелица этой пекарни – моя соседка. У нее еще прям в квартире хиппи живет, такой лохматый, но добрый. Всем браслеты дарит. Так ты где живешь? Далеко от пекарни?
– В лесу, – спокойно заявляет пони.
– Как так? Прямо в лесу? А зачем? – не понимает пегас.
– Курсы по саморазвитию такие, – бессовестно врет Фрида. – Прохожу задание под названием «отшельник». Нужно продержаться в лесу как минимум полгода и обрести свое внутреннее «я», постичь дзен. Это восточная практика такая. Очень странно, что ты о ней ничего не знаешь. Довольно известная вещь.
– А как в лесу-то? Холодно же… Зима наступит…
– В лесу полно разной живности. У медведя одолжу его шкуру! Были бы у него деньги, заплатил бы ими, а так…
– Странный у тебя юмор… – смущается и ежится, как от холода, Дашка. Несмотря на то, что за окном цвела весна, ей вдруг стало как-то зябко и неуютно.
– Это не юмор, Дашунь. Это жизнь. Если встает вопрос: моя жизнь или чужая, я, не задумываясь выберу чужую. Думаешь, крови боюсь? Я ее время от времени пью.
В этот момент Даша замечает, как блеснули белоснежные клыки в пасти собеседницы. Но, возможно, ей просто показалось…У нее всегда хорошо работает фантазия.
– У тебя была тяжелая жизнь, да? – снова спрашивает пегас, пытаясь найти объяснение странным словам новой знакомой.
– Хах, как тебе сказать… Со временем учишься не сетовать на судьбу и идти на встречу концу с улыбкой. Прокладывать себе дорожку из кровавого следа. Когда-то я серьезно страдала и отравляла горечью слез свою же жизнь, а потом… Научилась брать игральные кости такими, какие они есть. Конечно, легко так говорить, когда можешь успокоить себя мыслью, что эту партию всегда можно будет переиграть. И все-таки, главное – это театральность, игра и холодный расчет в действиях. Меня не выбрали королевой на балу, но ведь я властвую над своей жизнью. И порой… над жизнями других. «Разделяй и властвуй!». Как это будет на французском? Не разделяю, но с большим успехом управляю.
Слова Фриды разрозненными кусочками пазла оседают в голове Дашки. Несчастный пегас завален словами, которые выросли вокруг нее невидимым лабиринтом, из которого не получается выбраться. «Какие кости? Бал?.. Она не похожа на нездоровую. Скорее наоборот, царственно прекрасна и величественна. Конечно, Фрида знает гораздо больше, чем я. Но с каких пор я перестала понимать речь других?»
– Так, что насчет того, чтобы перебраться поближе к городу? Я могу пригласить тебя к себе на квартиру, – сконфуженно переводит тему разговора Даша.
Слух лошадки то и дело раздражает веселый, радостный перезвон колокольчиков. С давних пор ей не нравятся колокола. Слишком много звонкой радости в их мелодии. Они словно дразнят ее, а затем пытаются прогнать прочь.
– Что? На квартиру? – ухмыляется зеленоглазая лошадка. – Ты приглашаешь к себе первую встречную? Ты же ничего обо мне не знаешь! Я могу обокрасть тебя, убить, натравить шайку головорезов! Не боишься?
Собеседница лишь пожимает плечами:
– А чего бояться? Я знаю, что ты мой друг и мне этого достаточно.
– Святая наивность! Как ты еще осталось живой и тебя не убили в какой-нибудь подворотне?!
– Мир не такой страшный, как ты думаешь. Что отдаешь судьбе, то от нее и получаешь. Я делаю добро, а оно возвращается мне в двойном размере.
– Посмотрим сколько еще твое добро будет летать туда-сюда бумерангом. Не все такие хорошие и милые коими кажутся. Я бы советовала тебе быть осторожнее.
– Спасибо за заботу. Тебе явно нужно пересматривать свои взгляды на жизнь.
Фрида встает из-за стола, утомившись сидеть на стуле за безукоризненно белым столом К тому же, распелся колокольчик на входной двери.
– Неплохо бы пройтись.
