Алия Шакирова
Сталь и Пламя
Глава 4
(Пламя)
Сьерра исчез, и опустевшая комната начала действовать мне на нервы.
Необъяснимо.
Без единой эмоции прыгнула я в Разлом. Потом была жутковатая толпа рогачей, угроза швырнуть в подвал, издевательства Халка, ранки на руках и ногах… Ни единой эмоции не мелькнуло в мертвой безучастности.
Мендра унижал, волочил, обдирая ноги и руки… мне было наплевать. Сьерра то прижимал к стене, то выручал. Странный тип этот стальной, опасностью разит за версту. Проблеском фонарика в черноте подвала мелькнуло одно-единственное чувство противоречия. Еще бы! Чего-чего, а уж этого во мне всегда хоть отбавляй. Если хочешь вывести меня на эмоции – заставь возражать, бороться. Напомни об инстинктах самосохранения. Чувство вины притупило их, выжило за задворки сознания.
Когда я впервые повредила чужую ауру, и… сосед по многоэтажке вскоре умер, утешала себя тем, что это всего лишь совпадение. Второй раз списала на роковую ошибку. В десятый… решила остановить саму себя, прыгнуть разлом.
Мало кто из людей способен выдержать мой гнев, ярость, злость. Эмоции айшары приправлены энергетической волной такой силы, что аура жертвы рассыпается на части, как стеклянный шар от удара булыжника.
Думала, все закончится полетом в никуда, чавканьем чернильной реки и…
И что?
Опустевшая комната буквально взорвала душу переживаниями.
Страх одиночества. Боль утраты прежней жизни. Тоска по тому, что не сбылось, не суждено. Печаль… глубокая, сильная. Она давила на плечи, болезненно тянула внутренности… Я инстинктивно обняла себя руками, выпрямила колени так, что хрустнули суставы.
И лишь завидев в дверях между моей и соседней комнатой черноволосую девушку, поняла – откуда «накатило». В ее больших, темных глазах промелькнул весь спектр эмоций, что всколыхнули меня сейчас. Наши силовые поля соединились мыслесвязью – догадалась я. Она тоже айшара, только черная.
Девушка замерла в дверях и трогательно вытянулась струной, словно танцовщица перед поклоном. Изучала. Я делала тоже самое.
Пышногрудая и полнобедрая айшара выглядела немного полноватой, но не грузной. Короткие, почти детские пальчики теребили черную косу – толстую, ну прямо, как у русских красавиц с обложек сказок.
Она и, в самом деле, походила на древнюю славянку, как я воображала их по учебникам истории. Лицо круглое, нос – картошкой, губы – бантиком. Небольшие, по сравнению с глубокими глазами, они не портили, лишь придавали детской непосредственности.
Откуда она такая взялась? Да и кто в современном мире носит длинные платья, в пол? С рукавами, с кружевным воротничком под горлышко? Реконструкторы?
– Как тебя зовут? – спросила черноволосая. – Ой, прости! – осеклась вдруг. – Я же сама не представилась, не пригласила, не помогла, не напоила, не вылечила ранки! Еще хозяйка называется!
Ну точно как в древней Руси. Сперва гостя напои, накорми, спать уложи, а уж потом спрашивай. Я усмехнулась.
– В общем, я Рэйнарда. Здесь меня все зовут Рэйн. Я из бренлогов, с одного из клонов Земли.
Так-с… Бренлоги – племя, вроде наших славян, видела я этот клон Земли. Живут обособленно, любят все старинное. Медицину, новые технологии не отвергают, но одежду носят как в прошлых веках. Проповедуют терпимость к чужим ошибкам, помощь ближнему…
Рэйн подошла и потянула меня за руку. Я послушно последовала за ней, не уставая удивляться новой соседке.
Айшара ступала с какой-то странной настороженностью. Слегка касалась ногой черного паркета, и лишь затем опиралась на стопу целиком. Она словно бы все время шла по углям, проверяя – остыли ли.
Мы покинули розовый планетарий без окон и дверей и очутились в уютной комнате.
Площадь ее не уступала остальным в замке. Две противоположные стены занимали шикарнейшие диваны, явно рассчитанные на существ размера Сьерры или Халка. В центре красовался круглый стол – за ним уместилась бы дюжина рогачей. Стульев, однако, оказалось всего семь.
