Алёна Александровна Комарова
Бег по раскаленному песку
И как бы ему не хотелось ослушаться приказа, он не стал это делать.
Парень закусил губу, задумался. С одной стороны ему велели молчать, с другой стороны, он хотел говорить об этом, кричать.
«Нужно поговорить с Ликой» – решил он.
Хоть он и злой на нее, как собака на привязи, но все-таки это единственный человек, которому он может предъявить претензии в тоне этой же собаки.
Ох, как же он на нее злился, аж кулаки сжал, а тут еще и бабушка, как назло под этот самый кулак попалась:
– Не могу дозвониться Лике, – говорила она, проходя в его комнату. – Не спокойно мне. Случилось что-то. В груди давит.
Она села на край кровати и, задумчиво, расправила покрывало, скукоженное под ее весом.
Внук медленно закрыл ноутбук и недовольно спросил:
– Чего ты болтаешь, баб?
– Миша, нельзя так говорить. Ты же видишь, мне плохо. Сердце болит.
– Потому что не на месте? – вредничал Миша, даже не стараясь скрыть свое раздражение.
– Сходи к Лике. Может она дома?
– Может она на работе? – продолжал парень.
– Так я звонила. Охранник говорит, что уже закрыл все, и в офисе никого нет, все по домам разошлись.
– Тогда в дороге.
– Я же уже давно звоню, она должна была уже десять раз домой добраться. Даже сидя на улитке. Был бы дед дома, я б его отправила. Не тревожь мне сердце, не спорь со мной. Сходи. Прошу тебя.
– Да схожу я, схожу. Все равно с парнями идем гулять – соврал внук.
– Да? Ты мне не говорил – удивилась бабушка.
– А должен? – строптиво спросил он.
– Конечно.
– Я же не маленький.
– Не маленький – согласилась бабушка, – но в любом возрасте нужно предупреждать родных людей, куда и с кем идешь.
– А еще, насколько и зачем идешь.
Он понимал, что проявление вредности уже зашкаливает и бабушка вот-вот да обидится, но не мог остановить порыв.
– Вот зачем ей телефон, если она не отвечает на звонки? – не обратив на его недобро насмешливый тон внимание, продолжила бабушка.
Она прерывисто вздохнула, закрыла лицо ладонями, потерла глаза и пригладила волосы – устала.
Внук взглянул на нее – несчастная, переживает за дочку, нервничает. Тихо нервничает, без паники. Сердце болит. Чувствует неладное.
Ему стало жалко ее. Но жалел он ее не долго, вспомнив запись в соцсетях. Он сжал кулаки и быстро взглянул на ноутбук.
– Ложись спать, ба, я позвоню от Лики.
Рано она почувствовала. Еще ничего не произошло. Вот придет Миша к Лике домой, тогда и произойдет.
***
В десяти километрах от города таксист остановил машину, где ему указал последний клиент.
– И куда же вы пойдете? – непонимающе спросил водитель – тут же обрыв и лес. Да и темно, хоть глаз коли. Может вас все же до дома подвезти?
– Не надо, – отказался Владимир. – Здесь пешком не далеко. А если на машине, то километров пятнадцать в объезд. Тем более там дорога плохая, дождь скоро пойдет, точно на брюхо машину посадишь.
– Вот чего мне не хочется – честно признался таксист, хоть и подписывался на акцию «развезем, кого в баре развезло».
– А с обрыва тропинка есть – продолжил объяснять Владимир – Старая, ступеньки камнями выложены. Мало кто о ней знает, только местные старожилы. И лес я знаю, как свои пять пальцев. Я бы сказал, это не лес, а лесок.
– Ага, лесок – не согласился таксист – каждый год по новостям рассказывают, что грибники теряются и блукают, пока на дорогу не выйдут.
– Так кто теряется? Заезжие бабульки и дедульки. Они ведь не умеют ориентироваться на местности.
– Ну да, вообще-то. Как по мне, то лучше на машине с навигатором.
– Колеса не везде проехать могут.
– Колеса и крыша над головой. Вон тучи какие, дождь сильный будет.
– Дождь – это хорошо. Он сейчас очень нужен. Дождя не будет – не будет урожая.
