Алексей Юрьевич Булатов
Змей – история одного злодея
Утром я проснулся и заказал завтрак уже по-настоящему, из всего того, что мне было можно. И поел от души. Сколько же я не ел жареного? Года три или больше? А тут жареный бекон, целая огромная тарелка. Сыр и кофе. Кофе мне ведь тоже было нельзя, а как я страдал без кофе! Тут кофе было странным на вкус, это было не то кофе, к которому я привык. Тут его делали из корешков какого-то растения, а не из зерен, как у нас. Но тем не менее кофеина в нем было ничуть не меньше, а может быть, и больше. И основной вкус был очень схожим. Я решил уже не выпендриваться, а наслаждаться. Все во мне, буквально все радовалось новой жизни. Даже мой дружок утром вдруг напомнил мне, что такое утренняя эрекция. Видимо, регенерация организма коснулась и его. Я с улыбкой пообещал ему разобраться с его вопросом и начал разбираться с завтраком. Все-таки получить вторую жизнь и даже молодость в шестьдесят лет, это реально сказочный подарок.
Я одел предоставленный мне комбинезон, прочитал инструкцию об этом виде одежды. Забавная вещица, по сути, кинопроектор собственной одежды. Без текстуры, это был просто светло-серый комбинезон, который закрывал все тело от шеи до ног. Но у него была еще и функция, как у хамелеона: он мог выглядеть, как любая одежда. Хочешь, костюм, а хочешь, фрак. Забавно, что сразу на коммуникаторе высветилось множество предложений, где и что я могу купить для этого комбинезона, и куча предложений по скидкам и бесплатным пробным периодам. Вообще появление нового клиента в этом мире, видимо, было редкостью в последнее время, почтовый ящик был завален предложениями всякого рода. И даже банковский счет мой не был пустым, на нем уже была куча бонусов, как и самих банковских счетов, которые уже были пред открыты и пред одобрены. Правда, вся моя предыдущая жизнь говорила мне о том, что банкиры из тех людей, кто дает тебе зонтик в солнечный день и отбирает его в дождливую погоду. Но с другой стороны, а что мне тут терять? Тут, в этом мире, даже в тюрьме может оказаться существенно лучше, чем в некоторых местах нашего родного мира. Да что там говорить, даже моей родной страны. Еще вчера, приобретая билеты на поезд, я подумал, на какие деньги я его покупаю, но транзакция прошла сама по себе, а позже пришло несколько уведомлений, что мне эта поездка обойдется абсолютно бесплатно. Мало того, в Мезру меня ждет бесплатная часовая экскурсия по городу с обедом в лучшем ресторане города и доставкой прямо ко времени посадки на поезд, следующий в Катилу. Сегодня до поезда было еще около четырех часов от времени, когда коммуникатор достигнет нуля по моему выздоровлению.
Позавтракав, я направился в образовательный модуль, где прослушал вводную инструкцию по тому, как нужно пользоваться сканером и коммуникатором, что мой гражданский долг помочь любому попавшему в беду человеку вне зависимости от его национальности и социального статуса. В этом мире цена человеческой жизни была на таком недостижимом уровне, что просто далеко за орбитой Земли. Вот удивительно, что в таком прекрасном месте человечество не нашло ничего лучшего, чем вымереть. Хотя чему я удивляюсь? Я вот несколько лет прожил в Пакистане, в стране, где рождаемость била все рекорды, несмотря на полное пренебрежение правительства к своим гражданам, в стране, где детская смертность в 10–15 % считалось нормальной даже в конце 20 века. Но при этом женщины рожают и постоянно свадьбы. Даже я, прожив несколько лет, не просто женился, но и завел двух детей. А в странах, где все создано для того, чтобы человеку было хорошо, дай бог один ребенок на семью и женщины совершенно не хотят рожать. Хотя, думаю, не только в женщинах дело, мужики-то тоже вот через одного не той ориентации, это, видимо, тоже как-то связано. В Пакистане только за один намек о нетрадиционной сексуальной ориентации могут и камнями побить. Тот же Петр все время был вынужден доказывать окружающим, что он не тот, и все время встречался с девушками и женщинами, с кем он мог это делать, не наступая на те грабли, на которые наступил я.
