Алексей Птица
Мамба в Афганистане
Глава 4. Пакистан всего Востока
Заместитель министра здравоохранения Кувейта и родственник эмира по женской линии от первой жены Хуссейн Аль-Зафири находился на приёме у самого эмира после того, как Чёрный лекарь уплыл в Пакистан.
– Докладывай, Хуссейн, о чём ты договорился в итоге. Я слышал от своего брата Абдаллы, что у тебя была очень содержательная беседа с этим чёрным человеком.
– Да, мой повелитель, – склонил голову Хуссейн. – Он продал все лекарства, что у него были, и предложил два новых – по его словам, очень редких. Их он не показывал ранее.
– Мне уже рассказывали: всё, что он продал, сразу же разошлось среди страждущих.
Эмир усмехнулся.
– Излечение от самых разных болезней… И, кажется, это даже принесло тебе известность, вместе с этим самым Эльсвэдом аль-Шафи. Особенно афродизиаки. Думается, в будущем году нас ждут пополнения буквально в каждой семье. И не только, да? – и эмир рассмеялся.
– Несомненно, аль-Шафи не обманул, и результаты анализов всех лекарств подтверждают его слова почти полностью.
– Почти? – поднял левую бровь эмир.
– Я не могу утверждать на все сто процентов, что это так, поэтому говорю – почти.
– Действительно. Я видел результаты проведённых исследований – они впечатляют. Но что ещё он предложил тебе?
– Вот эти два эликсира, – и Хуссейн протянул эмиру лист с напечатанными на нём данными испытаний.
– Угу, – пробежав текст глазами, хмыкнул эмир. – То есть, вы всё же решили не жалеть лекарство и испытали его?
– Да, мой господин. Не так кардинально, как предлагал он, но эффект без сомнения подтверждает его слова. Регенеративные свойства эликсира, который мы прозвали «Солнце жизни», просто поражают. А второй, названный нами «Меч жизни», с успехом борется с раковыми клетками, уничтожая их в геометрической прогрессии, но его требуется очень много для необходимого эффекта. С прерыванием лечения активный рост опухоли хоть и приостанавливается, но всё же не прекращается. Аль-Шафи сказал, что нужно принимать лекарство в течение трёх-шести месяцев непрерывно и очень много.
– То есть, он не врёт?
– Нет.
– Понятно. Действительно, сам Аллах направил этого мужчину к нам. Но почему он уехал в Пакистан, и пробовал ли ты его остановить?
– Не знаю, мой повелитель. Я пытался его переубедить, но он производит впечатление жёсткого и неуступчивого человека, и порой мне кажется, что он очень странный, и я бы даже сказал – страшный.
– Почему ты так думаешь, Хуссейн?
– Он сам признался, что воевал. Мы навели о нём справки, но ничего толком не выяснили. Он словно исчезает: вот появился где-то согласно документам – и снова испарился. Но это Африка, там всё так, потому и неудивительно.
– Ты говоришь, что он сомалиец, и у него есть своя лаборатория?
– Так говорит он, мой повелитель, я всего лишь повторяю сказанное. Но лаборатория у него почему-то находится в Аддис-Абебе, и опять же – по его словам.
– Странный и тёмный человек, но очень любопытный. Наведи о нём справки по своей линии, а я дам команду начальнику службы охраны, чтобы выяснил всё со своей стороны.
– Да, мой господин.
– Так, ну а что насчёт производства лекарств – он может их делать и продавать нам? И можно ли наладить их производство у нас?
– Он может, но не у нас, и очень мало. И, боюсь, мы больше не увидим его, потому как аль-Шафи уехал в Афганистан.
– Ты же сказал, Хуссейн, что он отправился в Пакистан?
– Мой повелитель, он обмолвился, что хочет добраться до Афганистана, ведь там идёт война.
– Так ты знаешь, ради чего он туда поехал?
– Мне кажется, он хочет испытать свои лекарства на раненых и проверить их действие безнаказанно. Может, даже на пленных кяфирах, кто его знает… Судя по всему, он не простой целитель, а знахарь, я бы даже сказал, что шаман. На правоверного мусульманина он мало похож. Повадки не те, хотя сразу так и не скажешь.
