Алиса Линней
Сделка с Хозяином 2

Глава 6. Игорь

В первый момент, вообще не знаю, как правильно реагировать, на такую крышесносную новость.

– Если ты сама определила, то лучше у врача ещё раз удостовериться, – аккуратно намекаю, что мне нужны гарантии. Я не пытаюсь отъезжать, наоборот подстраховываюсь от жёсткого облома. Очень не хочу, чтобы в итоге тест бракованный оказался или ещё, какая-нибудь херня стряслась.

– Мне на репетиции плохо стало, я в обморок упала, но Ренат меня поймал, – едва сдерживаюсь, когда слышу имя левого чувака и что он лапал Нику. Догадываюсь, конечно, что тупо ревную, хотя был почти уверен, что со мной больше такого не случится.

Зависаю, силясь вспомнить, о чём я думал, когда отправлял Нику одну, в такую даль и без присмотра.

На несколько секунд выпадаю из разговора, чувствуя, что бомбит меня не слабо.

– .. показало, что уже пять-шесть недель беременности. У малыша уже сердце бьётся, – ловлю обрывок её рассказа. Последние слова произносит приглушённо и я в порыве накрываю маленькую руку своей ладонью. Пропускаю её пальцы между своими и сдерживаю сбившееся дыхания от эмоций.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю немного успокоившись.

– Терпимо уже, спать только всё время хочется, – отвечает с улыбкой будущая мама моего ребёнка. В памяти всплывает картинка, которую я наблюдал недавно. Она спала в очень неудобной позе, когда я пришёл в сознание.

– Кто такой Ренат? – интересуюсь всё же, чтобы закрыть эту тему.

– Ренат? – хмурясь, переспрашивает синеглазка и я ощущаю себя лохом педальным.

– Ты только что говорила, что он поймал тебя, – напоминаю и Ника сразу вытаскивает свою руку из моей.

– А, да, он партнёр мой, мы танцевали в паре, – смотрит с вызовом, а потом, вообще, уходит от меня на стул. Всё это, не похоже на синеглазку и я только сейчас догоняю, как сильно она изменилась. – У Рената жена тоже беременная, но она скоро уже родит, – добавляет, не сводя с меня настырного взгляда. Я чётко осознаю, что из нас двоих, накосячил только я, потому что Ника явно защищается, а значит не доверяет мне.

Мысленно восстанавливаю то, как мы общались до её отъезда и прикрываю глаза, чуть ли ни со стоном разочарования к себе.

Тогда я не сильно заморачивался, чего хочет или не хочет синеглазка. Действовал исключительно в интересах её безопасности и мне удобно было быть долбаным “Робин Гудом”.

Тут же вспоминаю, что я и отношений-то никаких не планировал. Я же должен был умереть, в самых лучших традициях жанра, как герой, от бандитской пули.

– У тебя болит, что-то? – поднимается со стула, встревоженно глядя на муки моей совести.

– Ника, со мной всё нормально, – усмехаясь, тяну к ней руку и приподнимаюсь.

– Точно? – смотрит подозрительно.

– Зуб даю, – отвечаю с серьёзным лицом и получаю от неё улыбку в награду, за свои кривляния.

– О! Тебе надо позвонить маме, – подрывается с места и несётся к своему пуховику.

– Ты уверена? Вообще-то ночь на улице, – поворачиваюсь к окну.

– Ну и что? – выпучивает возмущённо глаза. – Анастасия Мироновна вряд ли спит, потому что с ума, наверное, сходит, из-за тебя, – включает телефон и тыкая в экран, протягивает мне.

Подчиняюсь на автомате и звоню матери.

– Да, Никуша, как ты там? – она и правда отвечает, практически сразу.

– Это не Ника, мам. Это я, Игорь, – перед ней мне тоже не в жилу, даже углубляться не хочу, сколько мать, из-за меня натерпелась.

– Игорёша! Слава тебе, Господи, живой! – выдыхает и я слышу, как её голос дрожит.

Поднимаю глаза на Нику, она стоит рядом, как надзиратель, с переплетёнными руками на груди.

