Анастасия Шерр
Заур. Я тебя украду

Глава 3

– Ну что, выпьешь со мной? Гляди, какой клубешник приобрели, – Саид довольно откинулся на спинку кожаного кресла, отозвавшегося приятным скрипом.

– Как будто у тебя их мало, клубов этих, – проворчал мрачно, отодвигая стакан с выпивкой. – Не хочу.

– Ну, как знаешь. Клубов не мало, но этот просто эпицентр похоти и разврата. Чувствуешь, здесь даже воздух сексом пропитан, – оскалился довольно Хаджиев. Он знатный любитель покутить. Сколько помнил его, Саид не менялся.

Запах Заур чувствовал, конечно. Здесь воняло, как в преисподней. Воняло дешёвыми, продажными шалавами. Ему, выросшему и воспитанному совершенно в иной среде, было дико находиться на этом дне. Отвратительно. Мерзко. В понимании Омаева женщина – это мать, прежде всего дающая жизнь. Женщина – это благодетель и чистота. Женщина – верность и преданность, надёжный тыл семьи. Но никак не грязная, продажная шкура. Глядя на этих подстилок, он не решался назвать их женщинами.

– Мне не вставляет, – поднял взгляд на очередную девицу, продефилировавшую от двери до стола с подносом. Что за показ они тут устроили? Уже третья за вечер. Двоих Заур сам выпроводил, потому что мешали разговаривать. А третья так вообще нагло завалилась, даже не постучав. Пусть разок нарвутся на Саида, когда тот будет не в духе, вмиг научатся этикету и субординации.

– Добрый вечер, Саид Саидович. Меня зовут Анжела, я вам кофейку принесла, – промурлыкала, ставя поднос с двумя чашками на стол и обольстительно улыбаясь во все тридцать два Хаджиеву. При этом её раздутые силиконом сиськи едва не легли на стол перед Зауром. Отшатнулся назад, на спинку дивана. У девки приторные духи. И сама она воняет. Саид бы сказал сексом, но у Заура этот запах ассоциировался с кучей членов, которыми ежедневно тычут в местных давалок.

– Умница, – ухмыльнулся Саид, опуская взгляд на её ноги.

– Могу я вам чем-нибудь ещё помочь, – захлопала длинными ресницами, а Хаджиев сгрёб её за талию и потянул к себе на колени.

– А как же.

Заур поднялся с дивана, откашлялся.

– Я домой. Отоспаться хочу.

– Да ну? А как же девчонки? Гляди, какие тут красавицы. Не хочешь? – Саид смял ягодицу девицы всей пятернёй, а та прильнула к его груди, запуская наманикюренные пальцы под рубашку.

– Нет, – скривился, будто сожрав лимон. Или кусок дерьма. Отвратно до жути.

– Ну, давай. До завтра, – потом послышался хохот девицы, и Заур захлопнул за собой дверь в кабинет.

Сам направился к выходу, но что-то вдруг привлекло его внимание. Женский силуэт. Тонкий, изящный, хрупкий. Словно по темени ударило и заставило остановиться. И он остановился. Застыл напротив двери в ВИП-комнату, как вкопанный.

Дверь была приоткрыта, и он отчётливо разглядел владелицу того самого силуэта. Маленькую, красивую карамельную блондинку с полной, налитой грудью и большими серыми глазами, такими пронизывающими и яркими. Она почему-то плакала, и Зауру вдруг стало интересно, почему.

Шагнул ближе. Она молодая совсем. Нежная.

Тонкими руками прижимает к груди плед, но как-то неловко. Он соскальзывает, и Омаев видит нежно-розовый, маленький сосок. В паху становится тяжело, а пульс начинает зашкаливать, словно он на утренней пробежке.

Почему она голая? Почему плачет? Кто-то обидел?

Первой мыслью: изнасиловали. Разорвали на ней одежду и изнасиловали. И от подобной догадки закипает мозг. Кто?! Кто тронул такую девочку? Какая мразь посмела коснуться такого тела?

Ринулся туда, снимая с себя куртку, чтобы надеть на девчонку, но первый шок уже схлынул, и он заметил вторую девицу, сидящую рядом и обнимающую её.

