Алексей Владимирович Герасько
Испытания Зала
Глава 7. Свобода
Зал простоял на том месте ещё несколько дней, пока его мотор пытались починить. Его куда-то унесли и сказали, что через время вернут. Но Зал и не надеялся, что когда-нибудь снова сможет поездить по миру.
«И это всё? – думал он. – Всё, зачем я существую? Как мне понять это? И как мне понять ту фразу: «Мама, папа, зачем вы сделали это»? Что это может значить? Я уверен, что это как-то связано с моей и без того неприятной и мрачной жизнью… Уверен, что там, когда-нибудь, может быть, спустя много лет, я попаду в то место… В то место, о котором мечтаю. Я не знаю, что это за место, но я хочу туда… Прошу… Кто-нибудь, заберите меня туда…»
Вопреки всему, что он думал, двигатель Зала всё-таки был отремонтирован. Его принесли хозяину спустя три дня, дополняя извинениями за столь большую задержку.
Как только ему закрепили мотор, он сразу же помчался в комнату, в которой сидел Ронал.
«Нужно согласовать наш побег отсюда… – подумал Зал. – Я уже давно решил это. Мы уезжаем прямо сейчас. Бензином нас заправили недавно, добывать его мы умеем. Никто за мной не погонится: никому это не нужно, про меня забудут на следующий же день… Ну и пусть. Осталось только лишь узнать, согласен ли Ронал… Думаю, он не против уехать отсюда вместе со мной».
– Привет, Зал! Вижу, ты поправился! Ну как, можешь ездить?
Он был весел и равнодушен, и Зал сразу понял это.
«Всё равно попробую…»
– Зал, ты чего? Что-то не так? Ты выглядишь слишком напряжённым и опечаленным.
– Собирай всех в этом центре и зови ко мне. Мы обязательно сбежим отсюда!
– Зал? Что с тобой? Зачем отсюда сбегать? Тут пополняют запасы бензина, здесь хорошие автомобили, с которыми можно пообщаться…
– Нет! Мы обязательно должны уехать отсюда! Вот увидишь… Мы найдём то место, где все будем жить припеваючи! Где нас не будут заставлять работать и мучиться напрасно, просто так! Именно там мы успокоимся, расслабимся и отдохнём и в нашей жизни наконец наступит гармония…
– Если хочешь, сбегай, – удивлённо ответил Ронал. – Я не знаю, что тебе тут не нравится, но ладно, прощай…
– Нет, Ронал! – чуть ли не закричал Зал. – Мы должны уехать из этого ужасного места!
– Позволь мне спросить, почему же ты считаешь это место ужасным?
– Нас привезли сюда насильно и держат тут тоже насильно! Я не могу это терпеть!
– Ладно, уходи, я провожу тебя до ворот… Не в моей власти удерживать тебя здесь.
Зал резко развернулся и рванул в сторону выхода. Он проверял каждый поворот – так, будто сбегал из какой-то тюрьмы. Серые стены здания, в котором он находился, казались ему старыми, затёртыми, душными и подавляющими свободу Души. Они давили на него изнутри, будто бы не давая ему возможности реализовать себя и плыть иным течением.
Наконец, прямо перед ним возникли открытые железные ворота – такие же, как и у гаражей. Последний луч солнца ушёл за горизонт уже как два часа назад, и было совершенно тихо. Лишь ветер глухо свистел где-то впереди, пролетая между сложными формами различных частей ржавых автомобилей.
Зал ещё раз оглянулся назад. Затем посмотрел вперёд. Позади него был хоть и не самый качественно сделанный бетонный коридор, но он был достаточно хорошо освещён, и душа Зала чувствовала, что в нём было весьма уютно. Впереди – мрачная свалка десятков миллионов ржавых автомобилей, среди которых можно легко заблудиться, после чего раствориться в этом металлоломе навсегда – так, что никто не увидит твоих пороков и всех ошибок, допущенных тобой же в твоей собственной жизни, что станет полна лишь одних страданий, лишений, неосознанных решений, нерешённых вопросов, брошенных в пустоту идей и отложенных в никуда целей. Не увидит никто, кроме одного-единственного наблюдателя – тебя.
