Алесь Коруд
Дорога 2
Сколько, интересно, Болян Орату за карту заплатил? Хотя все равно усинец без охочей команды и крепкого корабля с опытной командой вряд ли смог себе позволить такой рейд. Да и без меня поиск получился бы долгим. Нет, с металлоискателем я не прогадал. Нужен еще один и Радея обучить мастерству поиска. Парень он сметливый, быстро разберется. Да и лишний кусок хлеб никому не помешает. А мне человек, обязанный чем-то кроме родства. Пора и вокруг себя выстраивать круг знакомств.
С реки резко дунуло холодом, начало июня обычно не балует долгим теплом. И мы перебрались в кубрик команды, что располагался на носу лодьи. После него шел грузовой трюм, потом ходовая рубка и моторное отделение. Машинная команда дрыхла у себя в боковых по воде.
Не успели после ужина задремать, как лодью начало потряхивать, в круглые окошки кубрика ударил дождь, свет померк. На палубе раздались резкие выкрики команды, и мы ради досужего любопытства вылезли наружу. Однако! Как будто и не вечер вовсе, а глубокая ночь. Так стало темно. В лицо бил тугой ветер, брызгало водой. Речная лодья все-таки не морское судно и на широком просторе Великой реки её хорошенько трепало.
Кормчий развернул «Буслая» и двигал в сторону ближайшего острова, под защиту берега. Дальше следовало идти узкими протоками, где не так сильно бьет волна. Но скорость движения мы здорово потеряем. Команда суетилась на палубе, укрепляя снасти и убирая лишнее в помещения. По испуганным лицам матросов стало понятно, что такое лихолетье происходит на реке нечасто.
Я оглянулся. Радей стоял рядом со мной, как привязанный. Лицо у парня бледное, хотя труса он никогда не играл. Просто ситуация необычная. Он же все-таки не моряк. А тут мало того, что буря, так еще и колдовская. Я тут же отослал парня в кубрик, а сам пошел к рубке, поднявшись наверх в ходовую.
Внутри небольшого помещения находились трое. Сам кормчий Калган, наш боцман Лызло и куда без Ората. Формально именно он начальник «наказного похода», но на воде все-таки командует капитан.
– Что делать будем, товарищи командиры?
Капитан бросил на меня хмурый взгляд, не отрывая руки от рулевого штурвала. Он у него большой, сделан из тяжелых пород дерева, такие я видел на старых пароходах. Приборной доски в рубке нет, как и компаса. Ни к чему он на реке. Лишь справа от штурвала стоит переключатель скоростей, на крючке повешен увесистый и потертый бинокль, да идет снизу переговорная труба с машинным отделением. Оптический прибор точно из более технологичного мира. Странно наблюдать рядом с кондовыми вещами местного производства такие продвинутые изделия.
– Вставать потребно между островов. Бурю переждать. В это время года их никогда не бывает. Неладно это, варяг. Волховство лихое и незнамое.
– И я о том гутарю, – поддержал капитана Лызло. Выглядел этот верзила необычно для него сумрачно, что спокойствия не добавляло.
– Пока еще стоят сумерки, надо пройти дальше
Калган тут же огрызнулся на Ората:
– Так можно и на корм рыба пойти. Смотри какая волна бьет сзади!
– Я настаиваю!
Я посмотрел на переругивающееся руководство и решил, что пришла пора и мне высказать свое слово. Калган знает, что я представляю в походе интересы Боляна и мое мнение имеет некий вес.
– Я на стороне кормчего. Буря колдовская, нехорошая. Что от нее нам ждать неизвестно.
Лызло сверкнул глазами:
– Чуешь что, Перунец?
Я покачал головой:
– Прямой угрозы нет, но как-то…нехорошо на душе.
Кормчий стиснул кулаки, потихоньку поворачивая штурвал:
– Тогда идем к Лешачьему острову. Там заворот русла хитрый, от ветра убережемся.
Орат неожиданно спорить не стали и подозрительно быстро согласился:
– Добре!