– Язычник, совершивший хадж? Ты в своём уме, Хуссейн?
– Прошу меня простить, мой господин, я не это имел в виду. Мне показалось, что он знает намного больше, чем говорит, но тогда он не может быть обычным целителем. А если так, то… это трудно объяснить.
– Ясно. Выкинь эту дурь из головы, аль-Зафири, и займись лучше делом. Аудиенция закончена.
– Слушаю и повинуюсь, мой повелитель. Прошу простить мои слова, они высказаны необдуманно.
– Ступай! – небрежно махнул рукой раздосадованный эмир, и Хуссейн, нервно торопясь, покинул помещение. Неслышно закрылась за ним тонкая дверь, а эмир, взяв стакан со свежевыжатым соком манго, хмыкнул.
Шаман?! Ну-ну. Хотя, всё может быть, может быть. В конце концов, это же негры! И, обдумав эту мысль, эмир отложил её в дальний угол своей памяти. Лекарство – это хорошо, но насущные проблемы не дадут о себе забыть. Время покажет, кто такой аль-Шафи.
– Махмет, зови следующего.
Появившийся на крик секретарь кивнул и исчез за дверью, через которую тут же вошёл новый посетитель.
***
Я стоял на пирсе порта в Карачи и смотрел вокруг, размышляя, куда пойти в первую очередь. С собой у меня имелось пять тысяч долларов наличными, остальное можно перевести в Пакистане, если понадобится. Но думаю, что вряд ли.
Не спеша я направился прогуляться по городу. Если в порту нет-нет да ещё встречались чернокожие, то уже в самом городе их практически не было. На меня изредка поглядывали, но вид мой располагал к себе, внушая уважение. Тем более, что я всё же больше был похож на араба, чем на негра, да ещё и одетый в кандуру.
Город оказался очень грязным. Чище, чем в Африке, но ненамного, и везде в нем сновали множество мопедов. Не столько, сколько в Индии, но много. Огромный миллионный город поражал воображение как целыми кварталами нищенских построек, так и старыми зданиями в английском колониальном стиле, по соседству с которыми тянулись к свету современные здания. Насколько он оказался огромным, настолько же и безалаберным. Долго его рассматривать я не стал, и почти сразу направился оформлять въездную визу.
– Цель вашего прибытия?
– Туризм по мусульманским странам после совершения умры, – ответил я по-арабски.
Мой собеседник с трудом понимал меня, впрочем, так же плохо, как и я его, и мы перешли на ломаный английский.
После всех формальных расспросов, он шлёпнул мне печать на визу и изрёк:
– Добро пожаловать в Жемчужину Востока.
– Спасибо, – нейтрально ответил я и отправился искать возможность поскорее уехать в Исламабад. А то что-то уже тошнит от местных жемчужин.
Поиски привели меня на автовокзал. Узнав цену на билет и расписание, я пошёл в ближайший банк, где обменял местные рупии на доллары. На обратном пути зашёл в чайхану и пообедал. Дойдя до вокзала, купил билет и, дождавшись рейса, благополучно сел в автобус. Переполненный старый английский омнибус за сутки довёз меня до Исламабада – и вот она, столица! В этом городе я остался ночевать.
Собственно, зачем я приехал именно в Исламабад? Это нужно мне, чтобы добраться до Афганистана и нанять там моджахедов, обученных иностранными инструкторами. Хотя, не так – просто воинов без страха и упрёка, но тут были нюансы, и о них-то я и размышлял на досуге, то есть, пока ехал в автобусе. Вообще, это всё чёрная авантюра, ни больше, ни меньше. Самая отчаянная и самая необходимая мне авантюра. Мне нужны каналы получения оружия.
На Советский Союз особой надежды нет – время уже не то, опоздал я с переселением души. Ну, ничего, зато можно порезвиться за чужой счёт в Африке.
Незаметно наступил 1984 год, точнее, дело уже шло к весне – на дворе стоял конец марта. Природа постепенно просыпалась: появилась молодая травка, набухли почки, а на юге Пакистана уже и распустились. Мой же путь лежал на северо-восток, в горы Гиндукуша, туда, где шла война. Но где именно велись боевые действия, я точно не знал.
