Алексей Птица
Мамба и большой Куш
Глава 1. Обретение третьей жизни
И вот стою я на краю, хоть весь чешусь, но я в Раю!
Нет, не так.
И вот стою я на краю, лобзаю голову свою!
А как я могу лобзать свою голову, что за бред?!
И вот стою я на краю, чешу… Что чешу, зачем чешу, почему чешу, но… решу!
*****************************************************
– Мамба! Хватит!!! Мой змеиный мозг уже раскалывается от таких чудовищных стихов и рифм. Какого хрена ты морочишь мне голову?!
Я оглянулся.
– Слушай, Змееголовый, а не кажется ли тебе, что это ты меня сюда опять затащил и я теперь весь чешусь, словно в твоей пещере клопы Вселенной поселились и кусают всех входящих.
– Это не клопы, это у тебя аллергия на меня, Мамба.
– Гм, ну может быть, я твою чешуйчатую морду уже видеть не могу в реале.
– А в астрале?
– А в астрале могу, но не хочу, хотя там деваться от тебя просто некуда.
– И с чего такая нелюбовь ко мне, благодетелю?
– А зачем ты меня опять вытаскиваешь, я вроде с тобой полностью расплатился в прошлую реинкарнацию?
– Ну, так привык за это время к тебе, да и силу набрал немереную, вот и решил помочь старому другу вновь прожить ещё жизнь, ты как, согласен?
– Надо подумать.
– А чего тут думать, тебе что, жить надоело?
– Мне? Гм, трудно сказать, в общем-то нет.
– А чего тогда, как у тебя на родине говорят, нос воротишь, ведь империю свою так и не смог построить… В первый раз едва получилось, да и то, сразу же развалили, во второй раз почти получилось, но только кусок земель смог объединить, больше не дали, а потом и вовсе, бесконечными покушениями заставили в тень уйти, да так в ней до самой старости ты и просидел. Не хочешь ли в третий раз попытаться?
– Ну, а если и в третий раз не получится?
– Ха, тогда в четвёртый и в пятый пойдёшь, пока у меня силы на то есть. Не сможешь в Африке, пойдёшь в Монголию, или к инкам.
– К каким ещё Инкам? Никаких Инн я не знаю.
– Хорош придуриваться, Мамба, что на тебя нашло?
– Да ничего не нашло, устал тут болтаться, да и надоел ты мне хуже едкой едьтьки.
– Какой ещё едьтьки?
– Обычной, потусторонней.
– Опять ёрничаешь, ох, едет у тебя крыша, Мамба, пора тебя в мир новый отправлять, на перевоспитание.
– Угу, знаем мы твой мир, опять в жопу негра отправишь, Ящер?
– Ну, а куда же ещё? Ты любитель этих мест, туда тебе и дорога.
– Да хрена тебе сладкого, не пойду туда.
– А куда ты денешься?
– Здесь останусь.
– Нет, ты мне тоже надоел. В Рай свой не хочешь, а в Ад тебе нельзя, а то совесть меня замучает.
– А разве у тебя, Змееголовый, есть совесть?
– Есть, но своя, божественная.
– Ааааа, вон оно как… Это как у политиков?
– Не, у тех ещё хуже, а у меня просто божественная, без всяких экивоков и процессов экзорцизма, ими любимых. Они только говорят, что за народ, а сами за тех, кто их за верёвочки дёргает.
– Это за какие такие верёвочки?
– Да за всякие, ты же знаешь о том, Мамба, да и сам такой.
– Нет, я дядя самых честных правил, я не такой, я добрый, справедливый, бесконечно совестливый и вообще, ум, честь и совесть своей эпохи.
–Угу, верю, но всё равно отправлю.
– Ясно и куда же теперь?
– В Африку!
– О! Как это я сразу не догадался?! Конечно, ну куда ещё! Только, блин, по твоим же словам, я не выполнил предназначение в прошлых жизнях, в чём тогда великий смысл моего посыла в новое время, о, Змееголовый?
– Надо же мне утереть нос другим богам, да и тебе достигнуть желаемого, хоть и с третьей попытки, согласен?
– Ну, согласен и что? Только, думаю, не получится у меня всё равно, не вижу возможностей на то никаких.
– Почему же, возможности есть всегда, или, говоря по-вашему, есть перспективные локации.
– Короче, в Африку опять?
– Да, но попадёшь ты в те места, которые плотно заселены, в самом её центре тебе делать нечего, там и людей-то – одна деревня на тысячу километров, и та полуживая.