Модуль, прочитав мне инструкции, задал вопрос, есть ли у меня желание узнать что-то, и я попросил его подыскать мне на середине пешего пути место, где я могу позавтракать.
– Вы можете позавтракать и у нас, но если вы предпочитаете сделать это в городе, то на вашем пути будут рестораны с кухней всех пяти государств, с их особенностями и прелестями. Например, специально для вас повар в ресторане “«Катилусская рыба”» может приготовить прекрасную рыбу, это самое дорогое и вкусное, что вы можете отведать в Табуле.
– Ну, рыбу я, наверное, в самом Катилу отведаю, а какая кухня именно местная, которой тут гордятся?
– О, какой правильный вопрос и какое похвальное желание! Вы должны отведать каре ягненка по-табульски в ресторане “«Небеса”», он будет у вас по пути, но вам нужно будет подняться на лифте до пентхауса. Это прекрасный ресторан под открытым небом, в башне Зеленой.
В момент своего рассказа образовательный модуль показывал на большом экране и ягненка по-табульски, и саму башню, и все виды, которые из нее показывали. Все это на фоне улыбающихся людей, которые сидели абсолютно счастливые в этом ресторане.
– Скажи, модуль, это на видео люди?
– Нет, это автономные модули, могу сообщить их имена.
– Нет, не нужно, спасибо. Пожалуй, ты меня убедил, побывать на самой высокой башне города это хорошая идея.
– Я прошу прощения, но это не самая высокая башня Табула, вы просили рестораны по пешему маршруту до вокзала. Вы хотите посетить самую высокую башню?
– Нет, благодарю, я просто имел в виду… А неважно, зачем я оправдываюсь, этого мне достаточно.
Двойственное чувство, когда разговариваешь даже пусть и с умным, но все-таки роботом. Все равно общаешься, как с человеком, но в то же время ловишь себя на мысли, что это машина, которая определенным образом запрограммирована.
Я вышел из госпиталя и неспешным шагом направился по указанному маршруту. Город был и жив, и мертв одновременно. Бесчисленное количество машин делало этот город максимально удобным и комфортным для проживания в нем человека. Асфальт тут мыли, видимо, с шампунем, я был уверен, что если я его начну лизать языком, моему здоровью ничего не угрожает. Все буквально сверкало чистотой и свежестью, все витрины были идеально чистыми и красивыми. Я зашел в пару магазинов по пути, просто для того, чтобы посмотреть, что же в них продается. Тут были маленькие городские магазинчики, которых в мегаполисах всегда очень много. Все магазины работали, в каждом из них были товары, я даже проверил сроки годности и даты выпуска колбас и сыров в соответствующих магазинах. Все было максимально свежим. Роботы к открытию магазинов доставляли самую свежую продукцию, а к вечеру они собирали по прилавкам продукцию с истекшим сроком годности и увозили ее из города. Я почитал в интернете, что с ней происходит, и отметил про себя, что основным девизом данного измерения была бережливость. Ничего не расходовалось впустую, и ничего не выбрасывалось. Вся упаковка была многоразовой. Вся продукция пускалась обратно на корма и перерабатывалась. Если говорить про целесообразность, то этот мир или эта планета была максимально целесообразна.
Где я находился, в другом мире или на другой планете, я старался все еще не думать, так как без источников данных я просто мог сойти с ума. Мой мозг в этой части был разрушен начисто, и держать себя в равновесии приходилось с большим трудом. Иначе я мог, как в Радужном, выдернуть какую-нибудь железную палку и крушить все вокруг себя, потому что мозг отказывался воспринимать реальность. Ну, точней, теперь он это делал, но я все-таки беспокоился за свое состояние, и потому старался выкидывать из мозга те моменты, которые ему мешали сосредоточиться на деле. Меня так учили, и я так и поступал.