– Так, а как же вы под дождем пойдете?
– А я подготовился. У меня плащ непромокаемый.
– Может все же подвезти – еще раз уточнил таксист, с надеждой, что клиент еще раз откажется.
Клиент не подвел его надежды и отказался. Он рассчитался с водителем и вышел из машины. Таксист, недолго размышляя, развернул машину и уехал. Владимир понаслаждался видами природы, и стихии, разыгравшейся на горизонте – сверкали молнии, темное небо освещалось белыми отблесками, потом звучал приглушенный гром, доносился до Владимира и уносился дальше. Он посчитал секунды от сверкания молнии до грома, высчитал, что ровно через двадцать минут проливной дождь будет здесь. Одно дело любить гулять под дождем, и совсем другое дело гулять под проливным дождем с громом и молниями. Нужно торопиться. Хотя торопись, не торопись, он при любом раскладе попадет под дождь.
Володя подошел к краю дороги, сделал пару шагов в кусты возле обрыва и очутился на тропинке, круто спускавшейся вниз. Тропинка эта была очень старая, некоторые камни, некогда бывшие ступеньками, сползли к подножию обрыва. Причиной того стали оползни, искусственно никто не пытался укрепить ступеньки, только природа. Она старалась. Большая часть лестницы осталась цела только благодаря природе, вернее корням деревьев и кустов. Они, как будто специально держали камни, как будто руками и пальцами вцепились в ступени, чтоб они не сползали, старались, чтобы людям было удобно ходить.
Владимир очень любил эту тропинку. Он узнал ее еще ушастым пацаном. Дед постоянно водил его по ней. И сейчас он знал о ней все. Знал, какая по счету ступенька рассыпалась и сползла вниз (вот она – восьмая), еще шаги вниз, а еще четырнадцатая.
Нужно будет привезти плит, да отремонтировать, все-таки по ней ходят местные жители – на ходу размышлял мужчина.
Владимир очень любил эту тропинку, настолько любил, что если бы сегодня можно было проехать на машине, он бы от этого отказался, чтобы пройтись пешком. Здесь он отдыхал душой, здесь он вспоминал деда. Очень любил его.
Он вспоминал, как дед каждые выходные забирал его к себе в деревню. Эти два дня в неделю были самые счастливые. Их они проводили то на рыбалке, то на тихой охоте за грибами, а в воскресенье вечером дед вот в этом же плаще, по этой же дорожке через лес отводил ушастого Володьку на дорогу, останавливал автобус и внук уезжал на пять дней в город к родителям. Эти пять дней длились для него вечностью. Он ждал выходные. С понедельника считал дни, а в пятницу и часы до отъезда в деревню к деду. Самым тяжелым трудом считал труд под названием ожидание. И до сих пор так считает.
Дед привил ему любовь к деревенской жизни, любовь к дождю, любовь в земле, к полю и лесу, сделал его патриотом и трудягой сельского хозяйства.
Перед четырнадцатой ступенькой Владимир остановился, потому что знал, что ее нет вообще. Земля рассыпалась и сползла, а между соседними ступеньками образовался большой шаг. Владимир зацепился за ствол дерева, чтобы не оступиться и подумал:
«Точно, пора ремонтировать. Непонятно как местные бабушки ходят? Неудобно же им вот так за деревья цепляться».
Сначала он услышал приглушенный звук остановившейся машины, тихое урчанье двигателя говорило о дорогой, так сказать элитной машине. Владимир посмотрел наверх, для подтверждения своих предположений. Что-что, а слух его еще не подводил (не музыкальный, но чуткий). Он знал и не раз убеждался, что смесь чуткого слуха, мужской интуиции и военной практики – это формула самосохранения.
Недалеко от того места, где его высадил таксист, остановилась машина, ее было хорошо видно, белый джип, низ подсвечивается мягким неоном, ручки подсвечивает мерный оранжевый свет. Владимир недовольно помотал головой, чего только не придумают менеджеры автопрома, лишь бы привлечь внимание богатого клиента.
«Или это НЛО, или это машина для девочек – подумал Владимир, всматриваясь через ветки деревьев – Или я стал старый ворчун, скептичный мужлан и ничего не понимаю в тюнинге».