– Ну, Ронал, ты точно не хочешь уезжать?
– Нет, спасибо, Зал. Я, пожалуй, останусь тут… Судя по всему, прощай.
– Прощай, Ронал…
Колёса Зала вновь коснулись этого мёртвого, абсолютно однотонного песка, который мягко и плавно разлетался из-под колёс в разные стороны. Снова горы металла. Снова горы трупов. Снова несчастье. Снова тоска.
Он не был до конца уверен в правильности своих действий. Понимал, что кому-то в этом центре и будет хорошо, но, наверное, не ему. Видимо, он призван жить в этой грязи, ржавчине, пустоте.
Проехав вперёд ещё несколько десятков метров, Зал обернулся назад. Бетонная стена. Внизу неё маленькое отверстие, из которого идёт свет. Ронал уехал внутрь него несколько секунд назад. Абсолютная тишина. Слабый ветер. Ржавчина.
«Всё так же… Абсолютно то же самое… Ничего не изменилось с того дня, как я попал на эти земли… Куда же я направлюсь теперь?»
Он подъехал к одной из гор металлолома. К одной из гор, которая целиком и полностью состояла из трупов. Зал приблизился вплотную и посмотрел прямо в бездонные чёрные фары одной из ржавых развалившихся машин.
– Десятки, если не сотни миллионов жизней… А, может, и больше. Почему? За что?.. Неужели мы действительно так жестоки, что готовы убивать своих же сородичей лишь ради поддержания стабильной экономики… Неужели обладающие сердцем способны безжалостно расправиться с другим таким же обладающим сердцем без последующих угрызений совести… Почему всё устроено именно так…
Зал больше не боялся, глядя на свалку. Если раньше, только лишь взглянув на труп, он съёживался от страха, то теперь это всё вызывало у него лишь жалость.
«Правильно ли я поступаю?..» – подумал он.
Тишина.
Лишь тишина. Слабые отголоски ветра вдалеке. Чистое небо.
Трупы. Смерть. Мертвецы. Давно забытое всеми место. Абсолютно тихо и безжизненно.
«Что это такое впереди?» – удивился Зал. Краем глаза он заметил что-то наподобие обрыва.
Монстр-трак подъехал поближе.
– Овраг? Что здесь делает овраг? Кто его выкопал…
– Аааааа!
На его дне Зал увидел несколько мёртвых машин. Но не ржавых. Они ещё совсем не потеряли цвет.
– Откуда… они здесь взялись? Я ведь сразу понял, что это проклятое место!
Овраг излучал какую-то неведомую энергию. Было странно и одновременно страшно на всё это смотреть. Эти совсем свежие останки нескольких машин вынудили Зала вспомнить, что он не реализовал ничего в своей жизни за те все 20 лет, что уже прожил. На протяжении всего своего существования Зал лишь сидел в гараже в вечной невозможности что-то изменить – а ведь он мог сделать это в любой момент. Каждая секунда, которая он провёл, уставившись в дверь собственного гаража, могла поменять многое – но она не поменяла. Он и сейчас стоит напротив тёмного оврага и не делает совершенно ничего. Его 20 лет были потеряны так же, как и безжалостно разбиты на мелкие кусочки эти когда-то живущие, может быть, не яркой, но хоть какой-то жизнью автомобили.
«Куда мне деться теперь? Нужно уезжать отсюда, скорее…»
Зал во всю мощь помчался прочь от бетонной конструкции. Где-то там, внутри, его знакомые сейчас наверняка мирно и спокойно общались между собой на какую-нибудь совершенно обычную тему при тускловатом свете лампы и были совершенно расслаблены. Один только Зал никак не мог усидеть на месте.
– Нужно срочно… отсюда… уезжать…
Ронал, Нол, Равлай и Ениса хорошо сдружились, и в то же время, когда Зал метался из стороны в сторону посреди свалки, строили теории на счёт того, какую полосу препятствий сделают следующей. Да и таить тут нечего: все машины центра дружно общались между собой.
