Амелия Борн
Неслучайное зачатие
Шефу несдобровать!
Несмотря на угрозы Крякиной, над которыми только и хотелось, что поржать, ни признавать ее ребенка, если таковой вообще был, ни жениться на этой ненормальной, я не собирался даже под угрозой расстрела. Значит, следовало, во-первых, проверить сам факт ее беременности, во-вторых, провести тест на отцовство, а в-третьих, не мешало вообще выставить ей иск за незаконное проникновение в дом и опаивание непонятно чем. Только вот беда – стакан, из которого я пил, как исчез тем утром, будто его и не было, так больше и не нашелся. Очевидно, что у Миранды хватило ума его уничтожить, скрыв тем самым все следы своей деятельности. Но было кое-что и в мою пользу – тетя Варя, по крайней мере, могла свидетельствовать о пропаже ключей, а это уже было хоть что-то.
Однако, пока я строил планы мести, Крякина тоже на месте не сидела. Это выяснилось на следующий же день, как только я вернулся в офис с деловой встречи.
– Даниил Леонидович, можно с вами поговорить? – Катя вышла мне навстречу из открытых дверей конференц-зала, и я сразу приободрился всем телом, особенно нижней его половиной, потому как если низко летающие ласточки – это к дождю, то Катюша в конференц-зале – это к горячему сексу. Народная примета.
Но когда я вошел следом за Самойловой в помещение и попытался ее обнять, меня постиг жестокий облом.
– Я звала тебя не для этого, – в голосе Кати сквозил холодок, от которого у меня все безнадежно упало.
– Что случилось? – поинтересовался я внешне спокойно, но внутри шевельнулось дурное предчувствие.
– Приходила твоя Крякина.
Бл*дь! Мог бы и догадаться, что эта дрянь не успокоится. Страшно представить, что она могла наговорить Кате!
Оказалось, разговорами дело не ограничилось.
– Крякина не моя, – возразил я на автомате и спросил:
– И чего она хотела?
– Показывала мне веселые картинки.
Веселые картинки? Неужели додумалась сделать сэлфи голышом на фоне моего дома? Вряд ли, у нее не было в тот момент телефона. Все оставленное в моем доме барахло я отправил ей позже.
– И какие же? – только и оставалось мне спросить.
– Ну, например, она верхом на тебе с губами уточкой.
– Еще бы, с такой-то фамилией, – не удержался я от комментария.
– Ты еще шутишь? – Катя сложила руки на груди с таким видом, что я окончательно понял – дело пахнет серьезными неприятностями.
– Извини, – пробормотал, решив одним словом покаяться во всем и сразу, чтоб наверняка.
– Это все, что ты можешь сказать? А откуда у нее такие фото объяснить не хочешь?
Откуда у нее такие фото догадаться было как раз нетрудно.
– Я же говорил уже, – передернул я плечами. – Она мне что-то подсыпала в стакан. Я спал, как убитый, ничего не чувствуя. Я бы не заметил, если бы на меня сверху сел даже слон! Не то, что эта… Крякина.
– А ее голые похождения по твоему саду? Как она там оказалась?
Крякина и об этом рассказала? Не думал, что для нее это настолько приятные воспоминания, что она готова ими делиться.
– Через окно! Я выкинул ее на улицу в тот раз, когда она ко мне пробралась! – отрезал я.
– А беременность? Она утверждает, что ждет твоего ребенка и ты сделал ей предложение.
– Да ни в жизнь! – ужаснулся я. – Катя…
Я протянул к ней руки, но она отшатнулась. Господи, да неужели поверила этой крякушке?!
– Я все тебе сказал в прошлый раз. Я не собираюсь на ней жениться!
– Ну а ребенок? Это может быть твой ребенок?
Я не мог ей лгать. Не мог однозначно утверждать то, в чем уверен не был.
– Во-первых, я собираюсь проверить сам факт ее беременности.
– Ну да, ты же у нас любишь всякие справки собирать, – язвительно заметила Самойлова, но я, проигнорировав ее тон, все же договорил:
– Во-вторых, я не знаю ответа на твой вопрос. Пойми меня правильно – я был в полной отключке. Она могла сделать со мной что угодно! Но в этом нет моей вины, Катя.
– Значит, не отрицаешь, – констатировала Самойлова с разочарованием.