Ничего его не заинтересовало в этой машине, кроме светодиодов, но что-то останавливало его и не дало продолжить свой путь по любимой дорожке ностальгии. Хотя именно в дорожке и дело. Может человеку, которого сейчас высадят из машины, так же как и его самого несколько минут назад, понадобится помощь – не каждый же сможет по этой тропинке пройти, да еще и ночью.
Из НЛО-машины вышли два человека, достали из багажника что-то белое, большое и увесистое, подошли к краю обрыва, раскачали и скинули в лес. Сели в машину, но не уехали.
Возмущения Владимира не было предела.
– Вандалы, – зло выругался он – ну стойте там, сейчас я вам этот мусор обратно на вашу новогоднюю елку сверху высыплю.
Он стал пробираться вдоль дороги через деревья к тому месту, куда мог приземлиться мешок с мусором. Он так разозлился на этих вандалов живой природы, что в красках представил, как высыпает их же мусор на их белую, со всех сторон светящуюся, машину.
– Вы только не уезжайте, – бубнил себе под нос Володя – подождите. Сейчас я его найду. Найду и верну вам. Могу даже в салон высыпать, чтоб надолго запомнили свои выходки. Найду. Я упертый.
Действительно. Если решил найти, то найдет. Нашел. Нашел и ужаснулся.
– Вот блин – выругался он.
Стоя на тропинке, он увидел, как мужики выкинули белый мешок с мусором, но там мешали ветви деревьев рассмотреть, что это вовсе не мешок белого цвета.
Это человек в белом костюме.
Женщина.
Владимир опять выругался и оглянулся наверх – машина еще стояла. Он присел на корточки и посмотрел на женщину, потрогал пульс на шее. Разве можно выжить после того как скатиться с обрыва с такой высоты. Труп. Пульс щупает только для успокоения души, вроде бы что-то сделал.
– Вот это да. Ну и что мне с тобой делать? На машину я тебя не высыплю, как планировал ранее – с сожалением заявил Владимир женщине. – Тем более ты еще жива.
Женщина в подтверждении его слов застонала.
– Да понял я, понял. Пульс нащупал. Хоть и слабый – прошептал он, хотя прекрасно знал, что она его не слышит, а если и слышит, то не понимает, потому что без сознания, на всякий случай он пояснил – Была бы в сознании – точно бы убилась.
А как иначе? Женщину скинули, она упала, потом катилась вниз кувырком. Бедненькая, наверное, кости все переломала.
Владимир услышал, как мужчины вышли из машины, захлопнули дверцы, стали переговариваться. О чем говорят – не слышно, только приглушенные голоса.
Владимир оглянулся, мужчины подошли к краю обрыва и стали всматриваться вниз. Владимир посмотрел на женщину, она в белом костюме, как светящееся пятно на черной земле. Он распахнул свой плащ, размахнулся и подолом прикрыл ее одежды.
Тучи на небе очень быстро сгущались, и с каждой долей секунды становилось темнее, молния сверкала уже очень близко, лес приглушал звук грома. Но гром никогда не пугал Владимира, он даже любил его. Но этот звук, который прозвучал в эту секунду, Владимир никогда и ни с чем не спутает. Этот звук настораживает любого военного, даже бывшего. Мужчина возле машины передернул затвор пистолета.
Услышав это, Владимир долго не размышлял, он быстро откинул плащ с женщины, схватил ее, перекинул через плечо и побежал через деревья на знакомую тропинку.
Молния ударила прямо над ними, и лес наполнился светом и громом.
– Смотри! – закричал один из мужчин, тыкая пистолетов в сторону леса – вон она!
В свете молнии они увидели, как белый костюм стал передвигаться между деревьями, уносимый, чем то бесформенным, огромным и быстрым.
– Что это? – с ноткой ужаса спросил второй.
– Леший. – Неуверенно ответил другой, подумал и заявил – точно леший.