Рэйн усадила меня на один из диванов. Мягкая тканная обивка приняла как родную. Неожиданно для себя я поняла, насколько измотана и устала – ноги загудели, голова потяжелела. Я откинулась на спинку и вздохнула.
– Вздремни, – быстро предложила Рэйн, возясь в шкафу. Его так ловко задрапировали под стену, что я не заметила.
– Не-ет. Расскажи про бриталлий, – попросила, наблюдая, как бренлОга достает и выкладывает на стол: вату и две бутылочки из темно-красного стекла. Предполагаю – с дезинфектором и раствором для заживления.
– Снимай лосины, – Рэйн по-турецки присела на пол, поставив рядом склянки. Шмоток ваты водрузила себе на колени.
Я послушно потянула штаны вниз. Пару раз пришлось дернуть – ткань прилипла к ранкам… Я непроизвольно вздрагивала и морщилась – ссадины давали о себе знать режущей болью.
– Это Мендра? – нахмурилась Рэйн. Пока я соображала, как она догадалась, бренлога смочила ватку голубоватой жидкостью и осторожно промакнула царапины. Я поморщилась вновь – щипало свирепо. Словно перекисью протерла.
Рэйн подняла на меня глаза.
– Я не ясновидящая, – вздохнула громко. – Просто Мендра любит волочить… мне тоже досталось… в свое время.
– Он, – подтвердила я.
– Извини его, – Рэйн издала еще один вздох. – Он вообще неплохой. Просто… устал и напуган до жути… ОНО… знаешь ли.
– ОНО? С-С! – я зашипела от боли – Рэйн последовательно приложила к ранкам новую ватку с оранжевой жидкостью. Сначала резь вонзилась в кожу так, что я быстро задышала. Будто вот-вот рожу. Но уже спустя пару секунд, почувствовала, что ссадины… затягиваются. Пока с удивлением разглядывала корочки, Рэйн занялась моими руками.
– ОНО – какая-то жуткая энергетическая тварь, – поясняла, не замедляясь. – Все, что ни схватит, разлагает на молекулы. Забирает жизненную силу…
Я инстинктивно дернула руками – новый приступ боли не заставил себя ждать.
– Бриталлий, – Рэйн вернулась к шкафу, ловко захватив склянки. – Минерал такой… особенный… Если ударить его, выбрасывает мощный заряд силового поля. Если набрать нужное количество, можно…
– Вытолкнуть мир из разлома? – догадалась я.
– Угу, – кивнула Рэйн. – Только отличают его от обычного камня лишь дети аджагар. Вот, – она бережно достала из верхнего ящика… кусок чего-то…
Я, как завороженная, смотрела на то, что мерцало в ладони Рэйн.
Бриталлий напоминал камень и лед одновременно. Прозрачный, с синеватыми прожилками он испускал крохотные вспышки.
Рэйн бережно вложила минерал в мою ладонь. Размером с куриное яйцо он грел руку как чашка горячего чая. Только сейчас сообразила – пока восторгалась бриталлием, ранки перестали болеть.
– Нравится? – улыбнулась Рэйн, глядя как верчу в ладони камень. – А представь месторождение. Горы, усеянные этими мерцающими камушками…
– Хочу там побывать! – странное воодушевление поднялось изнутри. Казалось, чувства не умерли во мне. Замерзли, как засыпает на зиму насекомое. Только солнце пригрело, теплый воздух окутал невидимой шубкой, оно проснулось и развило бурную деятельность. Любопытство спорило с восторгом от одной мысли о чудесном зрелище. Желание поскорее добраться до месторождения удивительного минерала с трепетом от его внешней хрупкости. Улыбка впервые за сотни лет просилась на губы.
Рэйн, между тем, встала на цыпочки и достала со шкафа огромную карту. Развернула передо мной с победоносным возгласом.
– Изучай! Месторождение бриталлия.
Я никогда не была сильна в географии. Но сказать, что вид скал удивлял – не сказать ничего. Словно не матушка природа создала их, а некое древнее, могущественное существо. Вроде аджагар. Горы напоминали выложенные друг в друга бублики – большой, меньше, еще меньше… Причем, от каждого, словно бы отгрызли кусочек. Самое поразительное – все «щели» в бубликах располагались друг за другом. Получался забор из девяти неполных колец, со сквозным входом. Я даже рот приоткрыла. Ничего себе месторождение! Стоун Хендж отдыхает!