На что я еще обратил внимание, что человекообразных роботов было очень немного. В магазинах, куда я заходил, я вообще не видел никаких роботов, только на выходе, когда со мной попрощался кассовый аппарат, я понял, что он в этом магазине и есть главный. В магазине сыров говорящей оказалась витрина, где и лежали эти сыры. Когда я подошел к ней, чтобы посмотреть сыры поближе, она вдруг проговорила приятным мужским голосом:
– Дорогой друг, разреши предложить тебе попробовать жемчужину нашего магазина – самый свежайший сыр из козьего молока, “«Трумбахер”».
– Да, можно, – удивленно сказал я, озираясь по сторонам с большим удивлением.
Но два манипулятора вышли из-под верха витрины и, ловко развернув одну из пачек сыра, отрезав тончайший ломтик, протянули его мне, предлагая либо взять руками, либо сразу взять кусочек ртом. Я решил все-таки воспользоваться руками, и, уловив мой жест, манипулятор опустился пониже, чтобы мне это было максимально удобно сделать. Я откусил кусочек сыра, сыр действительно был само совершенство. Я очень люблю сыры. Когда перестала работать печень, сыры были самой большой потерей в моем рационе.
– Ну как вам этот вид?
– Прекрасно, а что есть не из козьего, а из твердых сыров?
– М-м-м, да вы профи, могу предложить вам Гардизон или Мачкилу. Один вид сыра из молока коров, которые пасутся на высоте больше тысячи метров над уровнем моря. У него тончайший аромат и высокая степень твердости. Второй вид сыра – от коров, которые с предгорий. Оба сыра имеют трехлетнюю выдержку.
– Давай оба, будет интересно.
Я провел минут пятнадцать в этом магазине и попробовал с два десятка разных сортов. Но поняв, что меня ведь ждет ягненок и нужно двигаться, я поблагодарил витрину за приятный экскурс и удалился, испытав забавное чувство, что, даже несмотря на то что я ничего не купил, витрина вроде как осталась благодарной. А я запомнил названия нескольких сыров, которые мне очень понравились, и двинулся дальше.
На небоскребе, на самом верху, был шикарный ресторан. Когда я еще поднимался в лифте, мне на коммуникатор пришло несколько сообщений, что в этом небоскребе я могу выбрать квартиру для проживания, что мне выпущена дисконтная карта со 100 % скидкой на три месяца для того, чтобы завтракать, обедать и ужинать в этом самом ресторане. И что мой сегодняшний обед мне дарят владельцы этого здания, за то, что я пришел к ним. Еще мне пришло несколько предложений по работе в этом здании. Ну как несколько, мне предложили все, от сантехника до управляющего. Я с интересом пробежался по условиям работы: очень приличная зарплата и договор составлен таким образом, что работать я могу ровно столько, сколько посчитаю нужным.
Меня обслуживала прекрасная официантка, яркая блондинка с ярко-синими глазами, в платье, которое достаточно неожиданно заканчивалось в самых неподходящих для этого местах. Я бы назвал это не платьем, а полузакрытым купальником с мини-юбочкой. Но оно эффектно показывало и прекрасную трешечку, и точеную фигуру этого прекрасного экземпляра женского рода. Кстати, то, что это женский род, в общем, тоже было недостаточно сильно скрыто. Настолько недостаточно, что мои обновленные чресла второй раз за несколько часов вдруг напомнили о том, что я мужчина. Мурашки пробежали по телу, и горячая волна побежала по внутренней стороне ног. То, что девушка – робот, меня, конечно, смущало, но мужики ведь как устроены: сначала глаза, потом уже мозг. Мне нравилось мое состояние, не то чтобы я хотел броситься и завалить этого модуля прямо тут на столе, нет, все-таки мне было уже за шестьдесят, и, несмотря на апгрейд моего тела, гормональный фон был спокойным. Но то, что я сейчас испытывал серьезное влечение к противоположному полу настолько, что мне было даже все равно, что это робот, нравилось мне само по себе. Я настолько широко улыбался, что наверняка выглядел похотливым дебилом со стороны. Но в милой девушке программа была зашита правильная, и потому она, продолжая светить своими прелестями, стояла и ждала, когда я сделаю заказ.
