Алия Шакирова
Единственная для верианского принца
Глава 1
(Милена)
Скорее бы добежать до телепорта!
Я посильнее запахнулась в непромокаемое пальто, слишком веселого изумрудного цвета для нынешнего серого дня. Зябко поежилась и спряталась под огромным мрачным зонтом, вполне себе соответствующим и случаю, и настроению. Не помогло! Мерзкие капли нет-нет, да и долетали до лица, лезли за воротник. Пришлось нестись под спасительный козырек, звонко шлепая по лужам резиновыми сапогами.
Влажный город блестел тяжелыми плитами солнечных батарей, целиком покрывавших крыши. Бликовал пластиковыми щитами, внутри которых проецировалась трехмерная реклама. Укутанные потоками воды, они походили на аквариумы. Только вместо рыбок внутри плавали: суперсовременная техника, одежда, еда…
Все вокруг дышало сыростью, холодом. От одного взгляда на промозглые улицы на теле проступала гусиная кожа.
И как я шесть веков прожила в этом царстве льда и стужи? В стране, где морозы кажутся вечными, словно Вселенная, а лето скоротечным, словно жизнь бабочки-однодневки? Не знаю… Наверное, по инерции.
Я поспешила укрыться от непогоды в здании телепорта. В дни моей молодости люди еще грезили космическими путешествиями, звездными капитанами. Но с изобретением капсул, скользящих по «кротовым дырам», (или пространственным коридорам, как нынче модно называть), словно шарик по лабиринтам ЛОТО, эти мечты канули в Лету. К чему такие сложности? Пока корабль долетит из одной галактики в другую… Люди не доживут, уж точно. Такие, как я – да, но смысл?
Все эти идеи вводить в анабиоз, бороться с невесомостью искусственной гравитацией – очень дороги, непрактичны, а самое главное – опасно непредсказуемы. Вдруг кто-то не пробудится от искусственного сна? Или гравитатор заглохнет. Тогда к концу путешествия большая часть пассажиров заработает инвалидность из-за хрупких костей, безвозвратно утративших уйму кальция.
С телепортом все проще простого. Капсула или корабль за считанные часы оставляют позади пол Галактики – а тебе хоть бы хны. Даже качка не беспокоит. Если до желаемого места один скачок – лучше капсула. Если больше – корабль. Несколько суток, неделя дороги волей-неволей заставят пожалеть об удобствах.
Каменно-пластиковое здание телепорта – химера древних и новых технологий – и снаружи и внутри напоминало вокзал времен моей юности. Все здесь рождало щемящую ностальгию по дням, когда впереди шествовал сосредоточенный муж с багажом. Дети то вприпрыжку неслись по огромному залу, то испуганно подскакивали и, схватив за руку, послушно семенили рядом. С каждым новым «предбанником» зала ожидания до боли знакомая дорожная неразбериха телепорта окунала в воспоминания с головой.
Чемоданы, тюки, сумки, залы ожидания, бумажные билеты. Теперь они заверялись анализом ДНК, который у входа в капсулу или корабль делал проводник. Киоски со всем, что торопливый турист мог запамятовать во время сборов и не надеялся приобрести на чужой планете. Кто-то предпочитал путешествовать налегке, и получать багаж из другого телепорта. Погрузил через мини-капсулу вещи прямо из дома, оплатил, отправил. На месте, правда, рискуешь прождать несколько часов. Зато никакие сумки руки в дороге не оттягивают.
Я езжу по старинке. Хотя так далеко еще не выбиралась.
Честно говоря, мечтала слетать на Миориллию уже лет десять. Судя по видео, трехмерным снимкам и описанию – планета – маленький рай. Гравитация почти как у нас, чуть меньше. Пьешь рекомендованные лекарства – и все отлично. В атмосфере есть все нужные человеку газы, плюс несколько добавок, полезных для нашего здоровья. Никаких тебе ежевечерних ингаляций, чтобы очистить дыхательные пути от недружественных примесей, как на некоторых других курортах.
