Алексей Юрьевич Булатов
Мир Магии
Глава 9. Огонь
Солнце опять разбудило меня, только показавшись из-за горизонта, достав мое лицо через грязное оконное стекло. Открыв один глаз, я поприветствовал солнышко и подумал о том, что если окна помоют, то я просыпаться буду еще раньше, нужно будет решить вопрос со шторами. Посмотрев над окном, я не обнаружил там отверстий для крепления штор, но очень легко представил, как их там просто закрепить.
Сев на кровати, я увидел последствия нашего ужина с Тримом: четыре пустых кувшина и абсолютно пустое блюдо от свиной рульки, которую мы вчера с ним уплели под Мазуритское. Я не помнил своей прошлой жизни. А вот жирное мясо под легкое терпкое вино мне явно нравилось. А особенно нравился разговор под это состояние. Мы вчера с Тримом впервые разговаривали на равных, он рассказал мне историю своей неразделенной любви, а я сопереживал ему и даже пытался давать советы.
– Мы же с ней выросли практически вместе, в соседних домах. Я полюбил ее, когда у меня еще прыщи с носа не сошли, может, в этом и была основная проблема. Что она не видела во мне мужчины, как я вырос, возмужал. Когда стал магом трех стихий и смог бросить вызов Кланду, она уже не любила меня, я просто был ей другом. А меня это ранило, я всеми силами скрывал это, но один Гор знает, сколько мне это стоило сил.
– А ты пробовал ей признаться в своих чувствах?
– Да, вот как раз именно это я и сделал в тот день, когда встретил тебя и получил отказ.
– А ты уверен, что это был отказ?
– Ну а чем это еще можно считать? Она рассмеялась мне в лицо и ушла.
– Кто знает, женщины – они ведь такие.
– Что ты знаешь о женщинах?
– Честно? Ничего, я даже не знаю, для чего они нужны, могу только догадываться. Но почему-то сейчас мне вот пришла эта мысль.
– Ты вспоминаешь свое прошлое?
– Так сразу и не ответишь, какие-то обрывки, которые я даже увязать не могу в единое целое, вот вчера, например, вспомнил школу, как я проходил экзамен по числу Пи.
– Числу Пи?
– Да, константа для расчета площади круга. А до этого вообще какой-то бред про парашют и прапорщика.
– Это не знакомые мне слова.
– К сожалению, мне тоже, но что касается женщин, у меня есть уверенность, что с ними просто не бывает. Ты бы спросил у нее еще раз.
– Да как я это сделаю? Она меня, наверное, и видеть не хочет.
– Да кто знает, Трим, я бы не спешил с выводами, раз она еще не замужем.
Тогда Трим серьезно задумался, видимо, мой последний аргумент оказался значимым. Потом мы с ним допили второй кувшин и третий. И уже наш разговор пошел по каким-то диктуемым вином законам, когда кажется, что говоришь о значимом, но значимость обратно пропорциональна размеру выпитого падает.
Вот и сейчас, покопавшись в голове, о чем же мы таком говорили, после того как обсуждали Тилену, я не вспомнил чего-либо дельного, кроме разговоров про говнюков-воздушников и проблем города. Я пытался защищать магов воздуха, но Трим и слышать ничего не хотел. Именно за этим спором мы допили вино и доели мясо.
В дверь постучали, Мила принесла кувшин теплой воды, я взял у нее кувшин и, улыбнувшись, поздоровался:
– Доброе утро, Мила, рад тебя видеть, – потом вдруг неожиданно сам для себя я задал вопрос: – Может, сегодня ты составишь мне компанию на ужин?
– А как же мастер Трим?
– Ну, он же не будет ко мне ходить каждый вечер.
– Я была бы рада поужинать с тобой, Парк.
– Вот и отлично, значит, до вечера, – сказал я и завис в непонимании, что же мне делать дальше. Мила продолжала стоять и смотреть на меня, а я с кувшином в руках и смотрел на ее..
– Эхм, я пойду умываться.
– Да, Парк, – сообразила Мила и, повернувшись, быстро ушла.
