Амелия Борн
Неслучайное зачатие
Я даже не подозревала, что вечеринка нашего офиса в бане, где я каким-то чудом умудрилась вытереться чужим полотенцем, принесет в мою жизнь беременность. Вот только есть одна нестыковочка – я девственница.
Непорочное зачатие? Отнюдь… Теперь в моих интересах найти обладателя этого полотенца, чтобы знать, с кого требовать алименты через девять месяцев.
И не дай боже, это окажется мой босс…
Катя
Идти на корпоратив не хотелось. С самого начала меня преследовало нехорошее предчувствие, но отставать от коллектива было неправильно.
– Самойлова, ты снова пытаешься откосить? – даже не взглянув на меня, констатировал IT-шник Петя Снежков. – Не получится. Шеф сказал быть всем.
Шеф. Моя головная боль, причем во всех смыслах этого слова. Богатый как Крез, красивый как Аполлон. Рядом с ним любая женщина должно быть, чувствует себя замухрышкой. Если конечно, она не Лизочка Старикова из бухгалтерии. У той все при всем. И отчеты вовремя, и ноги от ушей. А мне остается только смотреть на босса и вздыхать. Правда, делаю я это редко, прекрасно понимая, что не мне искать его внимания.
– Сказал быть всем, значит буду.
Я пожала плечами и посмотрела на Петю внимательнее. Вечно увлечен своим компьютером, да так, что головы от него не поднимает. Девчонки из моего отдела шушукаются и шутят, что ноутбук ему заменяет и друга, и девушку. Сам же Снежков весьма хорош собой, жаль не пользуется своим генофондом в правильном русле.
– Это хорошо. А то уволит и поминай как звали.
Я очень сомневалась в том, что босс вообще способен заметить мое отсутствие, но, как говорится, не стоит дергать тигра за усы. Я планировала прибыть на вечеринку по случаю грядущего дня рождения шефа, поплескаться в бане для порядка и очень быстро уехать домой.
Кстати, о бане. Для предстоящего корпоратива был снят огромный банный комплекс «Паркoff». Я там ни разу не была, но поговаривали, что он был оборудован по последнему слову банной техники. И джакузи с бассейнами были самым простецким из того, что там имелось.
– Самойлова… Катя! – окликнула меня начальница отдела. – Работа сама себя не сделает.
Я пришла в себя, покидая мир банных грез и, просеменив к своему рабочему месту, занялась делами, справедливо решив, что о корпоративе я подумаю тогда, когда он начнется.
«Паркoff» и взаправду был шикарным. Белоснежное трехэтажное здание, которое на ближайшие пять часов было в распоряжении нашего офиса. Я простояла перед входом несколько минут. Снова набежало ощущение, что сегодня должно было случиться что-то из ряда вон выходящее.
– Катерина?
О! Этот голос мог принадлежать только одному мужчине. Богуцкий Даниил Леонидович собственной персоной. Та самая головная боль, о которой я уже говорила.
Я поняла, что язык мне не повинуется. Даже вымолвить банальное «я слушаю», было невозможно.
– М? – промычала что-то нечленораздельное, воззрившись на Богуцкого.
– Почему вы здесь стоите?
Оно и верно. Почему я здесь стою?
– Любуюсь баней.
Черт бы побрал меня и мое красноречие! Любуюсь баней, ну надо же.
– И как?
– Что как?
– Как вам баня?
– Внушительная.
Огромным усилием воли удалось сделать вид, что я не горю пунцовым цветом изнутри. Хотя, на щеках явно уже расцвел румянец смущения.
– Хм. Внушительная. Идемте же внутрь.
Он подхватил меня под руку и я послушно последовала за ним. Он меня касался, а я горела от смущения.
– Кажется, все уже здесь, – объявил Богуцкий, когда мы вошли в просторный зал, где уже был накрыт фуршет. Сотрудники тут же повскакивали со своих мест. К еде и выпивке в ожидании босса, понятное дело, не притронулся никто.
Я чувствовала на себе множество взглядов, преимущественно женских. И прекрасно понимала причину – мое явление под руку с Богуцким явно станет предметом обсуждений на ближайшие пару недель.
