bannerbannerbanner
полная версияНеслучайное зачатие

Амелия Борн
Неслучайное зачатие

Полная версия

Шефу несдобровать!

Несмотря на угрозы Крякиной, над которыми только и хотелось, что поржать, ни признавать ее ребенка, если таковой вообще был, ни жениться на этой ненормальной, я не собирался даже под угрозой расстрела. Значит, следовало, во-первых, проверить сам факт ее беременности, во-вторых, провести тест на отцовство, а в-третьих, не мешало вообще выставить ей иск за незаконное проникновение в дом и опаивание непонятно чем. Только вот беда – стакан, из которого я пил, как исчез тем утром, будто его и не было, так больше и не нашелся. Очевидно, что у Миранды хватило ума его уничтожить, скрыв тем самым все следы своей деятельности. Но было кое-что и в мою пользу – тетя Варя, по крайней мере, могла свидетельствовать о пропаже ключей, а это уже было хоть что-то.

Однако, пока я строил планы мести, Крякина тоже на месте не сидела. Это выяснилось на следующий же день, как только я вернулся в офис с деловой встречи.

– Даниил Леонидович, можно с вами поговорить? – Катя вышла мне навстречу из открытых дверей конференц-зала, и я сразу приободрился всем телом, особенно нижней его половиной, потому как если низко летающие ласточки – это к дождю, то Катюша в конференц-зале – это к горячему сексу. Народная примета.

Но когда я вошел следом за Самойловой в помещение и попытался ее обнять, меня постиг жестокий облом.

– Я звала тебя не для этого, – в голосе Кати сквозил холодок, от которого у меня все безнадежно упало.

– Что случилось? – поинтересовался я внешне спокойно, но внутри шевельнулось дурное предчувствие.

– Приходила твоя Крякина.

Бл*дь! Мог бы и догадаться, что эта дрянь не успокоится. Страшно представить, что она могла наговорить Кате!

Оказалось, разговорами дело не ограничилось.

– Крякина не моя, – возразил я на автомате и спросил:

– И чего она хотела?

– Показывала мне веселые картинки.

Веселые картинки? Неужели додумалась сделать сэлфи голышом на фоне моего дома? Вряд ли, у нее не было в тот момент телефона. Все оставленное в моем доме барахло я отправил ей позже.

– И какие же? – только и оставалось мне спросить.

– Ну, например, она верхом на тебе с губами уточкой.

– Еще бы, с такой-то фамилией, – не удержался я от комментария.

– Ты еще шутишь? – Катя сложила руки на груди с таким видом, что я окончательно понял – дело пахнет серьезными неприятностями.

– Извини, – пробормотал, решив одним словом покаяться во всем и сразу, чтоб наверняка.

– Это все, что ты можешь сказать? А откуда у нее такие фото объяснить не хочешь?

Откуда у нее такие фото догадаться было как раз нетрудно.

– Я же говорил уже, – передернул я плечами. – Она мне что-то подсыпала в стакан. Я спал, как убитый, ничего не чувствуя. Я бы не заметил, если бы на меня сверху сел даже слон! Не то, что эта… Крякина.

– А ее голые похождения по твоему саду? Как она там оказалась?

Крякина и об этом рассказала? Не думал, что для нее это настолько приятные воспоминания, что она готова ими делиться.

– Через окно! Я выкинул ее на улицу в тот раз, когда она ко мне пробралась! – отрезал я.

– А беременность? Она утверждает, что ждет твоего ребенка и ты сделал ей предложение.

– Да ни в жизнь! – ужаснулся я. – Катя…

Я протянул к ней руки, но она отшатнулась. Господи, да неужели поверила этой крякушке?!

– Я все тебе сказал в прошлый раз. Я не собираюсь на ней жениться!

– Ну а ребенок? Это может быть твой ребенок?

Я не мог ей лгать. Не мог однозначно утверждать то, в чем уверен не был.

– Во-первых, я собираюсь проверить сам факт ее беременности.

– Ну да, ты же у нас любишь всякие справки собирать, – язвительно заметила Самойлова, но я, проигнорировав ее тон, все же договорил:

– Во-вторых, я не знаю ответа на твой вопрос. Пойми меня правильно – я был в полной отключке. Она могла сделать со мной что угодно! Но в этом нет моей вины, Катя.