– Куда же мне поехать…
Рывок вперёд – остановка – оглядывание назад. И снова, и снова. Всё же глубоко внутри он понимал, что деваться отсюда ему попросту некуда.
– Больше я никогда не вернусь в это страшное и ужасное место… Никогда…
– Не советую тебе делать поспешных выводов лишь по тому, что ты видел, Зал.
– Чего?
Чуть выше монстр-трака на груде машин стоял Плизен. Зал всегда поражался его способности появляться неожиданно.
– Ты, наверное, хотел бы знать, зачем же я сюда приехал…
– Плизен, уезжай отсюда и не мешай мне!
– И куда же ты направишься, позволь мне спросить?
– Я хочу побыстрее покинуть этот центр. И вообще покинуть все эти горы трупов… Это так страшно и ужасно…
– Мы сами ничуть не красивее тех ужасов, которых мы боимся, – ответил Плизен. – Когда мы боимся других, изменений, боимся труда и суда – мы забиваемся в угол, спасаемся от мира. Пока ты находишь своё утешение в избегании, ты никогда не сможешь вылезти из норы – будешь заперт в ложных чувствах гармонии. Но гармония эта ограничена умом твоим. Стоит лишить тебя чего-либо – ты её утратишь, ведь мы никогда не возвысимся, сидя в клетке. Распахни же свою дверь, посмотри, что ты можешь больше.
– Не могу… Я боюсь.
– Вот! Дело в тебе. Ты виноват во всех своих бедах.
– Кто – Я?! Этого не может быть! Жизнь никогда не бывает справедлива и постоянно ломает тебе все планы! Ты стремишься вверх, стремишься просто найти покой, но никто тебя не понимает. Это и есть проблема всех нас, и этого не изменить. Пока мы все глупые – мир будет стоять на месте! Ты это понимаешь?
– Пока мы сами глупые и раздражённые, бесполезно ждать от жизни, что она даст тебе все блага. Мы не имеем права судить иное за те проблемы, которые не победили внутри самих себя.
– Я просто не могу пересилить себя, когда это мне не нужно! Что же произойдёт, если я себя пересилю? Я буду страдать, я буду несчастным! Все вы говорите, что, надавив на себя, можно достигнуть желаемого, но это невозможно!
– Кажется невозможным, пока ты не попробуешь. Раз за разом преодолевая себя, мы совершенствуемся всё больше и больше. Разочаровавшийся в жизни не увидит результата, подумает, что мы отчаянно бьёмся об бетонную стену, пытаясь её сломать. Стремящийся к истине увидит результат в момент действия, и для него по мере движения вверх эта преграда будет смягчаться и смягчаться.
– Это правда, что эта стена бетонная. Бессмысленно биться об неё, если ты не видишь перед собой результата. К сожалению, этот мир слишком жесток, чтобы в полуживом состоянии, наконец сломав эту стену, увидеть перед собой точно такую же. Может быть, нам не стоит жить? Может быть, умерев, мы найдём спасение?
– Умерев, ты не лишишься страданий. Жизнь будет учить тебя всегда, и какое бы бесчисленное количество раз ты ни пытался сбежать – она будет возвращать тебя назад, в то же страдание, через которое ты не смог пройти, до тех пор, пока ты не пересилишь себя и не сможешь. Когда же сломаешь первую стену без привязанности к результату, остальные окажутся более хрупкими, но важно снова не утонуть в желаниях и пороках – от них твои силы лишь слабеют.
– Я не раз задумывался о том великом, о котором вы говорите. Всё сказанное и написанное слишком странно и абсурдно, и я не могу до конца поверить, что отказ от каких-либо привычных действий может привести нас к счастью – это всё настолько тяжело, сложно, психически больно, что хочется просто уйти от всех философских идей и продолжить жить так же, как жил до этого, ведь все эти идеи бессмысленны и доставляют лишь одни страдания. Лучше уж остаться здесь, в настоящем мире, стремиться к счастью материальными путями. Пока мы отвлечены куда-то наверх, в сторону от реальности, мы никогда не станем теми, кем хотим.
