Алексей Сергеевич Архипов
Сквозь лёд и снег. Часть III. Острота превосходства
Через небольшой промежуток времени ребята из Германии продолжили своё путешествие по сектору, используя такое же оригинальное сочетание своих машин, как и прежде. Теперь с учётом истекшего времени на проведённую контратаку, они шли с некоторым опозданием по отношению к Малышу Хью на соседних уровнях и подходили к «Лабиринтам».
Малыш Хью конечно уже знал, что произошло, и теперь находился в некотором замешательстве от столь неожиданного и внезапного поворота событий. Что придумать в данном случае по отношению к такой дерзкой тактике немцев он не знал, так как такого ни разу даже не видел Джек Райт.
Тем не менее, он посчитал не уместным устраивать какие-либо тактические приёмы перед самым входом в коридоры «Лабиринта», а решил, что определится с этим уже после выхода из них. Уже заехав в «Лабиринт» он с некоторой заторможенностью начинал осознавать, что происходит на самом деле, потому что догадаться об этом сразу не наблюдая со стороны было тяжеловато. Дело заключалось в том, что теперь «жертвой» скорее всего становился он, потому что действуя в паре неразрывно друг с другом, немцы являлись хорошо спланированным механизмом по уничтожению любой цели, приближающейся к ним, начиная с расстояния ста метров. И им для этого не нужна была радио связь, им достаточно было взаимного близкого контакта. Они не подавали друг другу никаких сигналов жестами, в их рационе насчитывалось около пятидесяти приёмов отражения различных атак, путем встречного уничтожения противника в разных конфигурациях машин и ситуациях на трассе. На протяжении двух лет они моделировали различные ситуации и проводили анализ мер на предмет ухода от угрозы с изменением позиции по отношению к ней и дальнейшим её поражением, а потом тщательно и долго отрабатывали весь материал на своих полигонах. Приближаться к таким ребятам было бесполезно, но об этом пока ещё никто не знал. Американцы поняли, что возникла проблема, но они ещё не знали, насколько всё это было серьёзно для них.
Итак, Малыш Хью вышел из зоны «Лабиринтов» и Ганс с Йозефом тоже вышли из неё практически одновременно с ним. Они даже видели друг друга на расстоянии полу мили. Малыш Хью начал боковое сближение с целью, хотя точнее было сказать с целями, но вот что делать с ними он пока ещё не знал. Двигаться параллельно им не входило в его основную задачу, как «охотника». Он должен был как-то помешать им дойти до конца своего сектора. Время шло, каких-либо других вариантов, кроме стандартного обстрела сзади не приходило в голову, и тогда он решил неизбежно прибегнуть к этому варианту. Отклоняясь по курсу в сторону их движения, он довольно неплохо отставал по дистанции отрыва и удобно подбирался к заднему флангу. Выйдя на исходную позицию, он вывел линию прицеливания и начал атаковать. Сновигаторы Ганса и Йозефа стали делать простые уходящие от огня манёвры влево – вправо, понемногу снижая скорость, пока впереди не появилось препятствие «Big cube». Они обогнули его с разных сторон, а Малыш Хью по естественным причинам только с одной стороны. Поравнявшись с «Кубом» и выйдя на прямолинейный обзор того, что было за ним он конечно же не обнаружил впереди никаких движущихся целей, но тормозить было уже поздно, так как планировать такой манёвр резкого торможения надо было заранее. Таким образом, он выскочил из-за «Куба» прямо на линию прицельного огня двух остановившихся сновигаторов, которые именно в этот момент начали стартовать с места вперёд на форсаже. Поражение было неизбежным, ударами энергетических разрывов значительно потрепало заднюю часть американского сновигатора и погасило его турбо – ионные установки, по крайней мере, на время этого заезда уже точно.
Теперь перед всеми присутствующими открывалась самая интересная часть этого представления, потому что американские охотники в секторе «Карусель Дяди Сэма» были не только хорошо осведомлены о том, что происходит, но и в достаточной степени проконсультированы о возможных вариантах и применимых методах борьбы с возникшей проблемой. Также было основательно задето эго американской стороны так легко поддавшейся на незначительную уловку Марты Баумгартен в офисе «Big Father House». В результате чего американцы несли серьёзные технические и конечно же финансовые потери, не говоря уже о статусе «хозяев положения» на трассе.