Океаны-моря полны чудес. Побережье манит тысячами пляжей без опасных для человека морских хищников. А природа-а-а… Леса, горы, луга… И главное – вечные тридцать пять градусов по Цельсию! Моя голубая мечта!
– Девушка? Девушка? – билетерша еще раз потрясла меня за рукав свободного пальто. Слава богу, скоро сброшу этот ужас! Я подняла глаза на дородную женщину средних лет, человека, в межгалактической униформе телепорта. Та сурово выпрямилась у вертушки, словно пограничник на страже перекрестка в залы ожидания.
Зеленая рубашка, юбка и сапожки того же цвета во времена моей молодости сочли бы верхом безвкусицы. Сейчас – элегантности. Ветреница мода не раз удивляла меня за столетия.
Я остановила чемодан, выключив воздушную подушку. Забитая до отказа сумка камнем рухнула на кафель, выполненный под красный гранит. Эхо заливисто разлетелось по просторному залу с шеренгами металлических кресел. Немногочисленные путешественники обернулись, окатили рассеянными взглядами и вернулись к прежним делам. Кто – к чтению, кто – к дремоте, кто – к беседе с соседом, кто – к партии в карты. Я не без усилий откопала в дамской сумочке ярко-розовый билет. Повертела перед лицом билетерши, и та немедленно нацепила на миловидное личико дежурную улыбку. Чуть оправив рукой идеальный пучок каштановых волос на затылке, вежливо произнесла:
– Добро пожаловать в телепорт!
Я снова включила воздушную подушку – без нее чемодан и с места не сдвинуть – и побрела в зал ожидания. На дворе экватор осени, летнее отпускное сумасшествие – позади. Ватаги туристов не сбивают с ног, не снуют туда-сюда. Все, как мне хотелось.
На огромном виртуальном табло в центре зала на все четыре стороны транслировались номера путей для каждого сегодняшнего рейса.
Я нашла свой – он отправлялся уже через двадцать минут. Слава богу, нынче, в отличие от далеких времен, не требуется сдавать багаж на просвечивание, чтобы работники аэропорта дотошно пересчитывали его содержимое на мониторе. Не требуется снимать ремень с железной пряжкой, вытряхивать из карманов мелочь, по сто раз проходить через басистую арку металлоискателя. Если тебя пропустили стеклянные двери телепорта – значит, ничего опасного с собой не несешь. Иначе, сканер на входе сработает, нарушителя контузит сирена и в состоянии звукового шока под белы ручки уведут сотрудники службы безопасности. Два года назад я наблюдала это шоу. И хотя участвовала в происшествии в роли немого свидетеля, в ушах звенело несколько суток. В принципе, удобно – девиант обезврежен еще на подходе к телепорту.
Я миновала первый зал, второй, третий и вышла к «якорю №12». Так гласило электронное табло на кабинке, вроде лифтовой, в самом углу тесного тупика. Возле нее вытянулся по стройке смирно великан крианец. Это такая дружественная людям раса – гуманоиды, абсолютно лишенные волос на теле, но в остальном почти как мы. Разве только более длиннорукие, длинноногие и какие-то нескладные, невзирая на жилистые тела.
Гладкое лицо проводника, уроженца планеты, до которой бог знает сколько световых лет, но зато всего сутки пути на корабле телепорта – расплылось в профессиональной улыбке. Совсем как прежде лицо билетерши. У крианцев странно растут зубы – один по центру десны и остальные вокруг него. Поэтому улыбки их всегда выглядят как-то неправильно. Кожа очень бледная, с малахитовым оттенком. Обычно он едва заметен. Но при нынешнем освещении зелеными сканерами бросался в глаза.
Форменный костюм придавал лицу проводника еще более болезненный вид.
