Алина Блинова
Моё живое сновидение
– Это моё имя, – раздраженно пояснила я.
– Ясно. Ну тогда… привет, Марина, – Роман солнечно и широко улыбнулся.
– Привет, – отзеркалила я, – И пока, – поджав губы, я обошла его и направилась к Свете, которая, как другие, глядела на нас.
Но не успела я отойти и на метр, как он догнал меня.
– Постой. Ну ты чего? Ты же помнишь меня? Помнишь, иначе бы не убегала. Ну, Ёжик..
Тут мои эмоции не выдержали и я резко остановилась, чтобы прорычать ему буквально в лицо.
– Я не Ёжик! Не Марианна! Я Марина! Ма! Ри! На! Запомни это. И забудь меня. Ты лишь выдуманный друг из детства.
Последний раз посмотрев в ошеломлённые глаза парня, я горделиво взмахнула косой и вновь пошла к подруге. В этот раз меня никто не остановил.
– Кто это? – спросила она, но увидев мой пылающий яростью взгляд, больше ничего спрашивать не стала.
В расспросах мы доехали вместе до библиотеки, сделали реферат и разошлись по домам. Света не спрашивала, что случилось между мной и Ромой, но взяла обещание на прощание, что завтра после института я ей всё расскажу. Я нехотя согласилась, хоть и понимала, что не расскажу всей правды.
Дома я повторила конспекты, прочитала реферат и легла спать. Но сон никак не шёл. В голове всё крутился этот Роман. С лысой головой и в этой заводской куртке и штанах он был страшно непривычным. Он уже не был похож на того юноши из моих снов. И всё же это был он. Без сомнений. Эти два факта никак не укладывались в моей голове, и я накрыла её подушкой. Ещё и придавила сверху руками, чтоб все ненужные мысли выдавить. Не помогло и я откинула подушку прочь. Рома не выходил из моей головы, потому я стала прокручивать в голове лекцию по анатомии. Названия мышц, суставов и костей помогло и через время я всё же спала. Хоть и плохо.
Утром проснулась в разбитом виде. Кое-как собравшись, я пошла на учёбу и старательно занимала свои мысли лишь лекциями. Однако всё оказалось не так просто, ведь на парах меня ждала Света с требованием рассказать всё на ближайшей перемене, так что пришлось вновь рассказать почти правдивую историю. Про то, что мы были знакомы в детстве, потом резко прервали связь и теперь вновь встретились в трамвае. Свете эта история казалась невероятно романтичной и лиричной, так что она тут же стала убеждать меня, что я обязана его простить и, когда придёт в следующий раз, всё-таки поговорить с ним. Я согласилась, думая о том, что больше он может и не появится. Однако после учёбы меня ждал сюрприз.
Около института вновь стоял мотоцикл, а на нём сидел Рома с букетом. Не слушая восторженный вздох подруги, я быстрым шагом поспешила мимо бывшего друга, но он, как и в прошлый раз, перегородил мне путь. Я не успела и возмутиться, потому что он протянул букет с радостной улыбкой и проговорил:
– Ты сказала забыть тебя. А я не могу. И в знак моей памяти, вот тебе. Сам набрал.
В его руках были незабудки. Те самые, что растут крайне редко, но кажется есть в лесах. Я думала о том, где же он их взял, неужели в лес ездил, а в это время, сама не заметила, как взяла букет. Поняла это лишь когда почувствовала мягкий аромат. Быстрым движением хотела вручить обратно, но было поздно, да и глупо бы выглядело со стороны. Зато Рома теперь улыбался так, что видны были все зубы. Это делало его неопрятный вид ещё и диким.
– Благодарю, – вежливо бросила я и пошла дальше, всё ещё надеясь спугнуть его холодностью.
Тот день закончился так же, как и прошлый.