– Со мной уже всё в порядке, – заверяю и понимаю, что мне очень хочется сорваться с трубки. – Мам, извини, что опять заставил тебя переживать. Я не специально, просто, так вышло, – выдавливаю из себя слова, которые даются с трудом. Не привык я прощения просить и сам к этой лаже, как к подставе, какой-то отношусь. Перед матерью не стрёмно, что слова звучат неискренне, я знаю, она поймёт.

– Главное, что всё обошлось, – выдыхает с облегчением. – С Никой там, всё хорошо? – спрашивает мать, видимо по голосу слышно, что я на разговор не настроен.

– Да, она здесь. Я потом тебе перезвоню, – протягиваю телефон синеглазке и чувствую, как на душе стаёт легче.

– Анастасия Мироновна.., – вижу, что улыбается и дальше не вникаю.

Скорее всего Ника ещё ничего не сказала про то, что беременная, но мать и без слов умеет распознавать. Таньку она безошибочно определила с Русом, когда сестра ещё сама сомневалась.

Улыбаюсь неосознанно, потому что уверен, что наш с Никой ребёнок, будет для матери важнее меня самого.

“Жизнь скоро сказочная у меня настанет, осталось только с братвой столичной, полюбовно добазарится и завязать с этими отстойными делишками”, – думаю с сарказмом, вообще, смутно представляя весь расклад.

Наблюдаю за ходящей взад-перёд Никой и периодически поднимающей на меня глаза.

Она всё ещё, о чём-то разговаривает с моей матерью, по телефону. А я думаю о том, что как ни крути, но мне нужен Бодрый, чтобы определиться, куда дальше рулить и от чего отталкиваться.

Мало ли, вдруг Михей, обдолбанный, какой-нибудь дикой хренью, всё ещё носится по городу. Это будет означать, что Нику нельзя никуда отпускать от себя.

От мысли, что шизанутый мажор, до сих пор не натыкан мордой в собственное дерьмо, начинаю чувствовать себя воспитателем детского сада.

Спрашиваю у синеглазки, сколько сейчас времени, когда она отключает связь с матерью.

Она подходит ближе и я нагло пользуюсь ситуацией, снова затягиваю её на кровать.

На этот раз Ника скидывает ботинки и залазит ко мне “с ногами”.

Лежим молча, её голова у меня на плече. Дыхание возле моего уха становится ровным и я понимаю, что она уснула.

Не успеваю расслабиться, как спящая красавица закидывает на меня свою стройную ножку. Сжимаю резко челюсти, чтобы не заорать и тихо мычу от боли, потому что её коленка упирается прямо в мою повязку на ноге.

Терплю и думаю, чё мне делать?

Если разбужу Нику и она узнает, что попала ногой в мою рану, то потом ещё долго будет от меня шарахаться. Такой вариант меня точно не устраивает.

Аккуратно приподнимаюсь и дотягиваюсь рукой до заднего кармана джинсов синеглазки, достаю пальцами её телефон. Так же медленно и осторожно подпихиваю гаджет под лежащую у меня на груди руку, прикладывая указательный палец к камере.

Случайно заметил, как она разблокирует свой телефон, оказывается не зря.

Нахожу контакт “Рома” и нажимаю не задумываясь. Прикидываю, как долго мне придётся терпеть давящую боль, если Бодрый сейчас у себя дома.

– Ника, ну как? Получилось? – спрашивает лысый заспанным голосом.

– У неё получилось, – отвечаю, хотя понятия не имею, о чём он говорит. – Бодрый, ты где? – интересуюсь, задирая голову кверху и стараясь разговаривать не громко.

– Клим?!! – орёт в трубку и мне приходится убрать телефон в сторону. – Я тут, у твоей палаты, а ты откуда звонишь? – тупее вопрос, по ходу сложно придумать, но Бодрый бы и это смог, я в нём не сомневаюсь.