Но тут по комнате пронесся пронзительный визг. Причем, создавалось ощущение, что он звучит не снаружи, а в моей голове. Одновременно звук заполнял пространство, как заполняет его вибрация басов.
– Штол, не пугайся, – Рэйн достала из складок юбки прибор… поразительно похожий на сотовый. – Да, Сьера? – бренлога поднесла устройство к уху.
…
Рэйн беседовала со Сьеррой, а я не могла оторваться от карты.
Чем больше изучала ее, тем диковинней казались скалы. Вокруг них, словно бы огораживая от чужих глаз, закручивалась лента реки. Она выскальзывала из долины, за скалами и терялась меж холмов, перед ними.
Известные месторождения бриталлия были помечены красным. Шесть! На пяти крупными буквами значилось «ИСТОЩЕНО».
Бренлога быстро завершила беседу и вернулась ко мне.
– Потрясающе, верно? – спросила, присев на пол, возле карты.
– Да уж! – воскликнула я. – Прямо не верится, что это природное явление…
– Ну, положим, не совсем природное, – хмыкнула Рэйн. – Сьерра говорит, скалы приняли такую форму после того, как в мир принесли очередную порцию законсервированных силовых полей.
– Чего-чего? – я думала – ослышалась, но Рэйн развеяла сомнения.
– Льенны – ну рогатые, умеют каким-то образом собирать, силовые поля. Консеровировать и использовать для различных нужд.
– Ничего себе! – поразилась я. – Думала, такое под силу только аджагарам.
– Представь себе, я тоже так думала. Льенны… они любопытные. И вовсе не такие злые, как ты могла подумать. Просто… представь… сотни лет бояться ОНО. Кстати! – вспомнила Рэйн – по ее вдохновленному лицу прошла тень. – Сьерра велел не подходить к месторождению до следующего нападения энергетической твари. Оно может состояться как раз рядом.
В моей голове мгновенно созрел план. Чувства будто бы отключились, а прежняя цель ожила с новой силой. Всего-то надо – добраться до месторождения!
– А скоро ОНО нападет? – я постаралась сделать вид, что озадачена.
– Видимо, в ближайшие дни. Может, даже сегодня, – задумчиво пояснила бренлога.
От слов Рэйн холодная радость поднялась изнутри. Я могу закончить начатое. Почему-то меня прямо тянуло к ОНО. Я сама захотела отдать чертовой твари энергию и сгинуть в ее недрах. В тот момент это представлялось легкой, необременительной кончиной. Кто бы знал…
– А как же добыча бриталлия? – уточнила я у сосредоточенной Рэйн. – Ну если мы тут будем отсиживаться, – надо осторожно прощупать почву.
– Вроде Сьерра планирует туда Бэррейна послать. Он… как Дэсс… человек с жизнью и восстановлением аджагар.
– Есть еще один такой? – считала, меня уже ничем не удивишь.
– Ага. Сама в шоке, – улыбнулась Рэйн.
Не догадалась. Отлично. Осталась самая малость. Всего-навсего – понять, как добраться до месторождения. Дождаться ОНО и…
…
(Сьерра)
Бэррейн заявился расфуфыренный, как всегда.
Белоснежная рубаха с кружевами – на груди шнуровка, естественно, распущена. Надо же всем полюбоваться бронзовым загаром и мышцами! Волосы причесаны прядь к пряди. Неумирающий даже льеннкам нравится. Говорят – идеальное сочетание красоты и мужества. В нас второго больше. И как ему приятно ходить в кожаных брюках, почти в обтяжку? Я бы сегодня в таких и пяти минут не протянул…
Неумирающий взял стул и присел напротив меня, облокотился на стол в своей вычурной манере. Подбородок элегантно возложен на кончики пальцев, голова приподнята. Еще бы глазками стрельнул!
Иногда я думаю – вот что бы делал Бэррейн в разломе, не будь у нас машин на силовом поле. Кладешь туда старую одежду – получаешь новую. Кладешь лен, получаешь кружево. До аджагарских волшебных шкатулок, куда, по слухам, бросаешь мячик, а достаешь – прибор ночного видения, нам далеко. Но… все же…
Так вот что делал бы выпендрежник с благородными корнями без наших чудо-машин? Отсиживался дома, потому что кожаные брюки износились?