Они так и остались стоять на месте, боясь сдвинуться с места, ни один из них не выявил желание продолжить путь вниз. Оно-то и не удивительно. Что-то большое, непонятное, но живое, шустрое и лесное схватило женщину, которую они только что скинули в обрыв. Оно унесло ее вглубь леса. Причем там ходить без ноши-то нельзя, а это лесное прошло без разбора дороги, сквозь деревья. Да и женщина не пушинка, а оно ее подняло и понесло легко и просто. Точно леший.
– Поехали отсюда, – предложил один из мужчин – место здесь нехорошее.
– А как же она?
– Не знаю. Но я лично не хочу за лешим по лесу гоняться.
– Я тоже.
– Тогда поехали отсюда. Тем более мы выполнили то, о чем договаривались сразу.
Они задом попятились в машину, сели в нее и так заторопились уехать, что тронулись с места с визгом колес.
Владимир по тропинке сбежал вниз и остановился отдышаться. Теперь можно не торопиться.
Он аккуратно положил женщину на траву. Она, хоть и не тяжелая, но бежать с ней по лесу, как верблюд с горбом, неудобно. А оставить ее на прежнем месте – риск – белый костюм, как мишень для снайпера.
Женщина застонала.
– Сейчас. Потерпи – попросил Владимир. – Скоро дома будем. А их не бойся – они сюда не спустятся.
С неба упала одна тяжелая капля дождя, первая, потом вторая, третья и сразу ливневый поток. Капли приятно и быстро тарабанили по листве деревьев, по молодой весенней траве.
– Дождь – это хорошо. – Комментировал Владимир женщине, снимая с себя плащ и закутывая им свою уже промокшую ношу. – Урожай хороший будет и следов наших никто не найдет, даже если и спустится сюда. Дождь это всегда хорошо.
Ливень приятно охладил ему лицо, затекал под одежду и протекал по всему телу, давая свежесть и новые силы.
Владимир успел уже отдышаться, легко подхватил женщину и понес через лес к себе в вагончик, изредка останавливаясь и переводя дыхание.
***
– Хороший у тебя плащ – восхитилась Варя Николаевна – смотри, какой ливень, а я даже не промокла.
– Это дедовский – напомнил Владимир, пропуская ее в вагончик.
– Я помню-помню, дед твой всегда его носил.
– Я горжусь плащом и никогда его не похороню.
– В каком это смысле? – удивилась Варя Николаевна, снимая мокрую одежду у входа.
– Да это ребята сегодня предложили его похоронить, плащ, я имею в виду – пояснил Владимир. – На чердаке, в сундуке.
– А-а точно. Ты же сегодня со своими однополчанами встречался. Я и забыла совсем. Ну что ж, показывай, где твое приключение?
– Вот – он указал на кровать у дальней стены вагончика. – Приключение, скажете тоже.
Варя Николаевна прошла к кровати и стала заглядывать женщине в лицо, нащупала пульс, потрогала кожу на руках.
– Молоденькая какая совсем. А бледненькая какая. Нужно ее в больницу везти или скорую вызвать.
– Я бы вызвал, но ни одна скорая сюда не доедет. Застрянет.
– Да, – согласилась Варя Николаевна – не доберутся.
– Поэтому я за вами и пошел. Вы же доктор.
Варя Николаевна осмотрела голову, шею, руки пострадавшей.
– Я хоть и доктор, но у меня нет всех нужных медикаментов.
– А что надо?
Варя Николаевна посмотрела на Владимира, он так и стоял возле двери, как бы стараясь не мешать медицинскому осмотру пациента.
– Нужно бы анализы сделать, чтоб понять, от чего она спит.
– А она спит? – удивился Владимир.
– Да. Может наркотическое средство.
– Она наркоманка? Не похожа.
– Нет, следов уколов нет. Но я не знаю, от чего она спит. Нужно ей отварчика дать.
– Какого отварчика?
– В чувства приводящего. Я сделаю.
Варя Николаевна приподняла край одеяла, смутилась и сразу прикрыла девушку.
– Во как. Володя, а ты ее в таком виде нашел?
– В смысле? – сначала не понял Володя, быстро сообразил и ответил – а, нет. Она одетая была. Просто под ливнем промокла, и мне пришлось ее раздеть, чтоб она еще и не простыла. Хотя на фоне ее травм простуда будет незаметна.
Он отошел в зону кухни, сел на стул за шторкой, разделяющей ее от спальни.