Пешавар встретил меня совсем другой атмосферой, чем Исламабад, намного более суровой. На улицах повсеместно встречались люди с бородатыми, недобрыми лицами, с военной выправкой, просто непонятно кто, но явно знающие, в какой руке держать автомат; женщины, закутанные до пят, и смотревшие на мир сквозь сеточку паранджи – их страх и напряжение отчётливо ощущались мною чуть ли не кожей. Но я, уже одетый в местную одежду – рубаху со штанами и с платком на голове, всем дружелюбно улыбался, иногда в ответ также получая улыбку.
Следуя по улицам пуштунской столицы, я размышлял, кого бы нанять для войны в Африке и создания собственной гвардии. Эта гвардия должна чураться местных и должна быть преданной мне целиком. Обдумав, я решил остановиться не на многочисленных пуштунах, и, конечно же, не на таджиках с узбеками, а на небольших народностях, населяющих горный Афганистан, да и Пакистан тоже. Мой выбор пал на Нуристан или Кяфиристан, как он назывался до 1919 года в Афганистане. Их население малочисленно, люди сплочённые и в то же время умеют и воевать, и строить, в отличие от моих собратьев, что плохо воюют и ещё хуже строят. Нужно начать, а дальше смотреть по обстоятельствам.
Найдя караван-сарай, я разговорился с администратором и узнал, что мне нужно ехать в провинцию Хайбер-Патунхва. Короче, всё сложно.
Здесь же переночевав, я познакомился с одним пуштуном, который собирался по своим делам в город Мардан, а в караван-сарай зашёл для того, чтобы собрать себе попутчиков – так дешевле выходило путешествовать.
– Это тебе нужно в селение Дир, а лучше в Читрал, там живут калаши. А если ты хочешь познакомиться и с другими местными племенами, то тебе вообще нужно переходить границу и идти в Кунар – столицу провинции Нуристан, там ты найдёшь многих из этих племён.
– Спасибо, уважаемый, – обратился я к этому пуштуну. – Как я тебя могу отблагодарить, да будет всегда ласково с тобою солнце? Я умею лечить и ищу редкие растения для своих эликсиров и снадобий. И даже в путешествиях не забываю их активно искать, ведь вся природа дышит красотою и лечит нас ею.
– Ты меня удивил. Нечасто я вижу здесь людей с твоим цветом кожи, но ты мусульманин и совершил хадж, что бывает очень редко. Значит, ты лекарь и травник?
– Да.
– Что же, это тем более удивительно. Давно Пешавар не видел подобных тебе. А ты сможешь мне помочь? Мой сын тяжело болен.
– Долг каждого врача и лекаря – помогать страждущим. Я сделаю всё, что в моих силах. Веди меня к нему.
– Меня радует твоя готовность. Я обращался ко всем врачам Пешавара, но ни один не смог помочь. У меня одни дочери, но милостивый Аллах услышал мои молитвы и подарил единственного наследника, самого младшего и самого любимого.
– Что с ним случилось?
– Зимой он пошёл за водой, оступился и упал в холодную реку, но смог самостоятельно из неё выбраться и дойти до дома. На следующий день он заболел. Мы лечили его всеми известными средствами, обращались и к врачам. Ему на время стало лучше, а потом самочувствие резко ухудшилось, он стал болеть ещё сильнее и беспрерывно кашлять.
– Я понял, надо смотреть.
По пути домой к этому мальчику я зашёл в аптеку и купил там обычный градусник. Больше ничего покупать не стал, потому что не знал, что мне может понадобиться. Несмотря на торговлю в Кувейте, я всё равно полностью ничего из лекарств не продал. Просто потому, что привык многое держать при себе. И их остаток мог сейчас очень сильно мне помочь, на то и был расчёт.
Афродизиаки мне не требовались, многие из остального тоже в пути могло не понадобиться, так что я оставил только самое необходимое: транквилизаторы, кровоостанавливающие, кроветворные и антишоковые препараты, и, конечно же, эликсир жизни, но не в той пропорции, что отдал я Хуссейну, а в нормальной дозе. Да и по пути я надеялся ещё кое-что изготовить и пополнить свои запасы.