Сегодня у меня был запланирован первый урок по магии огня. Вчера Трим сказал, что будет ждать меня утром в зале для занятий. Я пытался вообразить, как же могут проходить уроки по магии огня. Неужели меня бросят в огонь и скажут, чтобы я его почувствовал? В голове рисовались картинки, как меня превращают в шашлык на вертеле на медленном огне со словами: «Почувствуй огонь, ученик».
Сознание загнало меня в неприятное чуство, которое я распознал как страх перед огнем. Решив все-таки, что бояться нужно будет позже, я решительно двинулся в сторону зала.
Трим сидел посреди зала с закрытыми глазами. Я тихо прошел и сел напротив него. Я сел в позу, скрестив ноги, точно так же, как сидел Трим, и стал ждать.
Минут через десять Трим открыл глаза и, посмотрев на меня, начал говорить:
– Магия огня требует внутреннего покоя. Огонь не терпит суеты, он сжигает суету. Всегда занятия начинаем с того, что приводим чувства и мысли в порядок. Огонь – стихия, которая исходит из крови, чтобы вызвать огонь, нужно объединить точки крови и получить полярное напряжение. В человеческом организме всего семь точек, которые могут создавать огонь: две на руках, две на ногах, две на голове и одна в области солнечного сплетения. Для создания огня нужно как минимум две точки в любом сочетании. Удобные методы сочетания ты выберешь для себя сам, это в итоге войдет в твой комплекс упражнений для отработки мышечной памяти. Сегодня у нас первый урок, ты должен научиться чувствовать элементы огня в точках. Закрой глаза, протяни ко мне руки и прислушивайся к внутренним ощущениям, постарайся их запомнить.
Я послушно закрыл глаза и протянул руки, прислушиваясь к себе. Поначалу я ничего не чувствовал, а потом я в основания больших пальцев началось покалывание Оно нарастало, пока не превратилось в обжигающий сплошной поток.
– Открой глаза.
Я послушно открыл глаза.
– Запомнил чувство и место, где оно возникло?
– Да.
– Теперь запомни вот это движение.
Мастер Трим провел руками по часовой стрелке, сводя их вместе и разводя.
– Если ты сведешь энергию правильно, то между рук должна возникнуть искра, которой будет достаточно, чтобы поджечь фитиль восковой свечи. Со временем искра станет мощней и ты сможешь поджечь даже металлический фитиль.
– Как это – металлический фитиль?
– Железо прекрасно горит, если его правильно поджечь, то металлический стержень горит ярким пламенем, освещая в течение всей ночи большое пространство.
– Вы покажете мне это?
– Это основная работа учеников магов огня – поддерживать свет в ночном городе. Так что ты еще успеешь устать от этого. Сейчас давай просто свечу.
Мастер Трин подал мне огарок свечи, который был припаян к металлической лампе с фигурной ручкой.
Я закрыл глаза и постарался вызвать то чувство покалывания в основании больших пальцев, и, не открывая глаз, я начал движение, которое показал мне мастер Трим. Ладони рук зажгло, и я открыл глаза. Фитиль на свече не загорелся, но сама свеча явно оплавилась.
– Нужна более точная концентрация, нужен фокус.
– Хорошо.
Я закрыл глаза и повторил упражнение. В этот раз ладони рук зажгло сильней, я мысленно, не открывая глаз, представил себе кончик фитиля, который стоял передо мной, и выдохнул что было силы. Руки неожиданно обожгло, я открыл глаза и увидел на месте свечи горящий факел, который обжигал мои руки. Я откинулся на спину, а мастер Трим накрыл свечу металлическим колпаком, который стоял за его спиной. Кожа на ладонях рук пошла волдырями и дико заболела.
– Ты намного мощней, чем я думал, ученик. Я ошибся, выбирая метод твоего обучения, тебе опасно сразу начинать с открытого огня, тебе нужно учиться концентрироваться.
Трим был взволнован, хоть и держал себя в руках, стараясь это не показывать. Он явно был удивлен результату первого урока. А может, не удивлен, а напуган. Я был тоже напуган, так как ожог кистей рук был значительным. Спустя несколько секунд до мозга дошла боль ожога, от которой было не спрятаться. Сдерживаясь от боли, я спросил Трима:
– А есть чем убрать ожог?
– Что, больно?