Я вышел из рубки, тут же запахиваясь в дождевик, привезенный из своего мира. Он отлично помогал спасаться от мокряти. Погода не улучшилась, ветер даже стал сильней. Но меня смутно обеспокоило в этот момент нечто иное. Уже спустившись на палубу понимаю – взгляд Ората. Такой одновременно равнодушный и странно радостный. Что эта собака, интересно, задумала? Продолжить мысль я не успел, лодью здорово качнуло, и пришлось покрепче схватиться за поручень. Меня щедро окатило водой, хлынувшей с крыши рубки. Она умудрилась попасть за шиворот.
Дьябло! Так недолго и промокнуть насквозь! Держась поочередно за поручни, чтобы не упасть на пляшущей палубе, я двинулся в кубрик. Может, завтра все успокоится, и мы сможем спокойно пойти в Портюгу. Обычное дело – после успеха начинается череда неприятностей. Главное их переждать. В кубрике меня ждало сухая рубаха и кружка горячего травяного чая. Радей все-таки молодец! Знает мои вкусы.
Нас обоих отчего-то поставили в первую смену дежурства. Тяжелая работа на берегу и непростой день так умаяли всех, что после остановки и вставания на якорь вся команда повалилась спать. До Лешачьего острова мы все-таки не дошли. Погода в конец испортилась, и Орат предложил кормчему вставать немедля там, где можно переждать пик бури. В итоге кормчий поставил лодью между обрывистым восточным берегом и безымянным плоским островком, поросшим ивняком. Ветер дул уже с севера и изгиб русла частично прикрывал нас от воздействия неутихающей бури.
Встали на якоря, так как на острове не росли большие деревья, за которые можно было бы пришвартоваться. Мы с Радеем и старшим пулеметчиком честно отдежурили до полуночи. Вот где я оценил прелесть одежды из моего мира. Ветровка с поддетой цигейкой здорово спасала от ветра и мелкого дождика. Моему подручному с его брезентовым неудобным плащом приходилось туго. Ветер то и дело срывал капюшон и задувал в большие рукава. Пожалуй, лучше сшить нечто вроде анорака. Надо будет Уладе подсказать. Наверняка есть у неё подружки швеи. Вот так с прогрессорскими мыслями и замыслами и прошла незаметно наша вахта.
Мы тщетно вглядывались с кромешную темень, но не видели ничего, кроме очертания близкого острова и не слышали кроме плеска бьющих в борт волн никаких иных звуков. Савва из своей пулеметной будки выглядывал редко, но умудрился курить там свою неизменную трубку. Один раз на палубу вышел десятский, глянул, что все нормально и ушел в рубку к кормчему. Там наверху в ночи теплился дежурный огонек. Хотя зачем он в ситуации, когда других кораблей наверняка на воде нет, мне было непонятно. Чтобы хоть как-то унять ощущение тревоги, я насколько раз пытался провести «сканирование». Но вместо ясности на меня накатывалась тошнота. Выходит, что колдовская буря может напрямую влиять на мои способности? Хм, мне точно необходим наставник или на худой конец толковый волхв, что объяснит элементарное. Надоели эти чертовы загадки. Вот и сейчас непонятно – мне муторно от неведомой угрозы или это обычный фон для такой бури?
Разбудило меня ночью вовсе не чувство опасности или чужой лихой умысел. Все ведь рассчитал проклятый Орат. И что я не умею до конца использовать собственные способности, и ограниченные возможности корабельного знахаря и усталость капитана. И то обстоятельство, что команда здорово устала, и вдобавок её добили чары волховской бури. Ох, не зря и нас с Радеем поставили в первую смену. Усталость взяла свое, спали, как убитые. Бушующие воды и чары бури еще больше пригасили мой чутье. Но не до конца…
Я подскочил с узкой койки, стукнулся о низкий потолок и не сразу понял, где я и что происходит. Снаружи все также голосила ужасающим ревом буря. Лодья стояла на месте, но даже в заводи её немного покачивало. Ничего экстраординарного не слышалось. Странное ощущение пронизывало мое тело, как будто жесткие мурашки бегали с головы до ноги. Что-то здесь не так!