Его желто-зеленые глаза с горизонтальным овальным зрачком уставились на мое лицо. Сличали его с данными трехмерного снимка, выстрелившего из часов на руке проводника. Удачный аксессуар: масса функций, красиво и немного винтажно.
Увиденное креанца устроило. Он кивнул, взял мою ладонь и щелкнул по ней определителем ДНК, похожим на шариковую ручку. Кровь для этой процедуры не брали уже лет сто, обходясь клетками кожи.
На миниатюрном табло сбоку прибора замелькали цифры, вызвав в моей памяти сувенирные ручки, с прозрачными бочинками. Встряхни такую – в мини-сосуде заспешит на другой конец капелька, или лениво поплывут хлопья искусственного снега. Наконец, процесс идентификации завершился, а прибор выдал – «ОПОЗНАНА». Синие буковки очень вовремя выскочили из табло и прокрутились в воздухе трехмерным изображением. Позади меня нервничало еще несколько землян – таких же любителей прибежать в телепорт в последний момент.
– Добро пожаловать на борт, – бесцветные губы креанца снова растянулись в обязательной улыбке, а маленький, будто приплюснутый нос, слегка поморщился.
Проводник сделал широкий приглашающий жест ладонью с восемью пальцами и тремя фалангами на каждом.
Двери кабинки раздвинулись, открыв зеркальную стену – сердце перехода. Так оно выглядело везде, даже просто в пространстве. Я шагнула сквозь серебристую гладь, вынырнув на корабле, рядом со своей сороковой каютой. Удобно и не надо тащить багаж через все судно, если временное жилье далеко от якоря.
Приложив палец к маленькой, голубой пластинке под ручкой, услышала щелчок, и комната открылась.
Здесь была кровать, холодильник, кабинка для получения пищи, если нет желания выходить из каюты до конца путешествия, и санузел с ванной, раковиной, унитазом. Все, как в турпрейскуранте. Отлично!
Свежее постельное белье – темно-фиолетовое с белыми иероглифами – пахло мятой.
Вместо окна на полстены раскинулся экран, транслируя планеты, звезды, туманности, мимо которых вились туннели червоточин.
Я планировала прожить тут автономно шесть дней и выйти только по прибытию.
С соседями по кораблю встречаться не жажду. На новые расы содружества планет уже нагляделась.
Не удивляли даже раграрии – черви, размером с человека, с семью парами конечностей, безносым лицом и чешуйчатой «рыбьей» кожей кирпичного оттенка. Куда там гуманоидам.
Я повидала их десятками.
Вечно галдящих взрывных хорров, с черной, как гематит, кожей и двумя парами трехпалых рук. Грациозных эрисов, чьи «эльфийские» уши с кисточками почти полностью скрывали длинные, будто хорошенько отглаженные, пряди волос. При ярком освещении они напоминали тонкие стеклянные нити. Суровых полуящеров заурров – хамелеонов среди гуманоидов. Скакни влажность, атмосферное давление или температура – их змеиная кожа изменит оттенок: с зеленого на желтый, с желтого на голубой.
Редкие гости на Земле и популярных курортах, вроде линнов, эмейев, раитян, ригнолий еще притягивали взгляд, но ненадолго. Все они тоже были гуманоидами, а значит, ничем особенным от нас не отличались.
Араччи, вроде меня, и те куда более диковинная раса.
Века назад пояснение нашего существования звучало бы сродни магическому фэнтези, сказке для взрослых… Только не сейчас, когда люди наконец-то открыли третье силовое поле. Его так и назвали, к сожалению, не слишком-то красиво. Порой используют термин «аура». Правда, трактуют его несколько иначе, нежели восточные религии.
Легенда о нас звучала так.
Где-то там, во Вселенной живет раса аджагар. Восьмимерные ящеры добровольно взвалили на плечи охрану целостности миров. Внешне аджагары похожи на драконов, как их видят фантасты моего мира. Может после мимолетной встречи с ними люди и выдумали мифологических чудищ?