– Да.
– Я сниму тебе боль, а Мила принесет тебе мазь, которая ускорит заживление тканей, но с огнем шутки плохи.
Мастер Трим взял меня за запястья, и через секунду я перестал чувствовать кисти. Трим, отвечая на мой не заданный вопрос, сказал:
– Я прервал движение в нервах, которые передают боль в мозг. Завтра я их восстановлю, а пока что тебе придется побыть так, если не хочешь терпеть боль.
Я сжал и разжал кулаки, которые теперь хоть и слушались меня, были как будто онемевшими. Но возращения боли не хотелось.
– Нет, так лучше, чем с болью.
– Иди к себе, Мила принесет тебе мазь, завтра будешь как новый. Без меня магию огня не практикуй, сила в тебе большая, и она требует управления. Я продумаю другой способ занятия. Обычно у учеников мага огня на то, чтобы зажечь свечу, уходит от трех месяцев до года. Ты спалил свечу со второй попытки. Тебе повезло, что ты остался вообще с руками.
– Хорошо, мастер.
Я отправился к себе, рассматривая свои руки. Ожог был приличным, кожа покрылась буграми. Если бы я чувствовал боль, я бы сейчас, скорей всего, выл от нее.
***
– Паш, а давай сейчас из пороха насыплем кучку, а от нее дорожку, как в пиратских фильмах?
– Давай, пороха целая пачка.
– Ага, вот оттуда подожжем. Вот, держи спички.
– Супер, как в пиратских фильмах, помнишь, как они на корабле поджигали?
– Да.
***
Из глубин памяти всплыло воспоминание какого-то незнакомого лица и событий. Порох, пачка дымного пороха, я вспомнил, чем тогда закончился мой эксперимент. «Как у пиратов». Порох вспыхнул от спички неожиданно большим огнем и буквально сжег кожу с правой руки, которая держала спичку. Воспоминание о боли, которая шла от ожога, пронзила меня больше, чем боль от свечи в тренировочном зале. Я попытался зацепиться за это воспоминание, чтобы раскрутить его, что же было дальше, но сознание, выдав мне очередной кусочек, закрылось, и попытки его расшевелить вызвали головную боль.
Я добрался до комнаты, зашел в нее и плюхнулся на кровать, стараясь собрать воедино кусочки воспоминаний, которые стали в последнее время частыми гостями. Голова чудила, выдавая порциями слабо связанные картинки, которые только смущали, так как были настолько далеки от той реальности, в которой я сейчас находился. Лежа на кровати, я опять попробовал вытянуть продолжение из последнего воспоминания с порохом, но сознание ответило лишь головной болью. Правда, я теперь точно знал, что такое дымный порох. Древесный уголь, селитра и сера, и даже понимание пропорций, чтобы получить его. Но вот для чего использовалось это вещество, кроме «дорожки, как у пиратов», сознание выдавать не захотело, как и определения, кто же такие эти пираты и почему они делали такие дорожки, которые запросто могли сжечь руки.
В дверь постучала Мила, я знал что жто она. как о. Я решил, что в этот раз она зайдет ко мне в комнату сама, я все-таки сейчас раненый.
– Мила, заходи, я тут.
Дверь приоткрылась, и Мила, нерешительно оглядевшись, зашла в комнату. Она принесла поднос, на котором была глиняная чашка с мазью.
– Мастер Трин сказал, что ты обжег руки, и велел мне обработать их.
– Да, вот, смотри.
Я вытянул руки ладонями вверх, чтобы показать ожоги. К моему удивлению, мне показалось, что Мила рассердилась.
– Почему ты такой неаккуратный? Как так можно? Ты же великий маг, и спалил себе руки?
Я не знал, что ей ответить, так как она загнала меня в угол своим вопросом, сказать, что я никакой не великий маг, я не мог, но как оправдаться, я не понимал, поэтому я лишь пробурчал что-то не совсем внятное:
– Ну, просто так получилось.
– Ты просто неаккуратный, Парк, смотри, какой бардак у тебя в комнате.
Тут меня накрыла обида. «Как это бардак? Я два дня только и делал, что убирался, а она говорит бардак», – обиженно подумал я про себя. Мила как будто прочитала мои мысли, сменила гнев на милость.