– Добрый вечер, – поздоровался босс и я, воспользовавшись тем, что он отвлекся на поздравления, которые потекли к нему рекой, быстро юркнула с глаз долой, занимая место за самым дальним концом стола.
– Самойлова, тебя что, шеф привез? – поинтересовался Снежков, напротив которого я оказалась. Марья Михайловна, сидящая через пару человек от нас, тут же навострила уши. Как пить дать, все будет передано Лизочке.
– Да, и привез, и довел, – зачем-то соврала я, бросила быстрый взгляд на Богуцкого и, вздохнув, сосредоточила свое внимание на тарталетках с копченым лососем.
Даня
– Данииииил Леонидович!
Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто меня окликает. Конечно же, это Лиза – весьма настырная девица из бухгалтерии, упорство которой в вилянии передо мной задницей даже близко не равно ее упорству в работе. А жаль, было бы намного больше пользы.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Это ее привычно-протяжное «Даниииил» только в воображении самой Лизы звучит, наверно, игриво и чувственно, мне же каждый раз хочется оглядеться, чтобы понять, не носится ли по офису невесть как попавшее туда взбесившееся животное из разряда парнокопытных. Страшно даже представить, какие звуки эта женщина издает в постели.
Впрочем, я и не хотел ничего подобного представлять. Во всяком случае, с Елизаветой в главной роли.
– С днем рожденияяяя, – продолжает, между тем, Лиза, свои голосовые растяжки и тянется ко мне с поздравительным поцелуем.
Аромат ее духов обволакивает. Не могу не признать, что внешне она, безусловно, хороша. И если бы не две весьма веские причины, я бы мог с удовольствием пойти на то, на что Лиза давно и упрямо намекала.
Но, во-первых, я никогда не позволял служебных романов – ни себе, ни своим подчинненым. Это – мое принципиальное табу.
А во-вторых, если бы я все же решил это табу нарушить, то причиной тому стала бы вовсе не Лиза.
– Спасибо, – кратко отвечаю на поздравление и вежливо улыбаюсь, когда бухгалтерша наконец от меня отлипает.
Взгляд инстинктивно оббегает всех собравшихся, выискивая ту, что ускользнула от меня подальше при первой же возможности.
Катя Самойлова. Та, которую я хотел с такой одержимостью, какой в себе и не подозревал, пока она не устроилась в мою фирму.
Словно почувствовав, что я на нее смотрю, она кидает быстрый взгляд в мою сторону, а в следующую секунду уже обхватывает губами тарталетку, не столько кусая, сколько будто бы всасывая в себя начинку.
Бля, я, наверно, гребанный извращенец, но я хотел быть на месте этой тарталетки.
Не в силах оторвать взгляд, вопросительно выгибаю бровь, но Самойлова на меня уже не смотрит. И как это все вообще расценивать? Было ли это заигрыванием или она взглянула на меня чисто случайно?
Пожалуй, об этом лучше просто не думать. Как и о Самойловой в принципе. Иначе я рисковал скоро оказаться в таком положении, из которого был только один выход – туда, где никто не увидит, что со мной сделалось от одного только вида того, как Катерина сосет тарталетку.
Тарталетку, млять! В то время как я мог бы…
Нет. Не мог бы. И точка.
Заставляю себя отвернуться и сосредоточиться на чем-то другом, помимо Самойловой и ее сосательных талантов, пропадающих зазря.
Тем более, что мои сотрудники, выполнив условность в виде поздравлений с днем рождения, как раз дорвались до еды и горячительного. И тут-то должно начаться все самое интересное.
Я обожал наблюдать за людьми на корпоративах. О многих во время этого занимательного мероприятия можно было узнать столько интересного, что потом оказывалось не жаль и уволить.
Как, например, во время новогоднего корпоратива, когда один из моих бывших работников так нажрался, что в туалете решил высказать соседу по кабинке все, что он обо мне думает. На его несчастье этим соседом оказался именно я. Надо ли говорить, что в Новом году у него началась воистину новая – и безработная – жизнь?
