Алёна Цветкова
Попаданка. Колхоз – дело добровольное
Глава 42
Я кивнула:
– Не знаю, что такое Мидгард… но, наверное, вы правы…
– И он просто повесил амулет и привез тебя во вдовье поселение?!
– Его величество велел выдать меня замуж… за конюха… я отказалась, я замужем… была… там… он сказал, что я вдова. Вот и…
– Это был не вопрос… за конюха… он сошел с ума. Ты влила в… во что-то, – он запнулся. – в три раза больше энергии, чем забрала у меня… твой ребенок в возрасте трех месяцев от зачатия, влил в два раза больше меня… Арр!
Он снова что-то бормотал, а потом, словно споткнувшись о свои мысли, спросил:
– Малла, а как ты смогла добавить к вашим энергиям мою? Она же чужая?
– Я смешала, -ответила я, – по капле: вашу, мою и моего сына.
– Смеш… смешал-ла? – господин Орбрен побелел так, что это было заметно даже в темноте, освещенной всего лишь всполохами пламени, – и… и как? Легко смешалось?
– Да, – пожала я плечами. Мне стало зябко, я достала пуховик и накинула на плечи.
– Замерзла? – как-то сдавленно спросил он.
– Замерзла… господин Орбрен, я вас очень прошу, не говорите им, что я беременна. Я не хочу, чтобы у меня забрали ребенка. Я просто хочу растить его сама, – взмолилась я, чувствуя, как слезы бегут по щекам, – это все, что я прошу. Со всем остальным я справлюсь.
– Я постараюсь, Малла. Я же обещал.
Я кивнула, соглашаясь, изо всех сил подавляя мысль, что Я Не Доверяю Ему. Он не должен знать об этом. Они не должны знать.
Мы замолчали. Костер почти потух. До полуночи оставалось совсем мало времени. Скоро появится его светлость. Поднялся небольшой ветерок, зашелестели листья, зашлепало волнами об прибрежные камни озеро. Жаль, здесь нет лягушек, вдруг подумала я… если бы они пели, было бы не так страшно. Наверное. Маленькая луна еле-еле освещала небо.
И я вдруг вспомнила о своих способностях. Закрыла глаза и прислушалась, потянувшись Жаром вокруг. Никого. На день пешего пути только пустой лес, насекомые, забившиеся в щели… и, я вздрогнула… Источник. Теплый, мягкий и такой родной, совсем рядом. Нет… Я Не Доверяю Ему.
– Малла, – подал голос он, – тебе холодно? У меня есть одеяло. Садись рядом, вдвоем теплее. Обещаю, я тебя не трону.
Я Не Д… но я должна быть хитрее – мелькнула и тут же усилием воли погасла недодуманная мысль. Я молча подвинулась, садясь рядом с ним на попону. Сжала зубы, чтобы удержать разбегающиеся мысли. Как тяжело не думать про черную кошку…
– Господин Орбрен, -спросила я, чувствуя плечом жар его плеча. Сидеть вместе под одним одеялом на самом деле было теплее. Хотя теперь меня колотило от нервов, – что такое Древняя кровь?
– А ты не знаешь? – удивился он, – разве его светлость тебе ничего не рассказал?
– Нет, – помотала я головой, – ничего. Он просто отвез меня к господину Гририху и оставил там…
– Кхм… но хоть что-то он тебе рассказал? Про Гвенар и про законы, порядки, обычаи?
– Нет, – тепло расслабляло, и я меня мгновенно стало клонить в сон, – и еще, его светлость сегодня не придет.
– Почему ты так думаешь?
– Мы слишком далеко от людей, – зевнула я, -так вы расскажете мне про Древнюю кровь?
– Расскажу, – усмехнулся он, – слушай. Тысячу веков назад жили в Гвенаре люди счастливо да богато. Землю пахали, кашку да сады растили, детей рожали. И были среди них люди силы великой, что все секретами природы ведали и взмахом руки стихиями управляли. Реки текли, куда им Ведающие приказывали, ветра дули так, как им Ведающие повелевали, земля урожаи богатые родила… И только солнце и луна Ведающим не подчинялись.
Тихий голос господина Орбрена, потрескивание костра, легкий ветерок с ароматом ночных цветов – все смешалось, и я провалилась в сон. Яркий красочный сон, в котором увидела то, о чем говорил.