– Ладно, ты лежи, если разрешишь, я сейчас приберусь, только обработаю тебе руки.
Мила села на край кровати и бережно и нежно нанесла мазь на обожженную кожу рук, замотав их чистой тряпкой. Мазь воняла чем-то очень резким и незнакомым. Когда Мила закончила обработку моих рук, вся комната провоняла этим странным резким запахом.
Закончив, Мила вышла из комнаты, оставив меня одного, но вернулась через несколько минут с двумя ведрами. Начала убираться. Все-таки критерии мужской чистоты и женской – это совершенно несовместимые вещи. Когда Мила собрала третье ведро мусора в пустой комнате и сменила третье ведро грязной воды, я понял это. То, что я убрал весь мусор, который был на виду, для меня лично привело комнату в идеальный порядок. Но оказалось, что я пропустил целые горы мусора, которые успели спрятаться в углах, под кроватью и под столом. Мало того, я уже, оказывается, успел создать и свой собственный мусор. Сейчас все это было найдено и безжалостно ликвидировано. Комната действительно стала намного чище, в ней даже задышалось как-то по-особенному.
Я с удовольствием наблюдал за Милой, а она, судя по всему, старалась выглядеть максимально эффективно, поворачиваясь ко мне, как мне казалось, небрежно, но очень обворожительно. Я с трудом сдерживался, чтобы не вскочить с кровати и не обнять ее. Она хитро поглядывала на меня, видя меня насквозь. Когда Мила закончила уборку, подошла к моей кровати и сказала:
– Так, Парк, теперь снимай свою одежду.
Меня бросило в краску и немного затрясло. Она, увидев эту мою реакцию, широко улыбнулась и сказала:
– Не бойся, Парк, я хочу ее постирать, ты же в ней ходишь уже второй день. Я принесу тебе переодеться.
– Ааа, – сказал я и попытался стянуть с себя одежду, но руки, забинтованные и лишенные чувствительности, не позволили мне это сделать. Мила помогла мне, чем смутила меня еще больше. Я закутался в одеяло, как только она помогла стянуть с меня нижнюю часть кимоно. А она ушла из комнаты.
Мила вернулась и принесла мне чистое кимоно, которое аккуратно повесила на спинку кровати.
– Я приду утром, принесу поесть и помогу тебе одеться. А сейчас ты поспи, мазь начнет действовать, и ты должен уснуть.
– Но я не хочу спать, останься, Мила.
– Я буду рядом, Парк, но тебе нужно отдохнуть.
Мила оказалась права, я провалился в сон через пару минут, после того как она вышла за дверь.
Глава 10. Окно
Эту ночь я спал без сновидений, мазь содержала в себе какие-то вещества, которые погрузили меня в сон глубже обычного. В этот раз не было ни красного с белым, ни воспоминаний, ни вообще каких-либо сновидений. Я проснулся рано утром, когда солнце еще не взошло, от странного звука. Сев на кровати, я огляделся, не понимая, что же это за звук, когда он повторился, я с удивлением посмотрел на свой живот. Странный звук шел именно от него. Я был голоден, не просто голоден, а голоден так, что мой желудок готов был своим бурлением разбудить весь дом.
«Так, правильно, вчера-то уснул даже без обеда, конечно, будешь тут голодным, а что делать-то? Все еще спят, похоже, проснулся-то я рано», – подумал я.
Я решил разбинтовать руки и пойти на кухню искать еду. Зацепив зубами края тряпицы, я потянул наверх с правой руки. Тряпица послушно начала сползать, и на пол посыпались ошметки кожи. За ночь кожа полностью сошла с обожженных мест, и новая кожа бледно-розового цвета успела затвердеть. Я сжал и разжал кулак правой руки, прислушиваясь к ощущениям. Но я все еще не чувствовал кистей рук, после того как Трим лишил их чувствительности. Сняв тряпицу с левой руки, я убедился, что она тоже успела зажить.