Сегодня я тоже рассчитывал если и не узнать о себе много нового, то насладиться традиционным танцем на столе в исполнении начальницы отдела кадров Марьи Михайловны – дамы возрастом под пятьдесят и весом в три раза больше этой цифры – как минимум.
А с виду ведь такая чопорная женщина. Удивительно, насколько иначе люди раскрываются в неофициальной обстановке.
Мысли снова метнулись к Самойловой. Хотел бы я знать все ее таланты. Не касающиеся работы – особенно.
Стоп. Дышать глубже, рассуждать здраво. Непохоже, что эта скромница вообще способна на нечто из ряда вон выходящее.
Я позволил себе еще один взгляд в ее сторону. Вид у нее был такой, словно только и ждет момента, когда будет прилично отсюда удрать. И эта ее неуловимость заводила еще сильнее.
Впрочем, спустя пару мгновений я засомневался во всем – и в скромности Катерины, и в том, на что она способна и на что – нет.
Потому что от тарталеток Самойлова перешла к фруктам. Я смотрел, как ее губы смыкаются на банане и чувствовал, что способен кончить прямо здесь и сейчас.
От позора меня спасло то, что в этот момент Елизавета добралась до караоке и, вытерпев героически пару минут ее вокальных упражнений – или, скорее, испражнений – я понял, что пора спасать от этого зоопарка всех остальных.
– А теперь – в баню! – громогласно скомандовал я, отнимая микрофон у Лизы. Та, впрочем, не особо и сопротивлялась – вероятно, банные перспективы ей казались привлекательнее караоке.
Чего я не мог сказать о себе.
Непосредственно парилки располагались этажом ниже и там же находился бассейн для желающих поплескаться в более прохладной воде.
Идею провести этот корпоратив в бане я проклял в ту же минуту, как увидел Самойлову в купальнике.
Нет, он не был ни откровенным, ни даже открытым – она была облачена в самый простой слитный купальник, а на бедрах болталось розовое полотенце, прикрывая задницу, но одного вида того, как эластичная ткань обтягивала ее грудь, мне хватило, чтобы дойти до точки.
И когда Самойлова отложила на лежак полотенце и нырнула в бассейн, я инстинктивно схватил махровую ткань, еще недавно обвивавшую ее бедра и, оглядевшись по сторонам, точно преступник, скрылся с ней в ближайшей свободной парилке.
От мысли, что это полотенце касалось кожи Кати, срывало крышу. Чувствуя себя каким-нибудь чертовым фетишистом, я принюхался к своему трофею и мне даже показалось, что он пахнет ее духами. И это стало последней каплей.
Спустив плавки, я сомкнул пальцы на стоявшем колом члене. Возбуждение зашкаливало настолько, что мне хватило нескольких быстрых движений и образа Самойловой в купальнике перед глазами, чтобы кончить с глухим рыком.
Кончить в то самое полотенце.
А потом я стоял, опершись на дверь и прижимая к паху полотенце, и чувствовал, как по лицу течет пот – то ли от жары, стоявшей в парилке, то ли от стремительного, но бурного оргазма. В голове билась единственная мысль – все-таки я реально гребаный извращенец.
Катя
Я вдосталь плескалась в бассейне, решив, что сразу после купаний отправлюсь домой. Сотрудники уже напились и теперь с веселым гиканьем и улюлюканьем то прыгали бомбочками в воду, то кричали Гитлер капут и сбрасывали с бортика самых зазевавшихся.
Что будет дальше, я знала и так. Сначала все еще несколько раз дойдут до кондиции, а дальше начнутся танцы, вспоминать которые завтра будет стыдно всем, кто их увидит.
Выйдя из воды, я нахмурилась. Полотенца, которое валялось на одном из лежаков, на месте не было. Кто-то его утащил вместо своего? Только не это! Теперь тут днем с огнем не сыщешь того, чем можно вытереться, не рискуя подхватить чего-нибудь общественно-паразитного.