Аджагарам тяжко находиться на планетах малой размерности, вроде моей. Вот они и задумали таких, как мы, наделили даром реанимировать ткань Галактики собственной энергетикой.
Согласно все той же легенде, ящеры превращались в аборигенов какой-то планеты и спаривались с их женщинами. Те принимали аджагар за мужей, любовников и, если в ближайший месяц беременели от собственных мужчин, дети рождались такими, как я.
Современная наука выяснила – любое живое существо во Вселенной обладает пресловутым третьим силовым полем. Чем оно больше, сильнее, тем разумней владелец. Самое мощное силовое поле у аджагар. Наши творцы умудряются с его помощью переводить одну материю в другую, материю в энергию, энергию в материю. Удивительные превращения материи в энергию в ядре атома, ящеры совершают одним лишь велением мысли.
Щелчком пальцев получают из апельсина – лейку, из рыбы – книгу, из дерева – водопроводную трубу, из стального клинка – черепаху. К сожалению, «волшебство» забирает уйму энергии.
Отчасти таким даром наделены и мы, получившие от аджагар силовое поле, а от родителей своей расы – физическое тело.
Кто-то из сородичей усердствует на ниве созидания миров, кто-то – нет. Я иногда включаюсь в работу, иногда прячусь от нее. В моем мире араччи нынче не редкость. Когда-то, столетья назад нас было наперечет. Теперь же, число полукровок преумножилось, а люди узнали о нас, как о соседствующей с ними расе. Нам выдали особые удостоверения, запротоколировали, просветили, изучили.
Грянула эра телепортов, и мы затерялись среди новых рас, с далеких планет, вроде той, куда отправляюсь сегодня.
Благо деньги не считаю – хоть годами развлекайся.
Когда-то мои выставки притягивали редких зевак, надумавших «культурно убить время». Экспрессионистские полотна покупались из рук вон плохо. А спустя половину столетия, ни с того, ни с сего, взлетели на вершину популярности. За несколько лет я заработала больше, чем за весь предыдущий век. Уродись я человеком, посмертная известность не исправила бы прижизненную бедность, но… повезло.
По виртуальным сетям – потомкам доисторического интернета – за секунду можно продать хоть тысячу, хоть миллион произведений. Человек смотрит в трехмерной проекции, думает, решает. Если теряется в выборе, приставляет картину к стене, двигает, примеряет. Чудеса техники упростили жизнь и творцам и ценителям прекрасного.
Слава богу, нам больше не требуется встречаться лично!
Теперь для меня это – единственная доступная радость.
Хочется глотнуть одиночества. Наскучили дежурные приветствия. Набили оскомину улыбки – наследство некогда великой Америки, ныне – части мирового государства с русским и английским языками. Утомили разговоры, раздражали любые близкие контакты.
Я напоминала себе яблоко из папье-маше. Оно манит зрителя лакомыми бочками, сочным блеском. Но напрасно. Нет у бумажного плода ни сладко-кислого до упоительности запаха, ни хрустящей под пальцами спелости. Пустота внутри гулко вторит постукиванию.
Казалось, я как это бумажное яблоко. И все прекрасное, незабываемое, бесценное, что есть в жизни – давно позади. Впереди же – только искусственное будущее без ароматов, мелодий, красок настоящей жизни.
Миновали мои юные деньки, когда в веселой компании друзей не замечала – град на улице или метель. Миновали времена второй молодости.
Как и многие бессмертные я инстинктивно ощущала – впереди столетия.
Малыша завела по тем представлениям очень поздно – ближе к сорока. Миновали будни молодой мамочки, растившей двух сыновей и дочку. Да, да, потом я родила еще двоих.
Отгремели и те шальные дни, когда ходила с внуками на дискотеки, притворялась их модной старшей спутницей – предметом зависти товарищей. Все это осталось далеко позади… Теплые воспоминания греют душу, сердце, что особенно ценно сейчас.