Снеговику и Little Coldy было приказано двигаться парой так же, как и немецкие пилоты, не отставая и ведя постоянный огонь по целям. Но у немцев был просчитан и такой вариант.
Как только пара «охотников» легла на курс следования за целями, держась рядом друг с другом, и начала пристреливаться в условиях возникающих «Мостов» и «Шлагбаумов», Ганс с Йозефом резко затормозили, используя упоры и реверсные крылья с противоположных друг другу сторон, в результате чего их сновигаторы синхронно развернуло на сто восемьдесят градусов по внешним радиусам, и они встали лицом к лицу с надвигающимися на них «охотниками». При этом они моментально включили реверс на форсаже и стали просто двигаться назад, сбивая по пути «Шлагбаумы» и открыв непрекращающийся встречный огонь по американцам. В результате этого манёвра Снеговику удалось резко уйти в сторону от встречного огня на вираже, сильно отклонившись от заданного курса. А вот «Coldy» не справилась с инерцией разгона и её вынесло вперёд под сокрушительные залпы и очереди. От встречных ударов машину развернуло поперёк движения, а немцы просто затормозили и расстреляли её правую часть полностью, повредив детали боковых крыльев. Теперь ситуация стала похожа на предыдущую с Малышом Хью и Снеговик об этом сразу догадался.
Немцы развернулись обратно вперёд по курсу движения и динамично стали набирать скорость, проходя «Мосты» и другие преграды. Снеговик шёл в впереди в мили от них и попутно пытался сообразить, что же ещё можно сделать одному против двоих серьёзных профессионалов. Из всех возможных способов можно было только уйти подальше вперёд на скорости, затаиться где-нибудь и попробовать сбить одну из «жертв» на сложном препятствии, не зависимо от того, что на монитор-радаре это будет видно и немцы сразу поймут, в чём дело. Именно в этот момент Снеговик и допустил самую главную ошибку. Как только он начал увеличивать скорость отрыва и уходить вперёд, Ганс и Йозеф слегка рассредоточились и начали обычную погоню за ним, в результате которой его сновигатор был сбит, и перевёрнулся через пять миль на очередном препятствии, а немцы после этого спокойно дошли до финиша вдвоём.
ГЛАВА XVIII. НАРАСТАНИЕ БЕСПОКОЙСТВА.
После того, как «Phaeton Prince» был доставлен в машзал технического комплекса, Кэтрин быстро спустилась по трапу и накинулась в истерике с кулаками на Мичмана, который подходил в это момент, чтобы начать расследование случившегося. Как оказалось, произошедшее не было результатом атаки Малыша Хью с тыла, а просто являлось внутренней внезапно возникшей по неизвестным причинам серьёзной поломкой. На момент прибытия, вниз уже спустились Фрэя, Аксель и Хэлбокс. Они держали Кэтрин, которая кричала, ругалась и махала руками, пытаясь дотянуться до Мичмана, который по её мнению был виновен в том, что команда упустила один из своих основных шансов одержать победу. Мичман стоял в растерянности, так как на самом деле вся ответственность по техническому состоянию и контролю лежала на нём. Вероятность какой-либо диверсии исключалась полностью, так как все сновигаторы находились под очень серьёзным контролем в постоянном обзоре множества видеокамер, и даже для того, чтобы просто посмотреть на них, нужно было получить три серьёзных разрешения, включая подпись в допуске у самого Мичмана. Посторонние лица в машзал строго не допускались, даже уборщики. Все работы выполнялись исключительно технической бригадой.
После того, как Кэтрин успокоилась, они с остальными пилотами ушли наверх, а Мичман приступил к диагностике и проверке всех систем, чтобы выявить причину, по которой оба двигателя погасли.
Настроение у российской команды было как нельзя хуже. По текущим обстоятельствам складывалась очень тяжёлая картина: трасса была практически непроходима на высокой скорости; американские «охотники» оказались слишком хорошо натренированы, чтобы от них можно было с лёгкостью уйти; Джонс выбыл, Кэтрин получила критическую поломку, а значит, две основные карты были уже разыграны и вышли из колоды. Из самых сильных пилотов оставался только Зордакс и Хэлбокс, который закрутил какие-то шуры-муры с потенциальной американской разведчицей, и что там у него происходит на самом деле, всё равно оставалось под большим вопросом. Время уходило, а количество попыток взять оба сектора катастрофически уменьшалось. Всё шло к тому, что на этом турнире российская команда не получит ни одной победы, а это могло стать самым унизительным поражением, которое только можно было себе представить.