– Ты стал?
– Нет…
– Не критикуй поверхность тропы, по которой не двигался – смотри дальше самого себя. А если я и отвлечён куда-то наверх, объясни мне, почему я нахожу себя счастливым в этом центре? С чего ты взял, что материальный мир чужд мне? Я отлично его понимаю только благодаря тому, что анализировал его как кто-то, кто не погряз в нём. Пока наш взгляд направлен только на материю, включающую в себя страсти, глупые желания, грехи и бессмысленные стремления к получению якобы прекрасного и бесконечного удовольствия, пока отвергаем мы вселенную как что-то большее, чем набор кварков и фотонов, пока отделяем мы самого себя от неё – мы никогда не добьёмся истинного счастья.
Зал замолчал. Они оба молчали на протяжении минуты – Зал смотрел на ржавые корпуса, Плизен – на небо.
– Объясни мне, Плизен, зачем ты живёшь в этом центре?
– Потому что это действительно хорошее место. Я люблю эти стены. Я слышал, что Ениса, Нол и Равлай рассказали тебе свою историю и рассказали, что жизни в этом месте они добивались тяжёлыми испытаниями.
– Но что же означает этот овраг? Это же машины, которые покинули этот мир по своей воле! И наверняка они сделали это именно из-за этой полосы препятствий, которую их заставили проходить…
– Да, ты абсолютно прав, Зал, это машины, которые не смогли отвести взгляд от призмы, искажающей всё в тёмную сторону. Она встроена во всех нас, и наша задача – искоренить её.
– Тебя так сложно понять… Ну ладно, прощай, Плизен, я уезжаю…
– Я повторюсь – чего ты ищешь? Понимаешь, что пытаешься сбежать, укрыться, пытаешься самостоятельно залезть на вершину горы в полном мраке во время дождя, предварительно не зная, будет ли там эта самая вершина? Ты уверен, что действительно знаешь, что именно там тебя ждут? Вдруг там, куда ты так стараешься убежать, нет ничего, кроме голой пустыни и абсолютного чувства безысходности? Тогда все твои надежды мигом разрушатся. В погоне за своими неискренними желаниями ничего, кроме бед, не жди. Жизнь любого из нас – это наше личное испытание, где печаль – это путь боящегося, который не может победить себя, слепая простодушная радость – путь беззаботного, который думает, что он будет прощён Господом, и лишь знание, действие, вера и честность составляют путь счастливого, который по-настоящему любит этот мир.
– В каком-то смысле ты, может, и прав, – ответил ему Зал. – Но я пытаюсь найти себя, реализовать себя самостоятельно, и никто не должен мешать мне в этом деле. Я стремлюсь к свободе, я хочу, чтобы меня больше не терзали нападения этого мира… Я хочу уйти от всех этих ужасов. Я просто хочу… свободу.
– Но что есть свобода?
– Свобода? Это то чувство, когда ты понимаешь, что тебе не о чем беспокоиться, то чувство, когда можно расслабиться и просто наслаждаться жизнью под ярким и тёплым солнцем… Ты никому ничего не должен и ни от кого не зависишь. Это – свобода.
– То есть лень и нежелание быть больше простого себя, что мы называем свободой. Настоящая, священная свобода – это независимость от своих собственных пороков, и только она может сделать мир.
Многие думают, что мы найдём свободу тогда, когда получим все необходимые удобства. В раю не обретёт счастье тот, кто желания с привязанностями имеет. Посмотри на тех, кто, запершись у себя дома, плачет и жалуется на то, что ему нужна свобода – у них в дальнем углу комнаты даже не наведён порядок. Посмотри на тех, кто добровольно пошёл сражаться за свою родину в тяжёлые времена. Они видят в своей жизни смысл и не боятся того пути, на который их занесла судьба – они свободны. Свобода не есть получение всего необходимого в любой момент – это способность в любой момент в нём не нуждаться.