Выйдя в коридор, я прислушался – дом уже не спал. Звуки и запахи уже шли по коридору. Когда я был в подчинении Трампа, я хорошо их запомнил. В этом наборе запахов и звуков были приятные и не очень. Но главный запах, ради которого я принюхивался, запах бекона, его поджаривали на завтрак. И он тоже присутствовал. Сглотнув слюну, я двинулся в сторону кухни. Зайдя в зал для прислуги, я увидел в нем знакомую мне картину: повара, который готовил на огне завтрак, Трампа, который сидел за отдельным столом и пил теплое разбавленное вино, Милу, Калька и еще троих, имена которых я так и не запомнил, за общим столом. Удивительным для этого утреннего часа было то, что за еще одним отельным столом сидел Комт. За две недели моего рабства, я не встречал его утром в этом зале ни разу. Мое появление явно вызвало удивление, так как в зале повисла тишина, которая прерывалась только шкворчанием сковородки, звук от которой вызывал бурление в моем желудке с очень схожей громкостью. Вообще умение моего желудка выдавать такие высокие ноты меня уже самого начало удивлять.
– Доброе утро, Парк, что это ты тут забыл? – поздоровался со мной Трамп, неодобрительно глядя на меня.
– Я бы хотел позавтракать.
– Тебе тут не место, иди к себе, Мила принесет тебе завтрак.
– Хорошо, – сказал я, обидевшись, и уже хотел было выйти, как вдруг меня остановил Комт.
– Трамп, пусть он позавтракает со мной, я бы хотел с ним поговорить.
Трамп все так же неодобрительно взглянул на Комта, как до этого смотрел на меня.
– Нечего ему тут делать, он ученик мастера и завтракать должен у себя.
– Хорошо, тогда пусть Мила и мой завтрак принесет к нему в комнату. Ты же пустишь меня к себе?
– Да, конечно.
– Все, тогда пошли.
Я, развернувшись, вышел из зала, все еще чувствуя обиду. Комт вышел вслед за мной и, видя мое лицо, сказал:
– Тебе не следует обижаться на Трампа, есть установленный порядок, который не следует нарушать.
– Да, я понимаю, просто я не думал, что на меня так это правило распространяется.
Мы вернулись в мою комнату, Комт еще раз спросил разрешения, чтобы зайти. Я разрешил, мы зашли и сели за стол. Тут я обнаружил в руках Комта тубус, который он раскрыл и достал оттуда сверток бумаг.
– Вот, хотел обсудить с тобой несколько чертежей. Первый – это твои раскрывающиеся окна. Их привезут сегодня днем, и я их установлю.
Я взглянул на чертеж, который был точным изображением обычной оконной рамы с двумя запорными замками сверху и снизу. Замки были массивными, со шплинтом длиной сантиметров пять.
– Зачем такие большие затворы? – спросил я его.
– Чтобы окна невозможно было открыть снаружи.
– Так они ведь стеклянные, тут такой массы не нужно, достаточно сантиметра в чистом дереве.
– Думаешь?
– Конечно, какой смысл такого замка на окно? Само стекло ведь можно разбить и проникнуть, у него только одно назначение – это против ветра. А тут большого запора не нужно.
– Хорошо, это я укорочу при монтаже. Но это мелочи, вот, взгляни на этот чертеж и скажи, что думаешь.
Он развернул передо мной большой лист бумаги, на котором я увидел изображение самого настоящего паровоза. Мозг играл со мной злую шутку, он выдал очередную порцию знаний без начала и конца.
– Это же полнейший анахронизм, – воскликнул я, еще не поняв, что происходит.
– Что? Почему это? – насупился Комт. Он явно рассчитывал на совершенно другую мою реакцию. Тут я спохватился, и, пытаясь уловить волну воспоминаний, я даже закрыл глаза.
– Прости, Комт, я, видимо, ляпнул, не подумав, пока даже не понял, почему. Просто я уверен, что паровая машина, которая тут у тебя на чертеже, очень слабоэффективное средство движения.
– Но она ведь приведет в движение это устройство без помощи магии?
Вопрос Комта удивил меня, я взглянул на чертеж еще раз. Паровая машина с двумя поршнями была изображена достаточно точно. Особенно грубых ошибок в данной схеме не было, данная машина точно могла бы двигаться. Но мое сознание явно бастовало от использования самой паровой машины.