Или сам ткал кружева?
– Звал? – прервал мои саркастические размышления неумирающий.
– Звал, – кивнул я. – В ближайшие дни на месторождении ты работаешь.
– Это почему же? – так и знал, что знатный белоручка заартачится.
– Тебя выгнать из племени? – я вальяжно облокотился на стол, зеркаля Бэррейна.
Он подался назад, вытянулся, как на построении.
– Да не-ет, Сьерра, – заблеял примирительно. – Ну просто интересно же… Уж скажи. Я не отказываюсь! – поднял руки вверх, будто сдавался.
– ОНО может нагрянуть. Полукровок жалко, – я постарался говорить о Пламени отстраненно, без эмоций, но голос предательски смягчился.
– Полукровок? – уточнил Бэррейн, приподняв бровь. – Что, у Рэйн товарка объявилась?
От пренебрежительного тона в адрес Пламени внутри вспыхнула неконтролируемая ярость. Словно меня грязно обругал. Не успев себя одернуть, я вскочил, перемахнул через стол, схватил Бэррейна за горло и поднял над полом.
Неумирающий беспомощно задергался – как щенок в руках хозяина. Я удовлетворенно хмыкнул.
– Объявилась или нет, не твоего ума дело! Я сказал – пойдешь на месторождение, значит пойдешь. Сказал – бережем полукровок, значит бережем. Я бы на твоем месте воздержался от вопросов и, уж тем более, комментариев.
– Пусти, – прохрипел Бэррейн.
Вместо этого я приподнял его повыше. Неумирающий дышал со свистом, извивался как змея, которую держат за хвост – неловко и нелепо.
Ничего! Восстановится! Не зря же аджагарскую регенерацию унаследовал.
– Я понял, Сьерра, – одними губами прошипел Бэррейн. Я убрал руку. Неумирающий грохнулся на пол – мусорный мешок и тот падает элегантней. То-то же! А то мы все такие благородные… прекрасные принцы…
Почему-то сейчас меня бесила смазливая физиономия Бэррейна, его «чувственные губы», как выражалась Аз. Наверняка, на такого Пламя сразу бы обратила внимание. От этой мысли внутри забурлило бешенство. Я схватил неумирающего – сколько можно барахтаться на полу как девчонка – и поставил на ноги.
– Да успокойся ты, Сьерра! – Бэррейн отскочил к стене. Боится, когда страшно! Впрочем… кого я обманываю? Даже если еще раз встряхну его как щенка, Пламя не впечатлится. А вот если такой лощеный красавчик улыбнется ей… вполне может. Мне захотелось размазать точеное лицо Бэррейна по стене – украсить интерьер.
Я сжал кулаки и стиснул челюсти. Пока не натворил дел, надо остыть. Только неумирающий может сменить полукровок на месторождении. Не слишком умно калечить его или… того хуже.
Я вернулся за стол, бухнув по нему сжатыми кулаками.
– Сядь! – приказал неумирающему. Бэррейн продолжал стоять, поглядывая на меня с нескрываемым страхом.
– Да сядь уже, не мнись как баба! – я снова долбанул кулаками по столу.
– Да чего я тебе сделал-то? – взвизгнул неумирающий. – Надо рудокопом поработать – ради бога. Хватит уже буянить. Когда Рэсс в таком состоянии крушит всех и вся, я понимаю – натура такая. А ты-то чего взъелся?
В самом деле, чего это я? Бешенство резко схлынуло, как штормовая волна, обнажив берег. Чего я взбеленился? Рыжая отвергла, и сразу с катушек слетел? Будто единственная девчонка на свете! Или единственная полукровка…
Да… единственная. Из груди вырвался вздох. Хочу, чтобы она смотрела как Аз. Хочу, чтобы отдавалась как Аз. Чтобы лежала в постели, как Аз, накручивала мои волосы на пальцы и… щебетала о чем-то женском. Хочу, чтобы расчесывала их своим гребнем, ворча: мол, такие длинные и прилично спутались. Хочу, чтобы завтракала рядом и трещала о жизни без умолку. Меня раздражало все это в Аз. Прямо до белого каления нагревало! Эти сладкие взгляды: дескать, ты мой… Эти женские штучки… Проклятье!