Мне стало прохладно и я помчалась в сторону парилок, лавируя между вошедшими в раж гостями босса. Ворвавшись в одну из них и плотно закрыв за собой толстую матово-стеклянную дверь, я удивленно охнула. В парилке было не очень-то и жарко, а мое полотенце лежало на одном из полков, и как тут очутилось, я ума не могла приложить. Или это было не оно? Может, кто-то принес в баню точно такое же как у меня? Простое и розового цвета?
Пожав плечами и забрав пропажу, я направилась к душевым, чтобы быстро смыть с себя хлорку и отправляться домой. Незамеченной, как я надеялась.
Стащив с себя купальник, быстро ополоснувшись и выйдя из душа, я поняла, что все это время ненароком думала о боссе. Возле него постоянно крутилась Лизочка, а когда не крутилась, то и дело стреляла в него глазами четвертого размера. Мне было к такому не привыкать. Я уже даже мысленно начала делать ставки, когда же шеф женится на вот такой вот Лизочке.
Это почему-то разозлило. Я с остервенением начала растираться полотенцем, уделяя особое внимание тому, что ныло между ног. Да-да! При мыслях о Богуцком я не только злилась, но и успела изрядно возбудиться. Закатив глаза, представляла, как это он меня ласкает. Вот так же жестко и быстро… Стоп! Так, чего доброго, можно было и девственности лишиться, а этого допустить я не могла.
Все же убрав полотенце от истерзанного и чувствительного бугорка, я вытерлась махровой тканью, которая стала излишне влажной от моих манипуляций, и, вернув купальник на место, пошла обратно к остальным, чтобы выбрать время и возможность для побега.
– Кать! А я тебя ищу-ищу.
Я обернулась к Петру, который явно было подшофе. Смотрел на меня пьяными глазами и улыбался, как самый настоящий придурок.
– Зачем? – не поняла я.
– Давай потанцуем?
Снежковы руки уже обвивались вокруг меня, а я стояла, растерянная, прижимая к груди свое несчастное полотенце, и смотрела на Петра с удивлением.
– Петь… ты чего?
– Что?
– Я же не танцую, ты помнишь.
С чего вдруг у меня вырвалась эта фраза, я не знала. Помнить Снежков о произнесенной мною лжи не мог по весьма понятной причине.
– Зато танцую я.
О! Этот веский непререкаемый тон, и вот он – сам шеф прямо передо мной собственной персоной. Передо мной в прямом смысле этого слова, потому что Петр уже был оттеснен и теперь вместо него меня поддерживали руки босса. Лизочка, если видела это, должно быть, заполучила инфаркт миокарда.
Но о Стариковой мне сейчас как-то не думалось. Я покачивалась из стороны в сторону по инерции, так и прижимая к груди полотенце обеими руками. Наверное, мы с Богуцким представляли из себя странную парочку, но на нас почти никто не обращал внимания. Все так и увлекались прыжками в воду и спиртным.
– Вы уже уходите, Катерина?
Чеееерт! Нельзя быть таким сексуальным вблизи. И издали тоже нельзя.
– Уже да. А что?
– Корпоратив еще не завершен.
– У меня дела.
– В такой час?
– Да. Я должна ехать к бабушке. В деревню.
Мне почти не было стыдно за новую ложь.
– В деревню? Надолго?
– А что?
– Послезавтра рабочий день.
– Послезавтра воскресенье.
– Тогда в понедельник рабочий день.
– Об этом я помню.
– И вы приедете?
– Куда?
Нет, это немыслимо! Вторая беседа с шефом за сегодня, и наш разговор вновь похож на диалог слепого и глухого.
– На работу.
– Конечно, я приеду. Это ведь моя прямая обязанность.
Богуцкий нахмурился и стал выглядеть так, будто придумывал, о чем поговорить со мной еще. А я разрывалась от желания сбежать и остаться в этих его неуклюжих объятиях.
– Вы действительно собираетесь уезжать?
– Да. И мне действительно нужно к бабушке в деревню.
Вновь произнеся эту ложь, я высвободилась из рук босса и, так и прижимая полотенце к груди, направилась быстрым шагом к раздевалкам. И как это часто бывает с женщинами, уже успела начать жалеть о том, что позорно сбежала от того, кто так бередил мою душу.