– Не отрицаю.
Она сделала глубокий вдох, будто собираясь с силами, а затем, подняв на меня глаза, спросила:
– И когда ты собирался мне обо всем этом рассказать?
Вопрос бил не в бровь, а в глаз. Я утаил от нее визит Миранды и собирался делать это и дальше, и в итоге она узнала все не от меня.
– Когда узнал бы что-то наверняка.
– То есть, собирался скрывать?
– Да.
– И после этого я должна тебе верить?
– Вот поэтому я ничего и не сказал! – сорвался я. – Ты мне не веришь! И не поверила бы, даже если бы я рассказал все сам!
– Не смей на меня орать!
– Прости.
Возникла пауза, во время которой мы сверлили друг друга глазами, ведя молчаливый бой. Меня до чертиков задевало, что мое слово против слова этой Крякиной ничего для Кати не значило. А ведь я проводил с ней дни и ночи! Она знала меня, казалось, до последней точки на теле, как и я – ее, но вот верила она не мне.
– Вот что я тебе скажу… босс, – наконец заговорила Самойлова, одним коротким словом воздвигая между нами стену. – Я устала от всего этого. Я не знаю, чему и кому верить. И я больше не хочу во всем этом копаться. Ни мне, ни детям, не нужна эта нервотрепка.
Вот и поговорили.
– И что дальше? – поинтересовался я мрачно, уже зная ответ.
– А дальше – я ухожу. Домой. Прямо сейчас.
И она просто вышла из конференц-зала, а я просто позволил ей это.
Позволил ровно на несколько часов. По завершении рабочего дня я поехал по хорошо знакомому уже адресу, надеясь, что Самойлова к этому моменту уже подостыла и, обдумав все трезво, поняла – нельзя винить человека в том, в чем он не участвовал!
Как выяснилось, надеялся я зря.
– Катя, открой!
Я барабанил в дверь, абсолютно уверенный, что она дома, просто играет со мной в молчанку. Ну или же куда-то уехала, забыв выключить в квартире свет, который горел в окнах, в факте чего я убедился перед тем, как подняться к ее двери. Во второе я абсолютно не верил.
– Я знаю, что ты дома! – прокричал, снова выбивая дробь по безучастному металлу. От этого долбежа аж заболели кулаки. А еще – уши, но уже по причине того, что в соседней квартире снова заливалась лаем собака.
Этот аккомпанемент надоел мне до такой степени, что я снова налаял на нее в ответ.
Господи, до чего докатился! Стою трезвый посреди коридора и лаюсь с какой-то шавкой!
Собака снова притихла, видимо, ожидая продолжения, а у меня как-то резко иссякли все силы.
Сползя по двери на пол, я схватился за голову и задался вопросом: почему Самойлова так со мной поступала? Неужели я совсем не заслуживал доверия?
– Эх, Барбос-Барбос, – заговорил я снова со своим единственным слушателем. – Я ж ее люблю, а она со мной вот так!
Собака заскулила, очевидно, очень проникшись моей бедой. Вот, даже какой-то псине было меня жаль, а Самойлова и на порог пускать не хотела!
И вдруг до меня дошло – она же не знала о том, что я ее люблю! Может, потому и не верила, что не трогал я эту Крякину никакими местами?
Поднявшись на ноги, я снова замолотил в дверь и заорал:
– Катя! Я тебя люблю! Люблю, слышишь?!
И доорался только до того, что дверь соседней квартиры открылась, являя моему взору сочувствующую мне собаку породы чихуахуа и ее ни разу не сочувствующую хозяйку породы «за семьдесят и против всех».
Последняя, держа в руках швабру с самым воинственным видом, ринулась на меня в атаку:
– Ты чего тут разорался?! А ну пошел отсюда! А то я милицию вызову!
Милиция, которой как определения уже и не существовало вовсе, меня не волновала. А вот так и не открывшаяся дверь Катиной квартиры – очень. И это после всего, в чем я ей признался?!
Кинув на старушку мрачный взгляд, я, ни слова не говоря, вышел прочь.
В тот момент, когда вернулся домой, последнее, чего мне хотелось – это видеть кого бы то ни было. И уж особенно – кого-то из представителей семейки Крякиных.