– Сьерра… Ты слышишь? – Бэррейн сделал шаг навстречу. – Ты сегодня какой-то не такой…
Я привстал, и неумирающий отскочил назад. Смешно. Этот боится меня. А Пламя… нет. Шипела в лицо и не думала, что обижу. Знала? Ощущала, что не смогу? Или настолько отчаялась? Еще знать бы – зачем в разлом сиганула. Может, какой-то придурок, что мнит себя мужчиной, бросил. От мысли, что Пламя ради другого готова была расстаться с жизнью, рот наполнился горечью.
– Сьерра! – окликнул Бэррейн еще раз, не приближаясь.
– Иди уже. Месторождение не ждет, – выдохнул я и откинулся на спинку кресла.
– Может позвать Аз? – примирительно уточнил неумирающий.
Как по ране кнутом стеганул! Я аж вздрогнул.
– Иди! – прорычал, нарочно привставая.
– Иду-иду, – неумирающий попятился к стене и вышел в портал.
Я прикрыл глаза. Чем бы себя занять? Пламя изучает карту месторождения… Сколько я бы мог ей рассказать! Как оно появилось – волшебство, да и только. Как оно менялось. За два дня неполные кольца горных хребтов развернулись, дыры встали одна за другой, открылся общий проход. Как первый льенн нашел бриталлий. Солнце нагрело камень, и он взорвался фейерверком. Парень почти ослеп на три дня. Но восторгу было!
Девчонка и не думала уходить из мыслей. Как поселилась, так и жила там. Будто у себя дома. Я вздохнул.
«Представляю, с какой страстью ты будешь любить», – шептала Аз однажды на ухо.
Накаркала, зараза!
Ладно, займемся ОНО. Надо поточнее выяснить места следующих атак. Я взял карту масштабом побольше и принялся расчерчивать пентаграмму нужных пропорций.
Закончу со скорбными художествами и займусь менее скорбными расчетами. Пора подвести итоги – сколько еще месторождений бриталлия нужно для нашей цели. Как ни поразительно, минералов в жилах примерно поровну. Значит, истощение оставшейся – вопрос ближайших дней.
А камней нам потребуется, как минимум, втрое больше нынешнего запаса.
Интересно, вынырнув из Разлома, Пламя сразу убежит от меня или скажет «пока»?
Опять! Опять рыжая! Я ведь и думал-то совершенно о другом! С каких пор математика не спасает от плотских желаний?
Впрочем, мыслю в правильном русле. Контакт с девчонкой нужно наладить до того, как выберемся! Иначе, только я ее и видел.
Глава 5
(Пламя)
С момента, когда Рэйн сообщила, что ОНО нацелилось на месторождение, со мной творилось неладное.
То накатывало желание стремглав броситься туда и будь что будет. Пусть меня высосут без остатка. Разве не к этому я стремилась, прыгая в Разлом?
То страх опутывал сетями, словно липкая паутина глупую бабочку.
Почему-то сама себе я напоминала моджахеда. Зомбированного до невозможности фанатика, который с непроницаемой маской на лице взрывает себя вместе с неверными.
Странно…
Нынешние эмоции – все, что связаны с ОНО – совершенно не походили на те, что толкнули в Разлом. Разве только вернулась странная злая радость от мыслей о гибели.
Вот уйду в небытие и чувство вины, пожиравшее изнутри, умрет вместе со мной.
В остальном, я ощущала непонятное притяжение к ОНО. Энергетическая тварь не желала уходить из мыслей ни на секунду. Я не понимала, что со мной творилось.
Рэйн взахлеб разглагольствовала о льеннах. О том, что ими правят два вождя. Один должен думать, другой – действовать. Таков наказ предков. Когда же я спросила – кто из вождей кто, Рэйн пояснила, что Рэсс и Сьерра меняются ролями.
Крайне странная система правления. Я так и не поняла в чем же ее смысл. Оказалось, что живут льенны безумно долго. Рэйн точно не знала – сколько, но явно больше одного-двух тысячелетий.
Во мне словно жили две Пламени. Одну любопытство подзуживало на новые и новые вопросы о льеннах и мире, куда закинул Разлом. Другая тряслась от нетерпения, жаждала поскорее встретиться с ОНО.
Такого раздвоения я еще не переживала.
Неужели Разлом покалечил психику?
Вроде бы Рэйн упоминала, что льенны в плену трещины мироздания слегка повредились рассудком. Неужто, и я туда же?
