Ана Ховская
Адский сон 2. Невидимки
От автора
Все персонажи истории выдуманы, совпадения с реальными лицами, местами и событиями – не более чем мистическая случайность.
Пролог
Никогда нельзя уничтожить все свои слабости. Их можно замаскировать, но, когда на тебя надавят, они выберутся из-под любой маски, из самой каменной брони и проявятся в самый неподходящий момент: собьют с ног, развалят уверенность в себе и в том мире, где всё казалось известным, заставят следовать собственному порядку, абсолютно лишённому логики и подчинённому чему-то иррациональному.
Именно сейчас наружу стали выбираться все подавленные страхи, полностью деморализуя, лишая чувства контроля и самосознания, приводя то в активно-боевой, то в апатичный режим.
Разум молчал. Или нет, он вопил, требовал уложить происходящее в последовательную цепочку причин и следствий, как-то связать всё воедино, найти логическое объяснение и начать действовать. Но в какой-то момент в коридорах разума словно выключалась лампочка и я действовала, подчиняясь общему ритму внешнего движения, абсолютно не отдавая отчёт в том, что делаю и к чему это приведёт. Я будто плыла по течению, но при этом меня с особой жестокостью регулярно топили.
Слабую надежду на спасение вызывал инстинкт самосохранения. Именно в нём я сейчас так остро нуждалась. Я была оголённым нервом! Я была в опасности! Меня атаковали со всех сторон! Я лишилась свободы, права выбора, и такое агрессивное влияние со стороны должно было активизировать защитные механизмы…
Но я могла только смотреть, слушать, подавать голос и иногда вовремя уклоняться от прямых покушений. Даже физическая боль или холод воспринимались как нечто отстранённое, по ту сторону стекла докучливым жужжанием мухи. Это была коварная ловушка для сознания, умело выстроенная, всегда отражающая любые попытки на самозащиту и спасение. Инстинкты охраняли только моё тело, а сознание растворялось в потоке отчаяния, тревоги и непредсказуемых действий похитителей.
Страх за своё будущее и будущее моей семьи сдавливал голову и грудь. Иногда впадала в такой ступор, что, казалось, мозг превращался в камень, и ни одна мысль не могла пробиться в сознание без тупой боли в затылке… Меня выключили… Меня выпотрошили… Меня растоптали…
Это совсем не сон – теперь это моя реальность!
Часть I. Пределы выносливости
Глава 1
Первое, что почувствовала, когда проснулась, это запах помоев и горький привкус во рту. Я напряжённо сосредоточилась, призывая память на помощь, но в голове было пусто, будто кто-то вычистил всё до основания. Я даже не могла вспомнить, где нахожусь, что было накануне, и ни одного события или лица из моей жизни…
Стерильно!
«Как меня зовут?.. Королева Елизавета… Королева?! Бред какой-то!..»
Но то, что в памяти серым пятном проявилось имя, не утешило. Смутная тревога забилась в горле тупой пульсацией. Попыталась открыть глаза, но ресницы так слиплись, будто их смазали клеем.
Я замерла в попытке понять, что не так. Судорожно вдыхая, стала прислушиваться к внутренним ощущениям. Но, кроме отвратительного запаха и нарастающего беспокойства, ничего не могла различить. Как бы ни старалась, не могла сконцентрировать мысли на происходящем. Они, словно чернила на промокашке, расползались, растворялись, теряя ясные очертания.
Я находилась в абсолютной тишине. В тишине неестественной, плотной, вязкой…
Медленно пришло осознание, что не ощущаю собственного тела. Только запах помоев и уже бешено колотящееся сердце.
«Что это? Меня что, опоили? И почему так холодно?..»
Холод – вот что это! Я ощущала дикий холод и не могла пошевелиться – околела.
«Откуда в моём доме запах помоев?! Я, вообще, дома? Что вчера случилось?..»
Резкий вдох отозвался дикой болью в груди, будто мне проломили грудину и отбили лёгкие. Поморщилась и тут же испуганно замерла. Что-то было натянуто на лицо и сковывало мышцы.
И вдруг с последующим вдохом и коликами за грудиной в сознание ворвалось ощущение боли во всём теле и панического дискомфорта. Я передёрнулась от ледяных мурашек, что пробежали по спине и плечам, подняв все волоски на теле дыбом. Зубы несколько раз сомкнулись в непроизвольной дрожи. Терпеть не могу это болезненное ощущение холода, когда каждый нерв словно покрыт ледяной коркой! Захотелось обнять себя руками и растереть болезненно зудящую кожу. Но тело было скованно, и я лежала в странно неудобной позе.