– Кхм, мне говорили, что у вас для меня ягненок подготовлен.
– Да, конечно, мы готовились к вашему приходу, ягненок будет готов с минуты на минуту, а сейчас не желаете ли аперитив?
– А желаю, давайте мне белого сухого на ваш выбор.
Ну а чем черт не шутит, из всего алкоголя в Родном я только и мог, что пить белое сухое. Мой организм так и не научился употреблять ничего крепче слегка забродившего виноградного сока. Да и его я не мог выпить больше стакана. А мне тут принесли целую бутылку какого-то изысканного вина. На коммуникаторе пришло сообщение, в котором был рекламный видео ролик о том, что первый винный дом “«Табула”» презентует мне вино, которое является вершиной коллекции, и ему больше ста лет. Я промотал до описания сомелье, который рассказывал о том, какой вкус и какое послевкусие должно быть у этого вина.
Вино принес официант-мужчина, который представился Томом. Он открыл вино настоящим штопором, сделал это галантно и изысканно, и налил мне в бокал на дегустацию. Я взял бокал тремя пальцами и пригубил вино. Оно действительно было изумительным и чудесным, и я кивнул. Том налил мне полный бокал до краев.
– Благодарю, а где девушка?
– Она сейчас принесет вам сыр к вину, вы не будете возражать?
– Нет конечно, сыр – это изумительно.
– Мы взяли на себя смелость и выбрали сами для вас сыры из тех, что вам понравились в сырной лавке, вы не будете возражать?
– Возражать? Нет, что вы, я сейчас все-таки, видимо, в раю.
– Нет, “«Рай”» – это вон на той крыше, а у нас тут “«Небеса”».
Это что у робота, юмор? Или просто он ответил серьезно? Но мне шутка зашла в самую душу, я смеялся от всего сердца, а Том, вежливо улыбнувшись, оставил бутылку и исчез.
Появилась девушка и принесла тарелку, где в форме египетской пирамиды был выложен сыр, который со всех сторон был полит медом и еще чем-то. В пирамиде были воткнуты пластиковые шпажки, чтобы можно было брать ломтики сыра, не испачкав руки. Девушка представилась:
– Если вам будет удобно, вы можете называть меня Мила. Мы рассчитали комфортное время вашего пребывания у нас и будем приносить блюда по этому времени, оно у вас в коммуникаторе. Если вы желаете ускорить или поменять что-то, вы можете это сделать и голосом, и через коммуникатор.
– О нет, все прекрасно.
Я пил вино и смотрел на город с высоты птичьего полета. Я удивился двум факторам: что мой организм стал совсем по-другому реагировать на алкоголь, точней он перестал на него реагировать вообще. Я вспомнил отчеты, что те самые плоды, на которых я провисел несколько дней в радуге, каким-то образом перестраивают метаболизм человека, что он перестает пьянеть. Ну вот и славно, мне лично это только на руку. Пить вино ради его вкусовых качеств я мечтал всю жизнь. И я проглотил ради эксперимента фужер вина в три глотка. Том нарисовался как из воздуха и налил мне фужер опять.
– Как вам вино?
– Это изумительно, спасибо.