Дашка с радостью соглашается. В ее голове успела свариться такая каша из странных слов собеседницы, что ей уже хочется на воздух. К тому же, в пекарне стало подозрительно душно и жарко. Наверное, виновато горячее апрельское солнце щедрое на яркие лучи.
Глава 9. Узелок завязывается
В карих глазах Дашки бликами отражается свет фонарей. Город медленно погружается в вечерние сумерки. Витрины начинают заманчиво светиться, деревья укрываются тенью заходящего солнца – наступает время неспешных прогулок после рабочего дня. Фрида свысока смотрит на прохожих, но она начинает проникаться снисходительной любовью к этому маленькому портовому городку. Приятное и пугающее чувство трепетной привязанности к наивному пегасу с детским, доверчивым взглядом пугает ее. От навалившихся комом мыслей хочется поскорее избавиться. Помогает в этом, зацепившая внимание афишка у входа в «Black cat», на которой довольный Доггер зазывает на свой концерт прохожих.
– А это что за чудик такой? – интересуется пони.
– Доггер, – отвечает Дашка. – Необычный персонаж. Я больше общаюсь с его прихвостнем, с Черничкой, Дог слишком… эксцентричен для меня.
– Дай мне досье на этого пса с гребнем на голове. Где живет, чем зарабатывает, каким воздухом дышит, какие у него братья, сестры – я хочу знать все!
– Давай так, во-первых, я не база данных… Насколько знаю, он живет на окраине, близко к твоему любимому лесу, на улице Зеленого чая. У него свой домик с зеленой крышей. Работает певцом вот в этом пабе, поет очень громко, небрежно, у него на концерте просто какой-то Содом, дым коромыслом. На сцене прыгает и гримасничает подобно шуту. Что еще? Есть брат, который учится не то на врача, не то на психолога, но как по мне, так просто бездельничает.
Одним коротким предложением Фрида все решает:
– Мы идем туда.
– Если честно, мне бы не хотелось… местечко не совсем для меня. И ты вряд ли оценишь. Лучше пройтись по парку, посмотреть фонтан… Ну, куда же ты? – уговаривает пегас, но огненно-рыжую уже не остановить.
Подруги спускаются в подвал, для того чтобы с головой нырнуть в недра и глубины рок-н-ролла.
Глава 10. В бреду Black cat»
Приглушенный желтый свет рассеивается дешевыми прожекторами. Голос певца тонет и растворяется в толпе, в которой каждый растаскивает песню себе в карман по звуку. Зрители неистовствуют, танцуют пого, яростно подскакивая вверх и тяжеловесно приземляясь. Как будто стремясь проломить пол, а за ним и почву, погрузившись под звуки рок-н-ролла во мрак подземелья. Кто-то выкрикивает лозунги, кто-то невпопад подпевает артисту, при этом, стараясь перекричать всех, в том числе, главного исполнителя. У спустившийся в паб Даши начинает болеть и кружиться голова, она чуть не поскользнулась от рассеянности на пустой жестяной банке выпитого пива. Запах деревянной сцены и стертых струн спорит с вонью табака и алкоголя. Удивительно для пегаса поведение Фриды, которая вдруг стала похожа на ледокол, что острым носом разрубает льдины. В данном случае зеленоглазая лошадка упорно пробиралась сквозь толпу, не толкая никого, но потеснив каждого. Джейн стоит на сцене с Доггером, облачившимся в темно-синий плащ с капюшоном, как у средневековых монахов. Хоть сам он отнюдь не свят. Черная кошка с яростью перебирает струны гитары и сжав зубы смотрит на пса с ирокезом. Она словно еле сдерживается, чтобы не дать тому гитарой по голове, наконец освободив сцену для себя. Но, возможно, гитаристка просто поймала нужный аккорд и ее захлестнула волна панк-рока, пробудившая в ней скрытую энергию и силу. На черную кошку пристально смотрит невозмутимо курящий пес, с золотой цепочкой из крупных звеньев на шее. Это полукровка, в чьих жилах смешана кровь дикого волка и породистой овчарки. Он, пожалуй, единственный, кто не поддается всеобщей волне безумного веселья, сохраняя спокойствие и непоколебимое чувство собственного достоинства.