День подходил к концу, народ праздновал величайшее выступление команды Германии. Ганс и Йозеф стояли на вершине своей славы и превосходства плечом к плечу, высоко подняв голову под множеством фото вспышек и бурей оваций. Это был апофеоз их славы и непревзойдённый реванш за первую миссию, где они дважды проиграли российской стороне.
На мониторах постоянно транслировались повторы непревзойдённых манёвров немецких гонщиков, наносящих сокрушительное поражение американским «охотникам», тщетно пытающимся напасть на них. В залах то и дело слышались хлопки открывающегося шампанского и восторженные выкрики на немецком языке. Гостей из Германии на турнире присутствовало достаточное количество, и сегодня они праздновали свою общую и великую победу, одержанную благодаря долгим и тяжёлым тренировкам пилотов, а также неимоверным усилиям, вложенным в уровень технической оснастки своих машин.
День подходил к концу, публика получила свой заряд азарта и щекочущей нервы энергии с переполненной до краёв чашей профессионализма, показанного ей сегодня на трассе. С чувством глубочайшего удовлетворения и насыщения этими благами, люди понемногу остывали и расходились в предвкушении следующих заездов с надеждой на то, что им удастся испытать такие же эмоции вновь. Некоторые из гостей оставались допоздна, долго обсуждая друг с другом последнюю гонку, сидя в креслах с приглушённым светом и делились общими эмоциями, постоянно пересматривая повторы на экранах, выделяя мелкие подробности и пытаясь прокомментировать действия пилотов в тот момент, как бы становясь на их место.
Несмотря на глобальное поражение американской команды на третьем заезде, Уолтер Кик был очень рад, так как для него всё происходящее среди высокопоставленных и уважаемых гостей было самым высочайшим достижением. Это означало лишь одно, что люди этого уровня будут стремиться испытать те же чувства и настроения, а значит, будут вновь приезжать на такие турниры, выражая особое внимание американской стороне и принося существенные прибыли, что в целом поднимало престиж всего государства, а это и являлось основной задачей, поставленной ему его высшими руководителями.
Джонс сидел с очень обеспокоенным видом у себя в комнате, пока Фрэя успокаивала разнервничавшуюся до слёз Кэтрин. Хэлбокс и Вэндэр периодически уходили и возвращались обратно, чтобы совсем не терять фактор присутствия среди гостей. Зордакс постоянно находился в главном зале. С тех пор, как они поругались с Джонсом, он не стремился держаться команды, а действовал единолично и независимо. После ужина позвонил Мичман и сообщил, что выявил причину возникновения поломки. Он сразу сделал оговорку о том, что его вины в случившемся нет, чтобы Кэтрин окончательно пришла в себя, и он мог спокойно подняться и объяснить им, в чём было дело. Джонс заверил его, что всё в порядке, и они будут ждать его в номере. Спустя двадцать минут в дверь постучали.
– Что ж, – начал спокойно объяснять Мичман, – причиной по которой отказали оба двигателя, являлась трещина в титановой трубке высокого давления подачи топливно-инертной смеси. По этой главной трубке смесь подаётся от распределительного узла нагнетателя высокого давления до контура сепаратора на облучатель левого сопла. Эта система относится к первой основной ступени контроля тяги, вторая турбинная ступень является зависимой и не запускается без первой. Система управления тягой не даёт одному двигателю работать независимо от второго при записи ошибок критического состояние всей системы, поэтому, когда левый двигатель погас, правый выключился автоматически. Трубку разорвало на части, но защитный корд из стальной проволоки не дал разлететься осколкам по внутреннему машинному отсеку. По характеру краёв нескольких осколков можно сделать вывод, что имела место микротрещина в её корпусе, так как внутренняя грань сточена газами высоко давления. Регламент замены данной детали ещё не вышел. Добраться за короткое время, и повредить трубку, не нарушая корд, невозможно. Такое повреждение можно получить при резком внутреннем скачке давления в системе, по аналогии с гидроударом. Я просмотрел в карту повреждений сновигатора и думаю, что трещина возникла в результате попадания в левое сопло энерго-импульсного заряда на презентации оружия в прошлом году здесь на Амундсен-Скотт, когда Кэтрин повредили выстрелом систему аэродинамического руления с левой стороны.
– Но, позволь, Мичман, – возразил Джонс, – ведь с тех пор прошло много времени, сновигатор работал под нагрузками и проходил тестирования, почему это не произошло раньше?