Да нет, как-то рано! Рэйн вскользь обронила: мол, льенны тут уже три-четыре столетья. Я – меньше суток. Не слишком ли мало времени, чтобы слететь с катушек? Однако эмоциональные приливы одолевали все сильнее.
Меня словно переключали. Одно нажатие кнопки – и прежняя Пламя восставала из пепла. Воскресали желания, чувства, снова хотелось жить. Второе нажатие – ОНО притягивало так, как манит мотылька яркая смерть на лампочке.
Пока Рэйн без устали посвящала в детали жизни льеннов, я то и дело ловила себя на этом.
Даже чудилось – эмоции влияют на тело. То горячая волна скользила от макушки до пят. Казалось, дыхни – и полыхнет огонь, как из пасти дракона. То холод сковывал мышцы. Казалось, подуй и изо рта полетят снежинки…
Ощущения усиливались с каждой минутой. Рэйн все больше увлекалась своим рассказом. А мне все больше думалось, что ей просто нужно выговориться. Найти собеседника и поделиться всем тем, что испытала в Разломе, узнала от льеннов.
Прошло некоторое время, и бренлога вообще перестала замечать – слушаю ли я. Реагирую ли на слова, понимаю ли то, о чем она повествовала с таким пылом. С тем же успехом автоматные очереди откровений Рэйн могли выстреливать в пустоту Разлома. Но бренлоге, похоже, просто нужен был слушатель. Изредка она замирала, сосредотачивалась на моем лице, заплетая и расплетая косу.
Дождавшись кивка или угуканья, Рэйн набирала в грудь побольше воздуха и… продолжала. Истории лились из нее нескончаемым потоком. Словно река прорвала плотину и устремилась вперед, не останавливаясь, наслаждаясь тем, что ненавистная преграда рухнула.
Через какое-то время я почти отключилась. Слова бренлоги долетали урывками. Клочки фраз просачивались сквозь необъяснимый ступор. Я будто спала наяву. Глубоко, без грез.
«… и теперь у меня единственная дверь в городе льеннов…» «Рэсс такой красивый и умный…. Но беспощадный к женщинам…» «Бэррейн воротил от меня нос…» «ОНО забрало больше тысячи льеннов…» «… зауважал, когда мы начали вместе изучать бриталлий…»
Голос Рэйн таял, как таят последние льдинки на весеннем озере. Медленно пропадал, сходил на нет.
Спустя еще некоторое время в мое оцепенение ворвалось: «Наверное, я тебя утомила… столько всего и сразу… давай спать…»
Я послушно кивнула. Рэйн мигом постелила мне на одном диване, себе – на другом. От темно-фиолетового постельного белья потянуло фиалками. Запах показался приторным, навязчивым… Но я не подала виду.
Чистейшее белье захрустело под пальцами. Я погладила хлопок простыни, одеяла с какой-то затаенной тоской по жизни. Откуда она? Я же не хочу жить?
Ответа не было. Я нырнула под одеяло, выжидая, пока соседку одолеет дрема.
…
Убедившись, что бренлога крепко спит, решительно встала и на цыпочках вышла из комнаты. Пора! Надо осуществлять свой план. Пока хватает сил, пока запал еще жжет душу.
Как я почувствовала Бэррейна? Понятия не имею. То ли этот мир еще диковинней, чем думала… то ли еще что… Я прямо ощущала его… Существо с клочком ауры аджагар. Малюсеньким, но единственным в этом мире, не считая Рэйн.
Я шла по следу, будто ищейка – по запаху.
Как обнаруживала порталы прямиком к месторождению, не представляю.
Вдруг ни с того, ни с сего начала чувствовать их. Уверенно шагала из первого во второй, из второго – в третий, из третьего – в четвертый. Так, словно с рождения жила в замках без дверей. Ах, нет! Я видела тут одну – между комнатами, где встретила Рэйн.
Пятый портал вывел прямо на скальную гряду. Бэррейна нигде не было видно, но я ощущала его внутри центрального кольца утесов. Отлично. Черт! Не поторопилась ли я? Что буду делать, если ОНО придет через день, два? Как спрячусь от Бэррейна? Да и Рэйн наверняка заметит мое отсутствие и поднимет тревогу.