Прислушался.

– Нихера себе… Это чё? – подружка берет в руку пачку денег, внушительную такую «котлету». – Это же что он с тобой делал за такие-то деньжищи? – произносит испуганно.

– В том-то и дело, что ничего такого… Ничего запредельного. Просто секс.

Секс… Какой ещё секс?

Секс. За деньги.

Нет. Нет. Не может эта нежная красотка быть шалавой. Только не она. Почему-то подобная мысль причинила ему боль.

– Да ладно? – давит на неё подруга, а Зауру хочется её избить. Потому что она, сука, одетая, а нежная девочка голая и растрёпанная. Даже представил, как какой-то боров с отвисшим пузом и мерзкой физиономией мучил её на этом диване, как раздвигал ей ноги и вбивался между них, пока девчонка ревела и отбивалась. – Что-то как-то не верится, знаешь ли.

– Он узнавал обо мне. Знает, что дочка есть. И предлагал любовницей его стать. Чтобы с ним только.

– А ты чё?

– А я ничего, – потерянно пожимает худыми, узкими плечами. – Не нужны мне отношения. Не хочу, – а голос… Какой голос у неё… Внутри всё полыхать начинает от него.

– Ну вот и правильно. Странный он какой-то, – подружка снова обнимает её. Заботливо укутывает в плед. – С тебя пироженка и кофе утром.

Она вдруг смахивает слёзы и смеётся, хватая пачку бабла. И вмиг с его глаз спадает пелена. Шлюха же. Она обычная шлюха. Как и все здесь. Давалка, продажная и грязная. Пропитанная спермой кучи мужиков.

Обычная шалава. Чего он стоит тут и пялится на неё, как на восьмое чудо света? Какого, бл?..

Она переводит на него взгляд, серые, насыщенные глаза расширяются, а рот приоткрывается. Трясёт подругу за плечо, чтобы та посмотрела на него, а Заур, выругавшись, уходит.

Почти до рассвета катался по городу, как умалишённый, почему-то не в состоянии выбросить из головы ту девчонку. И вроде бы должно быть западло даже думать о ней, о грязной шалаве, но что-то не давало забыть. Он не мог сказать, что именно. Взгляд её серых глаз или то тело… То красивое до умопомрачения тело, на которое он так залип в первые минуты и до сих пор помнил каждый его миллиметр. Аж рот полон слюны, как у голодного пса.

Заур ценил женскую красоту, как и любой другой мужик. Разумеется, смотрел на женщин и, да, любовался. Но так ещё его не прошибало. Так, как прошибло этой ночью. Он на какое-то время даже остолбенел.

Может, это сказывается длительное воздержание? В сексе Заур нуждался ежедневно, но хватило бы и пары раз в неделю. Только вот привычка у него такая: шлюх на дух не выносит и предпочитает одну проверенную партнёршу. Она должна быть порядочной, пусть не девственницей – он, в конце концов, тоже не жениться на ней собирается, но хотя бы верной ему одному. В Грозном была Карина. В Москве же Заур не решался заводить отношения. Не доверял русским девкам.

Старался на них особо не засматриваться, всё надеясь, что Саиду надоест играть в большого босса и они уедут домой. Но не случилось. А его, Заура, вон как занесло. Едва не побежал шлюху одевать в свою куртку. И одел бы, если бы она те деньги не схватила. Нашёл бы урода, трахавшего её, и расчленил бы за то, что такую красавицу обидел. Но вся соль в том, что её никто не обижал. Она сама выбрала себе такую «профессию».

И всё же в голове не укладывалось. Разве можно продавать такое тело? Оно должно дарить наслаждение только одному мужчине. Мужчине, который сделал бы ей детей и любил бы её. А раздавать свою сексуальность направо и налево…

– Хватит! – рыкнул себе вполголоса, ударяя по рулю. И засмеялся хрипло, по-дурному. Дожили, сам с собой разговаривает. Надо женщину найти. Попроще. Без закидонов и желания покорить весь мир. Пусть не будет красавицей, но будет верной и чистой. А то он так с ума сойдёт и на проституток полезет. И впервые за всё время вдруг допустил мысль, что мог бы… С той, которая в ВИП-комнате сидела.

