Алексей Вишневецкий
Хроники Великого Карантина
О том, как я сходил в коронавирусную больницу, и что из этого вышло
02.05.2020
В советских газетах была такая рубрика: «Письмо позвало в дорогу». А некоторые комментаторы, прочитав мои заметки, советовали мне самому без защитного костюма и маски, прийти в больницу, где лежат пациенты с коронавирусом, заразиться там и желательно – сдохнуть. Понятно, что в «красную зону» меня никто бы не пустим, но в больницу я все же решил сходить.
Пока что не до колопроктологии
Недалеко от моего дома расположена уникальная клиническая больница №24, специализирующаяся на болезнях толстой кишки и прочих неприятностях в той области. Многим москвичам хорошо знаком особняк бывшего генерал-губернатора Голицына на Страстном бульваре, построенный в конце 18-го века архитектором Казаковым. Сюда перебралась в 1883 году Екатерининская больница, основанная за сто лет до этого, как нетрудно догадаться, Императрицей Екатериной.
Историческое здание требовало капитального ремонта, и в 2009 году больница переехала в новый корпус ГКБ №24, с которой к тому времени уже была объединена в один комплекс. И вот с 20 апреля уникальное медицинское учреждение было передано под коронавирус. Перед этим в старом корпусе провели ремонт, в новом – не потребовалось.
Ежегодно здесь проводилось около 7 тысяч операций, из них 4 тысячи – по показаниям онкоколопроктологии, проще говоря – операции делались больным раком. То есть, каждую неделю здесь оперировали примерно 136 человек, которым, полагаю, такие операции были жизненно необходимо. Но сегодня, разумеется, не до них. Эпидемия.
На первом кордоне
Я довольно часто прохожу или проезжаю мимо этой больницы. Последнее время здесь совсем тихо. Рядом с главным въездом стоит машина ДПС. У ворот – два охранника. Один – кажется, молодой таджик, второй – наверное, отставной прапорщик. Сидит на стуле.
– Добрый день! Эта больница теперь для больных коронавирусом?
– Да, теперь – да.
– А они уже здесь есть?
– Есть, конечно.
– Много?
– Не знаю. Нет. Пока немного.
– Мне бы с кем-нибудь из врачей переговорить, – я приготовился дать какое-нибудь объяснение, но первый кордон был как-то слишком расслаблен.
– А вы пройдите вот к этому корпусу, они все там, – показал мне рукой таджик.
– Это чистая зона?
– Да, да, вот это всё чистая зона, и там, и там, и дорожка, и вот там у входа курят, и первый этаж. Тут все врачи ходят. А дальше – грязная.
– В смысле – красная?
– Ну да, красная. А туда идите. А туда не идите.
Броня крепка
Я подошел к первому корпусу. Курившие девушки уже ушли внутрь, через окно виднелся довольно большой гардероб, завешанный верхней одеждой.
За тамбуром начинался длинный коридор. В метре от входа молодая медсестра стягивала с себя защитный комбинезон и болтала с дежурной. Едва я появился на пороге, обе повернулись в мою сторону.
– Добрый день!
– Добрый!
– Это чистая зона?
– Да. А что вы хотели?
– Могу я поговорить с кем-нибудь из врачей, с главным, например, если он на месте.
– А вы кто? – спросила дежурная.
Был, конечно, вариант сказать, что я ищу, допустим, своего дядю, которого, кажется, увезли на скорой, и к телефону он не подходит. Но я же не репортер «желтой» газетенки, решил играть в открытую.
– Я журналист. Вот мое удостоверение.
– Ой, ой, – запричитала дежурная. – Уходите отсюда немедленно, вам здесь нельзя находиться.
– Почему? Это же чистая зона.
– Нет! Это никакая не чистая зона. Уходите. А то я..
Дежурная замялась, поскольку пока не понимала, что она должна сделать, чтоб я провалился сквозь землю.
Я попытался ее успокоить.
– Да что вы так разнервничались? Я ж ничего плохого не делаю, просто зашел, хотел пару вопросов задать и уйти.
– Уходите, я вас прошу, нельзя нам. И вам нельзя.
– Что нельзя-то? – я попытался объяснить ей, что по Закону о СМИ, журналист имеет право посещать специально охраняемые места стихийных бедствий, аварий и катастроф, а также местности, в которых объявлено чрезвычайное положение. Но в данном случае это было бесполезно.