Вскоре мы вошли в обычный с виду дом, но с очень большим двором, в котором стояли рассёдланные животные. Дом находился почти на самом краю Пешавара, и его хозяин мог себе позволить большой двор. Как оказалось впоследствии – и не только это. Меня провели в комнату, где находился сын отца семейства.
– Вот мой Анвар.
На кровати лежал истощённый болезнью подросток с чёрными-пречёрными глазами, в которых затаилась безысходность. Ну, что же, не в первой, и я мысленно закатал рукава.
Пощупав пульс, я приложил руку ко лбу и дал больному градусник. В общем-то, ничего сложного. У мальчика, очевидно, был то ли застарелый бронхит, плавно перешедший в пневмонию, то ли недолеченная пневмония. Столбик термометра остановился на отметке «37 и 5» – в общем-то, всё понятно стало и по температуре, и по внешнему виду, и ещё по паре признаков, неочевидных для других людей.
– Мне нужен огонь для приготовления отваров, чистая вода, – чуть было «колодезная» не сказал, – и котелок. Всё остальное я найду сам.
– Всё будет, всё будет, – тут же с готовностью отозвался Аббас, отец мальчика.
Кивнув в ответ на его слова, я отправился в город. Зайдя в довольно большое помещение самой крупной аптеки Пешавара, я хозяйским взглядом окинул витрины. Ну, так себе расклад. Меня главным образом интересовали травы и спиртовые вытяжки всяких элеутерококков и прочих растительных энергетиков, ну и масла. Корень имбиря тоже нужен. Я неспешно подошёл к прилавку и по-английски обратился к продавцу-пуштуну, спросив у него о наличии необходимых мне листьев, корней и всего, что могло потребоваться для приготовления отвара.
– Это есть, это есть, этого нет, но можно взять вот это.
Продавец оказался грамотным фармацевтом. Я перешёл на специфические названия нужных мне лекарственных трав, спиртовых вытяжек и настоек, эфирных масел. Чего-то ожидаемо не оказалось, другое имелось в наличии или можно было выбрать заменитель аналогичного действия. Из аптеки я ушёл нагруженный сверх меры и в тоже время очень довольный.
Из всего купленного я смогу ещё приготовить множество самых разных лекарств, потому как здесь в продаже оказались местные эндемики и вообще те лекарственные растения, которые невозможно найти в Африке или в Европе. Нужно чаще выбираться из чёрной клоаки, перебираясь в другую, не менее интересную. Слава Змееголовому! Дай мне шанс разнообразить свою жизнь, ведь жизнь одна, а опасностей много, и они все разные. И тем интереснее жить.
Усмехнувшись про себя, я вернулся к дому Аббаса. Там меня уже давно ожидали. Во дворе ярко пылал костёр из сухих сучьев корявого карагача, а над ним, подвешенный к металлической треноге, клубился паром железный, сильно закопчённый костром котелок. Отлично! Отлично!
Ещё нужен барсучий или свиной жир. Но барсуков в местных горах отродясь не водилось, а про свинью вообще говорить не приходилось. Ну и ладно, сойдёт и курдючный жир, но самый свежий. Хозяин дома, услышав мои требования, кивнул и рысью умчался со двора. Кажется, какому-то молодому барашку придёт кирдык ради жира. Ну, так не до жиру, быть бы живу.
В кипящую воду полетели сухие листья и вслед за ними – корни и остальные ингредиенты. Дождавшись готовности, я слил отвар в глиняный кувшин, а в котелок залил свежей воды и начал приготовление заново. Скоро подоспел свежий курдючный жир, который тут же пошёл в дело. Возился я долго, вплоть до самого вечера. Первый отвар уже был передан для лечения, им стали поить больного. Закончив приготовление, я начал давать второй, предварительно капнув туда пару капель своего эликсира.
Невозможно сразу победить любую болезнь, – организм может не выдержать сильной нагрузки на уже ослабленный иммунитет, поэтому первые лекарства, конечно, были со щадящим воздействием. Но их имелось очень много. При любой простуде, особенно связанной с лёгкими, необходимо пить много жидкости.