Нынче затрудняюсь даже подсчитать – сколько поколений моих потомков живет на Земле. Увы! Ни один из них не родился араччи, как я.
Я потеряла всех, кого близко знала, кого любила, кем дорожила больше всего на свете. От бесприютного одиночества душа застыла, как застывает жук в янтарной капельке. Красивый и будто бы живой.
Будто бы – вот главное слово.
…
Два дня пролетели незаметно.
Кабинка для еды, над столом снабжала меня горячими завтраками, обедами и ужинами.
Я читала любимые романы, тонизировалась йогой, наслаждалась созерцанием планет и звезд.
Порой удивительно прекрасных, порой безобразных, а порой напоминавших о родной Земле.
Одни походили на кусок камня, тяжелый и мертвый, другие – на удивительный, идеальной формы кристалл, голубой или зеленый. Скорее всего, живой… Третьи – на загадочные руины с глубокими жерлами кратеров, острыми пиками скал. Четвертые опоясывались радужными кольцами или туманными облаками.
Все это я уже видела в предыдущих путешествиях.
Сама не ожидала, но четыре стены каюты и еще четыре санузла довольно-таки быстро наскучили. Я немного поколебалась и решила наведаться в общую смотровую. Экраны там занимали две стены, позволяя любоваться участками космоса, которые ускользали от обзора в каюте.
Для начала приклеила за ухо пластиковый лингви-диск. Прибор, чуть больше половины ладони, переводил с чужих языков на земные. Вздохнула, словно собиралась на важное мероприятие, и вышла наружу, захлопнув дверь до характерного щелчка замка – хр-р-р.
Просторная кабинка лифта позволила бы перевезти два пианино.
Я поднялась на два этажа и вышла в огромный холл. По сравнению с ним бальные залы Версаля – убогие комнатушки. Как и весь корабль, стены и потолок здесь словно бы отливали из стали. Хоть до рези напрягай глаза – ни единого стыка, ни единой щели не отыщешь.
В дальнем конце цепляли взгляд две двери, если верить проспекту по четыре метра в высоту и три в ширину – каждая. Их идеально гладкую поверхность золотили лучи желтоватых лампочек. Они ровным слоем облепили потолок, придавая ему сходство с симметрично бугрящимся облаком, подсвеченным солнцем. Я дернула длинный вертикальный поручень одной из дверей и вошла в смотровую.
Столпотворения не было. Это вам не бар и не дискотека на нижних этажах. И уж точно не новомодный прогулочный парк-оранжерея на верхнем – экспозиция растений с разных концов Галактики.
Кучка землян что-то обсуждали возле одного из экранов. Галдели, бешено жестикулируя семь-восемь хорров, в спортивных костюмах, подозрительно напоминавших наряды земных гопников далеких лет. Только цепей на шее не хватало. Невдалеке шушукались два заурра, в традиционных золотых одеяниях, сродни римским тогам. Поодаль от всех застыл одинокий эрис. Ну и ладушки.
Я заняла свободное место на расстоянии примерно двух вытянутых рук от заурров, в пяти шагах от эриса. Замерла, положив ладони на длинный поручень – от одной стены к другой – странное наследие времен, когда люди путешествовали поездами.
Эрис бросил на меня внимательный взгляд чисто-голубых глаз, тряхнул светло-русыми волосами, до пояса, и вернулся к созерцанию экрана.
Мне нравились одеяния этой расы, опять же, очень похожие на эльфийские. Лосины, которые облегали мускулистые ноги, сапоги, до середины икры и свободные туники, почти до колен. Эрисы шили одежду из удивительной струящейся ткани – смельен. Элитные земные ателье со скрипом заполучили ее совсем недавно. Глядя на смельен вблизи, я почему-то всегда вспоминала мультфильм про Царевну-лягушку. Принцесса скроила рубашку для отца Ивана-царевича из прозрачного покрывала ночного неба, вышила пентаграммами звезд, серпом Луны.