Но беда не приходит одна. И именно отец этого проклятого семейства восседал сейчас в моей гостиной, распивая с тетушкой чаи. Вид у тети Вари при этом был такой, будто она хочет сбежать, да некуда.
Бл*дь, и зачем только она его вообще на порог пустила?!
Завидев меня, тетушка с явным облегчением поднялась на ноги и сказала:
– Данечка, а у нас тут вот… гости…
– Я вижу, – откликнулся я мрачно. – Пора дом святой водой окропить.
– Вы что хотите этим сказать? – Крякин возмущенно подскочил с кресла и его пузо (также возмущенно) от резкого движения вывалилось из штанов.
– Да знаете, что-то нечистая сила зачастила, – ответил я пренебрежительно. – Вам что тут нужно?
– Я разбираться пришел! – мужественно ответил Крякин, боевито выпятив голый живот, обнаженности которого от собственной смелости, похоже, даже не заметил. – Дочку вы мою обижаете!
– Дочку вашу природа обидела уже, а не я, – фыркнул я в ответ.
– Да моя Мирочка красавица! – возмутился пуще прежнего заботливый папаша и пузико обиженно всколыхнулось в такт его словам.
Я хмыкнул. Ну еще бы, после таких трудов косметологов и стилистов даже баба-Яга стала бы вполне себе фэшн.
– А я не про внешность, – пояснил со всей любезностью. – Я про головушку.
– Да что вы себе позволяете! Как можно! – запричитал Крякин, точно базарная баба, и, обернувшись к тете, добавил:
– Что ж это делается-то, Варвара?! Нехорошо это, не по-соседски!
– Тетя, поздравляю, ты переезжаешь, – вмешался я невозмутимо.
– Переезжаю? – переспросила тетушка.
– Ну да. Ты же сама жаловалась, что из соседского дома дурно пахнет. Я теперь понимаю, почему.
Маленькие глазки Крякина так округлились, что мне показалось – они сейчас выскочат из орбит.
– Хам! – задохнулся Виктор, чтоб его, Сергеевич. – Встретимся в суде, я просто так это все не оставлю!
– Обязательно встретимся, – кивнул я спокойно. – Готовьтесь отвечать за незаконное проникновение в дом, а сейчас – крякайте отсюда немедленно через дверь, пока не вылетели через окно!
Похоже, мозгов у папаши было побольше, чем у его доченьки и он благоразумно умотал прежде, чем проверил бы свои летательные таланты.
– Данечка, что же будет-то теперь? – спросила расстроенно тетушка, и мне было совершенно нечем ее утешить.
Катя не желала меня видеть и считала мое присутствие рядом даже вредным для себя и для детей. И после этого мне было глубоко уже насрать на все остальное.
Пару месяцев тому назад, когда Самойлова в моей жизни была лишь рабочим эпизодом, мне казалось, что у меня есть все, что нужно мужчине – собственная фирма, деньги, постоянная любовница. А теперь вдруг оказалось, что без Кати нет самого главного.
Счастья.
Катя
Переехать к Вике все же пришлось. Когда я поняла, что невозможно жить там, где все напоминало о наших беззаботных отношениях с шефом, быстро кинула в сумку самое необходимое и уже через час звонила в дверь подруги.
Она открыла не сразу, я уже подумала, что их с Васей вообще нет, когда дверь распахнулась и на пороге появилась взлохмаченная Вика, которая натужно дышала.
– Прости, Кать… Вася как с цепи сорвался. Трахались мы, – доверчиво сообщила подруга, и когда я уже собралась извиниться и уйти, втащила меня в квартиру.
– Вик… мне неудобно… – отозвалась я на это.
– Что там тебе неудобно? Вася сейчас на работу поедет на сутки. Заваливайся и располагайся.
Почему я пришла к ней с сумкой, объяснять не пришлось. Вика поняла все и так. Я разулась и пошла в комнату для гостей. Мимо продефилировал Вася, кивнувший мне приветственно. Был в трусах, что меня обрадовало. И все равно стало еще больше неудобно перед подругой и ее мужем.
– Так, пошли на кухню, непьющая моя! – позвала Вика, когда через десять минут Вася уехал заниматься своей криминалистикой.
Я прошла туда, куда позвали и, уселась за стол.
– Мне очень неуютно, – призналась я подруге, у которой уже несколько раз из-за меня личная жизнь была под угрозой.