Фрида достигает своей заветной цели и стоит к сцене так близко, что ее можно потрогать, но еще интереснее схватить за лапу Дога, сорвав концерт. Однако она этого не делает. Пытаясь подражать толпе, пони без азарта прыгает на месте, неотрывно смотрит на панка, пытаясь поймать его взгляд. Но красный пес с ирокезом не замечает ни ее, никого бы то ни было в толпе. Сейчас Доггер весь принадлежит образу исполняемой песни. Вот он поет о старинном доме и призраках в нем. Играет роль бесплотной заблудший души, обнажая клыки и жутко хрипя. Песня вместе с концертом подходят к концу. Осиплым от рычания голосом рокер пытается крикнуть:
–Всем хой! Панки грязи не боятся!
Голос срывается, артист не успевает окончить фразу. Зритель думает, что это тоже часть игры и восторженно аплодирует. Джейн облегченно садится на сцену, начиная настраивать гитару, мило беседуя с ней о сыгранном концерте. Толпа возвращается в разум, рассаживаясь за столы и на перебой выкрикивая заказы. Особо преданные фанаты прощаются с исполнителем фразами: «Мама-анархия», «Победа наша!». Но эти слова тонут, оседают с пылью на зеленое стекло бутылок у сцены. Крики смешиваются друг с другом, становясь общим гулом. Одна Фрида прелестно хлопает длинными ресницами и ждет, когда пес уйдет со сцены, подобно богу, спускающемуся с Олимпа.
– Привет! Меня зовут Фрида, – кокетливо начинает лошадка. – Отлично поешь, мне понравилось!
–Ага… – небрежно бросает пес, пытаясь пройти мимо и скорее добраться до спасительного глотка воды или чего покрепче, чтобы наконец-то промочить горло.
– Может, выпьем что-нибудь? Хотелось обсудить твое творчество, – настаивает Фрида, игнорируя косые взгляды, идущей рядом Джейн. Кошка не любит настырных фанатов, явно незнающих о личном пространстве. И никогда не понимала благодушия Доггера к таким наглецам.
–Лады, – соглашается панк, услышав ключевое для себя слово «выпьем». Сейчас не важно с кем и как. Главное, скорее восстановить пересохшее горло.
Времена меняются, а за круглым столом по-прежнему собираются отчаянные рыцари в лице: Доггера, Фриды, скучающей Дашки, Джейн и Грея, того самого невозмутимого пса с сигаретой. Это еще один герой и явный рок-идол паба. Ему все досталось очень легко. Стоило только запеть, как зрители оценили силу голоса и талант. Тексты о свободе, черных шлемах, байках, призывы борьбы и жажда скорости – его козыри. Джейн уверена, что ошеломляющий успех Грея обязан ее музыке. Без таланта кошки высекать из струн не только мелодию, но и азарт, энергию, полукровка не носил бы свою цепь. Но кого это волнует, кроме нее? Зритель видит только того, кто стоит у микрофона. Говорят, что до этого у Грея была не самая легкая судьба и тернистый путь к славе. Кто-то даже говорит, что он беглый каторжник, от того и цепь на нем. Но все это лишь слухи, делающие ему большую честь. О себе пес говорит мало. Дашка с болезненным видом и мутным взором оглядывается вокруг себя, но не видит от бессилия ничего. Лица посетителей за соседними столами кажутся ей враждебными и злыми. «Скорее бы забыть этот ужас!» В ее глазах сцена, зеленое стекло бутылок и жестяные банки, окурки и гитары превращаются в муторное темно-зеленое пятно, от которого делается тошно. Она с тоской смотрит на темный дубовой стол, по которому проходит небольшая трещинка, в которую забился пепел сигареты. «Хоть бери тряпку и убирайся! Да, точно. Лучше убраться отсюда. Но как?» – думает пегас. К столу подходит рыжая официантка Жанна, хорошо обученная вежливо принимать пожелания клиентов. Вернее, она сама выработала в себе умение быть тактичной даже тогда, когда день не заладился. Ей повезло иметь от природы подвижный, живой ум и гибкий хребет, выдерживающий гнет обстоятельств. На кошке выглаженный и чистый фартучек с цветочным узором. Взгляд спокоен, глаза ярко подведены тушью и в приглушенном свете паба красиво переливаются тени на веках. Официантка должна выглядеть безукоризненно – такое правило Жанны. Пусть вокруг бардак и разруха, пыльная сцена и замусоренные полы, но ее столы никогда не будут засаленными жиром или липкими от пива, а рыжая шерсть не сваляется в колтуны. Вытянувшись по струнке, Жаннетт механически произносит шаблонную фразу, думая совсем о другом:
– Вы готовы сделать заказ?