– Всё правильно, – титан очень прочный металл, поэтому для образования критического момента разрушения потребовалось время. Потоку исходящей из форсунок топливно-инертной струи под высоким давлением противодействовал сильный удар от разрыва заряда. Это послужило максимумом для скачка давления в системе подачи, и в трубке возникла микротрещина, потому что наряду с высокой прочностью титан также обладает хрупкостью. Со временем микротрещину разъело высоким давлением струи газа и, достигнув предела прочности, трубку разорвало на части. Вторая турбинная ступень погасла сразу же, а система управления заглушила второй двигатель. Моей ответственности здесь нет. Этой аварии присваивается степень неисправности, возникшей в результате случайных причин или факторов, независимых от человека. Попросту говоря, несчастный случай. Трубка кстати есть с собой, даже не одна, завтра заменю. За скандал можете не извиняться, я всё понимаю, бывает.
– Да уж, – протянул Джонс, – всё одно к одному.
– Это ты о чём? – спросил Мичман.
– Да ладно, не загружай себя лишним, – ответил Джонс, – рапорт на подпись принёс?
– Да, вот – держи, – и Мичман протянул Джонсу канцелярский планшет с техническим заключением.
– Молодец, – ответил Джонс, – иди – попей шампанского, Мичман, и расслабься. Там вон немцы скоро песни петь начнут, а мы тут горем что ли все должны упиваться?
– Окей, как скажешь, Джонс! – и Мичман вышел из комнаты.
– Вы тоже идите! – обратился Джонс к Фрэе и Кэтрин, – слезами горю не поможешь.
– Ага! – саркастично вмешался Хэлбокс с идиотским видом, – не всё коту масленица!
– А тебе что-то весело всю дорогу, да? – упрекнула его Фрэя, – сходи к своей новой подружке, порадуетесь вдвоём. Хотя что я говорю то? Её же сегодня «Эдельвайсы» на трассе порвали, как обезьяна газету.
– Так! Заканчивайте эту ругань! – строго скомандовал Джонс, – не надо показывать свой траур перед остальными. Идите – развейтесь, погуляйте среди гостей, автографы дадите. Построение на отбой в десять часов. Всё!
ГЛАВА XIX. ПОРАЖЕНИЕ ФРЭИ.
Несмотря на самое яркое с профессиональной точки зрения предыдущее выступление немецких гонщиков и на исход предстоящей встречи на трассе, следующая тройка участников запомнилась всем и была действительно самой красивой и в отношении самих пилотов, и в особенности машин, на которых они выступали. Такую грациозную подборку тяжело было назвать случайной, но судьба видимо решила отличиться и поставить свой непревзойдённый по гармонии аккорд после жёсткого и злого самоутверждения, наполненного безупречно отработанной техникой и хладнокровием.
Фрэя, Найджел Бэйкер и Андрэ Марсо сияли перед журналистами и фотографами своими счастливыми улыбками на прекрасных лицах. Затем восторженный каскад симпатий присутствующих перенёсся к экранам и панорамным витражам на три прекраснейших по своему сочетанию расцветки и оригинальности дизайна, сновигатора: «Space Shark», «Supplanter» и принявшая новый облик от лаборатории «Bentley» бывшая российская версия «Spector» с очень красиво выполненной аэрографией британского флага по всей поверхности корпуса.
Французский «Supplanter» сразу бросался в глаза своим дизайном, выполненным в очень спортивном стиле и уже успел подтвердить свои характеристики набора скорости, заявленные в технических аннотациях рекламных журналов, которые повсеместно лежали на станции для гостей в качестве информационных материалов, освещающих тонкости каждой модели, включая имена инженеров, историю, технические показатели и варианты спортивных расцветок.
Для британского же пилота это была первая попытка показать, на что он способен и никто пока ещё не ожидал от него каких-либо результатов, хотя все были в достаточной степени заинтригованы тем, насколько его динамика движения будет соответствовать новому креативу внешних форм и линий корпуса.