Парень стал обильно потеть – и хорошо. Сначала он пил охотно, потом, видимо, питьё ему стало поперёк горла, ну да кто его спрашивал. Отец сказал: «Пей!», – и он, давясь, пил. Не знаю, почему мне поверил Аббас, я не придавал этому значения и не смотрел на себя со стороны. Просто делал давно знакомое дело. Каждый мой жест имел смысл и был скуп, как интерес ростовщика.
Имело смысл провести всю ночь у постели больного, и я её провёл без сожаления и усталости. Под утро в ход пошёл уже жирный отвар для поддержания лёгких. С утра в комнату, где находился я и Анвар, зашли отец с матерью.
– Аббас, нужны перетёртые орехи и ореховое масло – можно грецкое, можно арахисовое, можно фисташковое, главное, чтобы оно было сделано из орехов.
– Ты не отдыхал, о, уважаемый?!
– Аллах поддерживает мои силы, пока я борюсь за жизнь правоверного. Мне нужно немного еды и снова разжечь костёр.
– Слушаю тебя, я всё сделаю.
Родители ушли, оставив меня одного на некоторое время. Смежив веки, я позволил себе ненадолго уснуть. Мой подопечный, намаявшись за ночь, тоже спал, беспорядочно раскинув по кровати руки и ноги. Его курчавые, жёсткие, как проволока волосы, взмокли, а лицо оказалось все покрыто крупными каплями пота, что блестели в свете электрической лампочки, словно необработанные алмазы в отвальной руде.
***
Забывшись сном на полчаса, я не заметил, как Аббас внезапно вернулся, и, увидев меня, спящего сидя, неслышно вышел во двор. Там стояли несколько мужчин из его очень многочисленного рода.
– Ну как он? – спросили его родственники.
– Мальчик жив, слава Аллаху! Аллах услышал мои молитвы и направил мне этого чёрного человека. Он боролся за жизнь моего мальчика всю ночь.
– Ты ему веришь? Он же негр!
– Если бы ты видел, Ахмед, как он лечит и как делает всё, ты бы не задавал этих вопросов. Я никогда не видел столь уверенного в своих поступках человека. В мой дом снова вернулась надежда. Я верю, что мой единственный наследник сможет пережить эту болезнь и встать рядом со мной. А если нет, то он ляжет в могилу вместе с этим сомалийцем.
Присутствующие мужчины провели руками по своим густым бородам, восхвалили Аллаха и в смущении покачали головами. Они не ожидали такого ответа от Аббаса. Но слово отца и сына старейшины их клана для всех остальных мужчин клана – закон. Отец всегда поддержит сына, а тот – его внука.
***
Проснувшись, я вытер лицо от пота и снова приступил к лечению. Выйдя во двор, поприветствовал собравшихся там мужчин и принялся готовить новые снадобья, больше не обращая на них никакого внимания.
Отвар забурлил. Набросав лекарственных трав и корней, я подождал, пока жидкость не приобретёт устойчивый светло-коричневый цвет, после чего снял котелок с огня и разлил полученное варево по глиняным чашкам.
Так продолжалось три дня. Торопиться я не видел смысла. Больной поправлялся, а во двор к Аббасу зачастили страждущие со всего города. В ответ на лечение я затребовал травы и другое необходимое сырье из местных источников.
Люди выслушали и пошли бродить по окрестным горам в поисках необходимого. В общем и целом, через три дня кризис миновал, и я смог наконец нормально выспаться. Но уехать из города я не смог ещё в течение недели: к Аббасу приходили люди и слёзно просили его походатайствовать передо мной о помощи. Не в силах отказать, да и по другим причинам, я помогал. В принципе, почти всегда удачно. Всё дело в том, что все обратившиеся ко мне люди были пуштунами, то есть, основной нацией Пакистана и очень влиятельной. Через них можно достать оружие, можно нанять людей, можно узнать очень многое, да и вообще, добрая слава всегда лучше худой.
Наконец, порешав все насущные дела, мы с Аббасом и другими мужчинами смогли выехать в город Мардан, или вернее, в крупное селение.