– Правильно сделал. Кстати у нее пальцы рук ледяные. Ты растопи печь, пусть теплее будет. И теплой воды мне сделай, умыть надо. Царапины обработать.
Варя Николаевна начала основательный медицинский осмотр девушки, ощупывала ее на предмет переломов костей, осматривала ранки и царапины.
Владимир растопил печь, воздух в вагончике быстро стал теплым и комфортным. Поставил греть воду и решил переодеться в сухую одежду. Девушка на кровати застонала.
– Пришла в себя? – спросил он, надевая сухую футболку.
– Нет. Это я до больного места дотронулась.
– Какому? – поинтересовался Владимир.
– Подожди. Не отвлекай. Поставь пока чайник, мне нужен кипяток.
– Уже поставил.
Он сел на стул и стал ждать. Что делала доктор Варя Николаевна, он не видел, но слышал, как девушка несколько раз застонала. Владимир не отвлекал, полностью доверив девушку врачу. Для него было чудом, (но в чудеса он не верил), значит, это было огромным удивлением, что девушка осталась жива после такого падения.
Несколько лет назад, их группу забросили в Дагестан, задание было не сложное: подобраться к указанной точке на карте, взять террористов, причем главаря банды взять живым. Все шло как по маслу, а именно, как и планировали. Подобрались к точке на карте, на местности это оказался обыкновенный дом с забором и собакой. Собака, как и ожидалось злая, большая и дурная. С ней церемониться никто не стал, усыпили в считанные секунды. Но террористы уже были начеку и спецгруппу встретили эффектно, с автоматами и гранатами. Главаря банды попытались вывезти на джипе, успели посадить в автомобиль и, протаранив свои собственные ворота, выехали со двора. Группа осталась на перестрелке и задержании бандитов, а Владимир с Котом, вскочив в свой джип, и помчались за главным злодеем сегодняшней операции. Погоня была тяжелая и нудная: кочка, ямка, объезд, ухаб, горка, кочка. Котов за рулем, виляет так, что прицелиться не возможно. Из джипа палят тоже. Пару раз Владимир жалел, что нельзя ослушаться приказ, вытащить «Муху» и отправить в джип гранату. Около получаса гонялись они за главарем по пересеченной местности, в конечном итоге Владимиру удалось обстрелять весь джип так, что водитель потерял управление и врезался в дерево. Прикрывая друг друга, Котов и Владимир подбежали к автомобилю. Автоматы в руках. Полная обойма в кармане. Никто не уйдет, никто не скроется. Водитель погиб от удара, а главного злодея в машине не оказалось. Зато след примятой травы от машины к обочине дороги подсказал направление движения главаря. Мужчины кинулись в том направлении, подавая друг другу знаки: ты налево, я направо, ты в обход, я прямиком. Через три секунды послышался вскрик, потом еще и еще, и приглушенный звук удара тела. Мужчины как раз подкрались к краю обрыва и увидели, как главарь банды скатился и упал. «Это называется, взяли живым, – возмутился Котов. – Теперь еще и доставать придется».
То, что главарь разбился, как глиняный горшок об камни, никто не сомневался.
А то, что девушка осталась жива – это чудо. Хотя в чудеса Владимир не верит.
– Я удивлена – заявила Варя Николаевна, откинув шторку и проходя в зону кухни. – Кипяток готов?
– Готов. – Владимир передал ей чайник – А чем вы удивлены?
Варя Николаевна достала из сумки пакетики похожие на чайные и стала заваривать их. По вагончику поплыл аромат трав, ягод с привкусом лекарства. Владимир поморщился, но вслух комментировать не стал.
– Ты говоришь, ее сбросили с обрыва на трассе?
– Да.
– Я знаю ту местность. Визуально представляю. Это же сколько метров она летела? А у нее кости целы. Ушибы есть, ссадин много, но кости целы. Представляешь? Удивляюсь.
– Представляю. А где ушибы?
– Правый локоть и нога. Но это ничего. Синяки будут, но главное кости целы. Как так? Никак не пойму.