Много сделали Ведающие для Гвенара, заслужив любовь и уважение простого люда. Порталы по всему миру создали, так, чтобы из одного конца в другой мгновенно силой мысли перемещаться. И ни болезней в мире не было, ни горестей, ни бед.
И правил Гвенаром самый достойный из Ведающих. Самый сильный, самый знающий. Продолжалось так много тысячелетий. И продолжалось бы больше, если бы Ведающие не решили подчинить себе солнце и заставить его не только освещать и обогревать Гвенар, но и защищать и помогать людям.
Они создали Оракул – артефакт, который должен был сделать мир чище, добрее и справедливее. А потом, открыв гигантский портал к светилу, закрепили его рядом с солнцем, чтобы оно передвигало над всем миром.
Да не учли одну маленькую деталь. Заработавший артефакт стал высасывать магию из мира. Ведающие стали слабеть с каждым веком все больше и больше. Они срочно перепроверили свои расчеты, и оказалось, что в них вкралась обидная ошибка. И для заполнения артефакта магией нужно не пятьсот лет, а пятьсот тысячелетий.
Впереди у Гвенара было не самое лучшее будущее… Магии почти не оставалось. Начались голод и болезни.
Но один из Ведающих, по имени Арр, предложил открыть порталы в другие миры. Чтобы зачерпнуть магию оттуда. Сомневались Ведающие, говорили, мол, слабы мы, но Арр упорно продвигал свою идею. И в конце-концов Ведающие приняли его предложение. Арр уже даже нашел подходящий мир, и провел все расчеты, ему нужны были только силы, потому что в одиночку, как он сказал, портал не открыть.
И тогда добровольцы из самых старых Ведающих принесли себя в жертву. Они верили, что их смерть будет не напрасна.
Но Арр обманул всех. И портал, который открыли Ведающие, вел в мир Хадоа. Оказывается, Арр уже был в том мире, и ему обещали власть над всем Гвенаром, если он совершит такую подлость.
Воины Хадоа вторглись на беззащитный Гвенар, в котором испокон веков не было никаких сражений. Они убивали людей и жгли все, что видели вокруг, превращая мир в черную пустыню.
Ведающие поняли, что ничего не могут противопоставить жестоким захватчикам, ведь их силы были ослаблены Оракулом, который все так же заполнялся магией, чтобы потом заняться защитой Гвенара. И тогда Правящий Ведающий – Рамха, предложил увести людей в недавно открытый им новый мир – Мидгард.
Это было Великое переселение. Ведающие, падая с ног от усталости, истощая себя до бессилия по всему миру открывали порталы в Благословенный Мидгард, уводя за собой людей. А последними ушли сами. Это было шестьсот тысячелетий назад.
Гвенар обезлюдел. И обозленные воины Хадоа выжгли его дотла, не оставив ни единой живой души, ни единой травинки, на много веков превратив Гвенар в черную пустыню.
Когда Арр понял что натворил, то почернел от горя. Он совсем не хотел быть правителем пустого мира, но сделанного было уже не вернуть. Хадоа сдержали свое слово, назвав Арра королем уничтоженного мира. Они бросили его в выжженной пустыне. Одного на всем свете.
Раскаялся Арр, но было уже поздно. Сделанного не исправить. И тогда он стал собирать по всему миру то, что осталось от прежней жизни и оставлял в тайнике в самом отдаленном от портала на Хадоа месте. Так была собрана Великая Библиотека Гвенара, которая и сейчас еще изучена не полностью. Утраченные знание не восстановлены, и многое еще не понято.
Но воины Хадоа убивали не всех. Часть людей они поработили, забрали с собой маленьких детей, чтобы вырастить их лояльными к Хадоа рабами. Многие тысячелетия люди провели в рабстве в том, другом мире, прислуживая ненавистным захватчикам.
Около двухсот тысяч лет назад хадоа решили, что их люди, могут работать на своих хозяев не только в том мире, но и в этом. И началась колонизация Гвенара. Черные выжженные земли, которые к этому времени так и не восстановились окончательно, по новой заселялись людьми, но теперь они не были свободными, они были рабами хадоа.
Люди-рабы возделывали поля, растили цветы и скот для своих хозяев. И искали способ избавиться от них.
Хадоа даже не подозревали, что по возвращении в Гвенар в людях стала просыпаться магия. В ком-то больше, в ком-то меньше, ведь слабые Ведающие были и среди порабощенных.