Дьявол, как не хватает обычного электрического фонаря! Я ведь знаю, что такие в здешнем мире имеются, с большими толстыми батареями, похожими не те, что продавались в моем детстве. В полумраке я смог разглядеть лежащего поблизости Радея, тут же без всякой жалости пнув его. Соседние койки отчего-то пусты. Наверное, матросы на дежурстве.
– Радька, хватай оружие! Чую нечисто на палубе.
Почему я так сказал тогда и сам не понимаю. Иногда внутренне чутье скачет быстрее мыслей. А уж у меня и подавно – поди разберись, каким образом я рассматриваю окружающие нас грани различных реальностей. Это не объяснить словами, они слишком бедны. Теперь я лучше понимаю математиков, предпочитающих изучать мир с помощью универсальных формул.
Я успеваю схватить пояс, лежащий под подушкой и затянуть его, но не сразу нахожу свой «Моссберг». Креплений для оружия в кубрике нет и верное ружье, видимо, утащило качкой под койку. Наклоняюсь за ними, нащупываю, и этот момент понимаю, что дело нечисто. Нет, посторонний шум на палубе не слышен, его заглушает ветер и скрип снастей и корпуса корабля. Но в воздухе как будто густо разлилось непонятное мне состояние материи и духа.
Смерть! Вот что я только что учуял! По спине ледяными коготками пробежала кошка. Позвоночник тут же заломило, передав затем боль в виски
– Радей, буди всех, кто есть и бегом на палубу. Оружие твое где?
– Нету нигде! – голос парня испуганный. Кажется, и он начинает понимать, что дело нечисто.
Делаю несколько шагов по трапу, открываю дверь и тут же спотыкаюсь о чье-то тело. Это был младший из пулеметчиков Избор. Он уже надсадно хрипел, теряя жизненные силы. А я внезапно рассмотрел перед собой сцену, напоминающую некий страшный мультик из аниме.
Странное видение больше всего напоминало темную воронку, закручивающуюся по часовой стрелке и уходящую куда-то наверх. Нет, я скорее почуял, а не увидел, осознав её нематериальную призрачность.
Так вот, оказывается, как к нам приходит смерть! Это было ужасно, понимать, что рядом с тобой сейчас умирает совсем молодой человек, но ничего можешь поделать. Искорки жизненных сил вихрем устремились из остывающего тела, уносясь куда-то бесконечно ввысь! Мне стало плохо и тело затрясло в рвоте.
– Олег, беда! Никого в кубрике больше нет. Оружия тоже.
Резкий окрик названного брата супруги вернул меня обратно в мир. Надо действовать! Ведь кто-то убил Избора, зарезал чем-то острым. Рана на горле была хорошо заметна.
– За мной!
Мы напоролись на чужака тут же, повернув вдоль борта. Из-за прохода показалась чья-то голова, замотанная черным. Моу ружье уже находилось наизготовку у плеча, предохранитель снят, поэтому выстрел прозвучал практически мгновенно. Чужак рухнул на палубу без крика, башку картечь на таком расстоянии размолола напрочь.
А я рванулся вперед и тут же сам попал под обстрел. Правая рука враз занемела, а помповик куда-то отлетел. Меня схватили крепкой рукой за шиворот и оттащили назад на носовую надстройку. Где-то в районе моторного отсека также послышались хлопки выстрелов, звук разбитого стекла, послышались крики.
– Беда! На носу матросы убитые лежат. Их зарезали, как беднягу Избора.
В голове мгновенно сложился пазл. Неспроста нас сюда принесло. Ждали нас тут лихие люди. Не ведаю каким способом, но они ведали, где мы встанем и успели подготовиться. Внезапно рядом грохнуло, и меня ослепила близкая вспышка. Затем сверху, с лебедки кто-то лихо прыгнул, оттолкнув ногами меня на палубу и схватившись с Радеем. Я скорчился от боли, но нашел силы повернуться.
«Урса! Так это все затея сволочи Ората!»
Правая рука не слушалась, но я внезапно вспомнил о верной Фалкате. Она же всегда висит у меня на поясе. Пришлось короткий меч выхватывать левой рукой. Но что удобно – можно фалкатой сразу бить снизу. Вверх. Так я и сделал. Урса взвыл, я отмахнул ему разом всю кисть, которая болталась сейчас на кусочке кожи. Затем помощник Ората с воплем полетел за борт, так его двинул крепко Радей.