Глава 5. Лекарь
Наш небольшой караван из двух грузовичков выехал из Пешавара и направился по шоссе в сторону Мардана. По обеим сторонам дороги потянулись унылые горные пейзажи, то поражавшие своей мрачностью, то наоборот, своей неоднозначной красотой.
Доехав до города, мы остановились на дневной привал недалеко от каких-то мелких построек. Спокойно разложив дастархан, все принялись трапезничать, отдавая должное тонким лепёшкам и отварному мясу, взятому Аббасом и другими из дома. В городе каждому предстоит много дел, и поэтому лучше пообедать в спокойном месте.
Солнце перевалило далеко за полдень, и мне следовало озаботиться поиском ночлега. В городе отелей как таковых не имелось, зато на окраине находился небольшой караван-сарай. Туда меня и привёз Аббас.
– Ну что же, аль-Шафи, ты сделал для меня то, что невозможно оценить деньгами. Проси что хочешь, я у тебя в долгу, как и весь мой небольшой клан.
– Я не знаю, что у тебя просить, уважаемый Аббас. Мне нужно добраться до Афганистана и собрать там травы, а кроме того, у меня есть ещё одна миссия, которую я пока не могу выполнить. Быть может, на обратном пути ты сможешь мне помочь. В Африке неспокойно, и моему сомалийскому клану исса, в котором я состою, нужны храбрые воины и ещё более нужны военные инструкторы. Они помогут нам обучить наших воинов и свергнуть кровавый режим диктатора Сиада Барре.
– Вот как? Ну что же, у тебя весьма благородная цель, но боюсь, я не смогу тебе помочь в этом деле. Нужно много денег, чтобы нанять пуштунов и других бойцов. Очень много желающих будет по ту сторону границы, но всем им нужны деньги.
Я молча склонил голову, потом поднял на Аббаса глаза.
– Тогда помоги мне с поиском необходимых растений и других ингредиентов. Нужно вот это, – и я надиктовал ему длинный перечень того, что мне требовалось.
– Хорошо. Если у тебя вдруг появятся деньги, то ты можешь обратиться ко мне, и я найду для тебя воинов, готовых сражаться в Африке.
– Благодарю тебя, Аббас. Спасибо за твою помощь.
– Тебе не за что меня благодарить. Вот, возьми, ты едешь в опасные районы, а у тебя нет даже приличного ножа!
Аббас шагнул к грузовику и, порывшись в кабине, вынул оттуда свёрток с большим тесаком в ножнах и старой потрескавшейся кобурой, из которой торчала облезлая рукоять старого английского револьвера МК-4.
– Вот, держи, тебе пригодится – дальше опасно. Спрячь под рубахой, никто не заметит, а кинжал повесь на пояс. Пусть все видят, что ты настоящий мужчина и можешь постоять за себя.
Я усмехнулся.
– Спасибо, Аббас! Я принимаю твои щедрые дары.
– Жду тебя на обратном пути. Мы поможем тебе добраться до Карачи, не сомневайся.
– А я и не сомневаюсь.
– Я не прощаюсь.
Я прижал руку к сердцу и слегка склонил голову. Аббас ушёл, а я остался в снятой на ночлег небольшой комнатке.
Ничего не предвещало беды, когда глубокой ночью я оказался разбужен громким разговором на местном наречии. Кто-то орал: «Где негр?» – затем разговор стал более корректным, но почин оказался весьма впечатляющим.
– Хозяин, где чёрный лекарь, что у тебя остановился на ночь? Давай ищи его быстрее или мы тебя вместо него заберём с собою в горы. Быстрее шевели копытами, баран!
Хозяин, уже довольно пожилой местный житель, не горел желанием ехать в горы на ночь глядя, что и неудивительно. Да и вообще не горел никаким желанием и поэтому сразу указал, где остановилась на ночь запланированная бандитами жертва.
За тонкой фанерной дверью, которая отделяла мою комнату, прекрасно были слышны все разговоры, а также то, что бандиты или моджахеды имели с собой оружие. Отчётливый металлический лязг слышался по всему караван-сараю. Мгновенно проснувшись, я выхватил из кобуры старый шестизарядный револьвер и взвёл курок, настороженно уставившись в темноту. Сморщившись, произнёс ритуальную фразу, особо не надеясь на успех.