Люди тщательно скрывали свои силы. И чтобы усилить магию стали сознательно планировать пары среди тех, у кого способности проявлялись наиболее ярко.
Много тысячелетий продолжался такой отбор. Люди собирали Дар по крупицам. Постепенно появилось несколько родов, в которых магия была очень сильной, по сравнению с остальными.
А однажды родился ребенок, который владел многими Дарами, и управлял стихиями, так же, как древние Ведающие. И люди поняли – это проснулась Древняя Кровь, и появилась у них надежда на возрождение мира и возвращение свободы.
Утром я проснулась с первыми лучами солнца. Господин Орбрен еще крепко спал. И это радовало. Потому что я лежала на его плече, закинув на него ногу и руку. А он обнимал и прижимал меня к себе. Я зажмурилась, может быть, это сон? Но нет…
Наверное, нам было холодно ночью, попыталась я убедить себя, медленно выползая из «постели», зябко ежась от холодной сырости в воздухе. Обильная роса намочила и края попоны, и одеяло.
Прямо над нами влажные листья дуба повисли кончиками вниз, удерживая толстые капли воды и грозя при малейшем неосторожном движении устроить холодный душ прямо здесь.
Стряхнула капли росы с рюкзачка, захватила холстину, заменяющую полотенце, и, приподняв подол измятого сарафана, чтобы не замочить об траву, побежала к озеру. Охладиться. Я же не бревно какое-нибудь… а господин Орбрен далеко не урод… да… если бы не его негодяйский характер…
А вода в озере оказалась теплой, как парное молоко. Теплее, чем воздух, и от этого над поверхностью даже вилась легкая дымка.
Солнце вставало, окрашивая макушки деревьев редкими мазками розового золота, втискивая лучи в редкие прорехи небесной хмари. Ветра совсем не было, и тучи наверху бугрились темными боками влаги. Скоро пойдет дождь.
Это было видно и так, невооруженным глазом, но еще я это знала. Мое обострившееся вчера шестое чувство кричало о том, что дождь будет обильный и затяжной. Я теперь сама себе Гидрометцентр. Как удобно, оказывается, когда у тебя в жилах Древняя Кровь. Интересно, а почему в нашем мире это никак не проявлялось?
– Доброе утро, – перебил мои мысли господин Орбрен. Он, хмурясь и зевая, стоял на мокром от росы камне, на котором я вчера обнаженная расчесывала волосы… А потом поднял угрюмый взгляд и посмотрел на меня. Кошмар меня подери! У меня внутри все полыхнуло так, что казалось вода сейчас вскипит. Ну уж нет! Не дождешься! Я кивнула, отвернулась и поплыла на середину озера. Там прохладнее.
Позади раздался плеск, а потом мимо меня, мощно загребая воду резкими взмахами, пролетел господин Орбрен. Меня снова кинуло в дрожь, либидо, казалось сошло с ума, возжелав непременно заполучить этого негодяя в свои лапы. Срочно рванула на берег, прочь от этого негодяя.
– Малла, – недовольно окликнул меня он, – чтобы никто не мог читать тебя, ты должна мысленно оградить себя стеклянными стенами…
Какой позор! Я мгновенно выставила между нами пластиковое окно. Большое, трехстворчатое. Машинально, как-то само получилось. А потом подумала и окружила себя со всех сторон такими же окнами.
Сразу стало легче дышать. Желание не ушло, но стало как-то глуше. А вот стыд… я покосилась на господина Орбрена, который тоже уже плыл к берегу, ведь он «слышал» мои неприличные мысли. Какой позор!
Быстро обтерлась одной половиной холстины, натянула сарафан и, стуча зубами от холода, побежала к костру. Хотелось согреться и поесть. У меня в рюкзаке остались огурцы и помидоры.
Кажется, я все таки разбудила господина Орбрена, когда выползала из его объятий, потому что он уже развел огонь, вбил в землю ветку с сучком и достал из своих сумок мешочек с цветочной кашей. Словно намекая, что нужно согреть воду и заварить эти треклятые цветочки. А в чем? Я огляделась, никакой посуды. Хоть в горсти воду грей.
– Залезай под одеяло, – господин Орбрен подкрался неслышно, – холодно же.