Дальнейшее помню плохо. Рядом что-то опять грохнуло, оглушив меня. Впереди на рубке показались темные тени, осыпав нас выстрелами. Затем была вода, я начал тонуть, но меня опять схватила чья-то крепкая рука, вытянув наверх. Схватив надувной мешок, я начал помогать верному Радею выгребать к берегу. Хотя получалось делать это лишь левой рукой. Правая жутко болела и была бесполезна.
Вода обжигала ледяным холодом, перекрывая дыхание и норовя спазмом сдавить мускулы. Начало июня – это все-таки не настоящее лето, сверху также беспрестанно лило. Видимо сие обстоятельство и темнота в тот момент и спасли нас от неминуемой смерти. Расстояние было смешное.
В нашу сторону точно стреляли и не раз, я видел огненные точки на борту корабля. Но чужаки из-за темноты быстро потеряли нас из виду. Течением поволокло куда-то в сторону, и я испугался. Перейти в другой мир, омолодиться, начать новую жизнь и вот так запросто утонуть? Но внезапно ноги вскоре нащупали песчаное дно, и мы начали на карачках вылезать на берег, боясь встать в полный рост. Вскоре я уперся лбом в глиняную стену и поднял голову. Какой высокий обрыв.
– Надо ползти дальше. Взобраться на откос тут у нас не получится.
Меня всего трясло о холода и пережитого. Хотелось поскорее убраться с открытого берега. Но кинув взгляд в сторону реки, я встал, как вкопанный. Наша бедная лодья горела. Значит, не только мы с Радеем сопротивлялись внезапному нападению. Я думаю, что оно и удалось лишь благодаря вмешательству проклятого Ората. Что же эта сволочь такого нашла в лебяжьей Ставке, что поломала все договоренности с могущественным Боляном. Или так было задумано заранее? Об этом мы скорее всего никогда не узнаем.
Корабль было очень жаль, как и его экипаж, с которым мы успели сблизиться. Но нам самим еще предстояло выжить. Я толкнул замершего парня вбок и заметил впереди небольшой овражек, по которому мы смогли подняться на крутой берег. Рассвет на реке рано, а буря уже унималась. Не хотелось бы попасть на глаза неизвестным разбойникам. Как бы еще не пришлось стремглав бежать дальше.
Наверху не унимался ветер, и мы поспешили к ближайшей роще. Проще укрыться среди деревьев. Одежда промокла насквозь и стоило устроить удобное убежище. Я нашел одинокую разлапистую ель, и пока Радей ломал нижние ветки, устраивал гнездо, нарвав старой травы и тростника. Сняв рубаху, на правом предплечье обнаружил рваную рану. Пришлось Радею рвать нижнюю рубаху и перевязывать меня. Мы сняли всю одежду, обложились сухой травой и ветками, затем и грели друг друга телами. Вот только плоских шуток не надо. Благо, под ёлкой не капало и не дуло. Дрожь не прекращалась. Нервы. Ну так не каждый день погибаешь!
7. Спасение утопающего…
Видимо, под утро я все-таки крепко задремал, потому что, когда открыл глаза, рядом никого не было. Голожопый и замерзший валяюсь себе в соломе. Отличное начало дня! Сквозь облака робко пробивалось солнце, что откровенно радовало. Солнышко нас согреет и высушит одежду. Дьябло, а где Радей! Случилось что? Проклиная себя за то, что заснул, разгребаю наше гнездо и слышу рядом чьи-то осторожные шаги.
– Это я, Радей!
– Тьфу ты, бес! Где ходил?
Внутрь гнезда залезает полуодетый парень и подает мне подсохшую рубаху.
– Как солнце вышло, я тут рядом в яме наши вещи сушиться повесил. Скоро все высохнет.
– Молодец!
– Как твоя рука?
– Болит, но вроде меньше.