– Это в какое же время ты решил меня запульнуть?
– В Древнее!
Я свистнул от переизбытка чувств. Ни хрена себе.
– Слышь, Змееголовый, я в девятнадцатый век попал, и мне хватило, еле-еле выполз из клоаки, а ты меня ещё дальше хочешь засунуть и глубже?
– Да, и намного, чтобы твоим завоеваниям не мешал ни огнестрел, ни развитые европейские державы. Будешь только ты, со своими мозгами и навыками выживания, ну и твои противники, как есть. Не переживай, в то время хватало и людей ого-го каких и государств сильных.
– Я и не переживаю. Объясни, кто будет моими противниками и уточни, наконец, время, в которое хочешь меня отправить?
– Противниками окажутся все, кто против тебя, а таковых и не упомнишь! Да и не знаю я. Мне вообще-то наплевать, с кем ты будешь воевать, главное – захватить власть на всех обитаемых территориях, а там, воюй, хоть с динозаврами. Твоя цель – захватить весь мир!
– Так время-то какое уготовил?
– Я же сказал, что древнее, до вашей эры! Короче, Рим знаешь?
– Знаю.
– Ну вот, отправишься в эпоху, когда был Рим, Греция, Персия, больше не помню, кто там ещё. Вот и крутись, как хочешь. Они все разобщены и воюют друг с другом. Да и Рим пока силу не набрал, так что, знай про то.
– А ты не обманешь?
– А смысл? Нет, я, конечно, могу ошибиться на пару десятков лет во времени, но не настолько, чтобы отправить тебя в другую эпоху. Это исключено.
– Ммм, вот ты как заговорил, Змееголовый!
– С кем поведёшься, от того и наберёшься, Мамба. А я хороший ученик, к тому же бог, ещё и древний, как сама планета. Помню, когда только зародился из предвечного пламени, были только я и…
– Хватит заливать сказки, Ящер. Ты меня потчуешь ими всё время, как я тут у тебя сижу. Я знаю их все: про отношения и борьбу с другими богами, как ты соблазнял каменных горгулий, обвивал врагов своим железным телом и как всех уничтожил, но перехитрил сам себя и тебя ввергли в бездну, а оттуда в забвение, откуда я и помог тебе выбраться, так?
– Так.
– Ну, вот видишь.
– Вижу.
– Да и врёшь ты всё! Сдаётся мне, что ты тот самый змей, что Еву с пути истинного столкнул.
– Не столкнул бы, и тебя бы не появилось, – буркнул на то Ящер.
– Ага! Я знал, я знал!
– Ладно уже, это шутка! Короче, посылаю тебя в древнее время, попадёшь в тело очередного мелкого вождя.
– Опять в негра?
– Почти, в семита попадёшь.
– А, нет, тогда уж лучше в негра.
– Ладно, в эфиопа, из тех, что посветлее, но это всего лишь дружеский жест по отношению к тебе. Как другу помогаю, цени.
– Ну, спасибо тебе, мой скользкий дружбан, помог.
– Всё для тебя.
– Ага, я так и понял. Знания мои останутся?
– Останутся, всё остальное тебе предстоит начать с нуля и добыть самому, а то и в бою.
– А деньги?
– Какие там деньги в этом племени, остынь.
– Так там даже монет золотых и серебряных нет?
– Что-то есть, но не монеты: золотой песок, драгоценные камни, шкуры, ракушки, женщины, больше я и сам не знаю, разберёшься на месте.
– Эх, вот всё у тебя так: раньше хоть деньгами помогал, а сейчас и этого нет.
– Так и попадёшь ты в мир не денежный, а простой и бесхитростный. В нём сила и отвага, ум и знания ценятся, а ещё владение оружием и умение управлять другими, вот что главнее всего. А деньги уж потом, да и не они мерило той жизни. В общем, дерзай, а я буду следить за тобой.
– Всё бы тебе за мной следить, Ящер.
– Ну, а что поделать, доверяй, но проверяй, кому сейчас легко.
– Гм, вот нахватался ты из моей головы разной ерунды.
– Нахватался.
– Ладно, собирать нечего, у меня всё с собой, как говорится. Когда будешь отправлять, сейчас?
– Ну, пойдём в мой храм, там обряд реинкарнации проведём и вперёд, навстречу новой жизни.
– Хорошо, я давно готов, а то засиделся тут, устал ничего не делать. Тяжело отдыхать, я всегда в работе.
