Анастасия Муравьева
Ячмень
К счастью, Анжелике оставалось отсидеть последний урок, поэтому бежать домой для процедур не понадобилось, но она задержалась, подбирая бинты и клочья ваты. Она подумала, что похожа на мумию, которую размотали, разбросав бинты по классу, и теперь от нее ничего не осталось, даже костей, последней преграды, за которой пульсировало, сжимаясь в бессильный кулак, сердце.
Выйдя на крыльцо школы, Анжелика знала, что встретит его. Было видно, что новичок ждет давно – воротник куртки поднят, в уголке рта спичка (курить в школе запрещалось).
– Как глаз? – спросил он.
– Болит, – ответила Анжелика, во второй раз проходя мимо него, не поднимая головы. Они вышли за школьную ограду, она протянула ему сумку, и он взял.
– Я знала, что ты меня ждать будешь, – сказала Анжелика, глядя на него здоровым глазом в упор и не моргая.
Вскоре выяснилось, что Анжелика знала наперед не только это. У нее словно открылся третий глаз: она заранее говорила, кто какую оценку получит на контрольной, кого вызовут к доске, что произойдет завтра или через час.
Невинные предсказания, сделанные ради забавы, закончились, когда с глаза сняли повязку. Теперь Анжелика видела куда больше. Она видела каждую встречную машину, раковую клетку или склизкий тромб, которые уже вылупились из своего змеиного гнезда, и теперь неслись наперерез чьей-то судьбе, а Анжелика, моргая прояснившимся глазом, знала чьей.
Ей не нужны были ни карты, ни свечи, ни прочий антураж, ей не нужно было даже приглашение. Анжелика брала за руку первого встречного и говорила – все, что ждет его в будущем, – ровным, спокойным голосом, дрожь жертвы не передавалась ей.
Она внушала ужас, как пифия, от нее отшатывались, ее обходили, едва завидев в школьном коридоре.
Только новичок не боялся ни черта, ни дьявола. Он по-прежнему ходил с Анжеликой, пока ее свободный от повязки глаз скользил по всем, словно прожектор, на ощупь выбирая добычу.