Тряхнул головой, отгоняя эту грязную, до отвращения мерзкую мысль и, припарковавшись у дома, забежал в подъезд.

Скорее одеться и на пробежку. Затолкать в уши наушники и втопить на полную. Чтобы все глупости из головы вылетели. Чтобы все мысли о ней испарились. Он просто переработал, ему нужно как следует отдохнуть, и всё пройдёт.

Следующим вечером заехал к Саиду в «Паутину» и первым же делом, проходя по коридору, мазнул взглядом по двери ВИП-комнаты. Оттуда донеслись тонкий женский стон и протяжный, мужской. Скривился, быстро прошёл мимо, дав себе обещание, что обязательно заставит администратора перенести эту блядскую каморку куда-нибудь в другое место, подальше от кабинета Саида. И чего он тут обосновался, имея отличный многоэтажный офис в центре? Чем ему так нравится в этом притоне?

Приоткрыв дверь, выругался. Хаджиев сидел в своём кресле, а перед ним девица на коленях, только голову видно. Она дёргается у паха Саида. А тот, схватив её за волосы, натягивает ртом на свой член.

– Братишка, ты не вовремя. Но если хочешь, можешь присоединиться, – усмехается, видимо, разглядев реакцию Заура, и тот захлопывает дверь. Сжечь этот притон, что ли?

– Что-нибудь выпьете? – бармен склоняется через барную стойку, когда Омаев вскакивает на высокий стул и достаёт мобильный, намереваясь подождать Саида здесь, дабы не травмировать уже и без того расхлябанную нервную систему. В глазах рябит от этих шлюх.

– Чего? – рявкает на бармена, а тот подаётся ещё ближе. Тоже какой-то странный. На педика смахивает. Только этого ему не хватает.

Нервно усмехнувшись, прикрыл глаза рукой, на всякий случай отпрянув от зеркальной стойки.

– Говорю, выпьете чего-нибудь?

– Воды дай, – отвечает, отсмеявшись, и тут же лицо каменеет, когда взгляд падает на глянцевый огромный плакат за спиной бармена. Там ещё несколько фотографий стриптизёрш во весь рост, но он цепляется именно за неё.

– Кто такая? – кивает на плакат и ловит себя на мысли, что безумно хочется услышать какое-нибудь оправдание для неё. Может, она модель и здесь была только для рекламы? Конечно, фотографироваться полуголой тоже не айс, но хотя бы не шлюха…

Но нет.

– А это Иланка. Наша самая высокооплачиваемая девочка. Очень красивая, да? – бармен смотрит на плакат как-то по-доброму. Словно о сестре своей говорит. Только вряд ли он так радовался бы, будь она, и правда, его сестрой.

Заур вообще такую сестру собственными руками удавил бы.

– Какая разница, какая она? Если она шалава? – резким тоном обрывает бармена, и тот выпучивает на него глаза.

Потом, так и не дождавшись Саида, долго бродит в поисках администратора, как назло куда-то запропастившегося. Находит её у гримёрки, как называют комнату шлюх, где они штукатурятся и загораживает собой и так приглушённый свет.

– ВИП-комнату убрать в другое место. Куда – мне плевать. Но чтобы там её не было. Ясно?

Девица сглатывает, подняв на него ошалелый взгляд, медленно кивает.

– Ааа… Ладно. Но куда её перенести?

– Я же сказал, мне всё равно. Чтобы на пути к хозяйскому кабинету никто не трахался.

– Хорошо, как скажете, – пищит та и быстро испаряется. Отчего-то Заура все здесь боятся. Кроме бармена-педика. Как только видят, убегают. Ему, в принципе, так даже лучше. Друзей он здесь точно заводить не собирается. И дело даже не в статусе помощника и правой руки Хаджиева, а в том, что мерзко от этих людишек.

Дверь гримёрки так и осталась открытой, и он поневоле окидывает тесное помещение взглядом. Там полуголые девки сидят: одна брови малюет, вторая закинула ноги на трюмо и, выпятив перекаченные губищи, стучит по экрану смартфона.

– А Иланка где? – спрашивает та, что с бровями, другую. А его будто по темени пробивает. Только от имени этого. – Пятница же сегодня.