– Ну-ну. Пошли тогда.
В пустынном храме Змееголового горел свет, и хоть был он слабым и неровным, но прекрасно освещал алтарь.
– Становись в центр звезды.
– Хорошо, что серпа и молота нет.
– Будет тебе и серп, и молот, но уже в следующей жизни, а сейчас я начинаю обряд, – и Змееголовый, запрокинув голову вверх, принялся протяжно петь псалмы на незнакомом и древнем языке. Он пел все громче и громче, и непонятные слова, эхом отражаясь от сводов храма, оглушающим набатом зазвучали в ушах Мамбы.
Внезапно в храм влетел ветер, его сила по мере проведения обряда стала всё увеличиваться и увеличиваться, пока он не слился в своём вихре с заунывными звуками псалмов, быстро собрался в смерч и закружил по храму, забирая с собою человеческую сущность Мамбы. Миг, и уплотнившись в кокон, он окружил человеческую душу, схватил её и рывком перенёс в другое время и место, вложив в новое тело.
– Дерзай! – донеслись последние слова Змееголового, и его мир исчез. Сгусток души, ворвавшись в божественный эфир, помчался сквозь него, преодолевая пласты времён и событий, пока не прорвался туда, куда и предназначался.
Глава 2. Прибытие
– Агррх, агрх, агрх, апчхииии! – в нос лезла пыль и ещё то, чего я пока не мог разобрать. Ничего нельзя было разглядеть, только услышать, ведь на дворе царила ночь. Душная, непроглядная темень окружала меня со всех сторон.
–Так, стоп, кто я и где я?
В темноте послышался знакомый вздох, и я сразу вспомнил события последнего дня и осознал, кто я и как сюда попал. Не успел исчезнуть вздох моего божественного приятеля, как вслед ему раздался громкий хохот крупной гиены. Тут уж мозги прочистились окончательно. Опять в кого-то попал, по обещанию Змееголового, в самые древние времена, но снова в Африку. Теперь надо убираться отсюда, пока гиены не напали и не сожрали живьём.
Я стал шевелиться и попытался встать, но тут на меня разом обрушились чувства и страшная боль. Эта боль буквально скрутила все тело, бросив на землю. Что такое? Глаза еле открывались, залитые кровью, которая успела засохнуть на веках. С трудом продрав их, я огляделся и понял, что очутился в центре какого-то сражения, да и сам был тяжело ранен.
Превозмогая боль, я привстал и попробовал осмотреть своё новое тело. Удар сабли или меча располосовал кожу на черепе, сняв часть скальпа, и теперь кровь из раны заливала лоб и глаза. Стало понятно, почему я попал в это тяжелораненное умирающее тело. Немного повернув голову, я заметил, что из предплечья торчала стрела, которая и причиняла мне нестерпимую боль.
Сколько тут провалялось тело воина в ожидании моей души – неизвестно, но судя по уже наступившей темноте, а также по тому, что все трупы успели обыскать, довольно долго. Скоро здесь окажутся животные-падальщики, чтобы полакомиться доступной добычей, чувствуя свежую кровь. Нужно срочно раздобыть оружие, чтобы отбиться от них, и сразу же попытаться убежать, и как можно подальше от этого места.
Тут снова резкая боль скрутила меня.
– Грёбанная стрела!
Схватившись правой рукой за неё, начал ломать оружие у наконечника. Сухо треснуло гибкое дерево, и два обломка упали на землю. Боль на мгновение усилилась, а потом резко схлынула. В руке запульсировала кровь, толчками выплёскиваясь из раны. Сама рана успела опухнуть, я запереживал, как бы не получить заражение крови, только этого мне не хватало!
Вот же, Ящер, начудил и удружил. А теперь я должен ещё и сам себя спасать, буквально с первых минут. Кровь продолжала сочиться из раны, но уже не так интенсивно. Одно радовало: часть попавшей грязи она собой вымоет, но сколько придётся потерять крови и как пережить эту ночь – вот вопрос.
Вдалеке послышался грозное рычание льва.
– Сука! – выругался я, их ещё не хватало до кучи. – Ну, Ящер, я тебе покажу, если выживу, а если нет, то появится в твоём логове на Килиманджаро ещё один клоп, и будет тебя кусать всю твою бессмертную жизнь и пить твою гнусную змеиную кровь.
Ночь промолчала в ответ, жарко дыша в уши зловонным дыханием стаи гиен и грозным рычанием целого прайда львов, вышедших на ночную охоту.