– Значит, не отрицаешь, – констатировала Самойлова с разочарованием.

– Не отрицаю.

Она сделала глубокий вдох, будто собираясь с силами, а затем, подняв на меня глаза, спросила:

– И когда ты собирался мне обо всем этом рассказать?

Вопрос бил не в бровь, а в глаз. Я утаил от нее визит Миранды и собирался делать это и дальше, и в итоге она узнала все не от меня.

– Когда узнал бы что-то наверняка.

– То есть, собирался скрывать?

– Да.

– И после этого я должна тебе верить?

– Вот поэтому я ничего и не сказал! – сорвался я. – Ты мне не веришь! И не поверила бы, даже если бы я рассказал все сам!

– Не смей на меня орать!

– Прости.

Возникла пауза, во время которой мы сверлили друг друга глазами, ведя молчаливый бой. Меня до чертиков задевало, что мое слово против слова этой Крякиной ничего для Кати не значило. А ведь я проводил с ней дни и ночи! Она знала меня, казалось, до последней точки на теле, как и я – ее, но вот верила она не мне.

– Вот что я тебе скажу… босс, – наконец заговорила Самойлова, одним коротким словом воздвигая между нами стену. – Я устала от всего этого. Я не знаю, чему и кому верить. И я больше не хочу во всем этом копаться. Ни мне, ни детям, не нужна эта нервотрепка.

Вот и поговорили.

– И что дальше? – поинтересовался я мрачно, уже зная ответ.

– А дальше – я ухожу. Домой. Прямо сейчас.

И она просто вышла из конференц-зала, а я просто позволил ей это.

Позволил ровно на несколько часов. По завершении рабочего дня я поехал по хорошо знакомому уже адресу, надеясь, что Самойлова к этому моменту уже подостыла и, обдумав все трезво, поняла – нельзя винить человека в том, в чем он не участвовал!

Как выяснилось, надеялся я зря.

– Катя, открой!

Я барабанил в дверь, абсолютно уверенный, что она дома, просто играет со мной в молчанку. Ну или же куда-то уехала, забыв выключить в квартире свет, который горел в окнах, в факте чего я убедился перед тем, как подняться к ее двери. Во второе я абсолютно не верил.

– Я знаю, что ты дома! – прокричал, снова выбивая дробь по безучастному металлу. От этого долбежа аж заболели кулаки. А еще – уши, но уже по причине того, что в соседней квартире снова заливалась лаем собака.

Этот аккомпанемент надоел мне до такой степени, что я снова налаял на нее в ответ.

Господи, до чего докатился! Стою трезвый посреди коридора и лаюсь с какой-то шавкой!

Собака снова притихла, видимо, ожидая продолжения, а у меня как-то резко иссякли все силы.

Сползя по двери на пол, я схватился за голову и задался вопросом: почему Самойлова так со мной поступала? Неужели я совсем не заслуживал доверия?

– Эх, Барбос-Барбос, – заговорил я снова со своим единственным слушателем. – Я ж ее люблю, а она со мной вот так!

Собака заскулила, очевидно, очень проникшись моей бедой. Вот, даже какой-то псине было меня жаль, а Самойлова и на порог пускать не хотела!

И вдруг до меня дошло – она же не знала о том, что я ее люблю! Может, потому и не верила, что не трогал я эту Крякину никакими местами?

Поднявшись на ноги, я снова замолотил в дверь и заорал:

– Катя! Я тебя люблю! Люблю, слышишь?!

И доорался только до того, что дверь соседней квартиры открылась, являя моему взору сочувствующую мне собаку породы чихуахуа и ее ни разу не сочувствующую хозяйку породы «за семьдесят и против всех».

Последняя, держа в руках швабру с самым воинственным видом, ринулась на меня в атаку:

– Ты чего тут разорался?! А ну пошел отсюда! А то я милицию вызову!

Милиция, которой как определения уже и не существовало вовсе, меня не волновала. А вот так и не открывшаяся дверь Катиной квартиры – очень. И это после всего, в чем я ей признался?!

Кинув на старушку мрачный взгляд, я, ни слова не говоря, вышел прочь.

В тот момент, когда вернулся домой, последнее, чего мне хотелось – это видеть кого бы то ни было. И уж особенно – кого-то из представителей семейки Крякиных.