– Я-то? Откуда и должен, уже на девятый круг пошёл, решил с тобой впечатлением поделиться, – стискивая зубы, выдаю чёрный юмор, намекая, что я в аду. – Лысый, кончай тупить. Зайди ко мне, только тихо, – говорю, уже теряя терпение.

Дверь в палату, почти сразу открывается и в проёме появляется бритая башка.

– Заходи, короче! Не светись там! – шиплю на него агрессивным шёпотом. Без психа, конечно, потому что осознаю в этот момент – чё бы не было, но я рад этому балбесу.

Заторможено закрывает дверь и пялится на меня, как на привидение.

– Сработало, значит, – несёт, только ему понятную охренею.

– Про гороскопы, давай, попозжа, – предупреждаю заранее. – Иди сюда, чё встал? – нервничаю я потому что ногу мне всё ещё больно.

– Причём тут гороскопы, – подходит, недовольно поглядывая на спящую синеглазку.

– Убери ногу Ники с меня. Только нежно очень и не вздумай лапать, – смотрит на меня исподлобья и берёт её за щиколотку, тянет и разгибает ногу, убирая с меня.

– Ты ещё до стрелки кукухой поехал, я смотрю ничего не изменилось, – хмыкает Бодрый, разглядывая выражение моего лица и отходит от Ники на другую сторону кровати.

– По-любому изменилось, ещё хуже стало, – отвечаю, сдерживая вздох облегчения.

Отказываясь от всех этих чувств, несколько лет назад, я был уверен, что смогу контролировать эмоции, чтобы оставаться хладнокровным.

Появление Ники застало меня врасплох и вначале могло показаться, что она во мне нуждается, но всё вышло в точности до наоборот.

Два пулевых, не меньше двух дней в отключке, но стоило появиться синеглазке и вот я практически здоров. Это я в ней нуждаюсь и не сдох до сих пор, потому что эта девочка есть.

– Рассказывай, а то я опять, по ходу самое интересное пропустил, – даю Бодрому правильную наводку на тему.

– Чё конкретно ты хочешь знать? – спрашивает подозрительно и стоит передо мной, как вкопанный.

– Про друга нашего, например, – с нескрываемым сарказмом озвучиваю свой интерес.

– Друга? – напрягается и морщится, явно не понимая моих намёков.

– Ну да. У нас после Гитлера только один остался, Михей который, – подсказываю, уже не рассчитывая на его сообразительность.

– А, да. Он тоже боты склеил, – коротко угарнув, говорит лысый.

– Зашибись, значит мы с тобой остались без друзей, – усмехаюсь и жду продолжения.

– Это я в него случайно попал, стрелял, даже не целился, – чуть ли не оправдывается Бодрый.

– Я чего-то не догоняю? У нас проблемы, что ли из-за трупика? – начинаю перебирать причины.

– Не-е, менты Михея нашли на другой стороне трассы. Наркота там везде была, в тачке, в карманах и в крови. Видать он, как окочурился, шохи его тут же киданули, – оживляясь, выдаёт мне весь расклад. – Я пробил по нашим связям, – добавляет уже не так шустро.

– А у тебя с рукой, чё? – показываю головой на забинтованную и подвешенную к шее конечность.

– Зацепило, – опять, как-то пришибленно отвечает.

У меня, вообще, ничего не сходится, после этой рваной истории, поэтому пытаюсь выяснять дальше.

– А как мы с тобой до больнички добрались? Я вырубился, а ты однорукий? – спрашиваю хмурясь. – Скорую, что ли вызывал? – предполагаю.

– Михалычу я естественно сразу отзвонился, но к нему нас привёз Шмель, – запутывает меня своим ответом ещё больше.

– Шмель?! – выгибаю брови и смотрю на лысого с наездом. – А он-то там откуда взялся? – вопрос ближе к риторическому, потому что я уже не надеюсь на вразумительный ответ.

– Я написал Илюхе, куда мы поехали. Ну так, на всякий случай, – жмёт плечами и отводит взгляд. – Он подъехал, когда мы уже отстрелялись, – приглушённо заканчивает Бодрый.