– Приди, Змееголовый, мне нужна твоя помощь!
Никакой реакции и не последовало. Ну что же…
Закрытая на хлипкий засов дверь не могла служить серьёзным препятствием для чужаков. Один из них рванул её на себя, и тут же здание караван-сарая огласил хлёсткий звук револьверного выстрела.
– Все назад, стреляю!
Не ожидавшие такого поворота моджахеды отшатнулись в стороны, уйдя с линии огня.
– Аль-Шафи! Мы пришли не убивать тебя. Мы заберём тебя с собой. Нам нужно привести тебя к раненому.
– И для этого вы врываетесь ко мне в комнату, выломив дверь? Хорошие же у вас гостевые обычаи! Стыд и позор, я расскажу об этом эмиру Кувейта Джаберу Третьему. А если не смогу рассказать лично я, то расскажут его ищейки, что нагрянут сюда. Я путешествую по его приказу, нахожу для него редкие лекарственные травы.
Повисла продолжительная пауза, во время которой кислый дым от сгоревшего пороха медленно распространился по всему помещению.
– М-м, нас послал за тобой наш командир, узнав о приезде лекаря, что спас жизнь многим.
– Если вас послали за мной, то почему вы приехали ночью и стали ломиться ко мне? Я не собираюсь с вами никуда ехать, я не ничтожный лекаришка и смогу дорого продать свою жизнь, успев проклянуть вас и ваших потомков до седьмого колена. Верьте мне.
Сотворив перед собой знак вызова духов Африки, я быстро проговорил формулу призыва. Конечно, никто не сможет явиться на мой зов, но в этой жизни всегда есть место мистическому страху. Достаточно только одного самого незначительного намёка, который нельзя объяснить, и человек сразу попадает под его сокрушительное воздействие.
В слабом свете включённой электрической лампочки многое могло показаться совсем другим, чем при свете солнца. Внезапно тени, таившиеся в углах, стали удлиняться, качаясь одновременно с плафоном, висевшим в коридоре. Какой-то неудачно залетевший ночной жук весьма скромных размеров неожиданно отбросил такую огромную тень, что это не прошло незамеченным.
В горах всё немного по-другому. Правоверный мусульманин хоть и верит в Аллаха и его силу, и эта вера крепка и фанатична, но про дэвов и прочую нечисть он прекрасно знает, да и дьявольские козни в горах гораздо сильнее, чем в городской квартире. Поможет ли Аллах – неизвестно, а нечисть – вот она, совсем рядом. Если это она, конечно…
– Ты знахарь или колдун?
Я рассмеялся, ничего не ответив.
– Мы пришли с миром и гарантируем тебе жизнь, если ты спасёшь нашего вождя. Он тяжело ранен.
– А если не спасу? Я же не всесилен.
– Тогда мы тебя отпустим.
– Свежо предание, а верится с трудом. Я не собираюсь быть вашим рабом. Лучше смерть, но напоследок я успею проклясть вас, поклявшись своей кровью.
– Мы не тронем тебя, иначе бы ты уже давно лежал мёртвым, и нас не напугал твой револьвер, – мрачно заявил мне их главарь – заросший по самые глаза угрюмый пуштун в неизменном паколе.
– Какова награда за спасение жизни?
– Любое твоё желание в пределах разумного. Ты получишь много денег, очень много денег, если вырвешь из лап смерти нашего вождя.
– А что же ваши врачи?
– Здесь нет хороших врачей, – ответил главарь, – хорошие далеко, как и больницы. Мы его не довезём.
– А как вы узнали обо мне? Я только сегодня приехал и никому не известен.
– Горы слухами полнятся: о тебе уже пошла молва как об искусном целителе, дошла она и до наших ушей. Собирайся.
– Хорошо. Будем считать, что я вам верю, поэтому пойду. Интересно посмотреть на вашего раненого, – и я вышел под свет электрической лампочки, демонстративно убирая револьвер в кобуру.