– А мы вас сейчас госпитализируем прямо здесь, – наконец-то нашлась дежурная.
– Прямо здесь не получится. Приемное отделение в другом корпусе.
– Получится.
Медсестру уже явно забавлял наш диалог. И она, смеясь, добавила:
– Вы же с нами уже одним воздухом подышали…
– Ладно, ладно. Пойду, успокойтесь. – Собственно говоря, дежурные у входа обычно ведут себя так, когда получают железное указание: чтоб никаких журналистов здесь и близко не было. Я это и проверил. В любой другой ситуации ко мне бы вышел кто-нибудь из ответственных сотрудников и либо ответил бы на вопрос, либо вежливо отослал бы в пресс-службу.
Пресс-служба на замке
Но если вы думаете, что я не попытался и сам с ней связаться, то вы глубоко ошибаетесь. Все ходы известны. Телефон, указанный на сайте, упорно молчит уже два дня.
Есть уведомление: «Мы готовы предоставить всю имеющуюся у нас информацию, не нарушающую врачебную тайну и медицинскую этику. К рассмотрению принимаются заявки на имя руководителя Департамента Алексея Ивановича Хрипуна, оформленные на официальном бланке редакции и заверенные подписью ответственного лица».
Я обожаю чиновничьи фантазии на тему: как сделать предоставление информации невозможным и противоречащим законодательству. Вот предельно простая и понятная цитата из Закона о СМИ, Статья 39: «Запрос информации возможен как в устной, так и в письменной форме». Где здесь про бланк, про заверение подписью некоего «ответственного лица»? Кто это «ответственное лицо»? Это такое лицо, которое должно устроить пресс-службу?
А я вот в данном случае выступаю как независимый журналист, имеющий точно такие же права, как и сотрудник федерального телеканала, которому готовят парадные выступления для показа зрителям. Разумеется, у «лицензированного» для подачи официальной информации журналиста есть мобильные номера сотрудников пресс-службы, но я решил проверить, может ли обычный (любой) журналист получить ответ. И мне не нужно парадное выступление. У меня всего один вопрос: сколько на данный момент находится заразившихся коронавирусом пациентов в ГКБ №24? Я знаю, что здесь 540 больничных коек и было 46 мест в реанимации (после переоборудования – 61).
Но я имею право знать, сколько из этих коек сейчас занято. Это не из разряда «государственных тайн. И граждане имеют право это знать. «Немного» – из уст охранника. Это бла-бла-бла, а не информацию. Но информацию не предоставляют. Я написал электронное письмо в пресс-службу. Посмотрим, когда и какой будет ответ.
Другие вопросы
Но после этого у меня могут возникнуть и другие вопросы. И я их тоже задам. Скольким больным раком или геморроем отказано сейчас в проведении плановых операций? Они перенесены? На какое время? Или эти больные переведены в другие стационары? Или все они могут подождать? Или не все?
Напомню – примерно 136 операций в неделю проводили здесь хирурги высочайшей квалификации. Сколько недель будет длиться здесь карантин? Вместе с ремонтом, я полагаю, недель 8-10, не меньше. А потом – дезинфекция…
Понимаю, что заразившиеся коронавирусом сейчас в абсолютном приоритете. Может, просто не надо было сокращать инфекционные отделения и больницы, оптимизировать систему здравоохранения? Она не так давно еще была очень мощной. Но появились эффективные менеджеры. А если б не они и не их «усилия»? Вполне возможно, что сегодня и больные пневмонией, и страдающие раком и геморроем получили бы одинаково необходимую им, качественную медицинскую помощь.
Бессимптомные больные – лучшая находка в борьбе с невидимой пандемией
03.05.2020
Хотел бы сразу оговориться: я не очень доверяю официальным цифрам по коронавирусу. Но поскольку других нет и в ближайшее время не будет, то приходится пользоваться тем, что есть.
Страх
Всем понятно, что люди устали сидеть дома. Без денег, без работы, без свежего воздуха. А тут еще и майские праздники. И прекрасная погода. Вот как тут убедить людей в том, что необходимо по-прежнему соблюдать правила самоизоляции?