Несколько минут я разглядывала систему необитаемых планет, похожую на модель атома.
Они двигались лениво, тяжело. Точно композиция из пяти шаров вращалась в плотной жидкости. Красно-желтой звезды и четырех серо-зеленых планет. Трех маленьких, словно шарики для гольфа, и одной огромной, словно мяч для фитнесса. По ее полупрозрачной поверхности, сродни лунному камню, неспешно расползались, плыли радужные разводы.
– Рэммильер Бриллен Нонкс! – внезапно ворвался в мои размышления бодрый голос проводницы – крианки. В последнее время телепорты все чаще обслуживали именно они.
В новостях что-то говорили о безработице на Крийе, договоре взаимопомощи с Землей и еще с парой планет содружества.
Сначала я не поняла, что за нелепый набор слов декларировала девушка, куда более складная, чем проводник у якоря №12. Только руки все же казались слишком уж длинными, потому что время от времени поправляли брюки на коленях.
Даже абсолютно лысая голова крианки благодаря идеально ровному черепу радовала глаз.
Словно бы ответом на мой невысказанный вопрос в дверях появился очень высокий верианин со светло-нефритовой кожей. Ах да! Мне же говорили, что целая их делегация возвращалась с Земли на родную планету.
Судя по трем именам, Нонкс – королевского рода. У незнатных верианцев имен всего два. И я нигде, кроме Земли, не встречала отчества.
Краем глаза заметила, как Нонкс остановился и слегка наклонил голову, изучая зал. Если верить тому, что я читала, у большинства верианцев радужка либо желтая, либо зеленая, почти в тон с нефритовой кожей. Но некоторых счастливцев природа одарила удивительными оттенками глаз: лиловыми, густо-синими, или фиалковыми, как у Нонкса.
Заметив, что мимо нас полетела гигантская желтая планета, похожая на кусок чистого золота, я резко повернулась к экрану. Хотелось получше разглядеть чудо природы.
Холмы на ее поверхности то выпирали ломаными многогранниками, то вздувались непрозрачными пузырями. Меннаю, так называли эту планету хорры, чья родина неподалеку, опоясывали несколько метеоритных потоков. Радужные кольца струились, сверкали, будто волшебная пыльца фей.
– Между прочим, там есть зачатки атмосферы, – послышался мелодичный мужской голос у самого уха. Я вздрогнула и отшатнулась. О том, насколько ловко и бесшумно двигаются верианцы, читала и слышала немало. Но вот такое вторжение мужчины в мою зону комфорта откровенно возмущало.
Я никогда не отличалась особенным спокойствием, скорее уж особенной вспыльчивостью. Ее даже время не лечит.
Обнаружилось, что шестипалая рука, рельефу мышц которой позавидовали бы многие спортивные мужчины Земли, держится за поручень, справа от меня, в то время как ее хозяин возвышается слева. Издалека я не ошиблась – в верианце больше двух метров росту. Намного больше, потому что, стоило ему выпрямится, у меня перед глазами очутились грудные мышцы, обтянутые голубой туникой, сидевшей как вторая кожа. На вороте ткань переходила в аляповатое золотистое кружево. Глядя на фигуру принца, многие земные атлеты приобрели бы куда более зеленый, нежели у него, оттенок лица.
– Простите, мы знакомы? – выдавила я из себя, недовольно дернув рукой. Хотелось оторвать шестерню Нонкса от перил и освободиться из непрошеных объятий абсолютно чужого существа из иного мира.
Возмущение наглостью инопланетника так и плескалось внутри, меня аж трясло. Но сил справиться с его хваткой не доставало.
Белоснежные брови верианца приподнялись, на высоком лбу образовалась забавная складка. Упрямый подбородок, под стать прямому ровнейшему носу, чуть выпятился. Губы, немного розовее человеческих, дернулись. Я так и не определила – злится он или удивлен.