Вновь попыталась открыть глаза, но тщетно. Я застонала и хотела потереть глаза пальцами, но и этого не удалось: не смогла поднять руки – они были скованы за спиной, а запястья жгло.
И теперь я окончательно испугалась. Закричала. Но из горла вырвался лишь глухой стон, и он отозвался тупой болью в висках.
«Что за грёбаный Экибастуз?!»
Ощутила, как возвращается чувствительность к губам и языку.
«Руки… Они связаны?! Господи!..»
Вдыхая уже медленнее, чтобы не дразнить мышечную боль в груди, я поёрзала всем телом. И тут догадалась, что лежу на холодном металлическом полу, прижатая чем-то тяжёлым к стене, тоже металлической. Я отлежала ноги, и бок уже настолько промёрз, что мышцы начинали протестующе покалывать.
Приподнять голову не удалось: шея занемела окончательно. Но от неловкого еле заметного движения от позвоночника в голову стрелой пронеслась боль и словно взорвалась тысячью осколками внутри неё. Глазные яблоки обожгло так, что я непроизвольно крепко зажмурилась и застонала.
Единственное логическое умозаключение, которое смогла сделать: меня чем-то опоили и я не знаю, по какой причине это со мной происходит.
Неожиданно проявился слух, и я поняла, что так напрягало последние минуты: непрерывный низкий гул, который отзывался вибрацией во всём теле. Я напряжённо сглотнула горькую слюну и перестала дышать, прислушиваясь к звукам, пытаясь представить картинку происходящего. Но чей-то болезненный стон вырвал из размышлений, и меня накрыло холодным потом.
Я была не одна!.. И звали меня не Елизаветой!
Раздался глухой щелчок, а затем будто заработали пневматические насосы: что-то медленно стало опускаться или подниматься… Стоны утихли, и через секунду тревожного ожидания внутрь ворвался ледяной воздух, будто в лютый мороз настежь раскрыли дверь на улицу.
Я широко распахнула глаза и не мигала, пытаясь уловить малейшее движение сквозь маску на лице, но ничего не видела. Только чувствовала, как холод окутывает со всех сторон, пробирая до костей.
Затем послышался звук шагов, и через мгновение вокруг стали раздаваться стоны и крики. Я испуганно вжалась спиной в стену. Внезапно чьи-то руки резко дёрнули за ноги, выпрямив их, а затем сняв путы. Потом меня схватили под локти и подняли. Я не могла удержаться на ослабевших ногах и стала клониться в сторону.
– Don't move!1 – недовольно раздалось у виска, и кто-то резко пнул по внутренней стороне стоп, заставив расставить ноги, и снова закричал: – Can you hear me?2
Через пару секунд замешательства меня встряхнули так, что в шее запекло от резкого рывка.
– Hey?! – снова прокричал мужчина. – Can you hear me?
Наконец, сбитое с толку сознание смогло перевести услышанное. Я нерешительно подняла голову и, пытаясь удержать равновесие и не нарваться на ещё одну встряску, прохрипела:
– Ok… ok, I got it3…
После этого меня резко развернули и пихнули в спину так, что пришлось сделать несколько быстрых шагов вперёд, чтобы не упасть. Сзади послышались такие же недовольные крики на английском других мужчин и женские растерянные возгласы. Замедлив шаг, я шла на ощупь, настороженно шаря перед собой носками. Поверхность была ребристая, скользкая и с лёгким уклоном вниз.
Через матерчатую маску стал пробиваться свет, но её нельзя было сдвинуть ни на миллиметр, я по-прежнему ничего не видела, только понимала, что вокруг либо много света, либо сейчас день.
Пройдя несколько шагов по прямой, оказавшись на ровной поверхности, ощутила, как кожу обжёг ледяной ветер. Кажется, я была в тонкой майке и в узких брюках или джинсах: крупная дрожь пробежала по телу, и в кожу будто вонзились тысячи микроигл. Подошва обуви затвердела, каждый новый шаг грозил падением. Дышать стало трудно: то ли воздух разряженный, то ли от холода перехватило горло, ко всему меня потряхивало от страха и неопределённости.
Я вертела головой, прислушиваясь, пытаясь разобрать ощущения, но ничего не понимала.