Зал замолчал. Он посмотрел на старый корпус от автомобиля, который был перекошен каким-то снарядом.
– В этой войне машины сражались против друг друга, и это было абсолютно бесполезно, – сказал он, продолжая глядеть на ржавую машину. – Мне жалко тех, кто был на другой стороне, ведь они, наверное, были правы, а мы их всех поубивали. Значит, мы и есть злодеи, и нам нести на себе эту ношу до скончания веков… А они правы. Они лишь хотели оставить мир в гармонии.
– А что же насчёт нас? Разве наши машины не хотели революции? Разве она не помогла развиться лучше нашим технологиям, благодаря которым позже было спасено больше жизней, чем отдано в этой войне? Хотелось бы над всем этим посмеяться, но судить не нам. Под давлением собственной жажды неосвещённой власти и чужих обещаний мы забываем значение существования, и, пока одни борются за господство своего политического режима, мудрые пытаются помирить их и заставить просто посмотреть на небо, ведь оно не красное, не зелёное и не синее – оно просто бесцветное небо, за установление цвета которого мы так безжалостно проливаем кровь.
Зал снова на минуту задумался.
– Плизен, пойми меня. Я не могу оставаться здесь. Все эти машины были жестоко убиты подобными мне, и я не хочу повторять их деяния. Я хочу уехать туда, где никто меня не достанет, и где я смогу жить спокойной, простой, мирной и беззаботной жизнью… И мне не придётся пробивать бетонную стену ради достижения счастья… Скажи мне, есть ли другой путь?
– Когда нас, неподготовленных, настигают страдания, лишения и несчастья, сначала мы страшимся их, под гнётом их забываем все светлые мысли, когда-либо раньше нас посещавшие. Но если задумывался ты когда-нибудь о великом, молился когда-нибудь Богу и анализировал те события, что ранее с тобой происходили – то не поддашься ты на искушения. Победишь ты самого себя, и тогда истинно возрадуешься жизни. Постепенно становись всё выше и выше, но при этом обязательно давая себе отдых: одним резким шагом ты себя не преодолеешь, ведь есть это чистый эгоизм. Будь самому себе страшным судом и любимым товарищем.
– Плизен, я хочу лишь исполнить то единственное желание, сидящее глубоко в моей душе ещё с самого моего появления на свет: найти место, где я почувствую себя счастливым…
– Твои желания непременно сбудутся, – ответил Плизен. – Но, возжелав их исполнения сейчас, ты допускаешь ошибку. Желания не сбываются сами по себе: они воплощаются самим тобою, зачастую таким образом, что ты добиваешься их совсем не теми способами, на которые рассчитывал. Пытаясь быстро залезть на скалу к храму блаженства и успокоения, ты не замечаешь большие, высокие ступени перед собой и, спотыкаясь, кубарем катишься с них ещё ниже, чем был до этого – в подземелье, в сумрак, созданный тобой. Почему я хочу, чтобы ты остался? Мы не добьёмся исполнения своих желаний, если будем использовать только простые и удобные для нас способы. Такие великие мечты, как попасть в место, где можно почувствовать себя счастливым, не сбудутся, пока ты не осознаешь, что бесполезно стремиться куда-то вдаль, к иному, нежели тебя окружает, пока не поменяешь ты себя и своё отношение к этому окружению. Не обязательно жаловаться, что ворота к счастью закрыты, если ты не знаешь, что оно из себя представляет. К тому моменту, когда ты всё поймёшь, счастье уже само тебя найдёт и будет следовать за тобой по пятам, а ты будешь лишь блаженно посмеиваться. Его не нужно пытаться разглядеть в отдалённых краях, счастье – внутри тебя и вокруг тебя. Многие страдают от тоски и безысходности, думают, что у них только один выход – умереть и сдаться. Я не хочу сказать, что они плохие. Они лишь смотрят на мир другими глазами – глазами сумрака. Опечаленные, унылые существа, лишь мечтая о великом счастье, никогда его не достигнут: его достигает лишь тот, кто прожил всю свою жизнь ради Бога, и только он понимает, что достигать ему уже нечего.