Ну а российский «Space Shark» по прежнему твёрдо стоял в средней линии тягово-скоростных характеристик, хотя был изначально заявлен как модель высшего уровня зачётных таблиц. Эта модель была самая последняя из всех, произведённых в Российской Федерации, использующая принципиально новый тип силовых установок и в расчётном отношении мощности двигателей к общему весу с учётом аэродинамических характеристик должна была превышать показатели остальных машин типа «HSPS». Однако на первых же практических испытаниях выяснилось, что сновигатор ведёт себя не так, как хотелось бы изначально, и ряд показателей были списаны в экспериментальный резерв как требующие доработки. В основном это касалось различных сопротивлений движению, связанных с трением о поверхность снега, в особенности при рулении и выполнении манёвров. Общая концепция оказалась слишком чувствительной к внешним факторам и не дала искомого результата от новых тяговых систем. Но первоначальный внешний дизайн получился многообещающим, поэтому модель запустили в эксплуатацию с целью параллельного отслеживания показателей, выявления проблем, их изучения и последующей доработки.
Начало гонки, впрочем, не отличалось от предыдущих стартов ничем особенным. После того, как была пройдена зона «Лабиринтов», Фрэя вступила в затяжную дуэль с Джокером, резко сменив курс на первом же «Sharp twist band». Перестрелка затянулась из-за взаимной принципиальности. Гонщики то и дело виляли между «Кубами» и «Пирамидами», пытаясь поймать соперника в объёмный голографический 3-D прицел и постоянно осыпая друг друга очередями радиальных энергомётов. В конце концов, после десяти минут непрекращающихся перестрелок, когда оставшиеся «жертвы» уже покинули сектор «Carcass» к этой ожесточённой борьбе присоединился Малыш Хью, не оставив Фрэе ни единого шанса на выживание. Он медленно и безжалостно, как крокодил, «подполз» в область этого боевого столкновения, выбрал удобную позицию, и, прицелившись, произвёл ряд поставленных сгруппированных залпов из одиночных дальнобойных пушек, успокоив Фрэю, как дикую африканскую кошку на охоте в палящих зноем просторах саванн. Поверженный сновигатор выкатился из-за потрёпанной выстрелами пирамиды с волочившимся по снегу боковым крылом и жалким, поднимающимся вверх дымком из потухших сопел ионизирующее импульсных турбинных толкателей.
Судьба Фрэи была решена. Оба «охотника» приблизившись, друг за другом медленно обогнули её сновигатор, сделав прощальный, победоносный круг вокруг своей добычи, и динамично набирая скорость, с использованием форсажа удалились прочь в сторону станции.
Фрэя сидела в кресле пилота с застывшей на лице маской от усталости и поражения, не выпуская из рук правый рулевой штурвал и левый рычаг тяги. Кабина разорялась сигнализирующими огнями и звуками. Диспетчер уже выяснил состояние пилота и сообщил о выходе спасательного вездехода на эвакуацию. Несмотря на поражение, Фрэя чувствовала некоторую гордость за отвержено принятый бой с неравным перевесом сил. Она хорошо понимала, что второй охотник поступил так, как должен был поступить, завершив быстро и категорически эту сцену героического противостояния, тем самым, облегчив их общие страдания, так как в любом случае, даже если бы в этой дуэли она победила Джокера, то со следующим «охотником» ей было бы однозначно не справиться.
Британец и француз продвинулись вдвоём гораздо дальше. Как оказалось модернизация «Спектра» дала очень ощутимый результат. Оба сновигатора обладали высокой динамикой разгона на коротких отрезках расстояний, что позволяло им с лёгкостью преодолевать «Мосты», маневрировать между «шлагбаумами», «минами» и точно попадать в проезды препятствий «Blinds».
На последнем этапе, когда до финиша оставалось три подсектора, «охотники» сгруппировались против англичанина, так как с француз был явно быстрее и препятствия типа «Twist platform» проходил более свободно, даже несмотря на встречные помехи от шнековой машины «Snowstorm», которые засыпали лобовое стекло сновигатора объёмным снежным массивом, летящим навстречу. Времени у «охотников» до финиша оставалось мало и они изменили конфигурацию преследования, приняв приоритет ближней цели. Так как уходить от догоняющего огня с двух сторон было практически некуда, британец не нашёл для себя ничего лучше, чем резко ускориться на максимальном форсаже вперёд. Скоростной рывок оказался слишком сильным для того, чтобы справиться с управлением на препятствии «Angle plate». К тому же трасса реагировала на такое поведение очень резко. Навигационные датчики мгновенно изменяли скорость реакции действующих электромагнитных и гидравлических механизмов привода устройств управления подвижными частями препятствий. «Платформа» поднялась в два раза быстрее обычного, выполнив неприемлемый угол крена сновигатора относительно горизонта на такой скорости, и британец перевернулся на крышу. В результате до финиша дошёл только француз под бурные аплодисменты гостей, которые замерли на месте от нарастающего напряжения в самом конце гонки.