– Хватит! Ну сколько уже можно? Неуютно ей!
Вика поставила передо мной чашку чая с молоком, сама приземлилась напротив.
– Ты ко мне жить, как я успела понять.
– Да.
– Почему?
– Поругалась с шефом. Устала я от всего. Не могу понять, где правда, где ложь.
– Кхэм… рассказывай лучше все и сразу, я уже запуталась в вашем «Проспекте Бразилии».
И я рассказала как на духу. Каждую деталь и мелочь, исключая конечно наши с шефом постельные утехи.
– Эта Крякина врет! – вскричала Вика. Подскочила и забегала по кухне. – Вот же черт! А мне тоже выпить нельзя! Вася думает, что я беременна.
– А ты?
– Хрен знает, сделаю тест и будет видно, – отмахнулась подруга. – Но Крякина врет!
– Этого мы знать не можем, – подернула я плечами.
– Да я жопой чую, что ей верить нельзя!
Я уткнулась в чашку. Веры Миранде у меня тоже не имелось, но я взаправду очень устала.
– Я ушла потому, что мне просто хочется отдохнуть. Не хочу, чтобы мои дети страдали.
– А в это время Крякина там хомутает твоего мужика! – воскликнула Вика.
И я не выдержала.
– Если ты считаешь, что моего мужика может захомутать какая-то Крякина, то этот мужик не мой! – выпалила я то, что уже давно формировалось в моей голове. – Он же не баран на веревочке, чтобы его уводить из стойла! И даже если вдруг… если вдруг она носит его ребенка и он захочет быть с ней, значит рядом со мной ему делать нечего!
Вика выглядела ошарашенной, потом как-то резко сдулась и опустилась на свой стул.
– А если ты носишь его детей?
– Это мы узнаем только когда они родятся.
Спорить с этим было бессмысленно, и Вика это понимала.
– Ладно, Самойлова. У тебя есть наша с Васей пустующая комната и мое дружеское плечо в придачу. Пользуйся всем! – сказала подруга, и у меня глаза стали сразу на мокром месте.
– Спасибо, – хлюпнула я носом и отпила еще чаю. – И прости, если что-то сказала не так.
– Да все так говоришь. Это же твоя жизнь и твой босс. И тебе с этим всем жить.
И вот с последним я спорить уж точно не собиралась.
Хорошо, что день свадьбы Снежкова приходился как раз на те выходные, когда я планировала предаться размышлениям – выходить ли мне на работу в понедельник. Я знала, что на торжестве будет шеф и мысленно готовилась к тому, что нас с ним ждет разговор. Если конечно, он не решит приехать к Пете и Лизочке со своей Крякиной. Надо было вообще отдать себе отчет – эти предположения посещали меня только потому, что я ревновала Богуцкого, а уж никак не от того, что верила в подобный исход.
Стоя перед огромным особняком, выполненным в готическом стиле (на картинке в интернете он казался не таким большим), я думала лишь о том, что скрываться от Даниила Леонидовича в его недрах будет очень сподручно.
– Самойлова! Конфликт версий мне в задницу! Ты здесь!
С конфликтом в заднице Пети (а эти восклицания принадлежали именно ему) я была не согласна, а с тем, что я здесь – вполне.
– Что тебя так удивляет? Думал, что твоя свидетельница не приедет?
– Ну…
Снежков замялся и я запоздало вспомнила о том, что Богуцкий тоже угрожал свидетельствовать на этой свадьбе. Уж не со стороны ли Лизочки?
– Слушай, я очень рад! Скоро приедет регистратор. Вообще мы со Стариковой уже поженились, ты же знаешь…
Чтооооо? Как-то это прошло мимо меня. Но я лишь кивнула.
– Да, вдвоем сегодня съездили утром и расписались. Сейчас все для гостей.
Петя заметно нервничал, но я уже не понимала, почему. Вроде как муж, что уж тут теперь поделаешь?
– Так. Так-так, и что ты хочешь от меня?
– Ничего не хочу.
Петя показался оскорбленным этим вопросом.
– Ты просто на месте будь, когда вас со свидетелем позовут подписи ставить.