Самое простое – сыграть на страхе. И поэтому чудесным образом с 29 апреля начали возрастать цифры заразившихся. 5841, 7099, 7933, 9623, 10633. По Москве – 2220, 3093, 3561, 5358, 5948. То есть, в два раза. Страшно.
При этом те же официальные лица, напугав, пытаются тут же слегка успокоить. Мол, количество тестов тоже увеличилось, вот и растет число, как они их называют – «выявленных». Как преступников. Преступников – выявляют. А больных – диагностируют. Больные не виноваты в том, что они заболели. Но мы с вами – виноваты. И не только в том, что заболели, но и в том, что родились и живем.
Однако количество тестов с 26 апреля возросло не в два раза, а на десять процентов. 26-го провели 156 тысяч тестов, 2 мая – 173 тысячи.
Парадокс
Очень слабые пиарщики работают в тех структурах. На основе их же цифр любой думающий человек может прийти к совсем другим выводам, не к предикативному – страшно, потому что больных стало больше, а к логическому.
Если возросшее в два раза количество заразившихся напрямую не зависит от возросшего на 10 процентов количества тестов, то должно быть другое объяснение. И в Москве оно есть.
Ровно за две недели до 29 апреля, 15 апреля произошла организованная московскими властями и всем памятная давка в метро, когда тысячи людей, ехавших на работу, оказались заблокированы в вестибюлях станций в связи с проверкой только что введенных цифровых пропусков.
Иными словами, официальные лица, показывая нам возросшую статистику заболеваемости для пущего убеждения не выходить из дома, сами подписывают себе обвинительное заключение в организации массового заражения граждан.
Вот что теперь им делать? Признать, что цифры взяты из головы, или признать, что виновны в скачке заболеваемости?
Находка
Или эти два события никак не связаны между собой? Ну, конечно, не связаны, всё же делается для того, чтобы уберечь нас от невидимого врага. Невидимого – и потому более опасного. С таким врагом можно воевать, сколько угодно, и победить его тогда, когда придет время.
И все же у пиарщиков «пандемии» есть одна потрясающая находка в борьбе с невидимым врагом – это бессимптомные больные. То есть, симптомов нет, а болезнь – есть. Раньше такого никогда не было. И любой из нас становится бомбой замедленного действия. А вы знаете, что вы больны? Что? У вас нет симптомов? А вы все равно можете быть больны и опасны для окружающих.
Так что – сидим дома, не высовываемся. Глаза не трогаем, уши лишний раз не теребим.
О том, как приложение «Социальный мониторинг» издевается над теми, кто в него попал
04.05.2020
Я уже писал о том, что первой и главной составляющей пиар-компании «Пандемия» является нагнетание страха, ужаса, истерии. Для этого используются государственные СМИ по всему миру, которые дают противоречащие друг другу информации с простым выводом в конце: мы все умрем. С этим трудно спорить: мы все действительно когда-нибудь умрем.
Пункт №2 из методички
Вторая составляющая пиар-программы – это врачи. Они, разумеется, герои (и с этим тоже не поспоришь).
Врачи тоже заражаются и умирают – подпункт б) пункта №2. Здесь уже все не так однозначно. В списки умерших от коронавируса врачей попадали, в основном, пенсионеры из тех же 67 домов престарелых вокруг Бергамо (значились там даже два 90-летних доктора – педиатр и психиатр).
Врачи очень устают. Тоже слабый подпункт в). Я лично лежал в больницах не один раз. Медсестры и санитарки работали посменно и круглосуточно, дежурный врач – тоже выходил на сутки, что не освобождало его от ведения своих пациентов. После завтрака начинался обход, потом хирурги шли на операции, потом – отчетность, опять обход и поздно вечером – домой, чтобы с утра либо выйти на дежурство, либо снова на обход. Работа не из легких. И она всегда была такой. С приходом эпохи «коронавируса» ничего не изменилось. Лишь стало больше секретности.
Размещенные в интернете в апреле фотографии усталых медсестер оказались родом из 2013 года. Тогда одна итальянская медсестра заснула на рабочем месте и была уволена. Из солидарности с ней медсестры со всего мира организовали флэшмоб и постили свои фото как бы в уснувшем виде на рабочих местах.
А вот о том, как происходит лечение вне больниц, мне поведала моя коллега, с которой я работаю уже восемь лет и доверяю ей однозначно (тем более, что нечто подобное мне рассказывали и другие люди). Здесь привожу ее прямую речь.