– Рома бутылочку, – еще хрипловатым голосом отвечает Доггер.
Жанна удивленно приподнимает бровь. В ее голове есть своеобразная картотека из предпочтений и частых пожеланий клиентов. Любая система может давать сбой, но только не ее. Жанне выпала участь стать разносчицей подносов, так она будет лучшей в этом деле.
– Но как же кружка холодного пива после концерта? – подсказывает рыжая официантка.
– Да, неси и пиво заодно. Это был хороший концерт, Жанна… Очень хороший, – соглашает панк.
Фрида с неестественной улыбкой, слащаво растягивая слова, озвучивает свой выбор:
– Кровавую Мери, если можно.
Джейн заказывает что-то скромное, но со вкусом:
– Нам с Грэем по рюмке виски.
Дашка в попытке скрасить свой убитый вечер тоже присоединяется к пожеланиям сдавленным от удушливого воздуха голосом:
– Коктейль… молочный… детский.
– Благодарю за заказ, ожидайте, – говорит заученную и надоевшую ей самой фразу Жаннетт.
Впервые за долгое время Доггер начинает осматривать Фриду, вспоминая о ее присутствии:
–Так о чем конкретно ты хотела поговорить? Очень оригинально с твоей стороны явиться под конец концерта, так потом еще и отвлекать актера. Э-э-э, то есть артиста.
Фрида чувствует себя комфортно и совершенно свободно. Эта стихия ей куда ближе тихой и спокойной пекарни, где все блестит от чистоты и порядка. Шум, гам, дым коромыслом, чьи-то жаркие споры об анархии, воодушевленные речи хиппи о рок-революции, рваные струны гитары под столом, грохот барабанов над ухом и рев моторов за битым в драке окном. Множество ярких пятен! Она дерзко отвечает:
– Ни о чем! Мне просто хотелось выпить! Хотя не стану скрывать, у Вас, маэстро, оригинальная манера исполнения. Выглядит эффектно даже для нашего искушенного зрителя.
Фрида льстит. По большому счету она даже не слушала песен. Она вообще не заядлый любитель музыки, предпочитает звуки тлеющего угля, уханье сов, шорох листьев, ночное хлюпанье болот и порывистый вой ветров. На худой конец, можно послушать бубны.
–Так для этого я там и нахожусь – производить эффект. Знаешь, как у Маяковского: «Я сразу смазал карту будней…».
– Для эффекта? Только лишь? А что насчет того, чтобы уйти в песенных образах от самого себя? – допытывается зеленоглазая пони.
Жанна уже ставит на стол заказанные напитки. Все, кроме коктейля Даши. Его тут не готовят. Доггер сразу же начинает суетливо открывать бутылку и быстрее пьет, стремясь избежать ответа на вопрос.
– Всем приятного, – вежливо откланивается Жанна и со вздохом спешит к другому столу.
Фрида настойчиво повторяет вопрос, просверливая взглядом пса:
– Что насчет эффекта?
Доггер уклончиво отвечает:
– И в масках пестроты той многолюдной навек я потерял рассудок свой.
– Что это значит, если говорить конкретнее? Оставь своего внутреннего поэтишку для сцены. Сцена такое любит, она проглотит все, что будет сброшено с нее от маэстро. Толпа любит своих кумиров.
–Хм, к примеру, это может означать, что я хочу пригласить тебя на съемки своего дебютного клипа.
– Как? Клип? Qu'est ce que11? «Клип»?