Киваю задумчиво, несколько раз. Осознаю вдруг, что этой мрази-Михея, больше нет и забываю о том, что рассказ у Ромыча вышел корявый и хромой.

– Ну, ништяк, чё, – выдаю философски и вижу, как он расслабляется.

Глава 7. Ника

Во сне я чувствую себя в полной безопасности и это происходит впервые, за очень долгое время.

Просыпаться не хочется и я изо всех сил стараюсь заснуть крепче. Получается с переменным успехом, потому что периодически всплываю на поверхность и близка к тому, чтобы проснуться окончательно.

– Я не понял, а трубка моя, где? – слышу я сквозь сон голос Игоря и в голове срабатывает, что мне всё это снится.

– Треснула, не выдержала напряга. В бардачке у меня, где-то валяется, – отвечает, кто-то, очень знакомым басом, но я не могу его вспомнить.

– Значит купи другую и в гостиницу заскочи, шмотки привези, какие-нибудь, – слушая неприметный диалог, я снова начинаю проваливаться в сон, наверное, потому что мой мозг, ничего интересного и важного не находит.

– Нахрена, Клим, не звони пока в Москву, очухайся хотя бы, – выдёргивает меня из дрёма резкая интонация. Теперь я точно распознаю встревоженный тон Ромы.

– Бодрый, если я буду тянуть время и откладывать встречу с Паханом, то проблема вряд ли сама себя порешает. Наоборот может всё против меня обернуться, – слишком спокойный голос Игоря настораживает, инстинктивно я чувствую угрозу.

– Меня это, вообще всё напрягает. Может притормозишь ненадолго, а то у меня, чё-то аж очко играет, – признаётся его друг в том, о чём обычно вслух не говорят.

– Ромыч, я на этот раз сильно заинтересован остаться в живых. Я же летом, отцом стану, – от слов Игоря вдруг становится обидно, хотя он ведь не со мной сейчас разговаривает. Всё равно, начинаю ощущать себя безмолвным сосудом для вынашивания его ребёнка, потому что на мою причастность даже намёка нет.

Догадываюсь уже, что это опять чёртовы гормоны взбесились и пытаюсь остановить запущенный, внутри меня процесс.

– О! Игорь! – раздаётся громкий, мужской голос и я вздрагиваю от неожиданности.

– Михалыч, ты чё орёшь? – недовольно отзывается воскресший пациент и укладывает меня обратно к себе на плечо. Целует при всех меня в волосы и я тут же забываю про свои обиды.

– Ты зачем капельницы выдернул? – спрашивает строго врач, когда Рома выходит из палаты, так и не успевая выразить своё мнение по поводу предстоящего отцовства Игоря. – Надо было медсестру хотя бы позвать, – продолжает отчитывать, как нерадивого больного, а я сползаю с кровати.

Туалет с душем находится прямо в палате и я поспешно скрываюсь за дверью.

Включаю воду и умываюсь над раковиной, больше не прислушиваясь к разговору.

Специально делаю всё медленно, надеясь, что врача уже не будет, когда я выйду из туалета.

К сожалению, вижу, что Никита Михайлович ещё в палате, светит Игорю, каким-то фонариком прямо в глаза.

Слышу спасительный звонок своего телефона, где-то на кровати. Не глядя принимаю вызов, использую его, как причину, чтобы уйти.

Оказывается, это Илона меня потеряла, а я, вообще про неё забыла, хотя видела неотвеченные вызовы на экране.

Руководительница Ундины, тут же сыплет предположениями, думает, будто я сплю день и ночь или опять забыла поставить телефон на зарядку.

Интонация моментально меняется, когда она узнаёт, что я улетела на север.

– Я знала, что так будет. Стоило Игорю поманить тебя и ты всё бросила, помчалась к нему, как преданная собачка, – со злой усмешкой выдаёт Илона и я понимаю, что мою версию случившегося, она слушать не собирается. – Ты очень скоро вспомнишь мои слова, когда поймёшь, что Игорю насрать на твои таланты и желания. Вот увидишь, он захочет, чтобы ты принадлежала ему полностью.., – скидываю вызов, прерывая её, потому что не в силах переваривать весь этот бред.