Я с сомнением глянул на запачканную повязку. Надо бы рану осмотреть и промыть. Но то ли появившееся солнце, то ли осознание того, что мы остались живы, или мне показалось, что здорово полегчало. Хотя такое несколько эйфорическое состояние могло указывать и на то, что ночью на нашу лодью был наслан некий морок. Странно, но Орат не имел кудесных качеств, я бы сразу почувствовал. Кто-то ему помогал или этот хмырь в нужный момент использовался некий магический предмет? А не нашли ли проклятые усини без нас нечто такое эдакое в развалинах? Инициатор поездки ведь много ходил по развалинам со своим подпевалой. Он мог и не сказать мне про главное место поисков. Надеюсь этот урод сейчас кормит рыб на дне реки.
Через полчаса наша одежда достаточно подсохла, мы оделись и начали решать, что делать дальше. В том месте, где ночью стояла на якоре лодья, ничего не осталось. Насколько позволяло нам наблюдение с берега, на ближайших островах также никого не было видно. Или лодья сгорела дотла, или её все-таки захватили чужаки, или полуразрушенную унесло куда-то вниз течением. Оставалось надеяться, что остатки команды сумели отбиться и как-то уйти. Ниже они найдут помощь у сезонных рыбаков, может, и к нам поспешат на помощь. Но рассчитывать на это точно не стоит. Что в первую очередь следует сделать, когда дело труба? Правильно, оценить активы!
– Что у нас осталось? Одежда, обувь. Уже неплохо! Топать босиком это самоубийственно.
Вдобавок я успел натянуть в кубрике по вбитой привычке свой пояс. И Фалката, и «Жнец» остались при мне. К револьверу прилагалось шесть патронов в барабане, и столько же в специальном отделе кобуры. Оружие я сразу же протер нижней рубахой. Жаль, что верный «Моссберг» канул в лету. К моему удивлению в отдельном подсумке, висящем на ремне, спокойно лежал себе блокнот с кожаной обложке с карандашом. Часть записей пострадала, но вполне читаема. А это, считай, вся схема Лебяжьей ставки и потенциальные находки. Еще одним подарком оказался мини-набор с ниткой с иголкой. В отдельном кармашке лежало огниво и растопка в вощеном мешочке. Вот так подарок судьбы! Или это моя вечная предусмотрительность? С одной стороны, такой пояс таскать постоянно затруднительно, но зато как он нам сейчас пригодился.
Радей был одновременно менее и более удачлив меня. Свой карабин в кубрике так не нашел. У меня сложилось такое подозрение, что все оружие матросов втихую унесли заранее. Мой помповик просто закатился глубже под койку, и его не нашел проклятый Урса. Свой револьвер парень потерял в пылу схватки, пояс с патронами не успел или забыл надеть. Зато успел схватить выпавшее у пособника Ората ружье. Так с ним и привязанным к телу подсумком, что висел на ремне винтовки и приплыл со мной к берегу.
– Это же самозарядка, что мы нашли в оружейной на Ставке!
– Вот тати! Втихую достали и снарядили противу нас.
Я осторожно взял в руки автоматическое ружье. А не тяжелое! Удобно легло в руки. Цевье и приклады деревянные и покрыты лаком защитного пыльного цвета. С металла еще не полностью снята смазка, так что воздействия воды можно не бояться. В самозарядку вставлен магазин. Осторожно отщелкиваю его. Для этого сбоку есть кнопка. Снаряжен полностью. Значит у нас в наличии двадцать пять патронов. Неплохо! На донной стороне выщелкнутого патрона вижу непонятные символы. Мир, из которого они попали сюда, явно далеко отстоит от наших. Но техническая мысль и решения очень похожи.
– И в сумке еще один набитый магазин.
– Значит, у нас пятьдесят патронов. Плюс мои двенадцать в «Жнеце».
– Живем!
В подсумке вдобавок нашлись приспособления для чистки и капсула с ружейным маслом. Хоть что-то!
– Бери ружье. Без разговоров! Ты лучший стрелок, чем я.
Радей волнительно сопит, но заметно, что доволен. Он же с детства имеет дело с оружием и с этим разберется. На душе стало спокойней. Мы не совсем безоружны.
Желудок внезапно издает интересные звуки. Вчера с усталости толком не поужинали. Я задумался. Тратить целый патрон на убийство животного, честно говоря, жалко. Может быть эти патроны единственная наша надежда.