Он умчался, оставив меня с кучей вопросов и бокалом ананасового сока в руках. Я прогулялась между гостей, высматривая среди них шефа. Его не обнаружилось. Так и знала, что на Богуцкого нельзя положиться в таких важных вещах! Выдыхай, Екатерина. Это просто гормоны.
Дойдя до скамейки, которую заняли престарелые гости преимущественно женского пола, я села рядом с ними, рассчитывая на покой, но не тут-то было. Они щебетали направо и налево и обсуждали… наряд Стариковой.
– У нее же все бохатство вывалится! Тьфу, хоть бы его поберегла! Ей еще детей кормить! – разглагольствовала одна из старушек (не думала, что у Снежкова столько родственников преклонного возраста).
– Это сейчас в моде, – ответила вторая. – Чтобы натурель весь виден был.
– Да какой там натурель? Повставляют себе всякого, как их только к земле не клонит?!
– Вот-вот! Соседка моя молодая вроде, лет тридцать – вся себе уже все наколола! Еще и мне советует какие-то там свои кислоты! А губищи… губищи-то у нее! Такими только мед из соседнего улья пить! Из своего-то накладно.
– Да не кололась бы, может на молодуху бы похожа была!
Дальше последовало обсуждение кислот, губищ и ульев и я, незамеченная никем, встала со скамейки, на которую так необдуманно уселась, и направилась в дом.
В нем меня ждал сюрприз – стоило только оказаться в прохладном холле, как ко мне подскочила Лизочка и, схватив за руку, уволокла куда-то в сторону.
– Что такое? – ужаснулась я, когда мы оказались в одной из комнат особняка.
– Случилось кошмарнооооое, – вдруг зарыдала Старикова, и, к моему удивлению, прильнула ко мне. Я даже понять не могла, как отстранить от себя рыдающую невесту. А если бы гости или (того хуже) жених обнаружил нас с Лизочкой вот такими?
– Стой, Старикова… – Мне с трудом удалось оторвать от себя бухгалтера шефа. – Что произошло, ты мне можешь сказать?
Несколько мгновений Лизочка смотрела на меня так, как будто видела впервые в жизни, затем лицо ее снова искривилось и стало не таким уж привлекательным, и она заголосила пуще прежнего.
– Я его люблюююю! Понимаешь, люблюююю!
Нехорошее подозрение, что речь идет о шефе, прокралось в мои мысли. И я взревновала, три тысячи чертей! Даже если мы с Богуцким и не были сейчас вместе, это совсем не означало, что всякие Стариковы могли на него претендовать накануне своей свадьбы!
– Кого любишь, Лиза? – тряхнув невесту так, что фата на ее голове заколыхалась, потребовала я ответа от соперницы.
– Петра, конечно! – ошарашено выдавила из себя Лизочка. И я хохотнула.
– Так в чем дело?
– А если он меня бросит?
Святые помидоры тетушки Вари! Она это все на самом деле?
– Кто бросит? Петя?
– Петяяяяя, – заревела пуще прежнего Старикова.
– Да Петя знаешь какой? Да Петя… Петя – он вообще кремень!
Я отпустила Лизочку и заходила туда-сюда, весьма раздосадованная тем, что Снежковская жена такое могла о нем подумать. Он же программист, а не хрен с горы!
– Петя если сказал, то все! Считай – сделал!
Лизочка слушала мою пламенную речь, проникшись тем, что я говорила. Я бы и сама на ее месте прониклась, да. И когда я уже собралась выдать ей контрольный выстрел, Старикова подхватила юбки и убежала. Как я надеялась – к Снежкову. Невесты, что с них взять?
Я вздохнула и поплелась следом за Лизочкой. Хоть кому-то сегодня должно быть хорошо на собственной свадьбе. И этим кем-то была вовсе не я.
Снежков и Старикова (или она уже тоже была Снежковой?) встали перед импровизированным алтарем, я устроилась рядом с женихом, возле невесты никого не было. Босс решил проигнорировать это знаменательное событие? Как же это было на него похоже!
– Я здесь!
Нет, не решил. И почему у меня при виде Богуцкого, который стрельнул в мою сторону взглядом, обещая, что нас ждет скорый разговор, коленки подогнулись?
– Мы все собрались здеееесь…
Что-то я резко передумала устраивать подобную свадьбу. От такого голоса можно захотеть разве что в Гималаи сбежать, а не под венец пойти. Шеф между тем смотрел на меня так, как будто решил взглядом пригвоздить к месту, чтобы точно никуда не делась. А куда я денусь, если свидетельствую о самых честных намерениях Снежкова?