На этот раз ликовала вся Франция. А вместе с нарастающим настроением от победы, за долгие минуты сопереживаний гонщикам во время заезда, к приближающемуся времени обеда, у гостей поднялся и аппетит. Ажиотаж нарастал ещё и от того, что под хорошую закуску и как обязательный фактор празднования победы в ход должно было обильно пойти спиртное. Такое расписание на следующие два часа до нового пятого заезда обостряло повышение настроения у публики до предела. Празднование победы, плюс вкусная еда, плюс удовольствие от шампанского, плюс новые приключения сновигаторов вкупе создавали огромную волну, которой не только могли, но и желали захлебнуться все присутствующие.
А российскую команду всё тяжелее и тяжелее сдавливал груз поражений. На фоне всеобщих ликований от радости и беспробудного веселья лица наших пилотов постепенно менялись от средней стадии серьёзности к высокой стадии искусственных улыбок. Впереди всех ждала пятая жеребьёвка и пятый заезд, а пока наступал обеденный перерыв.
ГЛАВА XX. АРВИД ХУЛКО И ЛИКЕР «BAILEYS».
На третий день турнирных соревнований после второй жеребьёвки, когда все участники в заезд были определены, Арвид на остаток дня решил полностью расслабиться и присоединиться к гостям.
После обеда, гарсоны разносили спиртное. Выглядело это следующим образом. Бармен разливал коньяк в коньячные бокалы, виски в широкие стаканы для виски, а также в основном для дам он разливал ликёр «Бэйлиз» в более вытянутые круглые стаканы и добавлял туда пару кусочков льда. В виски он, впрочем, также добавлял лёд. Стаканы группировались на подносе в три ряда: четыре стакана с коньком, четыре стакана с виски и почему всего три стакана с ликёром. Когда приходило время разносить спиртное, помощник бармена становился помощником гарсона и вместе с ним начинал нести подносы от столовой в гостевом комплексе, где располагался бар, вдоль по станции, минуя главный холл, где был выход на стартовый полигон, мимо главной аудитории, где располагались основные сидячие места, к главному залу, где проходили официальные мероприятия.
Понятным было, что чтобы разнести спиртное на сто человек по двадцать два бокала за один проход, нужно было пройти вдвоём пять раз. При этом напитки раздавались по мере продвижения от гостиничного комплекса до главного зала. В результате эта процедура занимала довольно долгое время, так как люди не стояли на месте, двигаться среди них приходилось с предельной осторожностью, потому что залить чей-нибудь галстук за несколько тысяч долларов было практически равно увольнению со штрафом и серьёзному скандалу, а про женскую половину уже и говорить было нечего. Гарсоны к слову были одни из самых профессиональных с большим стажем в таком роде деятельности и делали всё аккуратно и размеренно без суеты.
Арвид после жеребьёвки находился в главном зале и не хотел уходить от туда, так как журналисты, фотографы и операторы работали только там, к тому же только в главном зале был огромный длинный витраж с видом на стартовую прямую первого сектора, откуда начиналась гонка. Арвиду, как и другим пилотам было рекомендовано постоянно находиться именно в главном зале по целому ряду причин, в основном связанных с официальностью происходящего. Они должны были быть наиболее доступны для фото и видео фиксации, включая и рекламные аспекты, а также для того, чтобы их не приходилось долго искать кому-либо для дачи автографов и интервью.