Встав как можно твёрже на ноги, я внимательно осмотрел себя и обнаружил ещё пару ран на правой ноге и бедре. Почему же мне всё это досталось, и как спасся предыдущий владелец? Хотя, судя по тому, что я попал в это тело, он и не спасся.
Рука машинальная потянулась вверх, коснувшись раны на голове, и сразу пальцы ощутили липкую влажность. Ну, понятно, крови я потерял много, радует, что не мозги, хотя, судя по ране, до этого оставалось совсем немного. Удар пришёлся вскользь, иначе голову бы просто проломили. Да ладно, вот что делать-то теперь?
Насколько я мог рассмотреть, тело мне досталось достаточно крепкое. Высокий рост, хорошо развитая мускулатура, ни сантиметра лишней жировой прослойки под кожей темно-коричневого цвета. Одет я оказался в какую-то свободную хламиду, подпоясанную кожаным ремешком, сейчас изрядно разорванную и залитую кровью.
Нужно скорее уходить с места битвы и попытаться найти, чем обработать раны. Голова ощущалась пустой, посторонние мысли отсутствовали, значит, перенос прошёл полностью и ничего от памяти реципиента не осталось. Ни имени, ни понимания, кто он, собственно. Да и ладно, в ближайшее время нужно просто выжить, а не сдохнуть от ран или нападений ночных хищников.
Оглянувшись, я выбрал направление в сторону возвышенностей, выделяющихся даже на фоне сгустившейся темноты ночи. Очевидно, бой произошёл где-то в предгорье, а победившие ушли, собрав всё самое ценное и бросив трупы павших на съедение ночным зверям. Так в Африке обычно и происходит утилизация всего живого. Круговорот белка в природе.
Надо найти хотя бы нож, а лучше саблю или копьё. Хмыкнув про себя, я направился в выбранную сторону, по дороге внимательно осматривая трупы павших в сражении. Их оказалось не так и много, около сотни. Большинство оказались проткнуты копьями, кто-то пострадал в сабельном бою, а кому-то повезло погибнуть от меткой стрелы, но таких оказалось меньшинство.
Погибшие представляли собой две группы: та, к которой принадлежал я, оказалась неграми, действительно похожими на эфиопов, а их противники отличались более плотной и добротной одеждой и более светлой кожей, но ненамного, имея в большинстве своем почти такие же негроидные черты лица. Встречались и семитские лица, или арабские, там различий немного, тем более в темноте трудно было в подробностях их рассмотреть. Да и какая разница, не до того мне было.
Переворачивая трупы, я искал нож или хотя бы топор, потому как надеяться найти саблю или копьё было бессмысленно, такие ценности наверняка собрали победители. Все трупы лежали так, как будто их тщательно обыскивали, и ни у кого в руках не осталось никакого оружия, в чём я и убедился, перевернув несколько тел.
Но всё же через какое-то время мне удалось что-то найти. Это оказалась фляга из высушенной тыквы, которая оказалась ещё и наполненной водой, весьма ценное приобретение! Также немного в стороне от одного из воинов я вскоре заметил обломок копья с наконечником в виде широкого листа – типично африканского стиля. Ну, да и то хлеб. Больше ничего обнаружить не удалось, если не считать огнива и палки, которая когда-то тоже была копьём, но осталась без лезвия.
Забрав ещё куски ткани от разных одежд, я поспешно ретировался в темноту, спешно удаляясь от места будущего пиршества гиен и львов, которые уже подходили к месту сражения с двух сторон, торопясь урвать свою часть добычи.
Не успел я отойти и нескольких шагов, как послышалось характерное визжание, рыки и чавканье – это свора гиен достигла своей цели и принялась пировать, пожирая трупы несчастных, кому не повезло пасть в этой битве. Львы пока не успели подойти, но их час придёт, и они тоже воздадут должное вкусной и сладкой человечине.
Я попытался скорее покинуть место битвы, но внезапно передо мной возникла серая тень с ярко горевшими во тьме зелёными огоньками глаз.
– Твою же мать, львица!
Животное пригнулось, готовясь к прыжку, и явно не собиралось уступать мне дорогу, надеясь на лёгкую добычу.