– А она вчера прилично заработала, взяла три дня выходных, – беспечно хихикает вторая, а Заура передёргивает от этого «прилично заработала». Это у них так называется? Прилично заработала?

Сжал кулаки и шагнул в гримёрку, а девки, все как одна, повернули к нему головы.

– Ой… Драсьте, – хищно оскалилась та, что сидела ближе к двери. – Ээээ… Заур же, да? Как дела? – захлопала длинными ресницами, так и не убрав ноги с трюмо.

Прошипев по-чеченски «грязь», толкнул дверь и вывалился оттуда, как из преисподней. Что он вообще забыл в этом месте?

– Жуткий он какой-то, – услышал вдогонку. Вы, шлюхи, даже не представляете насколько.

Глава 4

В тёмный, мрачноватый кабинет вхожу с опаской. Я здесь бывала и раньше. Но тогда как-то повеселее было. Бывший владелец заходил в клуб не так часто, как новый, однако всегда заказывал свежие цветы – видать, очень уж нравился ему их запах. Да и света было побольше.

Сейчас пахнет кожей и мужским парфюмом. Дерзким таким, вызывающим и пугающим одновременно. Так пахнут опасные мужчины. Я их уже встречала. Опасных… Мне, конечно, они не вредили, ибо серьёзный человек не станет повышать свою самооценку за счёт женщины, пусть даже шлюхи. Но навидалась здесь за годы работы всякого. «Паутина» не всегда была приятным заведением, где в тишине и комфорте отдыхают политики да олигархи. В первый год моей работы этот клуб был пристанищем разнокалиберных бандитов. Они и сейчас здесь бывают, но без поножовщин и перестрелок. Как случалось раньше. Поговаривают, братья Хаджиевы из той же касты.

Всё меняется со временем, эволюционирует. Вот и «Паутина» эволюционировала. Теперь передо мной в кресле сидит не гопник из девяностых, а красивый, уверенный в себе бизнесмен. Крутой. Так говорят не о беспредельщиках из подворотни, в косухах да с банкой дешёвого пивка, а о таких вот… Альфа-самцах.

Большой, угрожающе огромный мужик. Смотрит на меня с интересом, оценивает. И, полагаю, не только внешние данные. Он словно насквозь меня видит.

– Добрый вечер, – здороваюсь, задумываясь, стоит ли мне представиться или лучше помолчать, пока не спросили.

– Голодна? – спрашивает хрипловатым голосом. Наш новый хозяин явно не любитель официоза и расшаркиваний. Так даже лучше. Сделаю своё дело и уйду.

Хотя внутри поднимается волна противоречия. Мне отчего-то до паники не хочется трахаться с новым боссом. Боюсь я таких. И если в случае со слишком буйным клиентом я могу позвать охрану, то тут меня точно никто не защитит. Кто ж пойдёт против такого?

– Нет.

– Иди сядь, – он не смущается. Ест стейк, ловко разделывая вилкой и ножом кусок сочащегося мяса, а я приближаюсь к столику. Сажусь пока напротив. Других указаний ещё не было.

По меркам «Паутины» я довольно прилично одета. На мне платье, хоть и короткое, но закрывающее все стратегические места. Только вот жалею, что не надела под него бюстгальтер. Кажется, глаза Хаджиева останавливаются на моих сосках. И мне некомфортно, неприятно. Хочу уйти, да кто ж позволит.

– Как зовут?

– Илана.

– Выпей, Илана. Расслабься.

Официант, которого замечаю только сейчас, наливает мне вина, а я ошалело смотрю на него и беру бокал тремя пальцами. С ума сойти… Этот мужчина так заполнил собой пространство, что я даже не заметила тихого, маленького Петю.

Саид отрывает взгляд от тарелки, смотрит на меня. На губы. Как делаю глоток вина и поднимаю на него глаза.

– Говорят, ты лучшая танцовщица в «Паутине»?

– Лучшая, – почему-то вздрагивает рука, и несколько капель вина стекают по подбородку и убегают в ложбинку между грудей.

Взгляд Хаджиева загорается, губы искривляются в подобии улыбки.