На следующий день всё повторилось, но мой новый поклонник был уже с какими-то колючками. Сказал, что раз я не «Ёжик», то мне нужны колючки для защиты. Потом следующий день и в руках лютики. Сказал, что раз в городе закончилось солнце, то теперь у меня должно быть своё. Я сказала, что больше люблю тучи. На следующий день герани и объяснил, что это маленькие синие тучки. Потом он спросил какие цветы я люблю, я ответила: «Не гадай» и он подарил мне следующим вечером ромашки. И так день за днём. Букеты всегда оставались у Светы, потому как ей в общежитии было проще объяснить откуда цветы, чем мне дома. Счастливая подруга уже гадала какие цветы будут сегодня, каждый раз придумывая что-то своё. А Рома всё продолжал нас удивлять. Маки, потому что я покраснела, когда ругалась на него. Герани, потому что я такая же горделивая и прекрасная.
Всё чаще он откуда-то брал лишь садовые цветы, всё ещё объясняя причину как-то оригинально. Но варианты цветов закончились, даже садовых, так что он стал дарить букеты из нескольких цветков. При чём уже без объяснений, только с той же неясной улыбкой. Я не обращала внимания на их содержание, пока однажды Света не решила присмотреться к ним поближе.
– Белые астры и белые гиацинты. Это же буквально признание в любви! – подруга посмотрела на меня с глазами полными неистового восторга, – Я в книге из дома родителей про такое читала. А что, если он молчит, потому что цветами разговаривает?
– Он? – я с сомнением посмотрела на букет, – Вряд ли. Судя по его виду, он не способен на такие тонкости.
– Вот и проверим, – энтузиазм девушки уже зажегся и его была не погасить, – Завтра подарит тебе очередной букет и поглядим.
– Поглядим, – в задумчивости отозвалась я, пальцами аккуратно гладя лепестки.
А следующим вечером были розовые розы. Света расцветала в улыбке и сказала, что это цвет нежной любви. И где он их взял было не ясно. Но было приятно и на следующий день я впервые улыбнулась ему. Перемену лица Ромы я запомнила навсегда: неясная привычная улыбка, изумление, секундно-нахмуренные брови и в конце сияющая улыбка. От этого моя улыбка тоже стала ярче. Эту перемену заметила видимо все те, кто стоял возле института. Что не могло не закончится историей, что и произошло на следующий день.
В тот день пары закончились немного позже обычного и потому я вышла вместе с толпой, а не впереди её. Заметив Рому, я направилась к нему, но не я одна. Не успела я спуститься по лестнице, как вдруг к моему цветочному гению подошли трое. Издалека я не сразу поняла кто это, однако, подойдя ближе, я узнала их. Сергей и его дружки Антон и Стас. Все трое учились на курсе старше нашего, и Сергей долго ухаживал за мной год назад, но затем сдался, не получив ответа. Потому как его цветы я спокойно вручала обратно или вовсе игнорировала, а билеты в театр и кино возвращала через как раз-таки Антона и Стаса. В отличии от Ромы, к ним я действительно ничего не чувствовала, а с своим старым другом лишь упёрто притворялась.
Все эти мысли проскочили в моей голове зайцем, пока я спешила к компании. И вот уже, когда я была совсем рядом, Сергей и его товарищи тоже меня заметили, потому стали напирать на Рому сильнее и громче.
– Работяга, хочешь мы тебе форму продезинфицируем спиртом? А то воняешь, будто купаешься в машинном масле, а не в воде.
Лицо Романа было не узнать. Широкая улыбка превратилась в тонкую полоску, напоминающие линию от карандаша. Тёмные брови сдвинуты в центр, глаза сверкают сдерживаемой яростью, все черты лица обострились. От него даже запах сегодня был острее и больше пахло железом, чем маслом. Я видела, что парень едва сдерживался, чтобы не ответить что-то грубое и посылающее в определённом направлении, но тут он увидел меня и переменился. Лицо немного смягчилось, тонкие губы превратились в извиняющуюся улыбку, брови немного разошлись, но вот взгляд… взгляд остался звериным. И с улыбкой он выглядит ещё более жутко.
Видимо это же почувствовали ребята, потому как нечаянно сделали шаг назад, а Рома вдобавок ещё проговорил низким голосом:
– У вас претензии к моему запаху? Однако я предпочту пахнуть как честный рабочий человек, чем как алкоголик и тунеядец. А вы, товарищи?
На это Сергей уже не смог ответить что-то разумное, а я молчала, переполненная чувствами. Там была и гордость за друга, и восторг его ответом, и небольшой стыд за моё неудовольствие запахом, и непонятное восхищение его видом и силой. Всё это перемешалось, потому, когда Сергей ушёл и Рома вручил мне новый букет голубой гортензий, я лишь смогла выдохнуть и все мои эмоции смогла отразить в одном слове:
– Спасибо.