Но беда не приходит одна. И именно отец этого проклятого семейства восседал сейчас в моей гостиной, распивая с тетушкой чаи. Вид у тети Вари при этом был такой, будто она хочет сбежать, да некуда.

Бл*дь, и зачем только она его вообще на порог пустила?!

Завидев меня, тетушка с явным облегчением поднялась на ноги и сказала:

– Данечка, а у нас тут вот… гости…

– Я вижу, – откликнулся я мрачно. – Пора дом святой водой окропить.

– Вы что хотите этим сказать? – Крякин возмущенно подскочил с кресла и его пузо (также возмущенно) от резкого движения вывалилось из штанов.

– Да знаете, что-то нечистая сила зачастила, – ответил я пренебрежительно. – Вам что тут нужно?

– Я разбираться пришел! – мужественно ответил Крякин, боевито выпятив голый живот, обнаженности которого от собственной смелости, похоже, даже не заметил. – Дочку вы мою обижаете!

– Дочку вашу природа обидела уже, а не я, – фыркнул я в ответ.

– Да моя Мирочка красавица! – возмутился пуще прежнего заботливый папаша и пузико обиженно всколыхнулось в такт его словам.

Я хмыкнул. Ну еще бы, после таких трудов косметологов и стилистов даже баба-Яга стала бы вполне себе фэшн.

– А я не про внешность, – пояснил со всей любезностью. – Я про головушку.

– Да что вы себе позволяете! Как можно! – запричитал Крякин, точно базарная баба, и, обернувшись к тете, добавил:

– Что ж это делается-то, Варвара?! Нехорошо это, не по-соседски!

– Тетя, поздравляю, ты переезжаешь, – вмешался я невозмутимо.

– Переезжаю? – переспросила тетушка.

– Ну да. Ты же сама жаловалась, что из соседского дома дурно пахнет. Я теперь понимаю, почему.

Маленькие глазки Крякина так округлились, что мне показалось – они сейчас выскочат из орбит.

– Хам! – задохнулся Виктор, чтоб его, Сергеевич. – Встретимся в суде, я просто так это все не оставлю!

– Обязательно встретимся, – кивнул я спокойно. – Готовьтесь отвечать за незаконное проникновение в дом, а сейчас – крякайте отсюда немедленно через дверь, пока не вылетели через окно!

 

Похоже, мозгов у папаши было побольше, чем у его доченьки и он благоразумно умотал прежде, чем проверил бы свои летательные таланты.

– Данечка, что же будет-то теперь? – спросила расстроенно тетушка, и мне было совершенно нечем ее утешить.

Катя не желала меня видеть и считала мое присутствие рядом даже вредным для себя и для детей. И после этого мне было глубоко уже насрать на все остальное.

Пару месяцев тому назад, когда Самойлова в моей жизни была лишь рабочим эпизодом, мне казалось, что у меня есть все, что нужно мужчине – собственная фирма, деньги, постоянная любовница. А теперь вдруг оказалось, что без Кати нет самого главного.

Счастья.

Катя

Переехать к Вике все же пришлось. Когда я поняла, что невозможно жить там, где все напоминало о наших беззаботных отношениях с шефом, быстро кинула в сумку самое необходимое и уже через час звонила в дверь подруги.

Она открыла не сразу, я уже подумала, что их с Васей вообще нет, когда дверь распахнулась и на пороге появилась взлохмаченная Вика, которая натужно дышала.

– Прости, Кать… Вася как с цепи сорвался. Трахались мы, – доверчиво сообщила подруга, и когда я уже собралась извиниться и уйти, втащила меня в квартиру.

– Вик… мне неудобно… – отозвалась я на это.

– Что там тебе неудобно? Вася сейчас на работу поедет на сутки. Заваливайся и располагайся.

Почему я пришла к ней с сумкой, объяснять не пришлось. Вика поняла все и так. Я разулась и пошла в комнату для гостей. Мимо продефилировал Вася, кивнувший мне приветственно. Был в трусах, что меня обрадовало. И все равно стало еще больше неудобно перед подругой и ее мужем.

– Так, пошли на кухню, непьющая моя! – позвала Вика, когда через десять минут Вася уехал заниматься своей криминалистикой.

Я прошла туда, куда позвали и, уселась за стол.