– Да. Вижу. Ну, рассказывай. Я хочу знать всё, что здесь происходит. От мелочи, вроде суммы, которую прикарманивает в конце смены администратор, до того, кто грешит дурью и кто её употребляет. Всё.

Я незаметно выдыхаю, потому что напряжение уже дошло до пика. Я до ужаса боялась, что он позвал меня для другого и этого другого отчаянно не хотелось.

– Бармен Кирилл продаёт своё вино. Дорогое толкает тем, кто может отличить от подделки, а потом в эти же бутылки наливает дерьмо из пакетов и продаёт лохам или пьяным в дрова. Анька-администратор забирает у девочек чаевые. Тех, кто не хочет делиться, увольняет, – без всякой жалости, как на духу сдаю двоих паскудников, которые не дают жизни девочкам. Это и унижение, и тычки, а иногда и пощёчины от Кирилла. Они с Анькой любят зажимать нас по одной и отбирать «чай». Кем бы мы ни были, никто не имеет права вытирать о нас ноги, если мы того не хотим и не позволяем за деньги.

Покачав головой, зацокал языком. Но как-то наигранно, не по-настоящему. Неинтересно ему это.

– А посерьёзнее есть что?

– Нуууу… вообще, да, – устраиваюсь поудобнее, закинув ногу на ногу, и тут же жалею об этом, потому что его взгляд устремляется вниз. – Есть и посерьёзнее, – чувствую себя неловко, неудобно. Словно я сейчас не в клубе, где трахаюсь за деньги, перед его хозяином, а перед бывшим ректором сижу полуголая. Неуютно. – Только вы меня защитите, если что? – Он кивает, а я продолжаю: – Директор наш… Владимир Маркович. Сука редкая. Я про все его делишки знаю. Всё вам расскажу. Вы только защитите, а то он и убить может, – и это чистая правда. Я помню случай, когда одна девушка после того, как он зверски её изнасиловал и избил, попыталась написать на него заявление. После исчезла, будто никогда её и не было. Разумеется, все знали, что ни к каким родителям в деревню она не вернулась, как было объявлено нам Анькой… Знали, потому что не было у той девочки ни деревни, ни родителей – детдомовская она…

– Даже так? А что, обижает?

Я поджала губы и слегка приподняла подол платья. На бедре ещё не сошла тёмная, отвратительная гематома. Обычно Маркович меня не трогал, но в тот вечер я как-то случайно попалась ему под руку.

– Ну что ж ты, шлюшечка, бегаешь от меня, а? Думаешь, если стучишь, я тебя не выебу? – от него несло трёхдневным перегаром и блевотиной, отчего желудок скрутило в узел. – Ой, а чё это мы кривим рожу? Не нравится, да? Ты с банкирами да бандюками ебстись привыкла, а? – больно хватает за волосы, а второй рукой за бедро, сжимая так сильно, что на глаза наворачиваются слёзы.

Его «ебстись» доводит меня до истерического смешка, а Маркович свирепеет.

– Ты что это, шалава, ржёшь, а? – замахивается, но я перехватываю его жирную ручонку за запястье и, поглаживая большим пальцем, опускаю её вниз.

– Над жёнушкой твоей лохушкой смеюсь. Это же какой овцой надо быть, чтобы такого мужика да отпускать по вечерам в клуб, где полно шлюх. Вот возьму и уведу тебя, что тогда она делать будет?

Маркович вдруг отпускает меня, поправляет волосы. Тупой алкаш.

– А чё, нравлюсь?

– Нравишься и давно уже, – вру так нагло и беспощадно, что сама почти верю. Хорошо, что у Марковича провалы в памяти и после перепоя он ничего не вспомнит.

– Да? Ну дык… А чё молчала? И ты это… Жену не трогай, а то грохну. Поняла? – добавляет уже более грозно, хотя я вижу, как ему нравится моя лесть. Была однажды свидетельницей, как его женушка унижала своего стрёмного мужика. А я, проработав столько лет здесь, уже могу переквалифицироваться в семейного психотерапевта.

– Ну прости. Не злись, – кокетливо натягиваю его галстук и тянусь к уху. – Жди меня в своём кабинете. Я сейчас носик припудрю и приду, – воркую так, что он, при всей комичности ситуации, даже мысли не допустит, что я вру.