– Жрать охота. Здесь водится кто-нибудь?
Радей внезапной подхватился и куда-то шустро ускакал. Вскоре он радостный притащил за уши трепыхающееся туловище зверька.
– Я ж сразу силки поставил, как кролей увидел! Нашел нитки у вас и сделал.
Не успел я ахнуть, как парень зарезал бедного кролика и начала его свежевать. Опять это проклятое ощущение близкой смерти. В этот раз все произошло очень быстро, но не менее болезненно. Меня скрючило, но тошнота вскоре прошла. Радей недоуменно на меня оглянулся, но резать тушку не перестал. Оказывается, он всегда носит в сапоге длинный и узкий нож. Вот и пригодился! Дьявол! Что за мир такой, что ради жизни надо кого-то обязательно убить! Сколько же всего живого мы за собственное существование убиваем? Где, спрашивается, вселенская справедливость?
Пока парень свежевал кролика, я занялся разведением костра. Лучше это сделать в той ямке, где у нас сушилась одежда, или уйти подальше. Хотя мне без проблем устроить бездымный костер. Набираю немного хвороста под елью и открываю небольшой подсумок на ремне. Все-таки хорошая привычка хватать его сразу! Вот и пригодилась. Подпаленная ткань в качестве трута и всякая мелочь типа сухой бересты и мелкой щепы, заготовленная заранее лежала в вощеном мешочке. Огниво давало достаточно огненных брызг, так что хватит и бересты. Минута и небольшой, практически не дающий дыма огонь готов.
– Зажарим эти куски, остальное я спрячу на обед.
Радей подает мне готовые шпажки из ивовых прутьев с нанизанными на них тонкими кусочками мяса. Хорошо, когда напарник опытный. Вряд ли кто из таких же молодых пацанов моего мира будет везти себя соответственно. Ну Радея жизнь жестко с самого детства учила. Парень из такой же сожженной степняками деревушки, что и Улада. Так что приют товарищества Боляна стал им всем новой и единственной семьей. Я невольно вздрагиваю. Нет, не такое детство все-таки должно быть у людей. По мне лучше раздать детишек по семьям.
Но хозяин барин. Раз Болян их выкупил, то и подготовил к жизни. В принципе не самая плохая участь для здешних сирот. Образование очень даже неплохое для этих Вортюги. Не каждому ремесленнику такое по карману. Да и работа, почитай, сразу имеется. А там уж каждый постарается в меру собственных сил и возможностей. Равный старт по мне справедлив.
Мясо приготовилось очень быстро. К моему удивлению парень достал из кармана мешочек с солью.
– Хранил для рыбы, да удить не пришлось.
– Ага, сами чуть на корм не пошли.
После сытного завтрака настроение улучшилось. Стали думу думать, куда нам нынче идти. Хотя вариантов особо и нет. На севере по этой протоке ближайшее жилье далеко. Мало кто нынче на степном берегу осмеливается жить. Лишь изредка стоят форты и летние фактории, в которых живут лишь в сезон. То есть надо двигать на юг. А первые форты нашей волости в трех днях хода по воде. Значит, пёхом больше недели. Но Радей местную географию на практике знает лучше меня.
– В двух дёнах должны стоять на островах рыбацкие тони. Вода ноне большая, рыбы много. Ловят и солят на всю зиму.
Я что-то такое слышал об особенностях местной рыбалки и легко соглашаюсь с предложением. Мы тут же подхватываемся и начинаем бодрое движение. Стараемся идти рядом с берегом, но так чтобы нас со стороны воды не было видно. Иногда приходится углубляться подальше от реки. Овраги, промоины не всегда дают идти прямо. Да и берег как у всякой реки извивается словно змея. Но мы упорно движемся вперед.
– Родник!
Не успел я слова сказать, как Радей ловко снял ножом с березы полосу бересты, нарезал её и свернул стаканчик.
– Где такому научился?
– Да был у нас в школе один лешак, учил лесным промыслам.
Я задумался. Тоже когда-то плел, но больше из лозы.
– А котелок сплести сможешь?