План рассыпался, как обугленный листок бумаги. Вот он еще в руках – вроде бы целый, лишь почерневший. И – бац – черными перьями улетает из пальцев.
Я вздрогнула.
Кажется, интуитивно рассчитала верно – ОНО торопилось. ОНО оголодало. ОНО жаждало… И конечно же, я показалась куда более вкусной, питательной целью, чем Бэррейн. С моим-то полем!
Не успел в душе укорениться страх, не успела разглядеть получше скалу, что зигзагами вздымалась в небо, перед глазами побелело.
Я не могла пошевелиться. Одеревеневшие ноги будто вмерзли в землю.
Когда Рэйн рассказывала про ОНО, мне представлялось нечто злобное, клыкастое, черное, как сама тьма… Но с неба спускалось нечто ослепительно белое, совершенно белое, как первый снег…
Я застыла, ощущая, что все вокруг захватывает эта неестественная белизна. Будто молоко заливает весь мир.
– Дура! Беги! – долетел до меня голос Бэррейна. Как же он напоминает голос Дэсса! Даже интонации, ударения похожи. Будто встретила брата стража Разлома. Или родственника.
Я вздрогнула, дернула ногами. Но они не слушались. Казалось, к каждой пристегнули пудовую гирю. Не прошло и секунды, как из груди словно выдернули что-то жизненно-важное.
Боль разрасталась, охватывая все больше плоти… Жгла, как раскаленный прут и тянула, тянула, словно намеревалась вытащить на свет божий… на этот белый свет внутренности.
– Пла-а-мя-а-а! – низкий, бархатистый бас Сьерры встряхнул тело.
Я очнулась, сбросила оцепенение. Обернулась, стремясь пробиться взглядом сквозь белую пелену. Сначала глаза ничего не видели, кроме ослепительной снежной завесы. Но когда от натуги по щекам покатились слезы, я различила силуэт – серый, рогатый, знакомый. Он словно раздирал руками молочную пелену, а та беззвучно трескалась под когтями Сьерры. Я не замечала, какие острые у него когти! Стальной просовывал в дыры ладонь, руку, плечо. Завеса поддавалась его напору, рвалась, как рвется под ударами плотный лист бумаги. Сьерра боком протискивался в образовавшиеся проемы. Перешагивал через белесую поземку – она клубилась у ног, словно облака под крыльями самолета.
Я, будто загипнотизированная, наблюдала за стальным. Даже боль отступила. Или ОНО отступилось под напором Сьерры?
Внезапно меня пронзил страх. Прострелил до кончиков пальцев, вонзился в них иглами. Я боялась погибнуть! Я не хотела умирать!
Вспышкой промелькнула мысль. Не я, ОНО жаждало моей смерти! Звало, затягивало в свои путы. Я словно птица в силках забилась, затряслась всем телом в попытке вырваться из белого плена.
Среди звенящей тишины, на меня обрушился треск такой громкости, словно кто-то играл на барабане у самого уха… В голове зашумело, загудело, боль забилась в висках – сумасшедший пульс все подгонял и подгонял ее…. И…
Сьерра схватил, закинул на плечо, рванул куда-то… С каждым его шагом боль в груди усиливалась… казалось там, на коже, пробиваются внутрь раскаленные угли…
ОНО спохватилось, стремилось удержать аппетитную добычу…
У меня мощное силовое поле. Как раз, как ОНО любит. Откуда возникла эта мысль? Кто ее знает. Просто появилась в голове.
Я отчаянно вздохнула, дернулась и потеряла сознание.
…
Веки удалось разлепить ценой титанических усилий. Передо мной маячило лицо… Рейн. Удивленное и радостное лицо женщины, которую, думала, больше никогда не увижу. Да собственно, я полагала, что больше не увижу вообще ничего.
Ни-че-го… Так вот ОНО какое! Не черное, сродни мириадам чернильных червей, которые сплелись воедино, как в фильме про Сайлент-Хилл. Оно белое, немое, безразличное…
– Пламя, – выдохнула Рейн. – Я с тобой уже попрощалась.
– Откровенно говоря, я тоже попрощалась с собой, – я повела затекшей шеей и попыталась сесть. Знакомый диван позволил принять более удобное положение, поддержал обмякшее тело. Слабость грудой кирпичей вжимала в матрас, но на локте подняться удалось.