Джейн, услышав о наболевшей теме, берется ответить:
– Хах, Дог уже всем мозги выел со своим клипом… Камеру, конечно же, искала я.
Доггер деловито перебивает:
– Клип – это такой видеоряд, часто совершенно абсурдный, который каким-то образом иллюстрирует содержание песни.
– Допустим… Что дальше? Кого я должна играть? – интересуется Фрида.
– Для меня местечка не найдется? – с надеждой спрашивает вымотанная Дашка.
Доггер увлеченно начинает рассказывать, напрочь забывая о недопитой бутылке рома:
– Э-не. Фрида, Фрида же, правильно? Ты играешь Смерть. Весь сюжет крутится вокруг некоего субчика, который просто-таки обожает побеждать в шахматных партиях и не видит своей жизни без этой игры. Но вот однажды, сам не заметив каким образом, к нему на огонек заходит Смерть. Он предлагает ей сыграть в любимую игру, ставит на кон единственное, что может заинтересовать противника – жизнь. Они играют партию за партией, но черная гостья, в конце концов одерживает победу. Мораль: выше головы не прыгнешь.
Фрида, недолго думая соглашается. Давно в ее жизни не происходило интересных событий. К тому же пони очень любит настольные игры.
– Ладно. Да, хорошо! Я в деле. А теперь давай отпразднуем это чудесное решение глотком рома.
Лошадка тянется за бутылкой, но Доггер достает из-под стола шахматную доску:
– На те реквизит. Могу автографом расписать. Так сказать, на память. На съемки только принеси.
Фрида берет шахматы, предпочитая забирать все, что само плывет ей в руки. Но обиженно замечает:
– Люблю настольные игры. Однако если дама хочет выпить, то ей неприлично отказывать.
Доггер с наглой усмешкой отвечает:
– А кто те сказал, что здесь ведут себя по этикету? Не то место, мадам.
Грей властным голосом отвлекает внимание панк-рокера:
– Когда съемки? Я больше не вынесу разговоров о клипе. Либо мы снимаем пятого, либо Джей сдает камеру назад.
Доггер начинает тревожиться:
– Тихо-тихо. Снимаем пятого. Всё, все слышали? Пятого! Ни днем позже. Распустились… Всё даты откладывают. Но, Грей, у меня еще пьеса лежит не разученная. Давай седьмого?
– Пятого, – отрезает полукровка.
Фрида с кокетливой улыбкой говорит:
–Что насчет автографа на шахматах? Предложение в силе? Мало ли, может, ты знаменитым станешь, так я после твоей смерти на этой вещице состояние заработаю. Боишься смерти?
Доггер принимает доску, ставит подпись и смело отвечает:
–Так я уже гремлю на весь город. Дай мне еще пару дней – я буду уже в Европе. Большому кораблю, как известно… А что мне смерть? Я с ней сейчас за столом сижу.
Фрида, подобно властной императрице из древнего города, забирает доску и поднимая жестом Дашку завершает разговоры:
– Все вопросы решены. Я домой. Дашка, подъем.
– Мы на байке покатились! – уже в дверях бросает Джейн и исчезает вместе с Греем.
– До свидания, было очень приятно провести с Вами вечер, – откланивается пони с рыжей гривой.
Доггер небрежно махнув лапой недовольно замечает:
– Э, не ломайся, как тряпичная кукла. Покеда!
Панк остается один. Сегодня ему не хочется спешить домой, где его ждет не разученная пьеса, ворчливый и сердитый брат. Ведь это место создано для того, чтобы забыться и уйти от всего, что волнует. За одним из столиков затевается нешуточный спор грубоватого, неряшливого анархиста и длинношерстного с венком на голове пацифиста. Дело вот-вот дойдет до драки. Дог с интересом смотрит на чужой конфликт, предвкушая жестокую схватку двух идейно увлеченных посетителей. Звук опрокинутого стакана, ворчливое шипение пролитой жидкости и чей-то вскрик – затеялась потасовка. Кто-то из посетителей ахнул от ужаса, кто-то, как Дог, от восторга. Теперь у Жанны прибавилось работы. Оставив заказы в стороне, она бежит разнимать драчунов. При ней лишь одно оружие – слово. Но ей этого хватит.