– Эээ, тут никакой магии и не требуется, вот котел, вот клапан обратного давления. Тут передача пара на поршень, вот зубчатая передача на колесо. Можно, наверное, добавить усилитель, но тут нужно посчитать. Жрать топлива будет очень много, но поехать точно поедет, может, не очень быстро.
Мои слова явно обрадовали Комта.
– То есть поедет? То есть не нужен удар магией огня, чтобы привести этот тепловоз в движение?
– Паровоз, это не тепловоз.
– Как? У нас эту машину называют тепловоз или огневоз.
– Его в движение приводит пар, поэтому паровоз, – все еще не понимая до конца, что говорю, продолжал отвечать я. Я решил не мешать своему сознанию попытками понять, откуда идет знание, а раз оно идет, то пусть идет потоком. Чем больше, тем лучше. Поэтому я продолжил: – Тепловозами называют агрегаты, построенные на двигателях внутреннего сгорания. А электровозы – которые приводят в движение при помощи электрического двигателя соответственно.
– Двигатель внутреннего сгорания? Что это такое?
– Разновидность теплового двигателя, топливо в котором сгорает непосредственно в рабочей камере, приводя за счет расширения в движение поршень.
– Как такое возможно?
Тут, видимо, мое сознание решило больше не радовать меня знаниями и в ответ на щедрый подарок, который оно предоставило ранее, пронзило мою голову острой иглой головной боли. Я выдохнул от неожиданности и обхватил голову руками.
– Что с тобой, Парк?
***
– Павел, ты сделал сопромат?
– Да, Ден, все сделал.
– Как ты в нем что-то понимаешь?
– Я не уверен, что я в нем понимаю, я просто выучил все, что могут сегодня спросить.
– А я вот не смог.
– Так ты бы по бабам поменьше бегал, может, и выучил бы, я бы сам с тобой побегал, но ты же знаешь мои условия.
– Что ты, думаешь, тебя реально выгонят?
– Майор сказал – майор сделал, я не слышал, чтобы он бросал слов на ветер.
***
– Парк, очнись, на, выпей воды.
Я открыл глаза, не понимая, где я нахожусь, сознание, как всегда, свернувшись ракушкой, спряталось где-то позади черепа. В комнате, помимо Комта, была Мила, которая протирала мне лицо холодным мокрым полотенцем.
– Что с тобой, Парк? – спросил меня Комт.
– Не знаю, иногда память выдает какие-то обрывки, воспоминаний, но бывает вот так.
– Так что такое двигатель внутреннего сгорания?
– Отстань от него, Комт. Ты не видишь, что ему плохо?
– Мила, он произнес фразу, которая теперь не даст мне покоя, пожалейте старика.
Мила решительно хотела меня защитить, но я ее остановил:
– Нормально все со мной, Мила, я хорошо себя чувствую. Комт, я не могу тебе сказать больше, чем сказал. Твоя машина на чертеже на паровой тяге, она вполне себе сможет поехать. Но откуда-то я знаю, что можно сделать на другом принципе, который более эффективен, чем этот. Но пока что на этом все, моя память закрылась.
– Ты так легко это сказал, для меня то, что тепловоз возможно привести в движение без магии, уже звучит как сказка, а ты еще говоришь, что энергия пара – это анахронизм. Если я правильно понял значение этого слова, подразумевается древность и неэффективность. То есть ты знаешь, как построить то, что будет двигаться без магии, но еще более эффективно?
– Комт, я уже сказал все, что мог, пожалей ты мою голову.
Мне показалось, что Комт сейчас рухнет на колени и начнет лобызать мне руки. Но он вдруг повернулся к окну и начал его ломать. Я немного опешил от такого его поворота.
– Ты что это, Комт?
– Окна тебе меняю, ты же просил. Ты вставай завтракай, я уже поел, пока ты был в отключке.
– Да, Парк, я все принесла. Садись.
От упоминания о еде мой желудок выдал очередную ноту рэпервой октавы. Я сел за стол, где меня ждала огромная тарелка с тушеными овощами с мясом и целый кувшин теплого винного напитка. Я набросился на еду, позабыв обо всем, и отключился практически полностью от внешнего мира. Мила села напротив меня за стол и, очень красиво улыбаясь, наблюдала за мной.