Вот же! Оскалившись и в свою очередь пригнувшись, я перехватил обломок копья с широким лезвием и несколько раз плавно провёл им прямо перед собой, глухо ворча и внимательно глядя в морду страшного зверя. Львица опешила, не ожидая такой реакции, запах моей крови будоражил её ноздри, распаляя охотничий инстинкт, но жертва вела себя нагло, а кроме того, совсем рядом находилось множество еды, которую можно добыть без всякого труда, и она это знала.
С противоположной стороны послышался рык хозяина прайда, на который отозвались сразу две или три его львицы. Моя противница недовольно дёрнула мордой, никак не решаясь на последний шаг. Любая оплошность с моей стороны, и она нападёт.
– Бхпаааа! – вдруг заорал я, и львица прыгнула, а я упал в траву, выставив вверх обломок копья.
Но хищник, не коснувшись его, ловко перепрыгнул меня и ускакал в темноту, спеша присоединиться к пиршеству себе подобным. Мой крик, видимо, вызвал у него отторжение, как объекта охоты, да и хозяин прайда не желал ждать и бегать, поэтому львица сочла, что связываться с сумасшедшим человеком не стоит, а мяса сегодня хватит на всех и ушла, не попрощавшись. Мне тоже её общество не доставило удовольствия и, поднявшись, хромая при этом на обе ноги, я попытался как можно скорее уйти прочь от опасного места.
Но далеко уйти я не смог и, добредя до первого попавшегося высокого дерева, с трудом влез по заскорузлым ветвям на его крону и застыл в могучей развилке. Устроившись, принялся обрабатывать раны мокрым куском материи, изредка аккуратно, чтобы не пролить драгоценную жидкость, делая небольшие глотки из найденной фляги.
К утру я смог забыться в тревожном, лихорадочном сне. Вдалеке слышался шум от возни дерущихся за человеческое мясо животных, и их громкие визги и рычание время от времени оглашали окрестности, оповещая о происходящем пиршестве. Под эти звуки я и задремал, застряв в развилке дерева.
Наступило утро, и первые же лучи восходящего африканского солнца заставили меня очнуться. Я огляделся и принялся спускаться с дерева, на котором благополучно провёл остаток ночи. Сильно болело плечо, из-за чего я медленно сползал по стволу и в конце буквально упал с ветки, чуть не потеряв сознание. С трудом поднявшись, осмотрел плечо и заметил, что оно сильно опухло.
Вот же, ять! Как бы стрела не ядовитой оказалась или очень грязной. С заразой тут бороться вряд ли умели, и вся защита от болезней наверняка состояла лишь из крепости собственного иммунитета, а не из лекарств или гигиены. Одним словом – нужно выжить!
Не знаю, чем руководствовался Змееголовый, поместив меня в данное тело, но он явно сотворил мне гадость. Впрочем, не удивлюсь, что в том помогли его же конкуренты. Нет более подлого народа, чем боги. Однако, делать нечего, и спасение утопающих – дело рук самих утопающих, тут не поспоришь.
Встав на ноги, я внимательно осмотрел окружающую местность. Как я и догадался ночью, битва проходила в предгорье, так как вдалеке виднелась цепь невысоких гор, сильно напоминающих мне местность незабвенной Эфиопии. Возможно, так оно и было, но чем мне поможет в моей ситуации это знание? Ведь я тут ничего не знаю и не помню. Ладно, там посмотрим.
Оглядев себя, я понял, что являлся воином, возможно, даже знатным, на это указывали остатки одежды, что остались на теле после обыскивания, да пара татуировок, явно указывающих на принадлежность то ли к касте воинов, то ли к касте жрецов, то ли и к тем, и к другим. Одним словом – моё тело принадлежало раньше человеку, имеющему определенное положение в местном обществе. На первый взгляд я бы себе дал лет двадцать – двадцать пять, или около того. Зеркала не имелось, и новое лицо я смогу узреть ещё не скоро, да и какая уж теперь разница, насколько я окажусь хорош.
Осмотревшись, я решил вернуться на поле сражения, где вновь всё прошерстить при свете дня в надежде добыть ещё что-нибудь полезное, а также понять, куда ушли победители, и остался ли кто-то в живых из побеждённых. Вода в кубышке ещё оставалась, но необходимо пополнить её запас, а также следует заняться поиском полезных трав и смолы, чтобы промыть рану и принять внутрь нужное лекарство.
Но перед тем, как вернуться на поле боя, я решил сделать из двух обломков копья одно целое, хоть и короткое. Промучившись с полчаса, сотворил, пользуясь навыками из прошлой жизни, довольно неплохое копьё, насадив наконечник на другое древко. Таким можно и отбиться, хотя бы от одиночной полудохлой гиены или, скажем, африканского ежа, что в моём состоянии уже неплохо. А ещё хотелось есть.