Даня
Замерев, как истукан, я тупо смотрел на то, как вот уже во второй раз за вечер от меня, будто от Квазимодо какого-нибудь, улепетывает женщина. Причем одна и та же.
Ну, положим, мой статус босса мог доставлять Самойловой некоторый моральный дискомфорт, но тут-то, в бане, можно было ненадолго забыть о том, кто есть кто и позволить себе то, что никогда не позволил бы в обычное время.
Тем более, что я видел – из объятий Снежкова Самойлова удирать не торопилась. Пришлось даже вмешаться, потому что видеть, как этот осмелевший под градусом компьютерный гений лапает Катя после всего, что было между нами в парилке – пусть даже сама Катя об этом и не подозревала – было невыносимо. Я даже подумывал уволить его сходу, но тот благоразумно и молниеносно испарился, едва мне стоило подойти.
Как, впрочем, и Самойлова. И на этом мне стоило бы поставить точку и вздохнуть с облегчением, но нет. Задетое самолюбие требовало догнать ускользнувшую добычу и загнать ее в угол. Зачем – я и сам не знал, потому что сделать все то, чего действительно хотел, с ней не мог. Одноразовый секс абсолютно не стоил тех осложнений, которые мог за собой повлечь. А Самойлова наверняка была из тех, кто долго не дает, а после первого траха ждет кольцо с бриллиантом и признания в вечной любви. Я же не собирался предоставлять ей ничего из этого списка, кроме непосредственно самого траха.
И все же… Оглянувшись по сторонам, я констатировал тот факт, что мои работники уже дошли до состояния, когда им даже сам повод для вечеринки был не важен, да и вообще о нем никто и не помнил. Старикова терлась своими буферами около Снежкова, Марья Михайловна взошла на стол ради исполнения своего традиционного танца «кому за 90», причем килограмм… Мое присутствие или отсутствие сейчас никого не волновало, зато меня самого чертовски волновала эта проклятая и неуловимая Самойлова.
Может, она нарочно затеяла со мной эту игру? Я вспомнил, как на работе Катерина боялась глаза лишний раз на меня поднять и с трудом мог представить, что в этой хорошенькой голове мог зародиться столь коварный план, но проверить, тем не менее, не мешало.
Да, черт возьми, я просто нашел себе предлог ее догнать.
Стоя на улице и переминаясь с ноги на ногу от отнюдь не летней погоды, Самойлова дрожащим пальцем тыкала в экран смартфона – очевидно, в попытке вызвать такси.
Куда она там собиралась, по ее уверениям? К бабушке на деревню? Сейчас и проверим.
– Садитесь в мою машину, Катерина, – заявил я непререкаемым тоном, подходя к Самойловой со спины, отчего та едва на месте не подпрыгнула.
– Зачем? – поинтересовалась она, когда мы оказались лицом к лицу.
– Зачем пользоваться машиной? Ну, чтобы доехать куда-нибудь – в деревню, например, – ответил я со всем возможным простодушием и, пристально вглядевшись в испуганные глаза, добавил:
– Вам же надо к бабушке или уже нет?
Судя по напряженному молчанию, Самойлова явно прикидывала в уме – лучше продолжать мне врать или сознаться в том, о чем уже наврала?
– Не хотелось бы вас беспокоить… – начала она, но я перебил ее самым серьезным тоном:
– Ну что вы. Обожаю разъезжать ночью по окрестным деревням, – и хищно улыбнулся.
Бедная Самойлова явно не знала, как еще от меня отделаться, я же снисходительно наблюдал за тем, как она сосредоточенно морщит лоб в поисках очередного предлога избавиться от моего общества.
И таки нашла.
– Это далеко, – снова возразила она. – Ехать долго, дороги очень плохие…
– Тем более! – горячо возразил, в свою очередь, я. – Не могу же я отпустить такого ценного сотрудника, как вы, ночью одну в не пойми какую далищу?
Слова «ценный сотрудник», похоже, добили Самойлову окончательно.
– Вы, наверное, шутите, – заявила она с неодобрением и я принял категорически невинный вид:
– Ничуть.