Церемония, прости господи, бракосочетания была закончена и я, пожелав Пете и его теперь уже жене счастья, ретировалась куда подальше. Там меня и нашел Богуцкий.
– Бегаешь от меня? – озвучил он очевидную вещь, когда я скрылась в прохладном месте сада.
– Вот еще! Просто праздную свадьбу. Не мою.
– А может, праздновала бы свою, если бы не стала от меня скрываться!
Я даже следующей репликой подавилась. Каков! Нельзя так с женщинами, особенно беременными!
– Я от тебя не скрывалась. Я просто переехала в более спокойное место.
– Это куда?
– В Ессентуки. Минералка, горный воздух, покой… все то, что так нужно мне и моим детям.
– Нашим детям! И ты что, теперь живешь в Ставрополе?!
– Господи боже! Нет, конечно!
Я присела на стул, который подвернулся под мою попу. Не думала, что встреча с боссом выбьет меня из привычной колеи.
– Значит, ты шутишь?
– Я шучу.
– Значит, ты слышала, что я признался тебе в любви?
Это был удар ниже пояса. Я смотрела на Богуцкого круглыми глазами, но он, кажется, не врал. А именно это меня и подкосило. Я совсем не понимала, где правда, а где ложь, как и говорила Вике. Вскочив, умчалась в сторону особняка, в этот момент пустого, и только когда за мной со стуком закрылась дверь одной из спален, поняла, что я не одна.
– Не слышала! – обвинительно констатировал Даниил Леонидович, упираясь рукой сверху моей головы.
– Не слышала!!! – выкрикнула я, и мой голос потонул в поцелуе Богуцкого.
Мне нельзя было на него отвечать! Но я совершила эту ужасную ошибку… Впилась руками в лацканы пиджака босса, пока он задирал мое платье, прислоняя меня спиной к стене.
– Я тебя люблю! – выдохнул он.
– Повтори еще!
– Я люблю тебя! И об этом уже знают твои соседи и их чертов тузик!
– Но я об этом пока не знаю!
– Сейчас узнаешь…
Это прозвучало не как обещание, и было больше похоже на угрозу, но как же мне было нужно слышать голос шефа и то, что он мне говорил!
Платье было изнасиловано (болталось флагом капитуляции на моей талии), штаны Даниила спущены, сам же босс уже активно исследовал новые завоеванные территории, а я стонала под его умелыми ласками.
– Так что я должна узнать? – с трудом выдавила я из себя.
– Что я тебя люблю! Вот так!
И он вставил в меня палец. Мне этого показалось мало, Даниил Леонидович прочел мои мысли и вставил второй. Я закатила глаза, приказала себе не кричать слишком громко. Все же это была не наша свадьба, и вскоре первая брачная ночь настигнет Снежковых, а не меня и босса.
– Тебе хорошо со мной?
– Да!
– Повтори!
– Даааа!
Шеф убрал руку, а вскоре оказался во мне, и меня бы выгнуло дугой, если бы не стена за спиной. Как же я скучала по этому! Как мне хотелось этого все долгие дни без шефа! Ну, ладно, полтора дня.
– Быстрее! Скорее! Еще! – вскричала я, и Богуцкий ответил на все мои просьбы разом. За это ему можно было простить все, включая предательство Родины.
Я застонала, сгорая в пожаре страсти, шеф уткнулся головой в мое плечо и затих. Что происходило вне стен этой комнаты я не знала. Весь мир перестал существовать.
– Все, – сказал Богуцкий, озвучивая то, что я знала и без него.
Он отпустил меня, и я нацепила трусики повыше, поправила платье и волосы. Собралась выйти из комнаты и пойти к жениху и невесте (я вроде бы была свидетельницей на их свадьбе), когда шеф вдруг неожиданно поинтересовался:
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Чтооо?
Даня
Катя смотрела на меня так, будто я внезапно обзавелся второй головой. Или у меня посреди лба вырос рог и я стал радужной единорожкой. Или вообще закрякал, не к добру будь помянута эта птичья семейка.
– Я сказал что-то не то? – поинтересовался, приподнимая брови.