Я смотрел на Табул с высоты птичьего полета, город был прекрасен. Это был ультрасовременный город, совершенный в своем роде. Недалеко от башни, где я был, шла стройка. Там работали краны и все время летали квадрокоптеры. Все небоскребы были с изюминкой, каждый из них чем-то отличался от другого. Синее, как небо, стекло с золотой каймой на прямой башне. Или небоскреб в форме ракеты, который уходил в небо, оставляя ощущение того, что эта ракета сейчас улетит в это самое небо. Зеленое стекло с ярко-синей каемкой, которая переходила в цвет морской волны, в виде поломанной параллелограммы. Все эти небоскребы, которых было не меньше сорока, представляли из себя достаточно гармоничную картину. Табул, видимо, был богатым городом с богатой историей, да и просто богатый город. Богатство города было в этих самых небоскребах, вокруг которых были дома поменьше, такой архитектуры, как тут, у нас не было ни в одном из городов. Разве что Табул можно было сравнить с Дубаем последних лет. Но тут не было моря, была только река, которую я сейчас как раз и рассматривал. Река Табул была большой и извилистой равнинной рекой с небольшим течением. Я прочитал, что в этой реке водится за рыба, но понял, что ихтиолог из меня плохой. Коммуникатор подбирал названия по моим ассоциациям, но ассоциаций у меня было немного, и в итоге в перечне у меня значились четыре вида щуки и семь видов плотвы, так как на этом мои знания о речной рыбе действительно заканчивались.
Принесли ягненка по-табульски, это было зрелище не для вегетарианцев. Ягненок был надет на четыре шампура таким образом, что казалось, будто он стоит на блюде на ногах. Он был с головой, а по всей спине у него был нанесен белого цвета соус. А на самом подносе, на котором он стоял, была уложена зелень, так что при небольшой фантазии можно было себе представить, что это живой ягненок, который пасется вот так на небольшом лугу.
Мила поставила ягненка передо мной и спросила:
– Вам какую часть в первую очередь?
– Каре, – сказал я, что пришло мне в голову.
– Вам тонкими кусочками?
– Да, чем тоньше, тем лучше.
И она начала ловко отрезать слой за слоем, нарезая кусочки размером чуть больше миллиметра. А я, обжигаясь раскаленным мясом, начал его есть. В Табуле умели делать ягненка, но я уже наелся сыра и напился вина. Но все равно смог съесть столько, что теперь вопрос передвижения пешком до вокзала показался мне уже не очень хорошей идеей. К тому же мой мозг требовал еще, хотя желудок уже был не в состоянии принимать пищу.
Я откинулся на спинке кресла и взглянул на Милу:
– Уф, сколько я съел, даже не думал, что столько смогу.
– Могу предложить вам кисломолочный продукт, чтобы облегчить переваривание.
– Ну давай, и, наверное, мне нужно такси.
– Может быть, квадрокоптер? Тут до вокзала буквально пять минут, вы пока отдохнете, а квадрокоптер прилетит за десять минут перед отправлением.
– Ну просто сказочный сервис.
– Благодарю.
Я развалился в кресле, смотрел на голову бедного ягненка и думал про особенность человека украшать приготовленную пищу таким образом, чтобы она максимально была похожа на живую. К чему это? Видимо, в каждом из нас живет первобытный охотник, который ел сырое мясо в том же месте, где догнал свою добычу?
Я тогда и не заметил, как уснул. Я выпил кефир (или что-то на него похожее), который принесла мне Мила, погрузился в теплые мысли о всякой всячине и не заметил, как провалился в сон. Как все-таки странно устроен человек, работает желудок, и вся кровь уходит к нему, а голова засыпает. Я не знаю, как они смогли доставить меня до поезда и занести в купе таким образом, что я даже не проснулся. Я считал, что сплю чутко, в любой момент готовый вскочить на ноги и дать отпор врагу. Но, видимо, все-таки я расслабился, несмотря на то что совершенно невозможные с точки зрения реальности события окружали меня повсюду. Но факт остается фактом, я провалился в сон, а когда открыл глаза, я оказался в купе поезда лежащим на хрустящих простынях.