– Ну хорошо, – заявила Самойлова и двинулась к моей машине с таким выражением лица, что я заподозрил – сегодня я увижу много точек на карте, о существовании которых и не подозревал.
– Прекрасно, – кивнул в свою очередь и пошел следом.
– Садитесь спереди. – Попытку Самойловой юркнуть на заднее сиденье пришлось пресечь. – Вдруг мы заблудимся, будете подсказывать дорогу.
И, пока она не успела таки улизнуть, под белы рученьки направил любительницу тарталеток к передней дверце, после чего наконец сел в машину сам.
– Итак, куда едем?
– В деревню Соловки, – буркнула Самойлова с таким видом, что я укрепился в мысли, что она и сама не знает, где это вообще.
– Тульская область? – уточнил я, вбив название в навигатор.
– Угу, – коротко подтвердила Катя и, заведя мотор, я тронулся с места.
Очевидно, сама Самойлова, не в пример многим женщинам, беседу со мной поддерживать не собиралась, что делало ее в моих глазах практически идеальной. Но, тем не менее, тащиться ночью в полной тишине в какие-то Соловки молча было как-то совсем уж грустно, да и чревато риском отключиться прямо за рулем, поэтому я сделал очередную попытку завязать с Самойловой разговор:
– Как вам вечеринка, Катерина?
Я уже думал, что она не ответит, когда та, странно вздохнув, наконец сказала:
– Там было… очень жарко.
Тут я был с ней абсолютно согласен. Очень, очень жарко… Так жарко, что и сейчас от одного воспоминания распирало штаны. Да б*ядь! Она же заметит!
Впрочем, Самойлова предпочитала, похоже, смотреть куда угодно, только не на меня. Одним словом – беседа снова не состоялась. Впрочем, с этой женщиной я бы предпочел заниматься вовсе не разговорами.
Интересно, а оральный секс способен также изгадить рабочие отношения, как и обычный, и привести к требованиям жениться? Но я ведь фактически ее не трону. Ну, кроме того места, куда ей и так не привыкать всасывать всякое. Тарталетки, например, с бананами…
Господи, о чем я только думаю? Чего доброго дойдет до того, что и вправду схвачу ее за волосы и…
– Даниил Леонидович? – робко позвала меня Самойлова и я вздрогнул, очнувшись от своих развратных мыслей.
– Да? – голос, сука, палевно хрипел. Хоть бы в силу своей скромности Самойлова не посмотрела на ширинку!
– Я должна вам кое в чем признаться.
Бл*, если она сейчас скажет, что хочет, чтобы я трахнул ее прямо здесь – я не смогу удержаться. Сначала – в рот, до самого горла, а затем, когда станет стонать под моими пальцами…
– Мне не надо к бабушке.
Да б*яяяядь еще раз!
Я резко затормозил, ощущая нарастающую злость. Причем не столько от того, что мы зря выжгли бензин за тридцать проделанных километров, сколько потому, что она вовсе не собиралась предлагать ее трахать, в то время как я мысленно поимел ее уже во все места.
– Ты не могла сказать это тридцать километров тому назад? – поинтересовался я грубо, автоматически переходя на «ты». Какие к черту выканья после всего, что, опять же, было между нами в парилке и несостоявшегося знакомства с бабушкой?
Но спросить вообще-то хотелось совсем иное. Да что уж там! На самом деле мне вообще не хотелось ничего спрашивать – только взять то, что, в моем воображении, мне уже было предложено.
Кинув взгляд на испуганно притихшую Самойлову, я поймал себя на спасительной мысли – а что, если уволить ее с работы ко всем херам? Она занимала не такую уж и важную должность, зато можно будет оттрахать ее всласть во всех позах с чистой совестью…
Черт. План был просто чудо что такое, но сцен ревности и требований жениться ничуть не отменял. Впрочем, к подобному мне было не привыкать, главное, чтоб не на работе.
Так что, определенно, это стоило обдумать поподробнее.
– Говори адрес, – добавил я хмуро, когда молчание затянулось, и предупредил:
– И на этот раз без шуток, Самойлова.