Дневник самоизоляции
– Угораздило тут меня недавно вместе с сыном подхватить простуду. Ничего особенного – насморк и горло, однако сыну нужен был больничный, поэтому я решила вызвать врача нам обоим. Пусть уж проверят, тем более что Департамент Здравоохранения и Мэрия Москвы во всех СМИ трубили, что тест на коронавирус теперь делают даже при ОРВИ.
День1. Вопреки моим ожиданиям, врач пришла не в скафандре, а только в маске. Даже без перчаток. Осмотрев нас обоих и подтвердив ОРВИ, села заполнять бумаги. Битых полчаса я изучала предписание о самоизоляции на двух страницах мелким шрифтом, где перечислялись Постановления, статьи Гражданского и Уголовного кодекса, а также все кары небесные, если я что-то нарушу или высуну нос за пределы квартиры. В двух словах – две недели я должна просидеть на самоизоляции и пользоваться приложением "Социальный мониторинг".
Как законопослушный гражданин, я все это подписала, с чем врач и откланялась, оставив нам на прощание один на двоих рецепт и не взяв пробы. Об обещанных бесплатных лекарствах для больных ОРВИ с доставкой на дом речи даже не шло.
День 2-8. Каждый день раздавался телефонный звонок из Депздрава, где меня подробно опрашивали о новых симптомах, перечисляя целый список. Поскольку вызов врача был с моего мобильного, а заболевших в семье двое, звонков, соответственно, тоже было ежедневно по два. Дня через три это, мягко говоря, достало. Но, как человек законопослушный.... Ой, об этом я уже говорила
День 9. Звонки из Депздрава прекратились. Я выдохнула
День 10. Рано выдохнула. Пришло СМС, что согласно предписанию, я должна установить на свой смартфон приложение "Социальный мониторинг". Рассказываю: приложение по геолокации следит за тем, где вы находитесь, попутно, 4-6 раз в день запрашивает у вас селфи, дабы вы не умелись на улицу, бросив аппарат дома. Поскольку я человек еще и дотошный, у меня тут же возникла масса вопросов. Решила позвонить. После 50 минут заунывной мелодии, мне наконец-то ответили. Главное, что меня интересовало, на каком основании я могу законно прекратить пользоваться этим приложением. На что юное создание на другом конце провода ответило: "На основании заключения врача, что вы здоровы". Логично. Но как я могу пойти к врачу, если "всевидящее око" тут же определит нарушение геолокации и в автоматическом режиме выкатит мне штраф? Юное создание ушло совещаться со старшими товарищами, после чего выдало гениальную фразу: "А вы оставьте телефон дома". Шок. Занавес.
День 11. Непрерывной чередой идут СМС о необходимости установить приложение, которое я установила накануне. Опять звоню на горячую линию Социального мониторинга. Очередное юное создание (сужу исключительно по голосу) сообщает, что переводит звонок на специалиста. Минут через 20 создание возвращается и сообщает, что все специалисты заняты и как только освободятся – мне перезвонят. Пользуясь случаем, снова задаю вопрос, как без ущерба для собственного кошелька (в плане штрафов) дойти до врача, не нарушив геолокацию. Ответ был не менее гениален, чем накануне: "Мы занимаемся только техническими вопросами, а как работает приложение, мы не в курсе"! И кто может быть в курсе, она тоже не в курсе. Кстати, надежда на то, что специалисты, роняя тапки, побегут мне перезванивать, так и осталась надеждой. Ушла пить «Ново-Пассит».
День 12. С интервалом 10-15 минут смартфон мне сообщает, что приложение остановлено. Опасаясь обещанных небесных кар и в тревоге за содержимое кошелька, звоню по уже знакомому номеру. На том конце провода меня спрашивают, давно ли я скачивала обновления? Блин, да я только установила это приложение!!! А если учесть, что оно уже умудрилось сожрать всю оперативную память, то запасной у меня нет! При этом зарядка полностью уходит за 3-4 часа, а корпус греется настолько, что смартфон трудно держать в руках. Ответ оператора: мы в курсе этих проблем, работаем над их устранениями. Так зачем обязывать пользоваться приложением, которое не работает? Зато штрафы начисляются в автоматическом режиме. Впрочем, это вопрос риторический. Удвоила дозу «Ново-Пассита».