На эмоциях, хочется позвонить своей благодетельнице и спросить, кто дал ей право лезть в мою личную жизнь.

Несколько минут смотрю в одну точку, а потом вношу номер Илоны в чёрный список.

Возвращаюсь в палату, чтобы взять пуховик. Мне нужно срочно проветрить голову, потому что я выбешена до предела.

– Нике, наверное, лучше ночевать не в больнице? – Никита Михайлович задаёт наводящий вопрос Игорю, будто меня нет в палате.

– Вы, можете спросить прямо у меня, я знаю, что для меня лучше, – с вызовом отвечаю, стоя у двери. Вдруг вспоминаю, как он не разрешал мне приезжать к Лёшке. Сейчас кажется, что если уйду отсюда, то обратно наш доктор меня не пустит. – Я останусь здесь, а то вдруг Игорь снова потеряет сознание, что вы тогда делать будете? – интересуюсь, даже не думая скрывать сарказм. Вижу, как доктор сжимает челюсти и отводит взгляд. Значит мои слова достигли своей цели и я испытываю, что-то похожее на удовлетворение.

Не ушла сразу и отыгрываюсь теперь, на первом, кто под руку подворачивается.

Игорь смотрит на меня с любопытством, будто только что разглядел, да я и сама себя не узнаю.

Знаю, что мне стыдно должно быть, но в голове совсем другие мысли.

Молча перевожу взгляд в сторону кровати и вижу улыбку на любимом лице.

Подозрительно смотрю в ответ и жду, что Игорь начнёт уговаривать меня, поехать в более удобное место.

– Ника, а ты в Краснодаре анализы сдавала? – неожиданно спрашивает он. По-крайней мере я приготовилась совсем к другому разговору.

– М-м, нет, во вторник надо было ехать в клинику, – отвечаю озадаченно и не спускаю глаз с заботливого папаши, потому что всё ещё жду подвоха.

– Михалыч, Ника беременная, так что надо её обследовать здесь. Сделай так, чтобы у неё обмороков больше не было. Ну и, вообще, пусть остаётся, если так хочет, – от меня не ускользает, как Игорь давит доктора взглядом.

– Оу, я вас поздравляю, – отзывается весело, игнорируя его выразительные посылы глазами. – Надеюсь, красавица, ты ещё не успела поесть? – интересуется с улыбкой врач. Я отрицательно кручу головой в ответ, потому что уверена, что голодная. – Тогда, пошли, – берёт меня за руку, чуть выше локтя. – Кровушку начнём качать, прямо сейчас, – выводит меня в коридор.

Заводит в кабинет и говорит медсестре, чтобы она взяла у меня кровь.

По окончанию процедуры, тянет меня за руку в другой конец этажа и снова открывает дверь, какого-то кабинета.

– Чаем хочу тебя напоить, у меня бутерброды остались, – отвечает Никита Михайлович на мой удивлённый взгляд. – Завтра с гинекологом тебя познакомлю, раз уж ты здесь остаёшься, – говорит примирительно, включая чайник.

– Зачем? – спрашиваю настороженно.

– Затем, что они лучшие друзья беременных девушек, – усмехается и смотрит на меня поверх очков. – Как ты себя чувствуешь? – задаёт дежурный вопрос, внимательно за мной наблюдая.

– Физически, вроде бы сносно, но с нервами у меня явно, что-то не то, – признаюсь честно, опуская глаза в пол. Именно сейчас стаёт неудобно за своё поведение в палате у Игоря. – Вам вот тоже нагрубила, извините, – каюсь, понимая, что была не права.

– Не переживай, я не обидчивый, – получаю я прощение тут же. – Ты, наверное, уже знаешь, что это гормоны так перестраиваются? – повторяет он знакомый диагноз, и я опять не сдерживаясь ухмыляюсь.

– И что мне делать? Мной, как будто управляет, кто-то, помимо воли, – выдвигаю претензию, хотя Никита Михайлович, точно ни причём. Он даже не по моей части, хирург потому что.