«Что со мной делают? Кто это?! Что им нужно?» – бились мысли в мутной голове.
– Stop right there!4 – приказал чей-то голос впереди.
Вжав голову в плечи, я остановилась. Кто-то влепился в спину и всхлипнул, кто-то чуть дальше откровенно посылал всех матом на английском, кто-то тяжело дышал передо мной. Всё это были женщины.
«Я здесь явно не одна. Это массовое похищение? Кем и ради чего?!»
От дикого холода сковало пальцы рук, которые всё ещё были связаны за спиной. Я сжала их в кулаки, чтобы хоть как-то согреть. Макушка, кончики ушей и нос стали неметь. От растерянности и шока я немногое могла разобрать, лишь слышала, что все незнакомые мужские голоса говорили на английском с разными акцентами, но не с русским. Однако, кроме голосов и, похоже, затихающего гула каких-то двигателей, пугало ещё одно: любые звуки, даже собственное дыхание звучали странно, будто вокруг пустота на сотни километров. Я пыталась представить, где нахожусь, хотя бы приблизительно, но все мысли были о том, как бы не замёрзнуть: дрожала так, что зуб на зуб не попадал.
– Оpen the door!5 – неожиданно громко прозвучало над ухом, что я отшатнулась.
Кто-то крепко взял меня под руку и заставил идти быстрее. Звук шагов впереди и сзади сообщил о том, что нас выстроили в цепочку и куда-то ведут.
Когда ощутила под подошвой другую поверхность, буквально через несколько секунд сзади раздался схлопывающийся звук, и воздух вокруг стал быстро нагреваться. От того, что ледяной ветер перестал обжигать кожу, полегчало, хотя вряд ли можно было утешиться этим. Паника плескалась где-то на границе сознания, потому что я всё ещё недоумевала, почему не могу вспомнить, как оказалась в таком положении, но, сильнее сжав пальцы в кулаки, старалась не поддаться ей.
Когда холод отпустил тело, мысли сосредоточились на других ощущениях. Я стала принюхиваться, прислушиваться, но вокруг, будто вакуум образовался: ничто не двигалось, притихли и те, с кем шла. Или я осталась одна.
Это странное бездействие тревожило ещё больше. А воображение было настолько перегружено страхами, что не давало собрать разрозненные ощущения в единую картину происходящего.
«Что же происходит?..»
И неожиданно с лица сорвали маску. Яркий свет сверху так больно ударил в глаза, что не сразу смогла разглядеть высокий потолок, серые металлические стены, идеально ровный глянцевый пол, в котором отражались я и ещё несколько женщин по обе стороны от меня, таких же ободранных, испуганных. Слышала их сопение и сбивчивое дыхание.
– Головы поднять! – неожиданно приказным тоном произнёс женский голос тоже на английском.
Я медленно подняла голову и на расстоянии нескольких метров увидела два прозрачных человеческих силуэта, движущихся навстречу. Моргнув и сфокусировав взгляд, наконец, разглядела женщину и мужчину в необычной форме: светло-серебристых дутых куртках и брюках с нашивными карманами. Если бы они не двигались, то разглядеть их на фоне таких же светлых стен было бы трудно, словно на них светоотражающая одежда.
Когда они остановились перед нами, меня охватило тревожное недоумение, на мгновение мысли застопорились: их лица были знакомы, но я не знала ни имён, ни кто они такие, ни где видела их.
Кто-то из женщин крикнул:
– Кто вы такие? Где мы?!
И в ту же секунду раздался такой оглушительной треск, что я подпрыгнула на месте и чуть не захлебнулась слюной. Та пленница, что крикнула, повалилась на колени, а потом и вовсе упала лицом в пол, завыв. Я закашлялась и попятилась, но чьи-то крепкие руки грубо отпихнули назад и удержали на месте за локти, заставив безуспешно скользить по полу пятками.
Поймав на себе недовольный взгляд двух похитителей, я подавила кашель, глухо икая.
– Говорить можно, когда я позволю! – что-то в этом роде жёстко произнесла женщина: ошалелое сознание едва переводило язык, который я знала, как родной.