День 13. Зарядные устройства стоят по всему дому, в туалет хожу с телефоном в зубах, дабы не пропустить очередной сеанс моей идентификации. Ночью ставлю будильник через каждые 3 часа, чтобы проверить, не разрядился ли телефон. Одно радует – завтра последний день заточения. Поскольку я так и не выяснила алгоритм моих действий – звоню на линию Стопкоронавирус.рф. Мои вопросы повергают оператора в ступор, и мне советуют обратиться на горячую линию Депздрава. Звоню. Очередной гениальный ответ: это вне зоны нашей компетенции – обратитесь в поликлинику. Обратилась. В поликлинике вообще не знают о существовании приложения "Социальный мониторинг "! Запиваю «Ново-Пассит» коньяком.
День 14. Не буду описывать, как я выкрутилась из всей этой ситуации, чтобы "чистосердечным признанием" не навлечь на себя гнев контролирующих органов. Из опыта последних 14 дней я сделала несколько выводов: мое осознание себя, как законопослушного гражданина разодрано в клочья; никто ни за что не отвечает; после окончания пандемии нас ждет всплеск психических заболеваний; «Ново-Пассит» с коньяком пить бесполезно – не помогает. А тем, кто (не дай Бог!) попадет на режим самоизоляции хочу посоветовать: сразу говорите, что у вас допотопный кнопочный телефон. Пусть привозят казенные гаджеты. По крайней мере хоть свою технику не убьете.
Издевательства продолжаются
Это было написано вчера. И оказалось, что конец истории еще далеко впереди. Снова прямая речь моей коллеги:
– Думала, что моя история закончится выздоровлением, и напрасно вчера кричала: "Ура! Свобода!". Дождавшись полуночи, дабы не нарушать предписание о самоизоляции, со зверским удовольствием снесла приложение "Социальный мониторинг". Причем, удалось это сделать только с третьего раза (живучее оказалось). Утро было не добрым. Меня разбудил звук СМС-сообщения: «Вам направлен запрос на прохождение обязательной идентификации. Для прохождения идентификации откройте приложение «Социальный мониторинг».
Пробормотав под нос трехэтажную ненормативную конструкцию, звоню по "любимому" номеру. Оператор предлагает составить заявку. С радостью соглашаюсь.
Через 2 часа снова приходит та же СМС. Снова звоню в "Социальный мониторинг" с вопросом: "Сколько можно?".
Оператор меня "утешил": скорее всего вам перестанут приходить СМС только после окончания пандемии и отключения приложения как такового!!! Очень хотелось спросить, а нет ли у них информации, когда же наступит столь счастливое время? Но я спросила только о том, не фиксирует ли приложение меня, как нарушителя? Ответ стандартный: такими данными мы не располагаем. Поскольку я не горю желанием слушать звуки СМС каждый день на протяжении неопределенного времени, составила обращение с требованием прекратить издевательство в Мэрию Москвы, Департамент Здравоохранения и в Роспотребнадзор. Посмотрим, что ответят.
К этому добавлю от себя: предполагаю, что в лице моей коллеги государство потеряло очередного очень лояльного избирателя.
Если я не куплю подорожавшую в 50 раз маску, то на меня наложат штраф – 5000 рублей
07.05.2020
Призрачная надежда на послабления, возникшая после совещания с Президентом 6 мая, улетучилась, как утренняя роса. Режим самоизоляции продлен до 31 мая. И это означает, что сотни тысяч людей теперь уже 2 месяца точно будут сидеть без зарплаты. Но этого мало, этого еще недостаточно, чтобы всем было плохо.
Носите маски
«Лишь только под маской ты сможешь остаться собой». Ох, совсем не об этом пел в Макаревич в 93-м году.
Ну, допустим, маска необходима для защиты от страшной «эпидемии». Кстати, сам мэр Москвы на днях, сам того не ведая, признал, что эпидемии-то нет. Он сказал, что, согласно неким скрининговым исследованиям, в столице заражено коронавирусом 2-2,5 процента жителей, или около 300 тысяч человек. А эпидемический порог – 5 процентов. Видимо, организованной давкой в метро 15 апреля московские власти пытались увеличить количество больных, но пока не получилось.