– Ты сказал, что хочешь на мне жениться!
Ну да, именно это я и сказал, и что в этом такого удивительного? Я категорически не понимал.
– Хочу, – подтвердил, тем не менее, а то вдруг это какая-то проверка на вшивость? А я ее завалю, если не скажу тридцать три раза, что хочу на ней жениться?
– Почему? – вопросила, тем временем, Самойлова, ставя меня окончательно в тупик. Все ведь было уже сказано. И в моей голове выглядело весьма логично!
Я ее люблю – я не желаю никого другого – мы ждем детей – я хочу на ней жениться.
Ну ладно, положим, последовательность событий не совсем такая, но суть-то одна!
– В каком смысле почему? – осторожно переспросил я.
– Раньше ты не предлагал.
– Раньше я не понимал, что люблю тебя!
Она сверлила меня взглядом, а я чувствовал себя так, будто эти зеленые глаза сверлят мой мозг. То еще испытание! Женщин и в обычном-то состоянии хрен поймешь, а уж беременных…
– Самойлова, почему бы тебе просто не сказать мне «да»? – не выдержал я в конечном итоге.
– Я не могу, – пробормотала она. А я почувствовал, что моя челюсть стремится куда-то к полу.
– Чего, бл*дь?!
Не хотел материться, но иных слов просто не было. Она что, мне отказала?!
– Не ругайся при детях! – мгновенно отреагировала Катя и я, сделав глубокий вдох, терпеливо приказал:
– Поясни. Что значит «не могу»?
Самойлова сцепила руки в замок, заламывая пальцы и явно нервничая. Вот ведь женщины! Сама отказала, сама расстроилась!
– Я жду, – напомнил я мрачно.
– Дело в том, что мы пока не знаем, чьи это дети.
– Мои, – уверенно заявил я.
– С чего ты так в этом убежден?
– Просто не верю в совпадения, – пожал я плечами. – Я проконсультировался со своим другом, врачом-гинекологом, и выяснил, что сперматозоиды в парилке могли выжить только при недостаточно высокой температуре. Также я узнал, что наша парилка ломалась в то самое время, когда мы по очереди забавлялись с твоим полотенцем.
– Ты забавлялся! – обвинительно указала на меня пальцем Самойлова.
Я усмехнулся откровенно бесстыдно.
– Я бы поспорил. Судя по всему, между тобой и полотенцем тоже произошло что-то интересное.
Она покраснела. Я почувствовал, что снова возбуждаюсь.
– Неважно! – отрезала Самойлова. – Так значит ты, за моей спиной, проводил собственное расследование?
– Всего лишь уточнил важные детали.
– Вооот! Что и требовалось доказать!
Не знаю, что там доказала себе Самойлова, но лично я был от понимания ее логики дальше, чем Ферма от доказательства своей теоремы.
– Доказать что? – уточнил, тем не менее, терпеливо.
– Тебя волнует вопрос, чьи это дети.
– Волнует, естественно, – признал я. – Но для меня это ничего не меняет. Я женюсь на тебе в любом случае. И буду считать детей своими родными.
– Это ты сейчас так говоришь! – горячо возразила Самойлова. – А потом, если выяснится, что они не твои, начнутся претензии и скандалы!
Ох уж эта женская фантазия! Зачем придумывать проблемы заранее? Ванга, что ли, ее покусала?
– Я не говорю того, в чем не уверен, – отрезал я холодно. – А вот твои слова заставляют меня подозревать, что ты знаешь наверняка, что дети не мои! Может, все-таки Снежкова, а?!
Но не успела Катя ответить, как из коридора донесся тихий вскрик. П*здец, мы разговаривали с открытой дверью! Хуже того – за этой самой дверью обнаружилась счастливая (хотя теперь уже, видимо, не очень) новобрачная Лизавета.
– Петя заделал тебе ребенка?! – возопила она, глядя на Катю обвиняюще и пышные ее формы сотряслись от беззвучного рыдания.
За*бись поговорили! Устроили молодоженам сюрприз. Хотя какая ж свадьба без хорошей драки?
Впрочем, решил я, не в этот раз.
– Ребенка, точнее обоих детей, заделал ей я. А ты, Лиза, лети к своему Петечке и заставь его заняться тем же самым! – присоветовал я от души, но Старикова и не думала двигаться с места. Вот же еще одна упрямая баба на мою голову!