И вот, в тот момент, когда гарсоны только-только возобновили свою прекрасную миссию, Арвид решил, что надо запастись стаканчиком горячительного перед новым стартом, но ждать ему не хотелось. Всё усложнялось ещё тем, что Арвид не хотел коньяк и не хотел виски, он хотел именно «Бэйлиз», который вообще не доходил до основной массы собравшихся, а расходился в самом начале, так как, по-видимому, он также пользовался особенным спросом и у дам. В результате создавалась некоторая конкуренция, которая провоцировала намеренный поиск данного продукта, а это было не так-то просто на первый взгляд. Идти напрямую в бар через всю станцию и два комплекса было абсолютно не естественно, поэтому Арвид начал разрабатывать некоторую схему «ловушек», чтобы застать проходящего мимо гарсона с ещё присутствующим стаканом ликёра на подносе. Ситуация складывалась неоднозначная и очень скользкая, вызывающая даже внутренний азарт, ведь никому из мужчин, кроме Арвида по-видимому «Бэйлиз» был не нужен, а дамы продолжали разбирать столь дефицитный продукт прямо из под носа хаотично двигаясь по станции туда-сюда, и вот уже он стал свидетелем даже повторных случаев изъятия данного напитка с подноса некоторыми гражданочками. Выбрав наиболее удобную позицию, Арвид затаился в ожидании следующего алкогольного трафика, но в тот самый момент, как очередной гарсон начал входить в зону его повышенного внимания, к Арвиду подошёл серьёзный господин в костюме и очень галантно попросил у него автограф. Отказывать было абсолютно нельзя, так как просьбы от гостей такого уровня воспринимались практически равными приказу, и Арвид покорно и услужливо взял предложенную авторучку и расписался на каком-то глянцевом буклете с видами на Амундсен-Скотт и турнирную трассу с птичьего полёта. В результате глубокое удовлетворение уважаемого господина обошлось Арвиду в очередную пропущенную атаку на столь желанный стакан ликёра, который вновь бесследно растворился в толпе вместе с гарсоном и подносом, на котором стоял. Арвид решил сменить позицию и продвинуться ещё ближе к месту, откуда появлялись гарсоны. Теперь по его расчёту новый объект должен был показаться через пять минут вдоль другой стены, и вот наступил момент развязки, – Арвид как бы невзначай преградил путь идущему с подносом человеку и ловким движением руки оперативно захватил стакан. «Победа!» – радостно прокричал про себя Арвид. Отстранившись от подноса он ретировался назад к стене. В этот момент к нему подошла очаровательная и очень красивая девушка, держа в руках тот самый рекламный журнал с описанием моделей сновигаторов, и на безупречном английском попросила его поставить автограф именно на той странице, где была фотография финского сновигатора «Peloton» с маленькой фотографией самого Арвида в углу. Это было довольно оригинальное решение в плане сбора автографов, на что Арвид сразу обратил своё внимание. Девушка протянула ему очень дорогой золотой «Parker» и попросила сделать короткую памятную надпись её младшему брату – «Андрею от Арвида Хулко». Арвид естественно воспринял просьбу очень серьёзно, и делать такие подписи навесу не решился, чтобы не испортить памятную вещь с подписями других пилотов. Сначала он начал искать место, куда поставить свой стакан, из которого он ещё не успел сделать ни одного глотка. Место нашлось как нельзя быстро, это был длинный узкий пристенок, который тянулся вдоль всей стены на уровне груди. Поставив непочатый стакан с ликёром, он начал выискивать взглядом по сторонам любую горизонтальную поверхность, чтобы удобней расположить на ней журнал для подписи. Такая поверхность обнаружилась тоже практически сразу. Это был журнальный столик в двух шагах от места, где он поставил свой стакан. Переставлять стакан он не стал, в надежде на лучшие манеры со стороны присутсвующих, и, отойдя в сторону, присел возле столика на кресло, чтобы сделать подпись. Девушка осталась очень довольна и мило поблагодарила Арвида. Её звали Наташа, она была дочкой российского посла и приехала на этот турнир вместе с отцом. Арвиду было чрезвычайно приятно это короткое общение, он, улыбаясь, попрощался с ней в предвкушении того, что сейчас ещё вдобавок ко всему, наконец-то, сделает тот самый долгожданный глоток божественного напитка, но, обернувшись к месту его временной дислокации, он обнаружил в ужасе для себя другой пустой стакан из под ликёра. Видимо в тот момент, когда он отвлёкся, мимо проходили дамы и, увидев, что непочатый стакан грустит на пристенке в одиночестве без свидетелей, с убеждённой логикой в свою сторону решили, что данный стакан был оставлен за ненадобностью, и поменяли его на опорожнённый стакан, в чём не было особого преступления. Грустный Арвид, осознав, что добыча была упущена, решился пойти на крайние меры и направился в бар. Придя в бар, он обратился к бармену с просьбой дать ему сразу два стакана ликёра, на что бармен ответил ему, что ликёр сегодня после обеда расходился особенно быстро и его не осталось в баре, а идти за ним на склад в другой хозяйственный комплекс он не может, потому что его помощник сейчас помогает гарсону и ему не на кого оставить бар на это время.