Слабый ветер тихо свистел в железных завалах. Плизен и Зал стояли неподвижно.
Через какое-то время Плизен продолжил:
– Когда мы слышим фразу «Бог есть» от кого-нибудь, многие из нас начинают возмущаться, пытаясь доказать ему нерациональность и нелогичность его мышления – но стоит только сделать вид, что ты хочешь наслать на них проклятье, они сразу начнут отходить от сказавшего подальше. Начнут отходить, потому что боятся. И боятся в первую очередь не Бога, а истинного себя – себя, который страшнее всех внешних врагов, и которого они не победили.
Направь же взор вглубь своей души и подумай, насколько правильный поступок ты пытаешься совершить. Многие в этом центре – обыкновенные, поддающиеся эмоциям, и им будет грустно, если ты уйдёшь. Они имеют мало сил из-за тяжести их судьбы, но сильнее обыкновенного городского автомобиля, ведь найти себя им было очень трудно. В этом центре мы все самосовершенствуемся, хоть и довольно странным путём. Занявшись делом, мы оставляем позади страдания и несчастья, над которыми так долго размышляли много месяцев. Работа по совести заставит многих полюбить этот мир, как родной. И, когда ты увидишь свет внутри себя, он подскажет тебе, что делать дальше.
В воспоминаниях Зала пронеслись те моменты, когда он просто так сидел в гараже и, ничего не умея, страдал по пустякам. Тогда ему было совершенно нечем заняться. Но его забрал Равлай. Забрал и увёз в новую жизнь. Туда, где он наконец может найти себя. Туда, где он найдёт занятие, найдёт друзей, найдёт этот мир, найдёт счастье, и, может даже, всё наконец наладится… Наверное, ему всё же стоит остаться здесь. Задуматься о том, кто он есть на самом деле и отбросить все предрассудки о несправедливой и бессмысленной жизни. Если он займётся каким-нибудь делом, то непременно увидит хоть какой-то смысл в своём существовании. Просто решив двигаться вперёд, а не сидеть и мучаться от придуманных им же самим ужасов, он обязательно достигнет блаженства. Всё-таки Плизен говорит правду – нельзя просто утонуть в своих глупых желаниях и попытках просто и легко обрести вечное счастье.
– Да! Плизен, спасибо… Всё-таки я вернусь. Послушаюсь твоих советов. Если я хочу чего-то достичь, хочу чем-то заниматься, то куда-то отсюда уезжать – совершенно не вариант. Здесь я буду уверен, что буду заниматься делами, а там… Что там? Будет ли от меня там какая-то польза? А самое главное, полюблю ли я там себя… Я постараюсь сделать всё, что в моих силах – поехали назад.
Зал резко развернулся и рванул назад, к бетонной стене. Теперь она казалась ему невероятно родной: будто это был какой-то священный храм.
«Я всегда знал, что ты на многое способен, Зал, – смотря на него, думал Плизен с улыбкой. – Твой потенциал лишь нужно было раскрыть… Ты молодец. Только смотри не застесняйся своей правильности! А то я знаю, как это бывает, хе-хе!»
«Неужели всё так просто? – удивлялся Зал. – Надо было просто задуматься и проанализировать самого себя вместо того, чтобы пытаться найти проблему в окружающем меня мире!»
Конечно же, это сказала его совесть: вслух такое он сказать бы не решился.
Зал заехал внутрь и принялся искать своих друзей. Нол, Ениса, Ронал, Равлай – они все такие же, как он, и поэтому станут для него стимулом. Они – те, кто помог ему и будет мотивировать его своим примером. Те, кто поставил его на правильный путь. Ну и, конечно, нельзя забывать и про Плизена: он тоже внёс большой вклад.
Зал ворвался в комнату, где спокойно и беззаботно сидели его знакомые. Те, с которыми он бы хотел провести свою жизнь.
– О, ты всё-таки вернулся! – обрадовался Нол. – Видимо, ты всё же смог посмотреть в зеркало.