Катя
Прошло три недели с того злополучного корпоратива. Три недели, когда мне приходилось избегать шефа всеми возможными способами. Не всегда это удавалось, но я очень старалась. Помогла командировка, в которую Богуцкий уехал на пять дней, и моя скорость перемещения к Снежкову попить кофе, когда я замечала босса по близости. С ними не все всегда получалось. Чаще всего босс едва ли не рычал:
– Самойлова… на брейки у нас выделено двадцать минут в день, а не двести.
И вообще он становился все злее с каждым днем, часто срывался на подчиненных, и мне не было ясно, почему это происходит.
Однако головная боль в виде Богуцкого отошла на второй план, когда со мной случилось ужасное. Задержка. Я забила тревогу, когда месячные не наступили на третий день от той даты, в которую должны были начаться. А раньше все и всегда было точно в срок. Сначала я поспешила убедить себя, что это от нервов, но когда прошла неделя, а критических дней все не было, снова поспешила, на этот раз в аптеку. Потому что меня затошнило.
– Мне нужно что-то от тошноты, – попросила я, закрывая глаза. – Что у вас есть?
– Смотря какие симптомы имеются.
– Тошнота.
– И все?
– Немного болит живот.
Я прислушалась к себе и поняла, что немного тянет внизу.
– Все?
– Задержка семь дней. Но это к делу не относится.
Фармацевт хмыкнула.
– Почему не относится? Может вам нужен тест?
– Какой тест?
– На беременность.
– Нет. Я не могу быть беременна.
Она снова хмыкнула.
– Сколько раз я слышала подобное.
Ну не объяснять же ей, что я девственница?
– Я не могу быть беременна.
– А симптомы говорят об обратном.
Мне надоело спорить, хотя зерно раздора в мою душу она заронила.
– Ладно. Давайте тест и что-нибудь от живота.
Сделанный тест на определение беременности вверг меня в ужас. На нем красовались две полоски. Я ошалело смотрела на них. Я не верила в то, что это происходит со мной. Вскочила с крышки унитаза, на которой сидела, и побежала в аптеку снова.
– Мне нужно еще три теста. А лучше пять, – выпалила фармацевту. – Нет, давайте сразу десять!
– Зачем вам так много?
– Нужно.
– Если тест показал положительный или отрицательный результат – почти всегда это точно на девяносто девять и девять десятых. Можно перепроверить еще одним, но не десятью.
– Дайте мне десять штук. – Меня уже начало трясти. – Мне нужны именно десять тестов.
Она пожала плечами и через три минуты я снова бежала домой, чтобы узнать правду. Перед тем, как сделать второй тест, я мысленно обратилась к богу.
«Если это не происки святого духа, пусть на повторном тесте будет одна полоска!».
Тест был оставлен на полочке, а я вышла из ванной, чтобы немного выдохнуть. Как такое могло случиться, что на тесте оказались две полоски? Может, гормональный сбой?
Вполне возможно. У меня просто играли гормоны во всем, что касалось моего шефа. Но знать ему об этом не полагалось. Я знала, чем закончится служебный роман с боссом, если я дам ему начаться. Это разрушит мою карьеру в любом случае.
Вернувшись в ванную, я зажмурилась и взяла в руки тест. Приоткрыла один глаз, тут же закрыла. У меня просто двоится в глазах, никаких двух полосок нет. Мне все примерещилось.
Как?! Как это могло случиться? Так не бывает, чтобы без секса произошла беременность! Я простонала, когда убедилась в том, что две полоски мне не почудились. Вздохнула и взялась за третью упаковку с тестом.
В моих руках были все одиннадцать полосатиков. На каждом красовались по две темно-бордовых линии. Задаваться вопросом, как это могло получиться, я перестала на пятом тесте. Все было понятно – или гормональный сбой, или в аптеку пришла бракованная партия. Сверившись с рабочим календарем, запланировала себе поход к гинекологу, после чего пошла спать. В эту ночь мне снились какие-то ужасы. Я бегала от босса по кабинетам офиса, но он все равно настигал меня, после чего начинал грязно приставать. И так по кругу.
На работу на следующий день я приехала не выспавшаяся и с огромными кругами под глазами. Да еще и с опозданием. Это все нервы.