– Не за что, – парень вновь улыбался искренне, ласково и зелёные глаза отразили улыбку, – Хочешь я тебя подвезу домой?
Я взглянула на железный агрегат, потом на Свету, которая быстро кивала, а затем, сама, не зная почему, тоже кивнула. Рома на это расплылся в улыбке и протянул мне шлем и тёплый подшлемник. Я села, пока не передумала и Рома поспешил следом. Быстро стянув шапку и засунув её в сумку, я натянула подшлемник, как получилось, сверху шлем. И лишь только когда завёлся мотор, а мы резко сорвались с места вдруг осознала – только что на глазах всего института я уехала с парнем на мотоцикле. При чём даже не в коляске, а сев за его спиной и обхватив сзади. Ужас! Кажется, завтра меня ждёт серьёзный разговор с ректором. Интересно, из комсомола за такое выгоняют? Если да, то бабушка с дедушкой такое не переживут. И я возможно тоже.
С этими мыслями я и не заметила, как мы выехали из города и теперь неслись по шоссе вдоль леса. Поняв, что так и не сказала Роме свой адрес и не знаю куда мы едем, я заволновалась, но он будто почувствовал это и остановился на обочине. Сняв шлем, он обернулся ко мне и посмотрел нечитаемым взглядом. Без улыбки. Я тоже сняла шлем, боясь заговорить первой, но свой страх спрятала глубже. Но лицо без улыбки держалось не больше половины минуты. Роман снова расцвёл улыбкой и произнёс:
– Ты такая красивая, когда растрёпана ветром.
Я повела рукой по голове и поняла, что, да, несколько прядей выбились из-под криво надетого подшлемника, обрамляя волнами волос лицо. Не считая это приемлемым, я стала убирать их пальцами и тем временем спросила у виновника, всего произошедшего:
– Куда мы едем?
– Пока не знаю, – он легко пожал плечами, – Я пока просто катал тебя, чтобы ты привыкла. И, может быть, почувствовала дорогу. А сейчас я думаю ты скажешь мне свой адрес и тогда я доставлю тебя туда.
– Великолепно, – не пожадничала сарказма я.
Всё ещё сомневаясь, назвала адрес, чтобы хотя бы знать куда еду. Рома на это весело улыбнулся, кивнул и мы отправились в путь. Теперь я больше смотрела вокруг, чем в себя, потому «почувствовала дорогу». Это того стоило! Сжимающее сердце чувство скорости. Запахи мороза, леса и пыли, сменяющие друг друга каруселью. Холодящие нос и щёки ветер, который продолжал играть с моими волосами. Всё это смешалось в калейдоскоп эмоций и когда мы наконец свернули к улицам города, я вдруг вспомнила нечто важное. Будто оно само залетело мне в голову.
– Останови здесь! – крикнула я сквозь ветер, но мой водитель всё равно услышал.
Свернув на ближайшую обочину, он подождал пока сниму шлем и теперь смотрел выжидающе. Я же, поправив причёску и сменив подшлемник на шапку, озвучила причину остановки максимально, как мне казалось, вежливо:
– Дальше ехать не надо. Я сама дойду. Спасибо, что подвёз.
Роман тоже снял шлем и брови его оказались нахмурены, будто я сказала какую-то несуразицу.
– Почему? – наконец сформировал он вслух.
– Потому что бабушка уже может быть дома, а окна нашей квартиры выходят прямо на двор.
О подругах бабушки на скамейках я промолчала, чтобы не выглядеть ещё более странной. Ибо взгляд Ромы уже становился всё более хмурым.
– И что, если она тебя со мной увидит? Или ты беспокоишься, что я не был ей представлен? Так ведь это можно исправить даже сегодня. Я доведу тебя до дома и представляюсь сначала ей, а потом и твоему деду.
Я быстро, чтобы мой старый друг не заметил, осмотрела его комплект из телогрейки в пятнах, мотоцикла и утеплённого подшлемника, прикрывающего лысину. Обижать того, кто мне уже давно нравился и ничего плохо давно не делал, я не хотела, а потому лишь покачала головой и, старательно подбирая слова, пояснила.