– Но вы сами сказали только что! – зарыдала Лиза и, Крякину за ногу, я не знал, что ей возразить.
– Успокойся, – наконец распорядился твердо. – Просто мы с Самойловой поссорились и я сказал это сгоряча. Дети мои, ясно?!
Старикова кивнула, как болванчик, и я выдохнул с облегчением. Развернул ее к выходу и напутствовал:
– Вперед, Лиза, берись за поднятие демографии! Пока ее с твоим Петечкой не поднял кто-нибудь другой!
Последняя фраза подействовала на Старикову особенно сильно. Она так припустила на поиски Снежкова, что я аж диву дался, как ноги себе не переломала от такой прыти.
Мы с Катей остались одни, но говорить, похоже, было больше не о чем. Лучше бы вместо этих разговоров еще разок потрахались, честное слово.
– Ты мне не веришь вообще ни в чем, – подвел я итог всего случившегося за последнее время. – Но я не ищу легких путей, Катя. Мне нужна именно ты, мне нужны наши дети и я женюсь на тебе, даже если придется приволочь тебя в загс силой. Но, так уж и быть, не сегодня, – смилостивился я. – До встречи.
И, сказав это, просто вышел. Пусть побудет одна и поймет наконец то, что я для себя уже осознал.
Если мужчина любит женщину – он примет ее детей, даже не родных. А если не любит – его и родные не удержат рядом.
И поэтому я никогда не выбрал бы Крякину, даже если она действительно забеременела именно от меня. Осталось добиться, чтобы это поняла Катя.
Заканчивал я этот дурацкий день в спорт-баре в уже привычной компании Геныча и Андрюхи.
– Богуц, я тебя в последнее время вижу чаще, чем за целый год! – заявил мне Андрей, прихлебывая пиво под звуки футбольной баталии на экране.
– Можно подумать, тебе это не нравится, – фыркнул я.
– Нравится, конечно, но стремновато немного, – поцокал друг языком.
– Это еще почему? – недовольно буркнул я, отсутствующим взглядом глядя, как «Барселона» бодается с «Реалом». Все мысли при этом были о том, что делает сейчас Самойлова на Снежковской свадьбе. Может, зря я ее оставил там одну? Что, если за ней кто-нибудь увивается, пока я тут делаю вид, что могу прожить без этой упрямицы дольше часа?
– Ну, с твоими способностями оплодотворять всех вокруг… – Андрюха повесил многозначительную паузу. Я лениво взметнул бровь, а Геныч откровенно заржал.
– Не парься, Андрюх, – утешил он Андрея, как профессионал. – Зато получишь миллион, как первый родивший мужик!
– Еще не хватало! – содрогнулся я.
– Ну а что тебе, жалко, что ли? – возразил Геныч. – Две беременные от тебя уже есть, одним больше, одним меньше…
– Вторая беременна не от меня! – отрезал я. – И хватит уже веселиться за мой счет!
– Кстати, какие новости от Крякиных? – примирительно полюбопытствовал Гена.
– Никаких.
На удивление, эта семейка действительно притихла. И что было совсем уж подозрительно – это случилось после того, как я предложил Миранде прогуляться в гости к Генычу с целью осмотра. Я, естественно, не мог доверять ее справкам. Но при этом понимал – она, в свою очередь, тоже имела право не доверять гинекологу с моей стороны. И, по большому счету, наш спор мог разрешить только суд. Но Крякины что-то не торопились туда обращаться. Хотя я чувствовал – это лишь затишье перед бурей.
Однако чудеса все же случались в этой жизни. Спасение пришло неожиданно и откуда не ждали.
Звонок с незнакомого номера, раздавшийся в тот момент, когда мы с Генычем и Андрюхой в дружеском молчании продолжали пить пиво, породил поначалу внутри тревогу. Вдруг что-то случилось с Катей? Автоматически подскочив на ноги, я хрипло ответил:
– Алло.
– Даниил Богуцкий? – послышался на том конце мужской голос.
– Да, это я.
– Крутяк, – обрадовался непонятно чему голос. – У меня к вам это… дело есть.
– Какое? – нахмурился я. И что это вообще за гопник, судя по его речи, мне звонил? Но этот вопрос задавать вслух я пока не стал.