– Обыкновенно – невозмутимо ответил и пояснил Владимир – все очень просто – она когда падала, была без сознания, как тряпка, без мыслей и без реакции. Не группировалась и не боялась. Нас в армии учили в самом начале падения, вернее прыжка группировать все мышцы, напрягать их, таким образом, спасая кости от переломов. Если не натренированный человек, будучи в сознание, будет, падая напрягаться и цепляться за все в подряд, то весь переломается. А во вторых, те два мужика очень удачно для нее самой ее сбросили, она покатилась не кувырком через голову, а плашмя, колбаской. Поэтому у нее только нога и рука ушиблены.
– Теперь понятно.
Варя Николаевна заварила свои чаи, вытянула из кипятка пакетики и стала студить отвар, приговаривая:
– Что у нас получается? Девушка спит. Но дыхание угнетено и пульс слабый. Наверное, наркотик сильный. Но это не страшно. Я ей дам пить вот этот отвар. Еще заварю тебе на ночь, ты ее попои. Он ее и в сознание приведет и боль уймет. Царапины я обработала. Они не глубокие и не опасные, заражения не будет.
– Когда она в себя придет?
– Ночью. Или под утро. Это зависит от нее самой. Я не знаю, какой препарат в ней работает и как он в нее попал. Правильней будет – сделать анализы. А ты в полицию будешь звонить? Все-таки неизвестно кто она такая. Может она еще хуже тех двоих, которые ее в обрыв скинули. Ты ее вещи смотрел? Документы есть?
– Вон ее вещи висят на стуле. Нет там никаких документов. Ничего нет. – раздумывая над сложившейся ситуацией, ответил он.
Варя Николаевна подошла к белому костюму с пятнами от земли и травы, осмотрела его, потом пощупала карманы пиджака. Они действительно пусты.
– Как бы там ни было, ты ее не знаешь. Как придет в себя, и можно будет ехать, вези ее в больницу. Интересная девушка. Кто она?
– Таких интересных девушек вдоль трассы уйма стоит – зло сообщил он, сам себе не веря, он еще размышлял и взвешивал все варианты – я так думаю, что те двое решили сбросить ее в пропасть, чтоб не расплачиваться за услуги.
И сам себя поругал за предположение: «Так не годится. Это не тот вариант».
Он прекрасно знал, что они шли ее добивать. А если она девочка с трассы, то хватило бы только высадить из машины. Девушку скинули, а потом решили застрелить. «Интересная девушка» – повторил он себе мысленно.
Варя Николаевн о его размышлениях и взвешиваниях ничего не знала. Она взяла остывший отвар и прошла к кровати, приподняла голову «интересной девушки» и аккуратно смочила ей губы живительной влагой. Девушка сглотнула, чуть облизала пересохшие губы и стала жадно пить.
– Пить хочет – обрадовала сама себя доктор, потом громче для Володи – а ты ошибаешься, Володя. Она не та, за которую ты ее принимаешь. Не девушка легкого поведения.
Володя выглянул из-за шторки, очень хорошо бы послушать мнение со стороны и он с интересом спросил:
– Почему?
Варя Николаевна с искоркой и любопытства спросила:
– Володь, ты чего? Тебе никак девушка понравилась?
– С чего вы взяли? – засмущался он и спрятался обратно за шторку – во все нет.
– Да ладно тебе. Я же тебя не первый день знаю. Ладно, не хочешь – не говори.
Она и сама знала, что Владимир не станет с ней секретничать и рассказывать, кто, когда и почему. Он обычно не разговорчив и скрытен. А тут она такие личные вопросы задает. Он никогда ей не ответит на этот вопрос.
Женщина прошла в кухоньку, поставила посуду на стол и сказала:
– Выпила. Пить хотела, жадно пила. – Варя Николаевна стала заваривать еще пакетики со смесью трав, ягод и лекарств, объясняя – Значит напоишь еще ночью, часов в двенадцать и утром. Ей нужно помочь выйти из сонного состояния, а в остальном нет ничего страшного. То, что она реагирует на раздражители, свет и звуки, испытывает жажду и пьет – это все хорошие показатели. Утром приду сама, если дождя не будет.
– А если будет, то я за вами приду.
– Да – согласилась Варя Николаевна.
– Я вас провожу.