Обошел меня и подвесил закопченный котелок над костром. А совсем мокрую холстину на ветку… и тут я покраснела. Я же раньше так делала, когда мы с зайкой-алкоголиком купаться ходили: вытиралась одной стороной полотенца, а он другой. И сейчас поступила так же. Неосознанно. Кошмар меня подери! Хорошо, что окна так и стоят вокруг меня, закрывая мысли.
Глава 43
– У тебя отлично получилось, – сказал он, пристально оглядев меня, – я больше не слышу, о чем ты думаешь. Интересно, почему ты не умела прятать мысли от других? У вас разве принято думать вслух?
– У нас никто не умеет слышать, о чем думают другие люди, – я закуталась в одеяло. От него пахло господином Орбреном. Это просто ужас какой-то.
– Почему? – Он с хрустом ломал ветки, чтобы подкинуть их в костер. Их осталось совсем мало, и если мы хотим остаться здесь, пока идет дождь, после завтрака нужно будет идти за дровами.
– У нас в мире нет ни магии, ни Даров, ни Ведающих… пока не поселилась в Гвенаре, я даже не знала, что такое бывает на самом деле. У нас это всего лишь сказки.
– То есть ты не знаешь, как управлять своими силами?
Подложив дрова в огонь, он сел напротив меня на кусоу костра и принялся обстругивать палочку, стряхивая стружку прямо в жадное пламя. Наверное, нож тоже был у него в сумках. Господин Орбрен оказался готов к моему путешествию гораздо больше,чем я.
– Нет, – я помотала головой, – я даже не знала, что они у меня есть. До вашего рассказа вчера вечером.
– Но ведь уже управляла стихиями?
Костер разгорался, стало немного суше и теплее. И вода в котелке покрыла пузырьками стенки посуды, готовясь закипеть.
– Никогда в жизни.
– Разве? – он удивленно приподнял брови, – я видел это своими глазами. Вчера деревья расступались перед тобой, овраги поднимались, а холмы выравнивались. И ты сворачивала пространство. Именно потому мы так быстро оказались здесь. Кстати, куда ты бежала? – господин Орбрен ловко поддел котелок с закипевшей водой, опуская его на землю, насыпал горсть синих цветков и размешал палочкой.
– Не знаю, куда-то… а вы уверены, что это делала я?
– Уверен, Малла, – он достал из сумки ложку и подвинул котелок мне, – я тоже Ведающий. И я видел.
– Вы Ведающий? – я распахнула глаза, – правда?
– Правда, – улыбнулся он уже второй раз. Не иначе в лесу что-то сдохло. – Бери, ешь. У меня только одна ложка и один котелок. Так что ты первая.
– У меня овощи в рюкзаке, – пробормотала я, осторожно подтаскивая горячий и покрытый свежей сажей котелок ближе. Господин Орбрен кивнул, залез в рюкзачок и ловко разрезал помидоры и огурцы, складывая половинки на сдернутую с ветки мокрую холстину.
– Если вы Ведающий, то почему об этом никто не знает? – я подула на кашу. Есть хотелось так же, как знать, что, вообще, происходит. – мне Салина совершенно точно рассказала бы об этом.
– Кому надо, те знают, – усмехнулся он, – а остальным не обязательно.
– Почему?
– Потому что не только наши шпионы есть в Хадоа, Малла, – вздохнул господин Орбрен, – но и их у нас. Ешь, я за дровами. Нам еще его светлость сидеть и ждать.
Я замолчала. Небо хмурилось, прорехи в тучах совсем пропали. И воздух потяжелел от влаги. Вот-вот начнется дождь. И это не самое лучшее время для прогулки. Хотя, я снова, закрыв глаза, осмотрела округу, его светлости нет.
Насытившись, я отодвинула котелок, поставив его на угли, чтоб не остыл, и, хрустя огурцом, тянула время. Вылезать из-под теплого одеяла и идти в холодный мокрый лес за дровами ужасно не хотелось. И не пришлось. Господин Орбрен справился сам, в два приема натащив кучу веток и бревен раза в два больше моей вчерашней.
– Господин Орбрен, – вырвалось у меня, когда он уселся завтракать, – идемте сюда, под одеяло, вам же холодно.
Я сошла с ума, кошмар меня подери! Язык мой – враг мой.
Под одеяло господин Орбрен залез только, когда доел кашу, помыл котелок и соорудил навес над костром. А я все это время приходила в себя то ли от своей смелости, то ли от дурости. Не понимаю, почему я так реагирую на него? Нет, он, конечно, чисто внешне мне очень нравится, но ведь внешность не главное. Это я, благодаря моему красавчику-Орландо знаю. А все остальное мне в бригадире строителей не нравится совершенно.