Меня сразу подхватили под руки и тут же вырвали оружие из кобуры. Я только рассмеялся. За пару минут я успел спрятать всю наличность, которую имел с собою. Конечно, трудно качественно спрятать большую сумму денег, но она у меня находилась в крупных купюрах, поэтому подошла небольшая щель в полу. Местных денег у меня оказалось не так, чтобы много, но спрятать их было сложнее, и я плюнул на это.
Меня выволокли из караван-сарая, а один из бандитов заглянул в комнату и забрал оттуда все мои немногочисленные вещи. У выхода стоял пикап японского производства. Запрыгнув в его кузов, двое мужчин затащили меня внутрь и усадили рядом с собой на скамейку. Меня даже обыскивать не стали и не отняли тесак, который так и болтался на моём поясе.
Ярко горящие фары джипа высвечивали стены домов и пустынную предутреннюю улицу города. Рыкнув мотором, пикап стартанул, отправляясь в неведомую для меня сторону, а я расслабился. Сказать, что я был сильно удивлён, значило покривить душой. Поездка в Афганистан и сходный с ним Пакистан не могла пройти хорошо и замечательно, просто это уже больше сказка тогда. Дас ист фантастишь! Если бы я приехал из Америки или той же Англии, тогда, безусловно, всё оказалось бы намного проще. Но чернокожему везде нелегко – благо, индийцы и сами не отличаются белизной своих лиц, а тут их тоже хватало, особенно в Пенджабе.
Пикап между тем вырвался за пределы города и, подсвечивая путь мощными фарами, помчался куда-то по нужной ему дороге. Впрочем, ехал по ней он недолго и вскоре свернул куда-то в горы, темнеющие по обе стороны от машины. Острые вершины горной гряды мешали лучам поднимающегося солнца осветить нас, но рассвет неумолимо наступал.
Джип буксовал, выбрасывая из-под колёс каменную крошку, но неумолимо полз вперёд. Высокогорье отнимало у двигателя кислород, и мотор временами натужно ревел, поднимая автомобиль всё выше и выше по горной дороге. К месту назначения мы прибыли с первыми лучами солнца, что уже уверенно освещало окрестности, показавшись над верхушками гор.
Водитель резко ударил по тормозам, и пикап, чуть проехав на заблокированных колёсах, шумно остановился, качнув коротким кузовом.
– Вылазь! – скомандовали мне по-английски с хорошим таким пуштунским акцентом. Я выпрыгнул и смог осмотреться вокруг.
Солнце хорошо освещало окружающий пейзаж, показывая всё в мельчайших подробностях. Моим глазам предстал небольшой полевой лагерь, основанный на месте какого-то горного селения, состоящего из двух десятков домов. Было видно, как старались обустроить дополнительный лагерь для тренировок и стрельб. Вероятно, передо мной находилось не что иное, как военная база моджахедов. Но не обязательно. Это мог быть и полевой лагерь местных бандитов, и войсковой отряд местного же горного клана, и вообще шайки пришельцев, неизвестно для чего остановившихся здесь для отдыха и тренировок. Мне-то, в конце концов, какая разница с того? Привезли живым и ладно.
Меня всё же наскоро обыскали, отняв, наконец, мои невеликие деньги, но пообещав, что в случае успеха мне их вернут, ну, а если наоборот, то мёртвым деньги не нужны, а беркуты найдут для своих гнёзд что-то получше, чем цветные бумажки. Осталось самое простое – выжить! Хотя, конечно, именно это как раз и было совсем не просто. Ну да куда только судьба Мамбу не забрасывала, выживем и тут.
– Привезли? – обратился к главарю этой бандитской шайки высокий худой старик с убелённой сединами бородой.
– Да, вот он.
Старик тут же подскочил и, тыча мне в грудь пальцем, стал что-то быстро тараторить на пуштунском языке. Я терпеливо слушал «больного», не понимая ни слова из его речи и не утруждая себя попытками что-либо разобрать из его невнятного бреда.
Старик закончил кричать и остановился передохнуть, и тут, видимо, мозг вернулся домой, и он понял, что всё сказанное прошло мимо моего сознания.
– Что вы хотели мне сказать? – спросил я у него по-арабски.