– Мне очень неуютно, – призналась я подруге, у которой уже несколько раз из-за меня личная жизнь была под угрозой.

– Хватит! Ну сколько уже можно? Неуютно ей!

Вика поставила передо мной чашку чая с молоком, сама приземлилась напротив.

– Ты ко мне жить, как я успела понять.

– Да.

– Почему?

– Поругалась с шефом. Устала я от всего. Не могу понять, где правда, где ложь.

– Кхэм… рассказывай лучше все и сразу, я уже запуталась в вашем «Проспекте Бразилии».

И я рассказала как на духу. Каждую деталь и мелочь, исключая конечно наши с шефом постельные утехи.

– Эта Крякина врет! – вскричала Вика. Подскочила и забегала по кухне. – Вот же черт! А мне тоже выпить нельзя! Вася думает, что я беременна.

– А ты?

– Хрен знает, сделаю тест и будет видно, – отмахнулась подруга. – Но Крякина врет!

– Этого мы знать не можем, – подернула я плечами.

– Да я жопой чую, что ей верить нельзя!

Я уткнулась в чашку. Веры Миранде у меня тоже не имелось, но я взаправду очень устала.

– Я ушла потому, что мне просто хочется отдохнуть. Не хочу, чтобы мои дети страдали.

– А в это время Крякина там хомутает твоего мужика! – воскликнула Вика.

И я не выдержала.

– Если ты считаешь, что моего мужика может захомутать какая-то Крякина, то этот мужик не мой! – выпалила я то, что уже давно формировалось в моей голове. – Он же не баран на веревочке, чтобы его уводить из стойла! И даже если вдруг… если вдруг она носит его ребенка и он захочет быть с ней, значит рядом со мной ему делать нечего!

Вика выглядела ошарашенной, потом как-то резко сдулась и опустилась на свой стул.

– А если ты носишь его детей?

– Это мы узнаем только когда они родятся.

Спорить с этим было бессмысленно, и Вика это понимала.

– Ладно, Самойлова. У тебя есть наша с Васей пустующая комната и мое дружеское плечо в придачу. Пользуйся всем! – сказала подруга, и у меня глаза стали сразу на мокром месте.

– Спасибо, – хлюпнула я носом и отпила еще чаю. – И прости, если что-то сказала не так.

– Да все так говоришь. Это же твоя жизнь и твой босс. И тебе с этим всем жить.

И вот с последним я спорить уж точно не собиралась.

Хорошо, что день свадьбы Снежкова приходился как раз на те выходные, когда я планировала предаться размышлениям – выходить ли мне на работу в понедельник. Я знала, что на торжестве будет шеф и мысленно готовилась к тому, что нас с ним ждет разговор. Если конечно, он не решит приехать к Пете и Лизочке со своей Крякиной. Надо было вообще отдать себе отчет – эти предположения посещали меня только потому, что я ревновала Богуцкого, а уж никак не от того, что верила в подобный исход.

Стоя перед огромным особняком, выполненным в готическом стиле (на картинке в интернете он казался не таким большим), я думала лишь о том, что скрываться от Даниила Леонидовича в его недрах будет очень сподручно.

– Самойлова! Конфликт версий мне в задницу! Ты здесь!

С конфликтом в заднице Пети (а эти восклицания принадлежали именно ему) я была не согласна, а с тем, что я здесь – вполне.

– Что тебя так удивляет? Думал, что твоя свидетельница не приедет?

– Ну…

Снежков замялся и я запоздало вспомнила о том, что Богуцкий тоже угрожал свидетельствовать на этой свадьбе. Уж не со стороны ли Лизочки?

– Слушай, я очень рад! Скоро приедет регистратор. Вообще мы со Стариковой уже поженились, ты же знаешь…

Чтооооо? Как-то это прошло мимо меня. Но я лишь кивнула.

– Да, вдвоем сегодня съездили утром и расписались. Сейчас все для гостей.

Петя заметно нервничал, но я уже не понимала, почему. Вроде как муж, что уж тут теперь поделаешь?

– Так. Так-так, и что ты хочешь от меня?

– Ничего не хочу.

Петя показался оскорбленным этим вопросом.

– Ты просто на месте будь, когда вас со свидетелем позовут подписи ставить.