– Естественно. Я девушка порядочная и не хожу ночами сама.
Владимир помог ей надеть дедовский плащ, с которого еще стекала вода. Сам взял зонт, только для успокоения души, вроде от дождя что-то взял, но то, только зонт в такую погоду не спасет, потому что с неба уже не сильно льет и вся вода уже не сверху, а снизу, на земле в виде грязи и болота. Так и есть. Дождь мелко накрапывал, но небо было черное, ни одной звездочки.
Варя Николаевна с трудом переставляла ноги в резиновых сапогах, чуть не по самую щиколотку проваливаясь в гущу грязи. Идти было тяжело и неудобно, дорогу выбирали заросшую травой, чтоб меньше грязи, но это не спасало, на подошву приклеилось столько земли, что ноги становились неподъемные.
– Кажется, дождь не собирается прекращаться – прокомментировала Варя Николаевна.
– Да, действительно. Завтра в поле не выйдем, хотя планировал. Посадку пора делать. – он помолчал, потом задал вопрос, который его тревожил. – Варя Николаевна, как вы думаете кто эта девушка?
– Мое личное мнение то, что она не девушка легкого поведения – она подумала и продолжила – во-первых моя женская интуиция подсказывает. Во вторых она очень ухоженная. Волосы, лицо, ногти в конце концов. Девушки из рядов легкого поведения за собой так не ухаживают. В третьих – ее одежда. И если я ошибусь, то так и запишем в моих мемуарах (если вдруг решу их писать), что я ничего не понимаю в жизни.
– А что с ее одеждой? – полюбопытствовал Владимир.
– Это брендовый костюм от мирового кутюрье. Не удивлюсь, что из самой последней коллекции. Очень дорогущий. Не каждая девушка может позволить себе такую одежду. А ты говоришь «девушка с трассы», «услугами занимается».
– Да я понял уже, что ошибся.
– Ты бы сообщил куда надо, может ищут ее, переживают.
Они прошли по деревянному мосту через речку и очутились перед коваными воротами. Возле ворот сидел огромный пес, он давно их ждет, с того момента, как Владимир увел Варю Николаевна к пострадавшей девушке. Сидит, ждет, вглядывается, знает, что по этому мосту они вернутся. Увидел, забегал, встречая, радостным голосом гавкнул, морду между коваными прутьями просунул, узнал хозяина, заскулил от счастья.
– Зайдешь? – спросила Варя Николаевна, подходя к воротам.
– Нет, вдруг она в себя пришла, – отказался Владимир, погладил через прутья ворот мокрый нос пса – Майк, привет.
Не заходя во двор, они по очереди очистили сапоги от грязи. Майк за воротами никак не мог дождаться, когда же они доделают это грязное дело и войдут.
Они прошли во двор, прошли по освещенным дорожкам к дому, Майк бежал рядом, хотел, очень хотел запрыгнуть Владимиру на грудь передними лапами, но знал, что воспитанные собаки так не делают, а он ведь воспитанная собака, даже кинолог говорил, что Майк после занятий культурный парень, ну в смысле кабель.
Поэтому запрыгивать хозяину на грудь передними лапами он не стал, а вот бежать рядом и всем своим собачьим видом показывать, что он рад, очень рад, это ему можно. Хозяин, все это видел, но был не игрив, какой-то он озабоченный.
– Я тебя завтра с собой возьму – пообещал хозяин – а сейчас охраняй Варю Николаевна.
Майк пригорюнился, расстроился, опять хозяин его с собой не возьмет, оставляет охранять Варю Николаевна. А он так надеялся, что пойдет с самым любимым и дорогим человеком в лес, в поле, да куда угодно, хоть до речки (чего до нее ходить – вот она рядом с воротами), главное, чтоб с хозяином.
Майк грустно заглянул в глаза Владимиру и перестал махать хвостом.
– Без обид, Майк. Там грязно. Да и тебе еще отлежаться надо после болезни – оправдывался Владимир перед псом.
На крылечке Варя Николаевна отдала плащ, и Владимир его сразу надел на себя. Комфортней не стало, потому что сам уже промок до костей, но душе спокойней.