Купе было одноместным, таких купе я ни разу в жизни не видел. Сколько я не ездил в СВ и даже в одноместных СВ, но все-таки текущим уровнем сервиса ни одна железная дорога не могла похвастаться. Я проснулся и прислушался: поезд явно двигался, но ни шума стыков, ни вообще каких-либо звуков слышно не было. Лишь легкое покачивание и внутреннее чувство движения. Как только я открыл глаза и сел на кровати, в купе загорелся свет. И окно, выходящее на улицу, из темного стало прозрачным. За окном был уже вечер, солнце склонялось к закату, наливаясь красным цветом. Мы двигались сквозь поля, которые были разделены короткими лесополосами. Удивительно, все поля были обработаны и засеяны. Уму непостижимо, система работает без потребителя, но она работает. И, наверное, сможет проработать с пару тысяч лет, если не произойдет катастрофы. Честно, в тот момент у меня созрел план связать этот мир с нашим, но, правда, как это сделать, у меня не было ни малейшего представления. Я тогда все еще сомневался, а живой ли я вообще, может все-таки это такой вид ада или рая. Но мысли были разные, я вот думал, а хорошо ведь сюда продавать билеты. И возить сюда людей на отдых и лечение. За билеты брать дорого, очень дорого. Правда, как сюда возить, я не мог себе представить. Но я чувствовал, что эту загадку я смогу решить. Я тогда чувствовал связь, что те разноцветные полосы, которые я тогда начал видеть, каким-то образом связаны с вопросом перемещения между мирами. Я сначала эти полосы воспринял, как дополнительное неудобство к внутреннему экрану. Но потом я понял, что это не эффект дополнения реальности, а именно особенность моего зрения. И эти полосы физически привязаны к местности, привязаны крепко и никуда не исчезают и не пропадают. Они уходят в землю и выходят из нее под разными углами и с разным наклоном. Они смещаются, но в основном, как я понял, это связано с движением планеты, а некоторые стоят на месте. Ладно, наверное, лучше написать про это позже. Когда мы встретились с Алексеем на острове, он мне объяснил механизм, а тут, выходит, я забегаю немного вперед.
Тогда, в поезде, я просто обратил внимание на эти линии, которые проплывали вместе с пейзажем. Скорость поезда была очень высокой, не меньше трехсот километров в час, и линии проплывали вместе с пейзажем. Меня сушило после баранины, да и поезд – мне захотелось обязательного для таких вот случаев чая в обязательном металлическом подстаканнике с ложкой. Я открыл дверь и выглянул в коридор. Коридор поезда был классическим для всех коридоров узкой дорожкой с половичком. Правда, в этом вагоне было мало дверей купе, их тут было всего то ли шесть, то ли восемь, не больше. Я пошел в начало вагона в расчете на то, что если тут и есть проводники, то обязательно в начале вагона. Я не ошибся: обворожительного вида проводница в тонкой синей форме сидела на стульчике. Увидев меня, она также обворожительно улыбнулась и встала:
– Ну зачем вы сюда подошли? Достаточно было просто меня позвать в купе, я бы сразу подошла.
– Мне не сложно и прогуляться. Скажите, а у вас тут есть чай?
– Конечно, на коммуникаторе есть полное меню, все, что вам угодно. Чайная карта из двухсот видов чая.
– А есть просто черный горький чай с лимоном и сахаром?
– Да, конечно.
– Мне, пожалуйста, два стаканчика.
Чай она принесла почти сразу, как только я вернулся в купе. Меня ждало небольшое разочарование, так как чай был в красивых кружках термосах, а не в граненом стаканчике с подстаканником. И хоть кружка-термос и была красивой, и чай в ней был максимально горячим максимально возможное время, это было не то. Мой вид был, видимо, слишком явно расстроенным, так как проводница среагировала и спросила:
– Виктор, что случилось? Вас что-то расстроило?
– Ой бросьте, это мои стариковские тараканы.
– Ну все-таки скажите, может, мы сможем поправить?
– Ну как вы это поправите, есть ли у вас стаканы с подстаканниками? Я привык пить чай в поездах именно из стаканов с подстаканниками.
– Какой именно стакан вас интересует?