– Не сегодня. Давай я представлю тебя им в другой день, когда ты будешь во всей красе. А то сегодня ты после работы и дороги, так что не уверена, что это получится так хорошо, как могло бы. Первое впечатление ведь самое главное, – в конце я ободряюще улыбнулась и сердце застучало чуть быстрее, когда Рома улыбнулся в ответ.
– Что ж, ладно, – сказал он, надевая шлем, – Тогда до встречи завтра.
– До встречи завтра, – отозвалась я.
Дойдя до дома, я коротко поговорила с бабушкой о делах, а после отправилась в свою комнату. Открыв тетрадь с лекциями, я начала что-то повторять, но в голову ничего не шло. Все мысли были только о моём старом друге, о моей первой любви, о моём новом поклоннике. Точнее, о единственном поклоннике, который добился успеха. И не то, чтобы их было много. Кроме Сергея и Ромы это было ещё двое парней, и то на первом курсе, и то через полгода моих мрачных взглядов они решили, что удача их ждёт в другом месте. А Сергей пытал удачу ещё очень долго, но тоже ничего не добился, потому как кроме учёбы и будущей профессии я не видела перед собой целей. Но тут появился Рома… Странно, но за эти несколько месяцев ежедневных (кроме выходных) встреч с символичными цветами и сегодняшней поездки на мотоцикле; с той заботой и любовью, что светилась в его глазах; с той решимостью и простотой его действий – я наконец захотела вновь поговорить с ним. Поговорить как в старые добрые времена. А ещё задать множество вопросов. Где он был все эти годы? Как нашёл меня? Что делает и чем занимается? Решив для себя, что завтра после института я предложу ему поговорить, я закрепила в голове это решение и вереница мыслей наконец успокоилась. Я достала книги и села читать, а на губах вновь гуляла улыбка.
Удивительно, но на следующий день меня никто не вызвал к себе и даже на собрание комсомола никто об этом не говорил. Лишь Сергей стрелял глазами со своего места и Света, уже после собрания, расспрашивала как всё прошло. А я лишь пожимала плечами и загадочно улыбалась подруге, говоря: «Просто домой отвёз». Однако Светлана, будущий фармацевт, уже знала меня и все мои редкие улыбки, потому для сердца прописала мне себя, сверкающую радостью, а для нервной системы просила всё ей рассказывать. Так и лечила.
Вечером, зная моё расписание, Рома вновь ждал около института. Помня свой план поговорить, я направилась к нему, но внезапно меня окликнули.
– Волошина, можно тебя?
Я немного напряглась от обращения, но увидев, что это всего лишь Сергей, подошла к нему и неласково глянула, мол: «Что хотел?».
– А ты чего с этим… – парень запнулся, видимо подбирая интеллигентные слова, – «носителем лишней хромосомы» катаешься? Он тебе кто?
– А тебе какое дело? – холодно поинтересовалась я, мельком глянув, как Рома идёт в нашу сторону.
– Да так, о твоей репутации беспокоюсь. Она у тебя и так чистотой не отличается, – Сергей значительно глянул на меня, выделяя голосом последние три слова.
Мне будто лёд под одежду сунули от его слов, но виду я старалась не подавать.
– И что с моей репутацией? Преподаватели вроде не жалуются, ректорат к себе не вызывает, на собраниях хвалят. Ты ничего не путаешь?
– Всё это так. Учёба, кружки, собрания. Но мы то все знаем, – его голос стал вдруг мерзким, как слизь, хоть он и пытался сделать его сладким, – откуда ты пошла. Чья в тебе кровь не забыла?
Я похолодела уже вся изнутри. Откуда он знает? Как выяснил? Кому сказал? Все эти вопросы неслись во мне, будто скорый поезд. А лежала на рельсах под ним и не могла встать. Единственный мой страх. Единственное слабое место. Единственное, что я скрывала даже от самой себя. Моё происхождение. Тайна моих родителей. То, что произошло до встречи с Реем.
Наверно всё это отразилось на моём лице, потому как, почувствовав слабину, Сергей стал напористей и даже сделал шаг вперёд, шепча мне на ухо со свистом.