– Майк скучает без тебя – сказала Варя Николаевна про пса.
Пес, услышав свое имя, оживился, с нескрываемой надеждой: а может хозяин передумает и возьмет с собой.
– Я его завтра заберу, вижу, он уже лучше себя чувствует после болезни.
Владимир пошел по чистым после дождя и светлым от освещения дорожкам к воротам, Майк бежал рядом, с надеждой в душе, что хозяин заскучает и захочет взять его с собой, а я вот, рядом, я всегда рядом.
***
Звук. Что это за звук? Такой знакомый. Откуда-то из далекой – далекой памяти. Кажется, из детства.
Лика попыталась открыть глаза, но веки оказались такими тяжелыми, она решила закончить с этой безуспешной затеей.
Она еще не окончательно проснулась и находилась в полудреме.
Хотелось еще немножечко понежиться в постели и поспать. Она не выспалась. Очень рано проснулась. Еще рано, можно спать.
Ей даже сон снился, что она хочет спать и засыпает. Во сне ей все время кто-то мешал спать, то не давали лечь в постель, и ей приходилось спать стоя, то так сильно трясли кровать, что она во сне стукнулась обо что-то твердое, а потом вообще пытались открыть глаза. Что за люди? Никакого уважения и сострадания.
Вот к чему хроническая усталость приводит, что даже во сне снится, что она хочет спать, спит и смотрит сны.
Звук, знакомый звук детства усилился.
Точно! это звук дождя. Звук капель дождя, падавших на крышу дома.
Из глубин подсознания всплыли воспоминания. Когда она была маленькая, жила в деревне. У них был обыкновенный деревенский домик. Осенью шли дожди, Лика любила их, потому что в это время вся семья собиралась дома, в деревне все работы по хозяйству заканчиваются в непогоду. Папа растапливал печку, дрова в ней приятно трещали и обогревали все вокруг, становилось тепло и уютно. На улице мокро, прохладно и серо, а в доме тепло и комфортно. Даже от этого контраста ощущения становились более яркими и запоминающимися. После приготовления ужина, мама жарила семечки. Лика с Ангелиной лезли на чердак и слушали дождь. Грызли семечки, молчали, потом болтали, смеялись, но слушали. Шелуху от семечек кидали на старую газетку, старались не крошить и не мусорить, но это не удавалось, и мама заставляла их прибираться, потому что «на крошки от семечек могут прийти мыши». А потом Ангелина заметала мусор, а Лика держала совок. Так было всегда, потому что Геля старшая и веником управлялась лучше сестры.
Потом сестры спускались с чердака и вместе с родителями смотрели телевизор и щелкали семечки возле печи. Она любит этот домик и воспоминания о нем. Теперь домик стал их дачей. Они благоустроили его, обновили, крышу покрыли новомодной черепицей. Мягкая битумная черепица смотрелась красиво, качественно, и очень герметично, так что теперь на чердаке плохо слышно дождь.
«Да, – согласилась со своими мыслями Лика – это дождь. Давно я не слышала этот звук. Лет десять, не меньше. Почему?».
Трезвые мысли медленно выползали из-под сонного сознания.
«Потому что крышу покрыли мягкой черепицей. Потому что переехали в город, и я уже давно живу в квартире, и в квартире тоже не слышен дождь, не слышны капли дождя!!!».
Лика попыталась резко открыть глаза. У нее это не получилось. Зато резко получилась боль, проникшая через глаза в мозг и воткнувшая в него острое лезвие ножа. Она сомкнула веки, боль стала утихать. Так лучше. Значит не надо делать резких движений. Она медленно стала приоткрывать веки. А когда у нее это получилось, она прошептала пересохшими и потрескавшимися губами.
– Где я?
В приглушенном свете лампы она, увидела чужую комнату. Она присмотрелась, пытаясь понять, где она. Она всматривалась в предметы, мебель, вещи, пытаясь найти хоть что-то знакомое для себя и успокоиться, но не находила.
Какое-то непонятное чувство беспокойства – никакой опасности – но где она? и почему Морфей сморил ее в этом незнакомом месте? Почему бог сна явился к ней именно здесь? Или это сон? Почему бог сна не принес ей спокойного сна?