Он умчался, оставив меня с кучей вопросов и бокалом ананасового сока в руках. Я прогулялась между гостей, высматривая среди них шефа. Его не обнаружилось. Так и знала, что на Богуцкого нельзя положиться в таких важных вещах! Выдыхай, Екатерина. Это просто гормоны.

Дойдя до скамейки, которую заняли престарелые гости преимущественно женского пола, я села рядом с ними, рассчитывая на покой, но не тут-то было. Они щебетали направо и налево и обсуждали… наряд Стариковой.

– У нее же все бохатство вывалится! Тьфу, хоть бы его поберегла! Ей еще детей кормить! – разглагольствовала одна из старушек (не думала, что у Снежкова столько родственников преклонного возраста).

– Это сейчас в моде, – ответила вторая. – Чтобы натурель весь виден был.

– Да какой там натурель? Повставляют себе всякого, как их только к земле не клонит?!

– Вот-вот! Соседка моя молодая вроде, лет тридцать – вся себе уже все наколола! Еще и мне советует какие-то там свои кислоты! А губищи… губищи-то у нее! Такими только мед из соседнего улья пить! Из своего-то накладно.

– Да не кололась бы, может на молодуху бы похожа была!

Дальше последовало обсуждение кислот, губищ и ульев и я, незамеченная никем, встала со скамейки, на которую так необдуманно уселась, и направилась в дом.

В нем меня ждал сюрприз – стоило только оказаться в прохладном холле, как ко мне подскочила Лизочка и, схватив за руку, уволокла куда-то в сторону.

– Что такое? – ужаснулась я, когда мы оказались в одной из комнат особняка.

– Случилось кошмарнооооое, – вдруг зарыдала Старикова, и, к моему удивлению, прильнула ко мне. Я даже понять не могла, как отстранить от себя рыдающую невесту. А если бы гости или (того хуже) жених обнаружил нас с Лизочкой вот такими?

– Стой, Старикова… – Мне с трудом удалось оторвать от себя бухгалтера шефа. – Что произошло, ты мне можешь сказать?

Несколько мгновений Лизочка смотрела на меня так, как будто видела впервые в жизни, затем лицо ее снова искривилось и стало не таким уж привлекательным, и она заголосила пуще прежнего.

– Я его люблюююю! Понимаешь, люблюююю!

Нехорошее подозрение, что речь идет о шефе, прокралось в мои мысли. И я взревновала, три тысячи чертей! Даже если мы с Богуцким и не были сейчас вместе, это совсем не означало, что всякие Стариковы могли на него претендовать накануне своей свадьбы!

– Кого любишь, Лиза? – тряхнув невесту так, что фата на ее голове заколыхалась, потребовала я ответа от соперницы.

– Петра, конечно! – ошарашено выдавила из себя Лизочка. И я хохотнула.

– Так в чем дело?

– А если он меня бросит?

Святые помидоры тетушки Вари! Она это все на самом деле?

– Кто бросит? Петя?

– Петяяяяя, – заревела пуще прежнего Старикова.

– Да Петя знаешь какой? Да Петя… Петя – он вообще кремень!

Я отпустила Лизочку и заходила туда-сюда, весьма раздосадованная тем, что Снежковская жена такое могла о нем подумать. Он же программист, а не хрен с горы!

– Петя если сказал, то все! Считай – сделал!

Лизочка слушала мою пламенную речь, проникшись тем, что я говорила. Я бы и сама на ее месте прониклась, да. И когда я уже собралась выдать ей контрольный выстрел, Старикова подхватила юбки и убежала. Как я надеялась – к Снежкову. Невесты, что с них взять?

Я вздохнула и поплелась следом за Лизочкой. Хоть кому-то сегодня должно быть хорошо на собственной свадьбе. И этим кем-то была вовсе не я.

Снежков и Старикова (или она уже тоже была Снежковой?) встали перед импровизированным алтарем, я устроилась рядом с женихом, возле невесты никого не было. Босс решил проигнорировать это знаменательное событие? Как же это было на него похоже!

– Я здесь!

Нет, не решил. И почему у меня при виде Богуцкого, который стрельнул в мою сторону взглядом, обещая, что нас ждет скорый разговор, коленки подогнулись?

– Мы все собрались здеееесь…

Что-то я резко передумала устраивать подобную свадьбу. От такого голоса можно захотеть разве что в Гималаи сбежать, а не под венец пойти. Шеф между тем смотрел на меня так, как будто решил взглядом пригвоздить к месту, чтобы точно никуда не делась. А куда я денусь, если свидетельствую о самых честных намерениях Снежкова?