Глава 11. Прощание под луной
Наступила ночь с яркими уличными фонарями и фонарями небесными – звездами. Две подруги пришли к тому месту, откуда началось их путешествие. Дашка ужасно устала, у нее даже пропали озорные искорки из глаз, паб словно забрал всю ее силу. Только Фрида продолжает громко и неприлично смеяться, нарушая очарование ночного безмолвия:
– Ха-ха-ха-ха! Знаешь, что самое смешное? Я-таки забрала у этого пса его ром! Не хотел дать глотка, так ведь поплатился за жадность бутылкой.
– Ты украла? – осуждающе посмотрела на подруг Дашка.
– Нет, зачем же? Ха-ха-ха! Просто проучила. Люблю давать уроки. Особенно таким песикам. Наивный до нельзя, ранимый как лопоухий щенок.
– Это Доггер-то ранимый?!
– Конечно. Ты в глаза побольше заглядывай. Он же жизни и самого себя боится. Вот-вот от ужаса расплачется. Весь на нервах песик. Дитя, enfant. А все-таки добрый. Даже жалко его делается. Ну ничего, поправим.
– Что поправим-то?
– Всё по правим. Ладно, Дашунь, пора бы тебе домой.
Дашка на прощание обнимает Фриду. Она ужасно вымоталась за этот день, но она не может не спросить с заботой в голосе:
– Дойдешь до леса? Не заблудишься?
– Дойду, не бойся.
– Завтра встретимся в пекарне?
– Встретимся? Ты правда хочешь встретиться?.. Со мной?.. – искренне недоумевает огненно-рыжая. Ей казалось, что после разгромного похода в пивнушку у пегаса отпадет желание общаться с ней. Но предложение о встрече странным образом радует Фриду. Казалось, она испытала уже все, что можно испытать, однако эта глупая радость и растущее чувство привязанности ей незнакомы.
– Конечно! Почему нет? Мы же друзья, забыла? Я хочу показать тебе завтра город. Ты не видела наш парк, он просто потрясающий!
– Ладно, Дашка, встретимся… Странно все это.
С непонятным и до нелепости приятным чувством, растущего внутри тепла, ошеломленная и немного пьяная от выпитого алкоголя, Фрида тонет в чащи леса. Холодные и мрачные тени лесных деревьев гасят красоту и пышность образа лошадки. Мысли в голове пони путаются, но среди них медленно рождается идея.
Глава 12. План Фриды
Ворон-ученый завален своими исписанными бумагами так, что виден один лишь длинный клюв. Зрение, движение, мысли – все направлено на миллиарды букв перед глазами. Кажется, он уже забыл свой недавний промах. Неудачи преследуют всех ученых. Истинный гений перешагивает через них широким шагом и идет дальше, попирая невежество своим знанием. Слух раздражает резкий, нетерпеливый стук в дверь. Кто может знать о существовании фургончика отшельника? Кому в столь поздний час понадобился одинокий Орландо? Дверь открывается бескомпромиссным, злостным рывком с улицы. Фрида вернулась домой с трофеем в виде подписанной шахматной доски. Ее глаза горят решительным огнем, но взгляд рассеяно блуждает под действием выпитого рома. Грубым криком она заявляет о своем присутствии:
– Salut, mon ami!12 Я теперь могу представиться!
Ворон с трудом выбирается из выстроенных бумажных баррикад. Внешне он не рад лошадке, но внутри что-то приятно отозвалось на возвращение гостьи.
– Ну?.. Где ты была?
– Фрида! Зови меня так! Мое имя Фрида! Не спрашивай, где меня носило, а лучше привыкай. Так будет всегда.
– Я тебя к себе домой не звал. И мне устанавливать здесь порядки, а не тебе. Ты пришлое, чужое, стороннее. Твое присутствие здесь – мой глупый промах. Но расплачиваться за него не собираюсь. Ты – defectus.13
– Ха-ха-ха! В таком случае «пришлое» тебя обыграет! Я знаю, что заставит тебя впустить меня.