– Думал, меня представили, – в голосе Нонкса не было и тени раздражения. Он небрежным жестом откинул назад прядь длинных белоснежных волос и закончил. – Проводница должна была, перед тем, как войду в зал.
От манер принца за версту разило высокомерием, и это взбесило меня еще сильнее… Пульс участился, челюсти свело. Я прищурилась, положила руку на шестерню верианина – чтобы накрыть ее потребовалось бы две моих ладони – и попыталась бесцеремонно оторвать ее от перил. Плевать на королевские правила! В конце концов, самодовольный инопланетник перешел все границы дозволенного! И будь передо мной хоть трижды принц, спускать подобное не собираюсь!
– На моей планете знакомятся несколько иначе, – буквально выплюнула в лицо красавчика. На верианина вызывающая фраза не подействовала вовсе, также как и мои судорожные рывки. Его шестерня продолжала крепко сжимать перила. Нонкс наклонился так, что между нашими лицами оставалось не больше моей ладони, и спокойно поинтересовался:
– И как же знакомятся на вашей планете?
Я опешила. Моргала, неотрывно глядя на верианца, а он и не думал выпускать меня из объятий. Мало того, рука, огибавшая меня сзади, ненавязчиво и без особых усилий подтолкнула к Нонксу поближе. Вот наглец! Я принялась судорожно сопротивляться, хотя, уверена, с его силищей, верианец даже не заметил хилых потуг. Шарахнуть его энергетикой что ли? Легким отрезвляющим ударом, по ощущениям похожим на прикосновение к оголенной проводке.
Пока я заполошно соображала, что бы эдакое выдать бесцеремонному принцу – не слишком грубое, но при этом достаточно оскорбительное и отталкивающее, он молчал. Не выпрямлялся, сохраняя минимальное расстояние между нашими лицами. Ненавижу, когда чужаки слишком приближаются! Собственно, в последнее время я начала остро ощущать и вторжение близких в зону комфорта. Видимо, сказывались прожитые годы.
– Так вы мне расскажете? – не выдержал принц.
Я набрала в грудь побольше воздуха. Конечно, у вериан двадцать племен, и в каждом по несколько монарших династий. Однако Нонкс королевских кровей, и хамство в его адрес вряд ли обернется радушным обращением миорилльцев с нашими туристами.
Но фраза буквально рвалась с губ.
– Так! Давайте начнем с того, что вы уберете свою руку! Затем отойдете, как минимум на три шага назад! А потом… потом я подумаю стоит ли с вами знакомиться!
Я замерла, ожидая возмущенной тирады как минимум. Но верианин хранил тишину, продолжая буравить меня взглядом. Я заметила, что по его небрежному жесту проводница начала выводить пассажиров из зала, и это совсем не обнадеживало. К тому же демонстрация власти без жизненной необходимости, всегда производила на меня брезгливо-отталкивающее впечатление.
Нонкс заговорил снова лишь тогда, когда последний гость скрылся за дверью, и проводница закрыла ее с другой стороны. В огромном зале остались только мы.
Не успела ощутить острый приступ паники, верианин убрал руку, и, глядя на свои ноги, в высоких белых сапогах из материала, вроде тонкой кожи, вслух отсчитал:
– Раз, два, три.
Параллельно со словами он делал шаг назад. Остановился, вытянулся струной, расправил плечи и уточнил:
– Вы этого хотели?
Обычно я за словом в карман не лезу. Но и грубостей не люблю, предпочитая интеллигентное общение. Поэтому решила сначала досчитать до тридцати и только потом продолжить разговор. Слава богу, мне позволили.