На внутреннем экране высветились стаканы, какие только, видимо, бывают в этом мире. Я, избавившись от смущения типа “«ну что людей беспокоить”», нашел в перечне картинок похожий стакан с подстаканником и выбрал его. Проводница ожила, улыбнулась и исчезла из купе. Вот черт старый, что, блин, свои привычки-то в новый мир тащу? Где они сейчас мне стаканы-то найдут? Хотя пусть ищут, в итоге я тут у них один человек-то живой, пусть уж и постараются.
И они постарались, минут через двадцать проводница вернулась и принесла на подносе два классических стакана чая с ложками и сахаром, и даже с двумя кружками лимончика в каждой, Я хотел было добавить, что теперь бы еще запах жженого угля для полноты картины, но подумал, что это уж точно лишнее. И пригласил проводницу сесть рядом со мной. Она поставила поднос, эффектно показав мне грудь из-под тоненькой синей формы, и мило присела рядом.
Проводница, кстати, сильно отличалась от официантки в ресторане, она была смуглой и кареглазой, с небольшого размера грудью. Она села рядом со мной и, мило улыбаясь, спросила:
– У вас есть еще пожелания?
– Не знаю, может, есть, а может, и нету, события последних дней настолько фантастические, что мне даже кажется, что я попал в рай. А ты можешь раздеться? – н
еожиданно для самого себя спросил я.
– Конечно, могу, – с
казала проводница, встала, сняла с себя форму одним легким движением и осталась передо мной совершенно голой. Я испытал очень странное чувство, которое было смесью множества чувств. Первое – я возбудился по мужской линии, и это был уже третий раз за этот день. От того, что мой старый организм вдруг опять научился возбуждаться не только в фантазиях, но и физически, меня накрыло чувством восторга. К этим двум чувствам меня терзало беспокойство. Все-таки все женщины, с которыми я имел дело в своей жизни, всегда хотели от меня чего-то, когда раздевались вот так передо мной. И в лучшем случае это были деньги, в худшем – это были какие-то грандиозные планы, о которых я мог даже и не подозревать. Я не был красавчиком, и кроме Зарины, моей жены в Пакистане, все остальные женщины никогда не отдавались мне просто так, по любви. Может быть, ее и нет, этой самой любви, а может, я просто старый прагматик, который не верит в людей.
Но ведь это прекрасное создание, которое сейчас стояло передо мной обнаженным, и не было женщиной. Она была просто роботом, у которого была прекрасно подобранная форма. Я взял ее руками за грудь, и она не возражала, а подалась мне навстречу всем телом. Программа была совершенна в вопросах услаждения мужчины. Следующие одиннадцать минут я попробовал две или три позы, стараясь не торопиться, прислушиваясь к своему обновленному организму. Организм вел себя изумительно, без сбоев и нареканий, а проводница все делала без каких-либо возражений. Когда я кончил, она сделала мне еще великолепный массаж, и я уснул в полном блаженстве и расслаблении.
Уже засыпая, я подумал о том, что понимаю, почему вымерли люди в этом измерении. Они создали себе идеальных партнеров для секса, тем самым убрали гормональные проблемы во взаимоотношении двух полов. Мужчине не нужно было терпеть женские истерики, а женщинам не нужно было, ну чего им там вообще нужно было. Честно, имея вот такого робота в хозяйстве, зачем нужна жена? Ведь она и постирает, и погладит, и борщ сварит, и все сделает, когда нужно, и сколько раз нужно, и не обидится, если я решу ее поменять на другую. Что еще нужно? Дети? А нужны ли мне вот были дети? Да, Зарина родила мне двух детишек, и я люблю их. Но нужны ли они мне были тогда? Мне, выросшему без любви в семье алкоголиков? Не любимому родной матерью? Нет. Они были нужны Зарине, да и то не потому, что она их сильно хотела, а потому, что так надо. Ей уже было двадцать четыре года, по местным меркам старая дева, и ей нужно было рожать как можно быстрей, чтобы доказать всем, что она настоящая женщина. Может, конечно, я так мыслю, потому что мне шестьдесят лет? А в двадцать пять лет я бы мыслил по-другому? Во мне был бы азарт охотника? Может быть, сейчас действительно этого азарта нету, есть эгоизм, желание получать то, что может еще дать мне мое тело. А все остальное меня уже слабо интересует…
Я проснулся от того, что кто-то меня аккуратно тряс за плечо. Открыв глаза, я увидел проводницу. Я ведь даже не спросил, как ее звать, теперь это нужно исправлять или нет?
