Анастасия Ток
Грёз и Офелия
Грёз с громким шорохом разбрасывал опавшую осеннюю листву вокруг себя. Пинок правой ногой – красный лист улетал прочь, мах левой ногой – оранжевый листок взмывал вверх и снова падал на влажную после недавнего дождя почву. У юноши хорошее настроение, ведь он наконец-то нашел друга! Вернее, подругу. Изящную, необычайно стройную девушку с длинными волосами и загадочными темными глазами, напоминающими бездну ночного неба. Несмотря на то, что на улице холодный осенний ветер, Грёз чувствовал тепло и радость, как от солнечного весеннего дня. Он был поэтом. Часто по ночам писал прекрасные стихи о возвышенных идеалах и о фантастически красивых созданиях с чистыми сердцами.
Гуляя как-то раз по тихому городскому кладбищу, лирик читал надписи на надгробных плитах, где были высечены имена, фамилии, годы жизни погребенных. Над могилами возвышались печальные, обреченные на вечный траур по усопшим, скорбные ангелы из серого тяжелого камня. На кладбище в тот день почему-то было пусто. Но тем лучше для поэта. Глядя на погребения, он представлял себе некогда живых под указанными именами людей: их внешность, судьбу, характер. Кладбище – обычное место, там тоже живут, но уже как-то по-другому. Порой, Грёз увлекался фантазиями настолько, что посвящал какому-нибудь неизвестному ему Августину, умершему в прошлом году, целые хвалебные оды, сплошь состоящие из выдуманных самим же Грёзем заслуг. Около одной могилы поэт увидел небольшую колыхающуюся на ветру фигурку в черном балахоне до земли, печально уставившую свой взор в раскопанную землю. Комки грунта небрежно лежали на пожелтевшей чахлой траве, выкопанную землю рыхлили розоватые черви, в чьих прозрачных тельцах можно было разглядеть черные катышки почвы.
– Вы не могли бы помочь мне закопать себя? – обратился к поэту мягкий, едва слышный, шепчущий женский голос.
– О чем Вы говорите?! – удивленно спросил Грёз.
– Я чувствую, что моя душа уже умерла, – спокойно продолжала незнакомка, – так какой смысл жить моему телу?