– Однозначно предсказать невозможно, но в любом случае, как только родишь, это закончится, – так себе утешение.

– Ну да, если я к тому времени совсем не свихнусь, – с тяжёлым вздохом выдаю совсем нешуточные опасения. С грустью доедаю бутерброд, запивая чаем и встаю, собираясь уйти.

– Подожди, Ника, – окликает меня доктор. Пишет, что-то на листке, потом протягивает мне. – Вот эти витамины попробуй, они очень действенные, – заверяет. – Если не помогут, то хуже не будет. Они не вредные, – объясняет, когда натыкается на мой сомневающийся взгляд.

– Спасибо вам, – выхожу из кабинета и пялюсь на листок, пытаясь сосредоточиться.

Останавливаюсь у входа в палату и недоверчиво разглядываю Игоря, который сидит на кровати, одетый в футболку и треники, разговаривая по телефону.

Сейчас кажется, что мне приснился кошмар и он не лежал, ещё совсем недавно, без сознания в кислородной маске.

Замечая меня, спускается с высокой кровати и идёт в мою сторону. Только его сильная хромота на правую ногу, напоминает о ранении.

– Нормально всё или нет? – спрашивает, наклоняясь ко мне и заглядывая в глаза. Поспешно киваю в ответ, чувствуя, как моё дыхание учащается, потому что Игорь слишком близко.

– А тебе можно вставать? – задаю вопрос по большей части, чтобы скрыть своё смущение.

– Нет, конечно, – отвечает усмехаясь. – Но это по мнению Михалыча. Ему дай волю, будет держать меня в койке, ещё месяц, хотя мне повезло, ранения непроникающие, – пока говорит, смотрю на его губы. Вижу, как они растягиваются в едва заметной улыбке и понимаю, что он обнаружил моё залипание.

Из туалета выходит Рома и безжалостно ломает, нашу хрупкую атмосферу намечающегося интима. Я тихо вздыхаю, стараясь скрыть разочарование.

– Сходишь с Бодрым в кафе, поешь, – сообщает, притягивая к себе.

– А ты? – поднимаю лицо вверх и получаю поцелуй в нос.

– А я буду наслаждаться больничными блюдами, – отвечает с натянутой улыбкой.

Такое ощущение, что Игорь пытается обходить острые углы, даже там, где их нет.

После кафе захожу в аптеку за витаминами и в торговый центр, скорее развеется, чем за покупками.

Обратно в палату возвращаюсь, примерно через полтора часа.

Изменения, в виде дивана и маленького холодильника, пристроенного прямо на столе, трудно не заметить.

– Прикинь, я тебя потерял, позвонил, но оказывается мой номер забаненный, всё ещё, – в интонации Игоря упрёка не улавливаю, там, что другое, ему вообще не свойственное.

Молча вытаскиваю телефон и скидываю пуховик, но тут же останавливаюсь. Поднимаю на него глаза и внутри очень надеюсь, что этот мужчина был сильно занят, когда я пыталась дозвониться. Вспоминаю, как мне было плохо без него, а он не ответил.

– Я даже Бодрому звонил несколько раз, но он отказался набирать тебе, сказал, чтобы я сам разруливал свои заморочки, – усмехается, глядя на меня не весело.

Держу гаджет перед собой и пытаюсь сломать в себе, ту бронь, которая запрещает доставать Игоря из чёрного списка, без оснований и его ответов.

– Просто, скажи, что ты был на, какой-нибудь важной встрече и поэтому не взял трубку, – прошу и вижу, что он отрицательно крутит головой, не соглашаясь на дозволенный обман.

– Если бы я тогда услышал твой голос, то отправил бы всё нахрен, и в тот же день прилетел бы к тебе, – поджимаю губы, сожалея, что этого не случилось. В тот момент, для меня, даже такое признание, дорогого бы стоило, а сейчас от него больно в груди. – А мне нельзя было, я бы людей подставил, – намного тише добавляет Игорь.