– Самойлова, ты такое пропустила! Богуц на планерке рвал и метал! – сообщил мне Снежков, когда я проходила мимо его отдела.
Я закатила глаза. Вот уж кто меня волновал сейчас в последнюю очередь, так это мой босс.
– В чем причина на этот раз?
– Похоже, в том, что ты опоздала.
В голосе Пети послышалась растерянность.
– Это в каком таком смысле?
– Ну он из себя вышел, когда узнал, что тебя нет на месте.
Черт. Черт, черт, черт! Только этого мне сейчас и не хватает… привлечь внимание самого Богуцкого, когда у меня и без него много проблем.
– И что сказал?
– Лучше спроси, что он кричал?
– И что он кричал?
– Если мат опустить, то ничего.
– Круто…
– Ничего крутого. Он, кстати, тебя к себе вызывал.
– Когда?
– Сразу, как планерка закончилась. Сказал, что как только я тебя увижу, чтобы передал, чтобы ты к нему шла.
– Куда?
– Самойлова, ты откуда упала? В кабинет, конечно.
Снежков пожал плечами и вернулся к своей работе, а я сглотнула образовавшийся в горле комок и, досчитав до десяти, пошла в кабинет шефа.
Даня
Командировка никогда еще не казалась такой долгой. Особенно с учетом того, что в голову постоянно лезли навязчивые мысли – пока я тут занят, между прочим, делами, Снежков с Самойловой заняты своими порядком зачастившими брейками, во время которых о чем-то мило шушукались.
Мстительная мысль уволить обоих под этим предлогом пришла ко мне, увы, с опозданием. Поэтому не оставалось ничего иного, как терроризировать звонками ведущего менеджера по логистике и дотошно выяснять, как там дела у его подчиненных. К сожалению, крайне запуганный моим вниманием Кононов ничего мне насчет Самойловой и ее шашней со Снежковым не поведал, да и, конечно, додуматься не мог, что именно об этом я хочу услышать. А если бы и додумался – я бы сам же его и уволил, за разведение сплетен.
Одним словом, я все больше походил на озабоченного мальчишку, у которого впервые встало. И это злило тем сильнее, чем больше я думал о том, какого черта вообще ее хотел? Она была, в общем-то, совершенно обыкновенной. Ну да, мастерски сосала тарталетки и прочие плохо лежавшие фрукты, но я ведь захотел ее куда раньше. И причина была в том, какой неиспорченной она мне казалась – редкость среди тех кругов, в которых я вращался. Но даже подозревая сейчас, что Мария не такая уж и святая и все развращено уже до меня, я хотел ее все равно, даже с какой-то особой злостью.
К моменту возвращения из командировки я практически убедил себя, что визит к любовнице решит все мои проблемы. Ну а в крайнем случае, всегда можно уволить Самойлову – даже если и не для того, чтобы трахнуть, то, как минимум, чтобы глаза не мозолила и не нервировала содержимое моей ширинки.
Повод подвернулся по возвращении. На затеянной мной прямо с порога планерке Самойлова отсутствовала. Напугав всех требованием немедленно отправить провинившуюся ко мне, я принялся ждать, когда Мария наконец почтит офис своим присутствием – не исключено, что в последний раз.
Ждать пришлось минут двадцать, за которые я успел сломать от нетерпения три ручки и два карандаша. Блин, от этой Самойловой одни убытки!
– Можно? – наконец, в дверь постучали, но привычно-робкий тон Самойловой сегодня раздражал. Наверняка это все наигранное, о какой скромности может идти речь, когда эта девица призывно сосала что ни попадя и разъезжала ночью по каким-то деревням? И неважно, что ехать она никуда не собиралась, нечего было врать мне про бабушку.
И тут на ум пришло страшное – а что, если она вовсе не к бабушке собиралась, а к любовнику? Угрожающе сощурив глаза, я сухо скомандовал торчащей в дверном проеме, будто на гильотине, голове Самойловой:
– Заходите.
Остановившись от меня на расстоянии – чуяла, видать, грядущие неприятности – Самойлова посмотрела на меня выжидательно. Я на нее – мрачно.