А потом быстро вызываю такси и сваливаю домой, а Маркович в томном ожидании вырубается в кабинете.

И вот сейчас у меня появляется такая замечательная возможность сдать эту мразь с его мерзкими потрохами. И я, конечно же, это делаю.

– Это он? – Хаджиев кивает на гематому.

– Ага.

– За что?

– Да ни за что, – усмехнулась и опустошила бокал, уже немного расслабившись. – Просто так. Как он говорит, потому что может и хочет. Он всех девочек избивает и мучает. Жёсткий секс, говорит, любит. Только то, что он называет жёстким сексом, скорее, на садизм походит. Моя подруга уже две недели в больнице… Порвал ей всё. Козлина долбаная.

Хаджиев морщится, и я понимаю, что мы с девочками спасены.

– Я тебя понял. Рассказывай.

Улыбаюсь, но слова вдруг застревают в горле, потому что в кабинет входит он…

Глава 5

Илана. Здесь. В кабинете Саида. И он сидит напротив, на ноги её пялится. Мысленно, скорее всего, уже сношает её в разных позах.

Она застывает с открытым ртом, будто хотела что-то сказать, но внезапно вошедший Заур помешал. Взгляд становится растерянным и, кажется, испуганным. Лицо – нечитаемым. Шлюха пришла обслужить шефа, а ей помешали? Недовольна?

А Саиду нужно было выбрать именно её, чтобы куда-то слить?

Что-то внутри обрывается от её взгляда, и у Заура возникает желание стащить эту дрянь с кресла, в котором она сидит, и за волосы выволочь из кабинета. Чтобы духу её тут не было. Чтобы даже не смела переступить порог. Тварь омерзительная, как только посмела сюда зайти?!

– Проходи, Заур, в чём дело? – Саид отчего-то злится, зыркает на него исподлобья. Ходуном желваки ходят, будто Заур ему помешал. Ну, конечно. Помешал. Тут же самая высокооплачиваемая шлюха притона пришла.

– Дело есть, – прохрипел, превозмогая сухость, что будто песком забила ему глотку. Хотя дела на самом деле не было. Так, какая-то чепуха. Он уже и не вспомнит, зачем зашёл. – Нужно решить насчёт…

– Да похер, иди сюда, присядь. Тут девушка Илана кое-что рассказать нам хочет.

Прошёл. Сел. Уставился на неё, как баран.

Она начала говорить, а его унесло от одного голоса, мгновенно просочившегося в мозг и пустившего там корни, словно какой-то вирус. На губы её глаза выпучил и так застыл. Они шевелятся, что-то произносят, выдыхают, а у него штаны трещат от сексуального напряга, будто последние лет десять провёл на зоне.

Это всё тестостерон. Горячая кавказская кровь. Иначе как объяснить такой приход. Причём именно от этой девки. На других смотрит с равнодушием, даже с брезгливостью, а эта… Что с ней не так?

Может, дело в этом запахе? Да. Точно. Что-то есть в её парфюме. Какие-то афродизиаки? Феромоны? Что-то из этой серии. Или какая-то химическая субстанция. Хитрая тварь использует это, чтобы привлекать мужиков. Клиентов чтобы цеплять. Вот же тварь…

– Что думаешь? – спустя какое-то время к нему обращается Саид, а Заур, вскинув на друга растерянный взгляд, зависает. Потому что ничего не понял. Он и не слушал толком. Смотрел на её платье, такое короткое и неприличное до рези в глазах и тянущей боли в паху. Смотрел на её губы, блестящие то ли от влаги, то ли от косметики, и думал, что они красивые. У неё всё красивое. Как так может быть, чтобы шлюха была красивой?

А ещё заметил, что у неё глаза цвет меняют. Линзы, наверное. Или освещение такое. Не суть. Глаза тоже красивые. И ноги. Длинные, стройные, ровные. Даже Карина заметно уступает этой девке. Что довольно странно. Заур всегда ценил в женщине свежесть и чистоту. Тут же чистотой вообще не должно пахнуть.