Я зажмурилась, сжалась и, покосившись через плечо, заметила, что за каждой из женщин-пленниц стоит крупный мужчина в такой же светлой форме, что и двое перед нами, но в шапке и широкой маске, закрывающей всё лицо, а в руках – палка-электрошокер. От жуткого предчувствия зажгло затылок. Хотелось хоть как-то защитить себя, однако руки всё ещё были связаны за спиной. Я вжала голову в плечи и от неконтролируемой крупной дрожи прикусила щёку изнутри. Но лишь сузила глаза, стараясь преодолеть острую боль.
Все пленницы затихли, испуганно глядя в сторону смуглой коренастой женщины, безуспешно пытающейся подняться с пола, но со связанными руками это было непросто. Несчастную быстро поставил на ноги её конвоир, она содрогалась, морщилась от боли и тяжело дышала, но больше не посмела раскрыть рта, со страхом косясь за плечо.
– Итак, слушаем и запоминаем, – продолжила главная. – Меня зовут Ламара. С этой минуты я ваши воля, воздух, еда, вода. Станете выполнять всё, что вам приказано, будете сыты, живы и свободны. Говорить и двигаться – только с моего разрешения, если не обозначу другое. Кто нарушит это, будет приласкан электрошокером до тех пор, пока не утонет в собственной моче. А вы нужны нам живые и здоровые, – как-то недобро усмехнулась она, и меня словно дежавю пронзило. Я уже слышала эту усмешку, видела эти короткие чёрные волосы и острые черты лица. Но где?
Ламара прошлась перед нами, осматривая цепким оценивающим взглядом, и наконец, остановилась у первой пленницы в ряду.
– Вы находитесь в учебном корпусе «Скала». Здесь говорят исключительно на английском. О родном языке забудьте. Далее, пока вы здесь, будете носить имена, которые я дам сейчас.
В полном недоумении я мельком огляделась и повела напряжёнными плечами: мышцы шеи и спины пекло.
Главная снова окинула нас пристальным взглядом, подошла к крупной женщине слева от меня и отчеканила:
– Берта Хаинс – Первая, – а затем оглянулась на приспешника: – Снизить мышечную нагрузку, больше тренировок на ловкость.
Тот быстро вбил что-то в тонкий планшет, и она снова повернулась к женщине:
– Повтори своё имя!
– Б-бер-та… – хрипло проговорила пленница с явным немецким акцентом, опасливо пригибая голову.
– Ты глухая?! – вскинула брови Ламара, а в тоне – презрение и угроза. – Я дала тебе новое имя! Повтори его! Больше разъяснять не стану! – и наконечник её электрошокера угрожающе остановился в паре сантиметров от лица Берты.
– Первая… – выпрямилась та и замерла.
Я на секунду прикрыла глаза, переводя дыхание, как вновь раздался такой ужасающий треск, что сердце снова ушло в пятки, заставив покачнуться. На этот раз это был только пугающий жест. Но я быстро взяла себя в руки, замерла по стойке смирно, и лишь глазами следила за движением главной.
– Запомни его! – процедила Ламара, сверля угрожающим взглядом лицо пленницы. – Марш к правой стене!
Берта, или Первая, спотыкаясь засеменила к боковой стене в сопровождении личного конвоира и застыла там.
Ламара недовольно хмыкнула, перевела взгляд на женщину справа от меня и продолжила:
– Сильвия Мари́но – Вторая. Повтори своё имя!
– Вторая, – тихо проговорила высокая стройная женщина.
– К стене!
Как только Вторая оказалась рядом с Первой, главная холодно глянула на оставшихся и прошла к чернокожей девушке, которая, казалось, сейчас упадёт в обморок.
– На́йти Мва… наджума, матерь божья, язык сломать можно! – пренебрежительно усмехнулась Ламара. – Но в отличной форме, поздравляю: будет легче. Ты – Третья.
«Легче в чём?» – настороженно покосилась на высокую африканку с угольно-синей кожей, которая, повторив прозвище и ссутулившись, на подкашивающихся ногах прошла к двум остальным.
– Ки́та Ватанабэ – Четвёртая…
– Четвёртая, – с сильным азиатским акцентом мгновенно, как солдат, выдала пленница в шаге справа и замерла статуей.
– Берите пример, – хмыкнула главная и кивнула той в сторону стены, а затем шагнула к угловатой крупной блондинке чуть выше меня. – Грейс Бенсон – Пятая.
– Пятая… – дрогнул низкий голос женщины.
– Мо́ра Уилсон – Шестая! – пройдя мимо меня, отрезала Ламара перед той, которую недавно «приласкали» электрошокером.