– Не торопись, Парк, ешь не спеша. Еда уже от тебя никуда не убежит.
– Ммм, да, конечно, просто я очень голоден.
– Вчера я хотела тебе принести ужин, но мастер Трим запретил, сказал, что лучше для тебя сон.
– Конечно, запретил, он же руки себе сжег.
Я вздрогнул и повернулся в сторону двери, где стоял мастер.
– Я войду, Парк?
– Конечно, мастер.
– Что тут у вас происходит? Комт, что ты делаешь?
– Я меняю окна по просьбе Парка.
– А чем его старые окна не устроили?
Я решил все-таки вступить в разговор:
– Через них даже солнца не видно, мастер, да и проветрить невозможно. Я попросил Комта сделать другие окна, он любезно согласился.
– Что значит проветрить? Чтобы окна открывались?
– Да.
– Зачем, непонятно, ты же маг воздуха, можешь и так себе ветры тут устраивать. Ну да ладно, давай сюда свои руки, Парк.
Мастер Трим подошел и протянул ко мне свои руки, я послушно вложил в них свои. Буквально через секунду я почувствовал боль в кистях рук.
– Какое-то время поболит, но недолго. Ты кушай. Нальешь мне?
– Да, конечно, кувшин большой.
Мила подскочила со своего места, быстро поставила кружку и налила Триму полный стакан.
– Может, принести вам еды?
– Нет, Мила, я уже у себя позавтракал.
– Какие планы у тебя на сегодня, Парк?
– У меня занятие с Легасом.
Трим привычно сморщился при упоминании о магах воздуха.
В этот самый момент старая оконная рама поддалась усилиям Комта и с шумом и треском вывалилась наружу. В комнату задул свежий ветер с улицы.
– Вот, значит, ты как решил проветрить? – сказал мастер, улыбаясь.
Комт воспринял эту фразу на свой счет и ворчливо ответил:
– Не поломав старого, не создашь нового. Мила, пришли Калька ко мне, мне будет нужна его помощь.
– Хорошо, – сказала Мила и вышла из моей комнаты. Я с сожалением проводил ее взглядом, из всей этой замечательной компании только ее присутствие в моей комнате мне действительно нравилось.
– Парк, не отвлекайся, после занятий с Легасом найди меня, нужно определить твою третью стихию.
– Да, конечно, мастер.
– Завтра у нас с тобой занятие по огненной стихии, я разработал для тебя курс. Так что после завтрака ко мне. Интересно, а что за новые окна ты такие придумал? Комт весь светится.
– Он не от окон светится, он машину придумал, которая без магии ездить будет.
– Что?! – мастер Трим вскочил из-за стола. – Как такое возможно?
– А что тут такого? Обычное использование энергии пара для превращения тепловой энергии в кинетическую.
– Что?! – тут уже мастер Трим посмотрел на меня таким взглядом, что я испугался. – Ты понимаешь, что ты говоришь? Это ведь приведет к нарушению всех основных правил, работающих в Восточном предгорье, да и не только – во всем мире. Обычные люди начнут чувствовать себя магами.
– Почему сразу магами? По-моему, ничего такого не случится, в любом случае, чтобы построить такую машину, нужно иметь образование не меньше чем у Комта. Можно сказать, что он тоже маг в своем роде.
– Что?! – в третий раз произнес мастер Трим, став совсем грозным. – Шестая стихия? Стихия машин? Ты что себе позволяешь?
Тут он вдруг поперхнулся, как будто его мозг играл с ним точно такие же шутки, какие мой играл со мной. Глаза стали стеклянными, он бессильно рухнул на стул и закрыл глаза.
– Мастер Трим, с вами все в порядке?
Спустя минуту молчания Трим открыл глаза и, взглянув на меня, сказал:
– Ты вестник апокалипсиса, Парк, я притащил с собой демона с того света.
Теперь настала моя очередь удивиться.
– Что? Почему с того света?
– Ты пришел, чтобы нарушить равновесие, и я теперь не смогу тебя остановить, так как я тебя и привел.
– Я не очень-то понимаю, о чем ты говоришь, мастер.
– А ты, видимо, и не должен.