Церемония, прости господи, бракосочетания была закончена и я, пожелав Пете и его теперь уже жене счастья, ретировалась куда подальше. Там меня и нашел Богуцкий.

– Бегаешь от меня? – озвучил он очевидную вещь, когда я скрылась в прохладном месте сада.

– Вот еще! Просто праздную свадьбу. Не мою.

– А может, праздновала бы свою, если бы не стала от меня скрываться!

Я даже следующей репликой подавилась. Каков! Нельзя так с женщинами, особенно беременными!

– Я от тебя не скрывалась. Я просто переехала в более спокойное место.

– Это куда?

– В Ессентуки. Минералка, горный воздух, покой… все то, что так нужно мне и моим детям.

– Нашим детям! И ты что, теперь живешь в Ставрополе?!

– Господи боже! Нет, конечно!

Я присела на стул, который подвернулся под мою попу. Не думала, что встреча с боссом выбьет меня из привычной колеи.

– Значит, ты шутишь?

– Я шучу.

– Значит, ты слышала, что я признался тебе в любви?

Это был удар ниже пояса. Я смотрела на Богуцкого круглыми глазами, но он, кажется, не врал. А именно это меня и подкосило. Я совсем не понимала, где правда, а где ложь, как и говорила Вике. Вскочив, умчалась в сторону особняка, в этот момент пустого, и только когда за мной со стуком закрылась дверь одной из спален, поняла, что я не одна.

– Не слышала! – обвинительно констатировал Даниил Леонидович, упираясь рукой сверху моей головы.

– Не слышала!!! – выкрикнула я, и мой голос потонул в поцелуе Богуцкого.

Мне нельзя было на него отвечать! Но я совершила эту ужасную ошибку… Впилась руками в лацканы пиджака босса, пока он задирал мое платье, прислоняя меня спиной к стене.

– Я тебя люблю! – выдохнул он.

– Повтори еще!

– Я люблю тебя! И об этом уже знают твои соседи и их чертов тузик!

– Но я об этом пока не знаю!

– Сейчас узнаешь…

Это прозвучало не как обещание, и было больше похоже на угрозу, но как же мне было нужно слышать голос шефа и то, что он мне говорил!

Платье было изнасиловано (болталось флагом капитуляции на моей талии), штаны Даниила спущены, сам же босс уже активно исследовал новые завоеванные территории, а я стонала под его умелыми ласками.

– Так что я должна узнать? – с трудом выдавила я из себя.

– Что я тебя люблю! Вот так!

И он вставил в меня палец. Мне этого показалось мало, Даниил Леонидович прочел мои мысли и вставил второй. Я закатила глаза, приказала себе не кричать слишком громко. Все же это была не наша свадьба, и вскоре первая брачная ночь настигнет Снежковых, а не меня и босса.

– Тебе хорошо со мной?

– Да!

– Повтори!

 

– Даааа!

Шеф убрал руку, а вскоре оказался во мне, и меня бы выгнуло дугой, если бы не стена за спиной. Как же я скучала по этому! Как мне хотелось этого все долгие дни без шефа! Ну, ладно, полтора дня.

– Быстрее! Скорее! Еще! – вскричала я, и Богуцкий ответил на все мои просьбы разом. За это ему можно было простить все, включая предательство Родины.

Я застонала, сгорая в пожаре страсти, шеф уткнулся головой в мое плечо и затих. Что происходило вне стен этой комнаты я не знала. Весь мир перестал существовать.

– Все, – сказал Богуцкий, озвучивая то, что я знала и без него.

Он отпустил меня, и я нацепила трусики повыше, поправила платье и волосы. Собралась выйти из комнаты и пойти к жениху и невесте (я вроде бы была свидетельницей на их свадьбе), когда шеф вдруг неожиданно поинтересовался:

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Чтооо?

Даня

Катя смотрела на меня так, будто я внезапно обзавелся второй головой. Или у меня посреди лба вырос рог и я стал радужной единорожкой. Или вообще закрякал, не к добру будь помянута эта птичья семейка.

– Я сказал что-то не то? – поинтересовался, приподнимая брови.