– Ш-шестая… – несмело произнесла та и спешно присоединилась к остальным.
И наконец, холодный взгляд женщины упал на меня. Показалось или нет, но смотрела она с каким-то особым презрением или насмешкой.
«Почему я последняя? Это плохо или хорошо?» – невольно подумала я, косясь на остальных. Все они были крепкими, явно в хорошей физической форме, словно каждая ежедневно тренировалась в спортзале, даже та худая африканка, похожая на бегунью.
– Ты у нас особенная, да? – продолжила Ламара.
Я удивлённо округлила глаза и уставилась в её суровое лицо.
– Ева Кот… Слабая физически, по сути, бесполезна… Но отлично похудела. Толстушкам здесь не место. Ты – Седьмая!
С языка чуть не сорвался вопрос: «Для чего?», но нацеленный на меня кончик электрошокера заставил проглотить слова.
Меня мутило, и безумно хотелось выполоскать рот от горечи, но настороженно выполнила требование, еле слышно выдавив:
– Седьмая…
Показалось, ещё мгновение, и она ткнёт электрошокером прямо в лицо: настолько жестоким был её взгляд, но женщина удовлетворённо хмыкнула и отвернулась. Однако, сделав шаг, остановилась и оглянулась, тяжело прищурилась и вернулась.
– Эту… – и так резко ткнула палкой в ключицу, будто проткнула насквозь раскалённым гвоздём, что по спине пробежала капля пота. – Перекрасить! Слишком выцветшая, выделяться будет!
Брови возмущённо взлетели: «Где я буду выделяться?!»
Ламара отступила, резкими шагами вернулась к началу длинного коридора и скомандовала:
– А теперь… на дезинфекцию, дамы!
Не успела округлить глаза на новую порцию недоумения, как меня дёрнули за руки, развернули вслед последней в ряду пленниц и повели по длинному коридору-туннелю.
Мысли путались от замешательства, тревоги и чего-то тяжёлого, бьющегося в затылке, будто спрятанного от сознания, но пытающегося вырваться. Я до сих пор была не уверена, моё ли это имя – Ева Кот, что здесь делаю, реально ли всё это.
Глава 2
Нас остановили перед стеной, в которой отчётливо виднелись вертикальные швы, скорее всего, створки двери. Они распахнулись, едва глава этого хаоса дотронулась до сенсорной панели на стене.
Конвой завёл нас в большое пустое помещение, о предназначении которого я не сразу догадалась, пока внезапно не ощутила силу притяжения и лёгкую тошноту. Похоже, это был скоростной лифт… И мы куда-то спускались.
Семеро охранников, выстроившихся в ряд перед нами, сняли маски, бросив их болтаться на груди, и не спускали глаз каждый со своей цели. Инстинктивно все мы – пленницы – столпились у дальней стены. Мне достался высокий широкоплечий, но худой даже в дутых куртке и брюках мужчина с прямым тонким, при этом орлиным носом. Большие тёмные глаза так и скользили по мне, не отвлекаясь ни на секунду. Мелькнула мысль попытаться сбежать, но тут же погасла: я не знала, где нахожусь, что за стенами, а на что способны эти нелюди, они доказали. Если поймают, я не выдержу боли от шокера. Но пугало даже не это, а нечто неуловимое, всё ещё мучительно зудящее под коркой.
Наконец, лифт остановился. Главная вышла в сопровождении помощника, поразительно похожего на моего конвоира, и не оглядываясь исчезла за углом широкого недлинного Т-коридора. Только потом нас по очереди вывели, выстроили в ряд и направили по тому же коридору.
Я шла последней, следя за шагом, чтобы не споткнуться, и тревожно осматривалась. Ничто в помещении не говорило, для чего предназначено это место. На охране не было оружия, только шокеры. Вокруг просто плоские светлые стены: на вид не металлические, не пластиковые, не бетонные, но заметно не хрупкие и монолитные. Ламп не было, но обычный дневной свет лился ровным потоком с потолка. Пол гладкий, литой, цвета топлёного молока, без плинтуса, никаких стыков, словно он сплавлялся со стеной, как и потолок. Пахло чистотой и так, как после кварцевания. Ни посторонних шумов, ни эха от дыхания или шагов, ни голосов, ни других людей.
Все эти немногие детали врезались в мозг, заставляя воображение выбрасывать самые разные гипотезы, где нахожусь. Но сознание настолько было сбито с толку, что едва ли хватало смелости предположить что-то конкретное: любое непостижимое пугало. Я понимала лишь одно: это тюрьма, из которой так просто не выйти.