– Да уж… еще никто не спасался от НЕГО. И никто никого не спасал…
– Погоди, – я сглотнула ком в горле. – Сьерра? Так он взаправду был там?
В голове стаей перепуганных птиц заметались мысли. Сьерра мне не привиделся?
– Что бы-ыл! – выпалила Рейн. – Он жизнью рисковал. Прорвался сквозь ЕГО материю. Ту, в которую ОНО обращает энергию, чтобы утопить жертву. И вытащил тебя. Теперь вот тоже болеет. Правда, уже почти поправился… Тебя дольше не отпускало. Лекарь сказал – ты не так хотела жить. И еще сказал – Сьерра очень хотел, чтобы ты жила… Поэтому ты и очнулась. Вернее, вышла из комы в сон. А вот теперь пробудилась от него.
В голове воцарилась сумятица. Каша, хоть половником греби. Сьерра чуть не умер, спасая меня. Зачем? Мы ведь едва знакомы. Виделись дважды – когда Мендра приволок меня в замок и когда бил… Откуда такое самоотречение?
Ради бриталлия?
Впрочем, не удивительно. Льенны столетьями живут и дышат одной мечтой – покинуть капкан Разлома. Я же – одна из немногих, кто способен воплотить их мечту в реальность. Спасти от ОНО не одну-единственную айшару, а весь народ…
Пожалуй, да, Сьерра поступил как истинный вождь. Переступил через чувства, стремления незнакомой женщины иной расы ради своего народа. Молодец, как ни крути.
Слава богу, наши с ним цели случайно совпали. Теперь я четко осознавала – ОНО внушило мне жгучее желание погибнуть. Мой порыв у Разлома испарился после знакомства с Рэйн. Диковинный бриталлий, чудеса мира льеннов вернули к жизни, воскресили любопытством.
Слава богу.
Вряд ли Сьерра помог бы незнакомке, если бы его народ так остро не нуждался в еще одной айшаре. Что ж… в любом случае, он совершил хороший поступок.
…
(Дэсс)
Утро в замке сотен миров – понятие условное. В одной комнате проснешься – восход цветет над морской гладью. В другой – глухая ночь залила чернилами лесную чащу. В третьей – вуаль сизых сумерек легла на бескрайние поля.
Я стараюсь жить в одном мире, в одной комнате. Иначе организм сходит с ума. То отключаешься на ровном месте. Сидишь-сидишь и – бац – просыпаешься от удара об пол. То бессонница изводит сутками напролет. Вроде бы и дремота одолевает, а ложишься в постель – сна ни в одном глазу.
Я потянулся, встряхнул мышцы и вылез из кровати.
В других комнатах постели такие, что хоть табор приводи. В этой – средняя двуспальная. Мне хватает. На громадинах, в ворохе перин и одеял, чувствую себя одиноким и брошенным. Здесь ощущаю странный уют, умиротворение.
Вспоминаются лучшие годы, когда на похожей постели с женой выделывал такое-е!
Вкус страсти – медовый с горчинкой – почти стерся со временем. Осталось лишь тепло в груди и ком в горле. Я сглотнул его, стараясь избавиться от наваждения. Что было, того не вернуть.
Тяжело вздохнув, зашаркал резиновыми шлепками к кофе-машине. Включил очередной чудо-агрегат аджагар, огляделся вокруг. Чем бы его подкормить? Помнится, в моей молодости ходили шутки о подарках. Вроде: дари то, что не жалко. Сегодня мне было не жалко старую тряпицу – вчера пыль вытирал. Закажу аджагарскому курьеру новую. Благо он появляется дважды в неделю. Значит, через день заскочит, как к себе домой, и бросит в холодильник продукты. Вдруг у меня фантазии не хватит выпросить у пищевой машины аджагар хлеб или курицу. Поинтересуется – чего мне еще не хватает для полного счастья. Любимой женщины, свободы передвижения… Свободы… Я закажу тряпку для пыли. Неравноценная замена желаемому, но уж чем богаты.
Я открыл крышку кофеварки – почти точной копии земных. Только в ситечко не засыпают ароматные зерна, не заливают внутрь воду.
Вдавил красную кнопку на крышке, подставил чашку под кран.
На боку машинки загорелось табло с вариантами кофе. Я выбрал капучино.
Автомат затарахтел как старенький автомобиль, издал странный звук – вроде пых-х-х, и выплюнул в чашку напиток.