– Понятно, – тыкаю по экрану, но ничего не вижу, слёзы застилают глаза.

– Ника, прости. Не плачь, больше такого не повторится, – подходит и начинает вытирать рукой моё лицо.

– Точно? – спрашиваю с сарказмом, силясь сдерживать поток из глаз. Мне обидно, что какие-то там люди, которых он не мог подвести, важней меня получаются.

– Я буду стараться изо всех сил, – заверяет серьёзно, прижимая меня к своей груди.

Я тоже хочу верить Игорю, изо всех сил стараюсь, но настороженность внутри меня и ощущение, что всё это скоро закончится, никуда не исчезают.

Поведение его непривычное, и это ещё слабо сказано. Не приказывает, не спорит и даже пытается угодить, и это пугает, ещё больше.

Догадываюсь, конечно, что это всё из-за ребёнка, а хочется, чтобы и из-за меня тоже, ну хоть немного.

– В холодильнике есть еда, хочешь? – предлагает через пару минут, слыша, что я успокоилась.

– Нет, – утыкаюсь в его футболку, пряча улыбку. Думаю о том, что с самого начала, Игорь только и делает, что пытается меня накормить.

– А чё хочешь? – поднимает моё лицо вверх, за подбородок.

– В душ, – отвечаю после нескольких секунд раздумий.

– Вперёд, – освобождает меня от объятий, своей единственной здоровой руки. – Белое полотенце, тебе, – инструктирует вдогонку.

Чуть горячеватая вода расслабляет и после душа меня жёстко клонит в сон. Если признаться самой себе, то по моим меркам, за последние пару суток у меня серьёзный недосып, да ещё в перемешку со стрессом.

Натягиваю на мокрое тело треники от спортивного костюма и футболку, естественно без лифчика. Полотенце наматываю на волосы.

Не успеваю выйти из двери, как тут же ловлю на себе взгляд Игоря. Оказывается, я всё ещё безошибочно могу определять, что значит, когда его глаза так темнеют.

Понимаю, что смотрит он на мою грудь, соски которой затвердели и выделяются через ткань футболки.

Прохожу мимо кровати, делая вид, что ничего не замечаю.

Диван с самого начала разобран и одеяло с подушками сложены в углу.

– Давай, помогу, – предлагает, когда я расстилаю простынь.

– Чего поможешь? – переспрашиваю, хмурясь, уже догадываясь, чем именно закончится его помощь.

– Не знаю, пододеяльник надеть, – уточняет ненавязчиво.

– Блин, если я буду возиться с постельным, то точно стоя усну, – признаюсь честно и слышу его приглушённый смех.

Залажу под одеяло и засыпаю практически сразу, не успевая даже подумать ни о чём.

Глаза открываю, когда за окнами уже темно, а в палате горит тусклый светильник.

Игоря нет ни на кровати, ни в туалете.

Чищу зубы, пью сок и снова ложусь на диван. Прислушиваюсь к звукам в коридоре и опять нечаянно засыпаю.

Сквозь поверхностный сон, чувствую на лице его дыхание и сразу открываю глаза. Пахнет кофе, сигаретами и дорогим мужским парфюмом, это его запах я ни с чем не перепутаю.

– Привет, засоня, – говорит прямо в губы и не давая ответить, накрывает мой рот поцелуем.

Дышу часто и рвано, пойманная его губами врасплох. Игорь стоит перед диваном на коленях, вернее на одном колене и держит меня правой рукой за шею.

– Капец, как хочу тебя, Ника. Нам можно? – спрашивает, пытливо глядя мне в глаза.

– Не знаю, мне, вообще-то, завтра к врачу, – вспоминаю про гинеколога.

– Поможешь мне? – откидывает одеяло в сторону, и я напряжённо наблюдаю за его движениями.

– А вдруг мне нельзя? – слышу, как дрожит мой голос, только скорее уже от возбуждения, чем от страха. Игорь накрыл ладонью мою грудь, задирая футболку, а сосок второй втянул в себя и обводит во рту языком.