Впереди по правую руку открылся широкий проём. Нас завели в большую комнату, оказавшуюся душевой с семью раковинами у одной стены и большими квадратными лейками, разделёнными прозрачными перегородками, – у другой. А в стене по центру – семь туалетных кабинок. Над каждым предметом душевой на монолитной стене выпирали округлые римские цифры от единицы до семёрки.
Меня кто-то коснулся, я почувствовала лёгкое жжение на запястьях, а затем руки оказались свободны, и в этот момент за спиной раздался голос Ламары:
– Надеюсь, не нужно разъяснять, где чьё место?
Она прошла в центр и обвела помещение рукой.
– У вас семь минут на процедуры. Раздеться, одежду бросить в урну у выхода. Затем опорожнить кишечник и мочевой пузырь. После принять комплексный душ. Все имеющиеся средства гигиены использовать обязательно. После одеться: индивидуальные пакеты с одеждой на стене. Не общаться. Не медлить. Жду вас за дверью. Кто не выйдет вовремя, – и она угрожающе ласково улыбнулась, вертя в руках палку-шокер, – будет наказан. Три неподчинения, и шокер будет самым безобидным средством достижения послушания. Не советую проверять, что будет более эффективным: не люблю, когда пахнет блевотой и кровью…
Напоследок она брезгливо поморщилась и указала палкой куда-то вверх нам за спины.
Я оглянулась, и в стене над дверью заметила проявившиеся синим цифры: 00:06:59.
– Время пошло! – хмыкнула главная и вышла.
Охрана тут же покинула душевую, а дверь наглухо закрылась.
Я растерянно смотрела на уходящие секунды и не могла пошевелиться. Кажется, Четвёртая – азиатка – стала быстро раздеваться и сбрасывать одежду в высокую белую урну, кто-то, как и я, оцепенел. Вскоре, подавленные и смятённые, за ней последовали и другие. Каждая заняла своё место под лейкой и стала судорожно шарить рукой по стене, чтобы включить воду, потому что ни кранов, ни кнопок не было. Они оглядывались друг на друга, восклицали что-то шёпотом, но не могли понять, почему не льётся вода. Тогда все ринулись в туалетные кабинки, затем вернулись к душевым.
«Что происходит? Какой-то маразм…» – дрожа от накатывающегося страха и непонимания, я обняла себя за плечи. Голову застилал туман, мысли перестали двигаться, застревая только на видимых предметах. Опустив глаза на свою одежду и обувь, осознала, что они знакомы, но вряд ли мои. Не помню, как покупала их или как надевала. Я вообще не могла точно вспомнить что-либо из прошлого до момента пробуждения в этом ужасающем месте.
Возгласы женщин стали тревожными: на их лицах сквозила паника. И я поняла, что время убегает, а выполнить приказанное они не в состоянии. Покосилась на таймер, на своё место под цифрой семь и решила, что выполню хотя бы часть указаний. Как только разделась и встала под душ, мгновенно из всех леек полилась вода. Ледяная. Обжигающая. Все, как и я, вскрикнули и отскочили назад.
Вода отключилась. Помедлив немного, мы переглянулись, догадываясь, что другого выхода, как снова встать под лейки, нет. Вода вновь хлынула, но едва тёплая.
Уже не обращая внимания на остальных, я живо подставила руку под белый краник с подписью Shower gel и, тут же получив порцию геля, судорожно намылилась. Пах он малоприятно, а от пены защипало кожу, будто разом опалило крапивой. Смыв её, сразу потянулась за порцией шампуня. Кожу головы тоже немного пощипало, но после ополаскивания стало даже легче, будто сняли тяжёлый обруч.
Я закончила первой и вышла в центр комнаты. Вода тут же закончилась у всех. И я с отчаянием поняла, что придётся стоять под лейкой и ждать остальных, иначе подведу их. Метнулась к своей раковине, схватила зубную щётку, пасту и снова вернулась под душ. Под хлещущей на плечи водой я заторможено водила щёткой по зубам, отрешённо рассматривая комнату и двух первых женщин, которых видела сквозь пар за перегородками. Шестая стояла, уткнувшись лбом в стену и плакала, Пятая замерла столбом с закрытыми глазами и, похоже, молилась. Ещё слышались чьи-то ругательства на немецком и, кажется, итальянском.