Мы решили устроить обеденный перерыв здесь. Солнце поднялось высоко, из степей пахнуло жаром. Идти стало невмоготу. Лучше после отдыха двигать до самой ночи и завтра встать до рассвета. Я развел костер, чтобы наработать углей, сварганил фалкатой палку цеплялку и сплел из ивовых прутьев ручку, которую мы прицепили к небольшому коробу из бересты. Думаю, на пару раз сварить супца нам его хватит. Так оно и вышло.
После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать! Жирный бульон и куски мяса отлично нас насытили. Котелок из бересты не потек и точно сгодится еще на ужин. Разбудило же меня некое нехорошее ощущение. Опять кого-то неподалеку убивают? Меня скрючило, а привычный ко всему Радей вскочил и уставился на меня. Он уже понял, что просто так со мной эти мистические дела не происходят. Поглядывал одновременно восторженно и с толикой страха. Все люди недолюбливают колдовство.
– Смерть где-то рядом.
Я закрыл глаза и включил внутренний «радар». Что-то сегодня он здорово барахлит. Видимо, ночная буря не прошла для него бесследно. Или магический дар имеет свои изъяны. Но как бы ни было он указывает сейчас в сторону густо разросшихся на берегу кустов. Мы тут же, подхватив свои немудреные пожитки, двинулись в ту сторону. Сначала внимательно оглядели гладь реки и лишь после этого двинулись к урезу воды.
Это были ребята с моторного отделения. Вот, значит, какая смерть их настигла. Бились до последнего. Их растерзанные пулями тела, лежащие на досках от лодьи выбросило на узком, поросшем тростником и рогозом мысу. От реки нас прикрывал небольшой островок, так что мы смогли спокойно вытащить убитых товарищей под сень деревьев. Радей стоял весь потухший. Видать, пришло в его голову осознание того, что мог бы так же сейчас лежать на берегу или в воде. Молодым нам всегда кажется, что мы будем жить долго. Да и дружок у него на лодье пропал. Скорее всего погиб, вот и переживает.
– Бедолаги. Но сражались до последнего.
Мародерничать, конечно, грех, но нам надо было как-то выживать. Так что рабочие куртки с матросов я аккуратно стянул и начал осматривать карманы. Удача! У высокого чернявого парня в брюках нашлись патроны для револьвера. Я аккуратно разложил их на листе. Серия «Стрижей» очень популярна и патроны подходят к моему револьверу. У второго матроса в куртке лежали какие-то снасти для рыбалки.
– Я знаю, как ловить ими. На ужин у нас будет уха.
– Тогда следует похоронить товарищей по-человечески.
Мы оба знали, что вряд ли кто приплывет сюда искать и оплакивать могилы. Раз так суждено, то наши товарищи останутся лежать здесь навечно. Я нашел подходящую промоину и с помощью меча и палки как мог её расширил. А Радея послал за какой-нибудь живностью. Прикопав бедолаг, я подумал совершить над ними обряд жертвоприношения. Матросы не были христианами, а поклонялись древним богам с их мрачными ритуалами.
Небольшую птицу с испуганными глазами я постарался убить быстро. Не повезло бедолаге, но, может, таинственные чары Смерти уготовят ей удачу в следующей жизни? Круговорот наверняка затрагивает и эту сферу материального, но одухотворенного эфира. Снова это странное ощущение. Ох, как меня вштырило! Всего согнуло, перед глазами невероятно быстро проскочила магическая воронка. Да что же это такое? Маньяком становлюсь? Нравится ощущать отход в мир иной живой сущности?
Затем отпустило. И такое ощущение проскочило, что как будто души погибших мне улыбнулись. Странно, убить живое существо ради мертвого. Где логика? Но что поделать, религии и подобные обряды лишены её напрочь. Но мы сотворили что должно и ушли отсюда со спокойным сердцем. Нет на нас греха. Птичка уже воплотилось в другую жизнь, я это сразу почувствовал. Как будто на глазах росток распустился. Ну и сюрпризы преподносит мне раз за разом здешняя жизнь.