– Ты сказал, что хочешь на мне жениться!

Ну да, именно это я и сказал, и что в этом такого удивительного? Я категорически не понимал.

– Хочу, – подтвердил, тем не менее, а то вдруг это какая-то проверка на вшивость? А я ее завалю, если не скажу тридцать три раза, что хочу на ней жениться?

– Почему? – вопросила, тем временем, Самойлова, ставя меня окончательно в тупик. Все ведь было уже сказано. И в моей голове выглядело весьма логично!

Я ее люблю – я не желаю никого другого – мы ждем детей – я хочу на ней жениться.

Ну ладно, положим, последовательность событий не совсем такая, но суть-то одна!

– В каком смысле почему? – осторожно переспросил я.

– Раньше ты не предлагал.

– Раньше я не понимал, что люблю тебя!

Она сверлила меня взглядом, а я чувствовал себя так, будто эти зеленые глаза сверлят мой мозг. То еще испытание! Женщин и в обычном-то состоянии хрен поймешь, а уж беременных…

– Самойлова, почему бы тебе просто не сказать мне «да»? – не выдержал я в конечном итоге.

– Я не могу, – пробормотала она. А я почувствовал, что моя челюсть стремится куда-то к полу.

– Чего, бл*дь?!

Не хотел материться, но иных слов просто не было. Она что, мне отказала?!

– Не ругайся при детях! – мгновенно отреагировала Катя и я, сделав глубокий вдох, терпеливо приказал:

– Поясни. Что значит «не могу»?

Самойлова сцепила руки в замок, заламывая пальцы и явно нервничая. Вот ведь женщины! Сама отказала, сама расстроилась!

– Я жду, – напомнил я мрачно.

– Дело в том, что мы пока не знаем, чьи это дети.

– Мои, – уверенно заявил я.

– С чего ты так в этом убежден?

– Просто не верю в совпадения, – пожал я плечами. – Я проконсультировался со своим другом, врачом-гинекологом, и выяснил, что сперматозоиды в парилке могли выжить только при недостаточно высокой температуре. Также я узнал, что наша парилка ломалась в то самое время, когда мы по очереди забавлялись с твоим полотенцем.

– Ты забавлялся! – обвинительно указала на меня пальцем Самойлова.

Я усмехнулся откровенно бесстыдно.

– Я бы поспорил. Судя по всему, между тобой и полотенцем тоже произошло что-то интересное.

Она покраснела. Я почувствовал, что снова возбуждаюсь.

– Неважно! – отрезала Самойлова. – Так значит ты, за моей спиной, проводил собственное расследование?

– Всего лишь уточнил важные детали.

– Вооот! Что и требовалось доказать!

Не знаю, что там доказала себе Самойлова, но лично я был от понимания ее логики дальше, чем Ферма от доказательства своей теоремы.

– Доказать что? – уточнил, тем не менее, терпеливо.

– Тебя волнует вопрос, чьи это дети.

– Волнует, естественно, – признал я. – Но для меня это ничего не меняет. Я женюсь на тебе в любом случае. И буду считать детей своими родными.

– Это ты сейчас так говоришь! – горячо возразила Самойлова. – А потом, если выяснится, что они не твои, начнутся претензии и скандалы!

Ох уж эта женская фантазия! Зачем придумывать проблемы заранее? Ванга, что ли, ее покусала?

– Я не говорю того, в чем не уверен, – отрезал я холодно. – А вот твои слова заставляют меня подозревать, что ты знаешь наверняка, что дети не мои! Может, все-таки Снежкова, а?!

Но не успела Катя ответить, как из коридора донесся тихий вскрик. П*здец, мы разговаривали с открытой дверью! Хуже того – за этой самой дверью обнаружилась счастливая (хотя теперь уже, видимо, не очень) новобрачная Лизавета.

– Петя заделал тебе ребенка?! – возопила она, глядя на Катю обвиняюще и пышные ее формы сотряслись от беззвучного рыдания.

За*бись поговорили! Устроили молодоженам сюрприз. Хотя какая ж свадьба без хорошей драки?

Впрочем, решил я, не в этот раз.

– Ребенка, точнее обоих детей, заделал ей я. А ты, Лиза, лети к своему Петечке и заставь его заняться тем же самым! – присоветовал я от души, но Старикова и не думала двигаться с места. Вот же еще одна упрямая баба на мою голову!