Нонкс замер, широко расставив ноги, не двигаясь и не торопя. Я задержалась взглядом на традиционных шароварах, того же цвета, что и туника, таких широких, что определить форму бедер и ног инопланетника не представлялось возможным. Эффект усиливало качество ткани, сродни плотному атласу, чьи складки острыми буграми выпирали наружу.
Счет привел мысли в порядок. Я облокотилась о перила и развернулась к верианину.
– Если честно, я планировала побыть тут в одиночестве, – призналась как на духу. – Уверена, в вашей большой делегации есть с кем пообщаться. Поэтому не могли бы вы оставить меня в покое.
Вот теперь я надеялась, что выразилась достаточно учтиво, но и понятно тоже. Возмущение действиями Нонкса схлынуло, где-то на цифре двадцать девять, и мне просто хотелось от него отделаться, снова погрузившись в свои мысли.
Минуты капали, а верианин не проронил ни слова, не двинулся с места, только уголки губ дрогнули. Наконец, он нервно выпалил:
– Я тоже планировал побыть в одиночестве. Тем более, мне предстоят два поединка эн-бо (что-то вроде наших единоборств). Но вы нарушили мои планы.
– Я? – взвизгнула я – спокойствие, подаренное счетом, улетучилось в мгновение. – Я вас даже не трогала! Что там не трогала! Не подходила, не прикасалась, не приближалась, не…
Перечисления были грубо прерваны. Нонкс широким шагом преодолел расстояние между нами, схватил меня и крепко прижал к себе.
Вот это да-а-а! Он возбужден? Я в жутком смятении пыталась вспомнить все, что знала о физиологии верианцев. Одновременно изо всех сил старалась оттолкнуть принца, упершись ладонями ему в грудь. Скудная информация из вузовской энциклопедии совершенно не подходила к нынешней ситуации.
Но ведь я не сделала ничего, чтобы соблазнить Нонкса! Оделась более чем скромно: в просторные брюки с водолазкой, хоть и в обтяжку, зато без декольте. Приглушенного оттенка наряд никак не бросался в глаза.
Длинные рыжие волосы, как у многих золотых араччи, убрала в скромный пучок на голове. В путешествиях крашусь еще реже, чем общаюсь с соседями по кораблю. Сегодня тоже обошлась без косметики, только брови расчесала.
Возмущение, которое уже почти сошло на нет, закипело снова.
– Послушайте, в конце-то концов! – вспылила я, больше не сдерживаясь, ощущая, как жар приливает к лицу, а пульс выдает новый виток ускорения. – Если бы знала, что на вашей планете живут такие хамы, никогда бы туда не полетела! Прямо сейчас бы сошла с корабля, только бы вас больше никогда не видеть!
Некоторое время Нонкс внимательно всматривался в мое лицо. Прямо чувствовала, как у меня раздуваются ноздри, поджимаются губы, краска заливает щеки, уши, шею. Давненько не испытывала столь сильных эмоций. Руки невольно сжались в кулаки, колени выпрямились до предела и заныли.
Верианин отстранился, едва заметно нахмурился, приоткрыл рот, словно чему-то удивился, отпустил меня и отступил на прежние три шага.
– Оставьте меня в покое! – продолжала я, вдохновленная тем, что удалось его урезонить. – В конце концов, я гражданка Союза планет! И если даже не какая-нибудь ваша принцесса, то имею право на уважение и личное пространство! – я всплеснула руками – как-то глупо и некрасиво, но сейчас это волновало в последнюю очередь. После мнения Нонкса о моих манерах.
С каждым словом лицо принца темнело, брови сходились у переносицы. Когда же я закончила возмущенную тираду, он практически поклонился и очень ровно произнес:
– Вы правы. Даю слово больше вас не беспокоить, – ненадолго застыл, словно бы ожидая моей реакции.
– Было бы здорово, – выдохнула на чистых эмоциях.
Нонкс еще раз поклонился, удержал мой взгляд на какие-то доли секунды, а затем пересек комнату и вышел так быстро, словно за ним гнались.
