Алёна Евгеньевна Виноградская
Год за 4,5 часа
5
Джесси прибежала из сада на шум, подошла к телу хозяйки. Это был давно знакомый запах. Теперь к нему примешивался еще один, тот самый, из леса, запах чего-то холодного и смертельного. Джесси села рядом. Сегодня она потеряла всех, к кому была привязана.
Воздух прилипал к ее горячей коже.
Старик с сигаретой во рту все так же стоял у забора. Происшедшее не коснулось пустоты в его глазах. Возможно, он думал об иронии. Хозяйку задушили, а ее собака ни разу в жизни даже не запыхалась. Он затянулся сигаретой глубже обычного.
Собака просидела у трупа до самой ночи. По ацтекским поверьям, провожая душу хозяйки в загробный мир.
В сумерках Джесси поднялась и побрела по дороге, мимо мусорной кучи с трупом любимого друга, сада с высоко растущими лианами. Собака шла в сторону тропического леса.
Больше в селении ее никто не видел.
Химба
Если душа спокойна,
Один день сравнится с тысячей веков.
Если помыслы широки,
То крохотная хижина вместит в себя целый мир.
Намибия переводится с древних языков Африки как страна открытых равнин.
На одной из таких равнин восход солнца застал Великого Попрошайку. Он сидел на камне. Солнце для него ничего не значило. Попрошайка не видел солнца. Он видел лишь слепящее пятно на огромной, полной буйства красок равнине. Она была покрыта густой зеленью, и каждая мельчайшая игра цвета виделась Попрошайке как величайшее разнообразие. Это были цвета, означающие цвет травы в первый утренний час – «хили», «мбо», «ми» – их были десятки. Только для цветов в первый час тронутой солнцем травы. В полдень, когда слепое огромное пятно поднималось выше, Попрошайка уже различал несколько сотен оттенков зелени. Для него это были разные цвета, и он искренне удивлялся плохому зрению белого человека, который исследовал их. Джули. Так его звали. Только вот это пятно, оно слепит меня, оно огромно и его свет обжигает. Только чувствую этот свет, не вижу источник. Наверно, источника нет. Так думал Попрошайка, сидя на камне на восходе солнца. Он не знал, что это. В его языке есть десятки слов, означающих небо, сотни слов, описывающих зелень этих равнин, но что такое солнце, он не знал. А как бы он хотел это знать. Но в его языке нет слова «солнце».
Лазарус Гейгер писал, что в древних культурах синий цвет воспринимается как оттенок зеленого. Синий цвет – цвет неба – появился последним в Древнем Египте. Тогда же появилось и слово, которое обозначает синий.
Всего этого Попрошайка не знал, он задумчиво смотрел за линию горизонта. Оттуда на него смотрел Джули. Джули стоял на вершине небоскреба и почти ослеп он неонового ядовитого мерцания красок. Кислотные оттенки цветов стали популярны совсем недавно. Неужели это потому, что только сейчас люди научились их видеть? Или они были со дня сотворения мира или мы сами создали их. А почему бы и нет? Мы же создали свою реальность, создали и язык, который ее описывает.
Были ли эти неоновые цвета в древних цивилизациях? Почему их не замечали? Есть ли вокруг нас десятки, а может быть даже сотни цветов, которые мы не замечаем и научимся видеть еще нескоро?
Такие вопросы задавал себе Джули, стоя на крыше в предзакатный час. Его мысли откликались в душе попрошайки смутной грустью, легким беспокойством. Он не мог понять, почему он сейчас здесь сидит один на камне в ранний утренний час, объятый какой-то мутной тоской. Будущее для него состояло из традиций прошлого, настоящего не существовало. Оно смотрело вглубь поколений. Но это пятно… Слепое огромное пятно на небе цвета «мби». Какое оно? Ведь оно не совсем «мби». «Мби» другое. А это, наверно, похожее. Все, что мы видим, видели наши предки и описали в языке. Может ли такое случится, что этого они и не увидели, и не узнали? Новое просто определить, как привычное.
Попрошайка вспомнил песню его племени и тихонько начал напевать. «Если душа спокойна, один день сравнится с тысячей веков. Если помыслы широки, то крохотная хижина вместит в себя целый мир». Внутри отозвалось, зазвенело этой мудростью. Все ли слова уже сказаны, или есть все-таки неизвестные, и тогда можно еще говорить. К примеру, назвать это слепое пятно «наби» и назвать его душу «ямути» и говорить о нем, и говорить с ним.
Нашему племени всего 5 поколений Предков и когда-то для нас не было слов, потому что не было нас.
Джули опустил взгляд вниз на разношёрстую толпу копошащихся людей. «Когда не было нас» – эхом отозвалось у него. Когда не было нас. Как давно это было. Джули вспомнились строки Алекса Миллера:
Светящие пятна
Всевидящих окон.
В бетонных оковах
Пространство из стекол
Он стоял и наблюдал, как слепящее пятно солнца скрывается за горизонтом. Как что-то огромное, раскалённое докрасна, окунается в океан горизонта и затухает медленно, как засыпающий вулкан.
Джули не понимал, почему этот рыжий закат отзывался в нем по-особенному, какой-то глухой неизбывной тоской. Зачем так притягивает взгляд это слепящее пятно?
Джули Давидофф, исследователь племен Африки, писал, что в начале эпох любой из языков содержал слова, определяющие темные тона от светлых. Потом появился красный цвет как символ вина и крови. Дальше люди научились видеть желтый и зеленый.
Мир наполнен разными цветами, писал Джули, и мы по-прежнему не различаем их. Только постоянное развитие способностей позволит их увидеть в будущем. Сейчас это неоново- кислотные оттенки, но кто знает, какие еще цвета хранит мир.
Это смутно понимал и чувствовал Великий Попрошайка, сидя на камне и наблюдая восход солнца. Он не мог облечь это в слова. Слов не было. В начале родилось чувство, какое-то пугающе незнакомое, ни на что не похожее чувство. Это слепое пятно света. Смотрит на тебя и видит каждого.
Великий Попрошайка долго сидел и смотрел вдаль, сквозь время, за горизонт, туда, где здания скребут небо и кажутся всевидящими. Туда, где плохо видящий белый человек различал то, что он силился понять. Химба -племя в Намибии.
С древнего языка Африки переводится как «попрошайка».