Всё это было до ужаса ненормальным: неизвестные похитители, немыслимые правила, пугающее будущее. Я боялась думать, просто впитывала глазами окружающее, старалась дышать, чтобы не захлебнуться паникой, и ждала.
Заметив на часах минуту до выхода, я всё же вышла из-под воды, сорвала с крючка у раковины полотенце, быстро обтёрлась и взяла свой пакет с одеждой.
Это были свободная сорочка и брюки из белой полупрозрачной ткани, тонкой и лёгкой настолько, что хоть в ней, хоть без неё, я ощущала себя голой. Вместо нормальной обуви были одноразовые шлёпанцы.
На последней секунде сверху раздался такой писк, что я пригнулась, зажав уши ладонями. Однако он быстро прекратился, а створки двери под часами разошлись. В открывшийся проём заспешила азиатка, но, наткнувшись на суровый взгляд Ламары, недоумённо замедлила.
– Ты – Первая? – ядовито спросила главная.
Мы все переглянулись, в глазах каждой заметила понимание, что теперь наша жизнь – это точное следование счёту, ходьба по струнке и подчинение всем, даже пока ещё не известным правилам. На какое-то мгновение это показалось до нелепости смешным, абсурдным, но наконечники палок-шокеров угрожающе поблёскивали. И я не собиралась испытывать судьбу.
«Это сон… Такого просто не может быть в реальности… Иначе бы зачем?.. Зачем им я? – захватила единственная мысль, от которой засосало под ложечкой и одновременно стало легче дышать. – Что если просто подчиниться и посмотреть, что будет?»
Женщины невольно стали выстраиваться в коридоре друг за другом, согласно своим новым именам-цифрам. Только Найти, африканка, оскалилась, как дикий зверь, и, неожиданно резко толкнув двух женщин на охранников и подбив своего коленом в пах, сорвалась на бег. Ноги у неё были длинные, жилистые, и бежала она быстро и легко, словно всю жизнь тренировалась, но так и не смогла добежать даже до поворота к лифту: в полной тишине выстрелом электродами шокера, впившимися в поясницу, её остановил приспешник Ламары.
Вой раненого животного пронзил внутренности такой острой болью, что я на миг потерялась в пространстве. Охранники тут же схватили всех за руки и прижали лицом к стене. Но я видела, как девушку затрясло в конвульсиях, что она упала ничком и уже не поднялась. Сердце, кажется, остановилось, холод затопил до корней волос, мысли заледенели и будто встали колом в извилинах. В плечах жгло от заломленных за спину рук.
Кто-то из женщин стал сопротивляться и громко кричать. Затрещали электрошокеры, и несколько из пленниц повалились на колени. У меня перехватило дыхание, но я прижималась щекой к стене и ошеломлённо наблюдала за всем, будто бы со стороны, не до конца осознавая, что это может произойти и со мной. Что всё это может не быть сном, а чем-то необъяснимым, но реальным. И ощущение дежавю снова захлестнуло с головой. Казалось, что очень долгое время я испытывала то же самое, но сейчас не могла ухватиться за воспоминания, ускользающие в тёмных переулках сознания.
И когда, наконец, все вокруг замолкли, картинка застыла, Ламара, молча стоявшая всё это время в конце коридора, прошла к лежащей на полу Найти, хладнокровно поставила носок ботинка на её поясницу и склонилась в усмешке:
– Я вижу, у кого-то ещё не встали мозги на место? Придётся разъяснить по-другому.
Она кивнула конвою и выпрямилась.
Нас тут же схватили за локти и повели по коридору. Найти поднял её охранник, перекинул на плечо, словно невесомый мешок, и понёс следом за нами.
– Все в лифт! – жёстко приказала Ламара.
Грубыми толчками в спину нас загнали внутрь. Я вжалась в дальний угол и обняла себя за локти. От сырых волос становилось холодно, или это было от страха. В животе булькнуло от быстрого подъёма. Буквально через несколько секунд лифт остановился. Я настороженно бросила взгляд на створки, но внезапно двери раскрылись с обратной стороны кабины. Ослеплённая ярким светом, я вывалилась наружу, не сумев удержать равновесия.
Ладонь обожгло, будто упала на раскалённые угли. Зашипев, тут же вскочила на колени и прищурилась от рези в глазах, но то, что предстало передо мной, в мгновение обессилило и заставило сесть на икры.