Если маска необходима для защиты населения от эпидемии, которая пока еще не началась, но может начаться, то первая и главная задача властей – защитить граждан от этой угрозы. И для этого они должны сделать всё возможное, в первую очередь – снабдить людей средствами защиты. Не продать им средства зашиты, а выдать. О чем и говорится в Постановлении Правительства РФ от 2 апреля.
Узаконенная спекуляция
В декабре, когда всё это еще не началось, маска стоила 60 копеек. Сегодня самая низкая цена – 30 рублей. В 50 раз больше! При этом нас хотят заставить под страхом штрафа в 5000 рублей закупать эти маски по спекулятивной цене.
Вариантов нет. Либо ты в маске, либо с тебя 5 тысяч. Маска нужна не одна. Масок каждому нужно много. Люди уже подсчитали, что от 2,5 до 5 тысяч рублей в месяц придется тратить на средства защиты, которые власти обязаны выдать бесплатно. И только в том случае, если бы маски выдавались бесплатно, государство получило бы моральное право штрафовать тех, кто их не носит.
А если у человека есть такая вот простая альтернатива: купить батон хлеба или маску? И он купит батон хлеба, потому что голоден. Ему за это штраф – 5 тысяч? Ну-ну. Государство продолжает выполнять свои социальные обязательства.
Шаг вперед, два шага назад
Тем не менее, мэр Москвы считает это большим шагом вперед. Ведь масочный режим почему вводится? Потому что с 12 мая разрешено возобновить работу стройкам и промышленным предприятиям. И на работу выйдут полмиллиона человек. Возрастет количество людей в транспорте, и поэтому, мол, необходимо, чтобы все были в масках.
А почему нужно снова запустить стройки? А вот ответ Сергея Семеновича 1-му каналу (вопрос-ответ):
– Сейчас велик риск роста безработицы и среди москвичей, и среди мигрантов, которые не могут уехать домой, ведь границы закрыты. Не приведет ли коронавирус к росту преступности? Принимаются ли какие-то дополнительные меры безопасности?
– Первая мера – это, конечно, раскрытие рабочих мест, чтобы люди работали, а не сидели. Особенно на стройках занято достаточно много мигрантов, которые никуда не уехали из Москвы, находятся здесь. Их на родину не пускают, здесь работы нет, поэтому раскрытие работы промышленных предприятий и стройки отчасти решают эту задачу.
Так вот оно что. Москва у нас, оказывается, для мигрантов. Их надо не домой вернуть, а на работу. А с москвичами как быть? А москвичи могут и дома посидеть, без работы. Они же законопослушные. А вот, мол, из-за мигрантов, которые сидят без дела, криминогенная обстановка может обостриться, – по крайне мере, это следует из слов мэра Москвы. А москвичи, как говорится, люди приличные, еще посидят без работы, грабить никого не будут, маски им вот еще по 50-кратной цене впарить надо и штрафовать, штрафовать, штрафовать…
Где же взять деньги?
Нам уже всё объяснили. У государства денег нет, «бюджеты треснут». Оказать прямую материальную помощь тоже невозможно, потому что, как сказал министр финансов, рубль не является мировой резервной валютой. Ну вот не является, и всё тут. Потому и низзя. Выдали бы долларами, что ли, или франками швейцарскими. Думаю, большинство согласилось бы и на евро, уж если рубль – не резервная валюта.
Заявленные механизмы поддержки предприятий малого и среднего бизнеса практически не работают. Ленты друзей по ФБ заполнены рассказами о том, как и почему они получили отказы по кредитам на выплаты минимальных зарплат. Снижение социального налога с 30 до 15 процентов касается только той части зарплаты, что выше минималки. А больше минималки сегодня в неработающем состоянии почти никто и платить-то не может. А процентов 20-40 из этих 12 тысяч придется теперь отдать за маски.
Так где же взять деньги? Мне кажется, государство должно сейчас проявить солидарность со своими гражданами. На два месяца правительство, региональные и городские власти, депутаты всех уровней, руководство госкорпораций таких, как Роснефть, Газпром, Сбербанк, ВТБ и др., могли бы тоже отказаться от зарплат и оставить себе минималки – по 12 тысяч рублей. Они же этого даже не заметят, а масками на такие деньги можно не только всю нашу страну завалить, но еще и дружественную Индию, например.