– Да, не трясись ты так, – неправильно понял меня господин Орбрен, – ничего я тебе не сделаю.
– Господин Орбрен, – прокашлялась я, надо было срочно перевести мысли другую плоскость, – раз вы Ведающий… и я тоже… вы научите меня управлять силой?
– Научу, – улыбнулся он, – а ты расскажешь мне о своем мире? Потом, когда сможешь?
– Расскажу, но вряд ли вам будет понятно. У нас технологический мир.
– Тех-но-ло-ги-чес-кий? – с трудом выговорил господин Орбрен по-русски, – что это значит?
– Это значит, что у нас жизнь построена на основе технологий. Механизмы, а не магия.
– Любопытно. Я хотел бы больше узнать о мире без магии, – он улыбнулся мне.
– Зачем это вам? – я насторожилась. Чего это негодяй стал таким любезным? То всегда меня обвинял в чем-то, вел себя, как мерзавец, а сегодня вдруг стал добреньким? – Не стоит делать вид, господин Орбрен, что вам это интересно. Я знаю, вы меня ненавидите, можете не притворяться.
– Я тебя не ненавижу, Малла. Ты слишком сильно отличалась от всех остальных вдов… ничего не умела, но это можно понять, ты могла быть из богатой семьи, как Салина. Но откуда ты брала свои идеи… я ведь знаю, в нашем мире на территории Хадоа, а ты говорила, что прибыла к нам оттуда, ничего подобного не существует. А еще твое поведение… то ты была вполне нормальной, обычной, как все остальные вдовы, то вдруг становилась надменной, как аристократка в далеко не первом поколении. Сначала я думал, ты шпионка из самого мира Хадоа. И я начала следить за тобой. А потом ты пришла на площадь, и потребовала у Оракула изменить статус вдов.
– Не правда, – перебила я его, – я не требовала, а просила, и не изменить статус вдов, а разрешить носить сарафаны. А статус… это нечаянно получилось. Я не хотела.
– Нечаянно?! – удивленный возглас из ближайших кустов заставил меня подпрыгнуть. Если бы господин Орбрен не вскочил следом, не поймал меня и не прижал к себе спиной, обнимая и лишая последних мыслей, а то я бы убежала куда глаза глядят. Как вчера. Ведь не далее как час назад в дне пути от нас не было ни единой человеческой души.
Сейчас же его светлость, ругаясь на кусты осыпающие его влагой, вышел к нам из леса, причем выглядел так, будто бы вышел из двери своего кабинета во дворце его величества. Против него мы, с господином Орбреном в своих помятых в походе одеждах смотрелись откровенно убого.
А еще герцог – угроза моему ребенку. Господин Орбрен, конечно, обещал, но… где герцог и где простой господин Орбрен. И еще Я же Не Доверяю Ему! Может быть я зря не сбежала, пока имела такую возможность?
– Не бойся, – шепнул он мне на ухо, – я скрыл ребенка. Пока никто и ничего не узнает. – И продолжил вслух, – Ваша светлость, – радость на лице негодяя теперь читалась большими буквами, – позвольте представиться: господин Орбрен и колхозница из вдовьего поселения Малла. Мы вас ждали.
Кажется, его светлость ожидал увидеть здесь кого-то другого. Иначе с чего бы ему быть в таком шоке? Но он явно был удивлен, когда увидел нас.
– Очень рад познакомиться, господин Орбрен, – он внимательно осмотрел нас, и на холеном лице его светлости явно вспыхнула довольная усмешка. А у меня возникло чувство, что я снова что-то упускаю. И этот негодяй попросту издевается надо мной. Так же как тогда, когда привез во вдовье поселение. – Почему ты думаешь, что это она? – резко посерьезнел он.
– Я был там и все видел, – пожал плечами мой негодяй, – это она, ваша светлость.
– Как интересно, – пробормотал его светлость и пристально посмотрел на меня. Так пристально, что я невольно съежилась, вжимаясь в грудь господина Орбрена. А еще я увидела глазах герцога смертельную усталость. Он явно давно не позволял себе даже выспаться, не то, что полноценно отдохнуть. – А в последний Первый день, это не ее ли художества случайно?