Поздно вечером мы устроили лагерь в длинном извилистом овраге. Отсюда ни нас, ни дым от костра с воды не увидят. Радей ушел на рыбную ловлю, я двинул к берегу и нарвал свежих листьев рогоза. Его белую мякоть можно есть и так, а еще небольшие корешки сварить с рыбой. Летом растение вырастит и его клубнями в вареном виде можно спокойно питаться. Да если подумать, то многое можно использовать в пищу. Вот, например, дикий чеснок, что растет на лугу или свежие листья крапивы. Хвощ, одуванчик, молодые корни иван-чая, сныть, ревень, да многое другое. Так что уха у нас получилась особенная. С удовольствием поели. Тем более что я успел вырезать из орешника небольшие узкие ложки. Часть рыбин Радей подсолил, зажарим с утра на завтрак и в дорогу.
Но меня внезапно здорово забеспокоила рана. С утра мы её промыли и зашили, но к вечеру она снова заболела. И боль такая неприятная, толчками. Дело худо. Может даже пошло заражение. Радей не ведал нужных трав для лечения, да и я не помнил. Привык в той жизни надеяться на лекарства. Осторожно приспустил повязку и понял, что дело швах. Еще день выдержу и все. Без врачевателя или волхва не обойтись.
– Что делать будем? – испуганно спросил Радей.
– Снимать штаны и бегать.
По уму надо отпустить парня вперед и ждать помощь. Завтра из меня ходок будет никакой. Или…
Лечить самого себя оказалось делом нелегким. Это чужому человеку я могу направить поток энергии, потому что ощущаю её. Пусть и неявственно, но могу виртуально представить. Нам, людям из будущего такое, кстати, сделать проще. Мы играли в компьютерные игры и смотрели фильмы с подобными эффектами. Для здешних это неведомая сказка, а для людей кудесных волшба. Как бы не так! Скорее всего поток нечто материального действа иной физической природы, случайно попавшего в этот Мир Свалки. На то она и свалка, чтобы в ней носилось всякое. Здорово подозреваю, что и волшба тут практикуется именно по этой причине.
Что у меня ранее получалось? Наложение рук. Но рука – это по сути просто продолжение тела, его конечность, в которой концентрируется неясного происхождения энергия. Для выплеска наружу такой способ годится, а мне необходимо самолечение. Начинающаяся лихорадка и противная боль, ставшая всерьез терзать руку, резко придают уму остроту. Мне крайне необходим выплеск негативной энергии. Ведь болящая плоть это прежде всего скопище того, что в физике называют энтропией. То есть распад живой плоти и приближение смерти.
Дьявол! А она проклята\я обратила на меня пристальное влияние. Хрен тебе! Злость придает сил и мудрости. Дерево! Именно туда я смогу вылить излишек негатива. Так, что у нас использовалось в народной мудрости как олицетворение спутницы богини судьбы Макоши – Недоли. Именно осина! Недоля ассоциируется в некоторых сказах с мертвой водой. Едрить матить, откуда это в моей голове? Слышал когда-то и вспомнил, раз прижало.
Осины на берегу есть. Мой взгляд упал на одну из них. Саму здоровую и старую, она много чего помнит на своем веку. Так, рука отпадает. Чем прижаться? А почему, собственно, мне надо прижиматься? А не следует ли вылить туда заразу из организма. В нем так-то целая система для этого дела присутствует. Собираюсь силами и бросаю всю светлую энергию, что имеется у меня к болящей руке. Я даже вижу, как она течет. Призрачными белесыми ручейками, омывая почерневшую рану. Ух! Вот это бодрости прибавилось! А теперь все вниз, туда! С опозданием понимаю, что вдруг подобный выхлоп энергии как-то повлияет на мои детородные возможности. А-а-а-а! У меня стоять не будет!
Но поздняк метаться. Мощная струя уже вырывается из предназначенного природой орудия. Дерево буквально шипит, как будто его поливают кипятком. Хотя может так и есть? С последними вытекшими каплями ощущаю, как силы покидают меня. В этот момент крепкие руки родственника и собрата по несчастью подхватывают мою квелую тушку и тащат в глубь чащи. Радей фырчит от натуги, но все равно тащит. Ха, я, наверное, стал тяжелее от прилива внешних сил. Такое бывает. Физику ведь не обманешь.