– А как тебя звать? – решил я все-таки исправить вчерашний недочет.
– Моника, –
ничуть не обидевшись, ответила она. –
Мы уже на станции, вас уже ждет гид.
Мы прибыли в город Мезру, и сейчас до следующего поезда в Катилу меня ждала экскурсия по городу и завтрак в каком-то ресторане. В коммуникаторе было около ста новых писем по этому поводу. Множество предложений от банков, компаний и ресторанов. Все также поступали предложения по работе. Железнодорожная компания предложила мне должности от проводника до начальника поезда. Контракт опять был таким, что я мог бы его подписать и ходить на работу тогда, когда мне этого хочется. Но я решил не устраиваться тут на работу, пока все-таки не разберусь, что тут к чему.
Я вышел из поезда и сел в машину, которая ждала меня прямо на перроне. Это был огромный внедорожник класса люкс со светлым кожаным салоном. За рулем сидела женщина, которая, видимо, и была моим гидом. Фигурой и цветом кожи она была очень похожа на Монику, проводницу.
– Меня зовут Мони, я буду вашим гидом. Вы не возражаете?
– У вас такие похожие тут имена.
– Вы можете выбрать любое имя, которое вам нравится, с внесением изменения или просто сказав мне устно.
– Да незачем, Мони так Мони.
– Мы с вами съездим к подножию Юлалулы, там мы позавтракаем и вернемся в город за десять минут до отправления поезда в Катилу.
– Прекрасно.
Дальше меня ждала интересная экскурсия по древнейшему городу этого мира. Мезру был действительно древним городом, и он был городом религий. Все секты, течения и учения считали своим долгом построить тут церковь. И во время движения по городу Мони мило рассказывала о событиях, предшествующих строительству той или иной церкви или перестройки оной:
– Вот справа от вас великое творение архитектора Маричелли по заказу церкви Матти. Это строили больше тридцати пяти лет, еще во времена династии Маркелов.
Честно, все эти рассказы экскурсоводов во всех городах, в которых я побывал, остаются в памяти как какой-то фон, вспомнить который физически невозможно, сколько потом ни старайся. Запомнить все эти фамилии архитекторов, время строительства и его необходимость я и не старался. Все города-памятники, которые я посетил в своей жизни, такие как Санкт-Петербург, Иерусалим или Париж, запомнились мне какими-то постройками и общим ощущением. Но вот рассказы гидов, они остались вне памяти. Хотя это у меня, может, у других по-другому. Но последние свои путешествия, когда мне удавалось вырваться куда-то, я просто бродил один, пока ходили ноги. Когда мы с Арсеном поехали в Рим, я так и поступил. Отправил Арсена на экскурсии, а сам пошел гулять по Риму пешком, благо мне это было много проще, так как основу итальянского языка я уловил быстро. Арсен не хотел оставлять меня одного, так как опасался за мою безопасность, на что я ему сказал:
– Арсен, мы тут ведь инкогнито до тех пор, пока не провели встречи, для которых приехали, у меня, быть может, уже не будет такой возможности тут просто погулять.
Я был прав тогда. После тех деловых встреч, для которых мы прибыли в Рим, с нас уже не спускали глаз, но те два дня, когда я принадлежал самому себе, которые я просто гулял по древнему городу, приходя вечером в гостиницу на больных ногах, но довольный собой и своими впечатлениями. Именно, наверное, поэтому Рим остался моим любимейшим городом из всех европейских городов, в которых я побывал, когда мой выезд из страны стал возможным.