– Но вы сами сказали только что! – зарыдала Лиза и, Крякину за ногу, я не знал, что ей возразить.

– Успокойся, – наконец распорядился твердо. – Просто мы с Самойловой поссорились и я сказал это сгоряча. Дети мои, ясно?!

Старикова кивнула, как болванчик, и я выдохнул с облегчением. Развернул ее к выходу и напутствовал:

– Вперед, Лиза, берись за поднятие демографии! Пока ее с твоим Петечкой не поднял кто-нибудь другой!

Последняя фраза подействовала на Старикову особенно сильно. Она так припустила на поиски Снежкова, что я аж диву дался, как ноги себе не переломала от такой прыти.

Мы с Катей остались одни, но говорить, похоже, было больше не о чем. Лучше бы вместо этих разговоров еще разок потрахались, честное слово.

– Ты мне не веришь вообще ни в чем, – подвел я итог всего случившегося за последнее время. – Но я не ищу легких путей, Катя. Мне нужна именно ты, мне нужны наши дети и я женюсь на тебе, даже если придется приволочь тебя в загс силой. Но, так уж и быть, не сегодня, – смилостивился я. – До встречи.

И, сказав это, просто вышел. Пусть побудет одна и поймет наконец то, что я для себя уже осознал.

Если мужчина любит женщину – он примет ее детей, даже не родных. А если не любит – его и родные не удержат рядом.

И поэтому я никогда не выбрал бы Крякину, даже если она действительно забеременела именно от меня. Осталось добиться, чтобы это поняла Катя.

Заканчивал я этот дурацкий день в спорт-баре в уже привычной компании Геныча и Андрюхи.

– Богуц, я тебя в последнее время вижу чаще, чем за целый год! – заявил мне Андрей, прихлебывая пиво под звуки футбольной баталии на экране.

– Можно подумать, тебе это не нравится, – фыркнул я.

– Нравится, конечно, но стремновато немного, – поцокал друг языком.

– Это еще почему? – недовольно буркнул я, отсутствующим взглядом глядя, как «Барселона» бодается с «Реалом». Все мысли при этом были о том, что делает сейчас Самойлова на Снежковской свадьбе. Может, зря я ее оставил там одну? Что, если за ней кто-нибудь увивается, пока я тут делаю вид, что могу прожить без этой упрямицы дольше часа?

– Ну, с твоими способностями оплодотворять всех вокруг… – Андрюха повесил многозначительную паузу. Я лениво взметнул бровь, а Геныч откровенно заржал.

– Не парься, Андрюх, – утешил он Андрея, как профессионал. – Зато получишь миллион, как первый родивший мужик!

– Еще не хватало! – содрогнулся я.

– Ну а что тебе, жалко, что ли? – возразил Геныч. – Две беременные от тебя уже есть, одним больше, одним меньше…

– Вторая беременна не от меня! – отрезал я. – И хватит уже веселиться за мой счет!

– Кстати, какие новости от Крякиных? – примирительно полюбопытствовал Гена.

– Никаких.

На удивление, эта семейка действительно притихла. И что было совсем уж подозрительно – это случилось после того, как я предложил Миранде прогуляться в гости к Генычу с целью осмотра. Я, естественно, не мог доверять ее справкам. Но при этом понимал – она, в свою очередь, тоже имела право не доверять гинекологу с моей стороны. И, по большому счету, наш спор мог разрешить только суд. Но Крякины что-то не торопились туда обращаться. Хотя я чувствовал – это лишь затишье перед бурей.

Однако чудеса все же случались в этой жизни. Спасение пришло неожиданно и откуда не ждали.

Звонок с незнакомого номера, раздавшийся в тот момент, когда мы с Генычем и Андрюхой в дружеском молчании продолжали пить пиво, породил поначалу внутри тревогу. Вдруг что-то случилось с Катей? Автоматически подскочив на ноги, я хрипло ответил:

– Алло.

– Даниил Богуцкий? – послышался на том конце мужской голос.

– Да, это я.

– Крутяк, – обрадовался непонятно чему голос. – У меня к вам это… дело есть.

– Какое? – нахмурился я. И что это вообще за гопник, судя по его речи, мне звонил? Но этот вопрос задавать вслух я пока не стал.

Рейтинг@Mail.ru