– Не бойся. Я сохраню твою тайну, если ты оставишь этого с прямым извилинами и примешь мои ухаживания. Тогда твоя репутация останется такой же чистой. Станешь моей невестой, затем женой, а после будем жить и служить медицине, забыв о прошлом. Вместе мы…
– Отошёл от неё, проспиртованный.
Незаметно для меня, к нам подошёл Рома и теперь нависал над моим мучителем угрожающей скалой. Сергей сразу отступил и я, сама того не поняв, в несколько шагов спряталась за другом. А он продолжал нависать над тем, кто едва не сломал всё то, что я и мои родные строили годами.
– Он сделал тебе больно? – наконец заговорил Роман, хотя голос его был больше похож на гортанное рычание.
– Нет, – мигом ответила я.
– Ты хочешь с ним ещё поговорить? – парень не отрывал от неприятеля тяжёлого взгляда.
– Нет.
– Поехали?
– Да.
Рома кивнул вслед за моим согласием, затем развернулся и пошёл обратно к мотоциклу. Лишь сейчас я поняла, что вновь привлекла почти весь институт, включая преподавателей. Однако осуждения в их глазах я пока не видела, лишь интерес. Хорошо, что наш разговор никто…
– Значит, ты выбрала свою судьбу, – закричал вдруг во весь голос Сергей, а после добавил едва не по слогам, – Фрау Мюллер!
В этот момент мне почудилось, что сердечный клапан перестал работать. На целых пять секунд. И вместе с ним остановилось всё вокруг. Хоть я понимала, что это невозможно. Но всё же…
Время вновь понеслось, когда я почувствовала, как Рома молниеносно рванул назад с уже занесённым кулаком. Он будто бы за мгновение оказался рядом с обидчиком и вот тот уже падает от удара в нос, а Рома заносит кулак, чтобы ударить ещё раз, и ещё раз, и…
– Рей, стой! – наконец очнувшись, закричала я.
И хотя я кричала охрипшим от эмоций голос, а до него было около десяти метров, но, каким-то Чудом, он меня услышал и почти сразу обернулся. Его глаза горели зелёным, будто два огня. И в них я видела медленное понимание вперемешку с яростью. Не дожидаясь, пока сюда прибегут дружки Сергея или кто-то не вызовет милицию, я вновь обратилась к своему защитнику, зная, что он меня услышит.
– Оставь его. Поехали. Пожалуйста.
И он кивнул. Кивнул и пошёл ко мне. Я же встретила его и взяла за руку. В голове забилась какая-то мысль вроде: «Так нельзя!», но её смыло волной других мыслей, одна другой ярче. На их гребне я не заметила, как была уже на мотоцикле за спиной Ромы, и мы неслись по улицам города. Прижавшись ближе, я прошептала: «Давай на Михайловское кладбище», а парень, натянутый как струна, лишь коротко кивнул.
Мы приехали довольно быстро. А может мне так показалось. Пройдя мимо белокаменных строений и сотни надгробий, я остановилось возле одной небольшой могилы. Мой друг остановился рядом и какое-то время мы молчали, глядя на могилу. На фото была молодая девушка в солдатской пилотке. Красивая, строгая, с русыми «баранками». Рядом с именем и датами жизни горела красная звезда героини. Почётно и значимо, добавляя этой могиле объяснения почему похоронили на таком старинном кладбище среди таких же героев. Но мне от этого было лишь хуже.
– Это Волошина Елена Денисовна, – начала я негромко, – Её отец морской офицер, мать герой научного труда и член партии. Она сама когда-то выучила пять языков, отучилась на учителя иностранных языков, а во время войны была переводчиком на передовой. После войны она продолжила работать на других фронтах переводчиком. Как видишь, домой она не вернулась, погибла в 1956 году.
– Соболезную, – с тихой печалью отозвался Рома, – Ты на неё похожа.
– Благодарю. Она действительно была очень красивой. Героиня, комсомолка, красавица. На неё скорее похоже Лена, моя старшая сестра. Однако… – я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и смогла сказать, – Это не моя мама.
До Романа ещё пару секунд доходило, а затем он недоуменно уставился на меня.
– Что?
– Она не моя мама, – повторила я на удивление ровно.