– Насчёт чего? – наконец, оторвал от неё взгляд, взглянул на Саида, а тот вздёрнул брови в удивлении.

– Ты обкурился, что ли?

А она вдруг к нему поворачивается и впивается в его лицо всё тем же непонятным взглядом.

– Нет. У меня дела. Срочные, – сорвался с места, буквально вскочил. – Надо закончить. Потом вернусь.

Одно хорошо – Саид пригласил её не для секса. Но даже если и так, ему, Омаеву, вообще похеру. Не его это дело, и девка его никаким боком не касается и не торкает. Это что-то с духами у неё. Или у него с мозгами.

– Ладно, иди. Я сам навещу нашего дорогого директора. А ты займись своими делами, – Хаджиев щурится, явно не догоняет, что происходит. Заур и сам ничего не понимает, если честно. Только она перед глазами, эта баба странная.

На выходе из кабинета едва не сшибает с ног какую-то официантку, и та вместе с подносом отлетает к стене.

Нет. Нужно что-то решать. Нельзя так дальше. Он так с ума сойдёт.

* * *

Мурашки по коже от одного присутствия этого человека. Я его узнала, это он смотрел на меня тогда в ВИП-комнате. Таким же чёрным, непроницаемым взглядом. Страшным до одури.

Мне знаком этот взор, я уже встречала его. Так мужчины смотрят, когда хотят женщину. Но обычно это сопровождается какими-то действиями или словами, из чего следует дальнейшее развитие событий. В случае с замом нового шефа как-то всё стремно… Он смотрит так, будто удавить меня готов. Но при этом скользит липким взглядом по моему телу, будто хочет его сначала отыметь, а потом разорвать. Причем необязательно в таком порядке…

Мне повезло, и до сих пор я не сталкивалась с маньяками. Но, кажется, время пришло. Уж больно он похож на невменяемого психопата. Правду девчонки говорили: жуткий.

Как только Хаджиев меня отпускает, убегаю в гримёрку и закрываюсь там на ключ. Девочек уже нет, сегодня понедельник, все разъехались по домам. Клиент, которого ждала, судя по всему, уже не приедет. Разве что можно заработать на привате, но мне как-то не охота сегодня танцевать. Мне вообще некомфортно и ужасно хочется домой, к дочке.

Вызываю такси и уже через сорок минут раздеваюсь в своей прихожей. Меня встречает тётя Нина – замечательная, прекрасная женщина. Она никогда не задаёт вопросов, хотя, конечно же, догадывается, что работаю я не кассиршей в ночном супермаркете. Это можно понять даже по суммам, которые я трачу на лечение дочери. Кассиру столько не заработать. Однако разговоров о личном мы избегаем, придерживаясь чисто деловых отношений.

– Сегодня как-то быстро она уснула, ещё и температурка была вечером. Боюсь, как бы не грипп, сейчас сезон такой опасный. Ты завтра её к врачу свозила бы, а то мало ли… Там, где обычный ребёнок чихнёт и забудет, Марианка может воспаление подхватить.

Я закрываю глаза, прислоняюсь к стене. Только не это опять…

– Какая температура?

– Тридцать семь и пять почти. Ближе ко сну снизилась. Но ты всё равно проследи, а то мало ли.

– Да, обязательно… Спасибо, тёть Нин. Вы идите, я завтра дома побуду, вдруг и правда придётся к врачу ехать.

Тётя Нина уходит, а я, сбросив с себя одежду и наспех приняв душ, захожу к спящей крохе. Она посасывает большой пальчик и тихонечко сопит, а я, склонившись над кроваткой, касаюсь губами её лобика. Вроде не горячая, но слова нянечки меня уже встревожили. Пора менять витамины на более дорогие, а это значит, что выходных у меня станет в разы меньше, а клиентов на одного-двух больше…

Залезаю в кровать и прикрываю глаза. На сон у меня есть три часа не больше. Потом проснётся дочка и нужно будет встать. Я уже и забыла, когда отсыпалась. Наверное, с рождения Марианны ещё ни разу.

Но сон не идёт. Я опять вижу чёрные глаза, наблюдающие за мной с какой-то непонятной враждой и злобой. Надо бы узнать, чего хочет этот нерусский…