– Ее, – подтвердил негодяй, – и вчера – тоже ее.
– Я ничего не делала, – решила я вмешаться. А то обвиняют меня в не пойми чем.
Оба негодяя слажено фыркнули, показывая, что не верят мне ни на грош.
Оказалось, что его светлость отлично умеет сворачивать пространство. Поэтому-то и подобрался к нам незамеченным. И поэтому, оставив на потом все объяснения, мы стали собирать вещи, чтобы успеть уйти до дождя. Благо их было совсем мало.
Пока собирались оба негодяя подтрунивали надо мной, посмеиваясь над моими попытками огрызнуться и не оскорбить проклятых аристократов. А его светлость еще подшучивал над господином Орбреном. И от этого возникало ощущение, что я чего-то не понимаю. Ну, не могут герцог и безземельный дворянин так поддевать друг друга. Даже если они знакомы сто лет. Ни в одном фильме про нравы аристократов подобного отношения я не видела.
А потом я вспомнила, что господин Гририх не гнушался и навоз за коровой покидать, и возле правления траву скосить, и, вообще, кто сказал, что аристократы здесь такие же снобы, как и у нас? Может быть для них такое поведение – норма?
Закончив сборы, мы шагнули в кусты на полянке и вышли из кустов в другом месте. Явно не очень далеко, потому что тучи все еще нависали и грозили пролиться дождем. Но явно не близко, потому что дождь здесь будет совсем коротким и не таким проливным, как на полянке.
– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – взмахнул рукой герцог, и я увидела огромный двухэтажный дом на небольшой поляне среди леса.
Огромный, конечно, по меркам моего мира. Квадратов двести, не меньше. Светлые стены, перечеркнутые темно-коричневыми деревянными балками. У нас такой стиль называют фахверк. В жизни бы мне такое слово не запомнить, да однажды хозяйка магазина, котором я работала, со своим мужчиной по телефону ругалась. Мол, ты мне обещал фахверк и не сделал. Я тогда в интернете смотрела, что это за зверь такой, сексуальный… вдруг мне тоже надо Орландо на фахверк уговорить? А оказалось, что все совсем не так романтично.
Внутри тоже все было так же «фахверково»: массивные балки по потолку, темное тяжелое дерево и светлые ткани.
Встречал нас сухонький старичок, сгорбленный и седой, как лунь.
– Ваша светлость, – обратился он к герцогу. Говорил он медленно, с трудом, тихим и дребезжащим голосом, – комнаты для…
– Господина Орбрена и его спутницы, – невежливо перебил старичка его светлость, – спасибо, Леард. Вели подать обед через полчасти, мои гости голодны.
– Для господина Орбрена и его спутницы, – продолжил несчастный Леард, он, кажется даже не понял, о чем говорил с ним его светлость, – готовы. Обед будет подан через полчасти, ваша светлость…
У-у-у! Негодяйский негодяй этот ваша светлость. Да разве же можно так со старым человеком? Он уже должен на пенсии сидеть, а не работать. Видно же и сил у него нет, и органы, вон, изношены совсем, еле-еле работают. Это у меня режим УЗИ включился. А рядом с сердцем черное что-то… убрать надо… а то дойдет до сердца и все. А старичок этот на соседа нашего похож. Дядю Васю… Один в один почти. Жалко…
В общем… подправила я кое-чего… штучку эту черную убрала… потом позвоночник, где дедушка Леард разогнуться не мог, подлечила. Там у него отросток, что от спинного мозга отходит, воспалился давно. Ох и больно ему, наверное, было. Сердце мне его тоже не понравилось. И почки. Получилось все быстро, дедушка Леард только вздохнуть успел. И ахнуть.
Его светлость аж подпрыгнул на месте. Развернулся, впился в меня взглядом. И так страшно мне стало, что я шаг назад сделала и за спину господина Орбрена спряталась. Он, конечно, тоже негодяй. Но я к нему уже привыкла.
– Вот так, – развел руками господин Орбрен и рассмеялся.
– Что ты сделала, Малла? – зашипел как стая гадюк его светлость.
– Ваша светлость! – ахнул Леард и выпрямился.
– Я ничего не делала, – я опять пошла в отказ. Ну, я же на самом деле ничего плохого не сделала. А если его светлость желает, чтобы Леард умер прямо на рабочем месте… ну уж нет. Тем более, за спиной господина Орбрена, оказывается, легко быть смелой.
