Аллегра Геллер
Привратник
Я думаю о нитях, которые опутывают Макса, о колесе сансары и о тех, кто заставляет его крутиться.
Бумажный стаканчик давно лишился последней капли кофе – теперь он хранит только тепловой след моих рук.
– Посмотри. – Макс показывает на самолет, к которому присосалась пиявка серого «рукава».
Некоторым призракам не сидится в кабине: они ходят по корпусу, устраиваются на крыльях. Мальчик, который вряд ли был кровожадным убийцей, садится на край и болтает ногами. Крупный мужчина в костюме устраивается рядом с ним, скрестив ноги, и все время то завязывает, то развязывает галстук. Женщина на шпильках, гуляющая над кабиной пилота, оборачивается и, поставив руку козырьком, смотрит на нас с Максом. Золотистые нити тянутся вверх – сквозь сумерки, к небу. Я думаю о том, что происходит с призрачными пассажирами выше уровня облаков. Там, где всегда есть солнце.
Макс стоит рядом со мной, сложив руки на груди. От него пахнет металлом и жженой резиной и чем-то свежим и сладким. Вдалеке в утренних сумерках начинает проявляться Доха – серо-серый силуэт на фотобумаге неба.
– Ты был в Дохе? – спрашиваю я.
– Ни разу. А ты?
Отрицательно качаю головой. Макс поднимает беспокойную левую руку вверх и прижимает к металлическому каркасу.
– Погоди минуту, у меня тут аврал: один балбес забыл в самолете подарок жене. – Пальцы как будто слегка продавливают поверхность – или это просто оптическая иллюзия. Я жду, и Макс наконец отлипает от металла и поворачивает голову ко мне. – Пришлось заставить его вернуться. Я бы не вмешивался, если бы эти оставленные пакеты не надо было проверять на наличие взрывных устройств – так суета раздражает.
Улыбаюсь: забыть пакет в самолете – это так прозаично. Макс улыбается мне в ответ. В этой улыбке нет никакой мистики – если не считать тени от козырька, скрывающей цвет глаз.
– Расскажи мне про аэропорты, – прошу я.
И Макс рассказывает.
Он говорит о самолетах и лентах выдачи багажа, о таксистах и системе кондиционирования. Он говорит, что Привратник в Суварнабхуми в июльскую жару лично опрыскивает тысячи белых орхидей, которые растут в аэропорту. В Пулково Привратник ссорится с девушками-ангелами с крыльями реактивных самолетов, потому что они постоянно меняют позы – но это до сих пор сходит им с рук. В Шарль-де-Голль один из Привратников выжил из ума и переставляет местами ленты очередей к паспортному контролю, превращая их в бесконечный лабиринт. Я смеюсь. Макс садится за стол напротив меня, мы болтаем, и я наблюдаю за его неугомонной левой рукой, которая ловит невидимые нити в воздухе или погружается в пластик стола.
Мысль о шефе рыскает на краю сознания, пытаясь проникнуть внутрь. Я морщусь и отгоняю ее брезгливым движением руки. Макс смеется, а потом поясняет, что мне нужно выбрать способ понадежнее. Я обещаю научиться.
Мне кажется, что Макс был пилотом, но я боюсь спрашивать об этом – не все самолеты возвращаются домой. Теперь он приглядывает за металлическими птицами, призраками и людьми, которые обязательно должны попасть из точки «А» в точку «Б», не запомнив детали маршрута.