Дерево, приютившее меня на ночь, оказалось знакомым, но оно не являлось фруктовым, из съедобного на нем были только листья, которые я и пожевал, чтобы утолить жажду, к тому же их сок имел лёгкий тонизирующий эффект. Остальные растения мне ещё предстояло найти и применить лечебные в виде настоя лекарственных трав.
Прихрамывая, я поплелся на разведку. Прислушиваясь к каждому шороху и осматриваясь, по пути выискивая всякие полезные корешки да лепестки с травинками, я добрался до места битвы. Вскоре стал доноситься тошнотворный запах разлагающихся тел, а подойдя ещё ближе, я увидел расположившихся на дневной отдых львов, где-то среди них лежала и та львица, что великодушно оставила меня в живых этой ночью. Это упущение с её стороны могло оказаться исправленным в любой момент, но давать ей второй шанс я не собирался. И я стал обходить стаю, держась на безопасном расстоянии.
Подойдя к месту недавнего сражения, я увидел валявшиеся куски недоеденной зверями людской плоти да обрывки ткани. Что же, придётся искать, и я принялся наматывать круги по местности, собирая в одну кучку всё, что смог найти или снять, с опаской посматривая в ту сторону, где валялись сытые львы.
В основном моими трофеями оказалась одежда, но попадались и ремни, а возле одного воина я нашёл целый лук, но с оборванной тетивой, и колчан с десятком неказистых стрел. Ещё нашёлся нож и фляга, а также лежащий в густой траве наполовину выпотрошенный мешок с запасом продуктов. В процессе поиска наткнулся на парочку гиен. Эти «собаки», мрачно зыркнув на меня, оскалили свои жуткие морды, угрожающе выставив клыки.
– Но-но, не надо пугать, я и сам могу попортить вам шкурки!
Взмах, и короткое копьё свистнуло, легко разрезав воздух широким лезвием. Тут же гиены, глухо ворча, убрались с моего пути, принявшись в отместку жадно жевать тело какого-то несчастного. Вот так и живём, деля между собой чужое имущество и жизни: кому труп, а кому вещи этого самого трупа, чтобы не разделить его участь. Сплошная кооперация животного мира!
Стащив всё найденное добро в одно место, я разочарованно покачал головой: мне необходим котелок либо медная, железная или бронзовая плошка, чтобы вскипятить воду и приготовить целебный отвар. Немного трав я уже смог насобирать и этого на первое время должно хватить, но ничего из нужной посуды мне не попадалось. Интересно, а кто-нибудь ещё спасся? Неужели все погибли сразу? Может кому-то удалось сбежать из раненых?
Это я к чему? К тому, что раненые могли сбежать, а потом, обессилив, упасть и расстаться с жизнью где-нибудь вдалеке от сражения, прихватив с собой и оружие, и вещи. И это весьма вероятный исход. Короче, надо искать.
А между тем моё физическое состояние ухудшалось. Необходимо промыть рану не плече и попытаться её очистить от накопившегося гноя. С раной на голове дела обстояли вроде не хуже, но и не лучше: она покрылась твёрдой коркой из сукровицы и грязи и больше не кровоточила. Если все благополучно заживет, останется знатный шрам на полголовы. Во всех жизнях мне постоянно везёт на шрамы, правда, обычно я их сам зарабатывал, а тут сразу вместе с телом «бонусом» получил.
Побродив по полю, я попытался предположить, откуда пришли оба отряда и куда ушли победители. Забрав всё найденное, решил направиться по следам, которые обнаружил перед самым уходом. Не знаю, правильно ли я определил, что здесь прошли два человека и, судя по окровавленной траве в нескольких местах, они явно были ранены. Всё же, опыт в поиске и преследовании у меня имелся огромный.
К этому времени солнце перевалило за полдень и пекло просто немилосердно, отчего все хищные звери скрылись в траве или под деревьями, мне же ничего не оставалось, как терпеть и упрямо идти по следу бежавших. Хорошо, что я нашёл немного еды, которая подкрепила мои силы, да и вода изрядно помогла, потому как пришлось вновь промывать рану.
Пройдя небольшое расстояние, я остановился в тени редких кустарников и разжёг костёр, чтобы немного отдохнуть и перекусить, а заодно обработать раны. Голова кружилась, в висках часто стучали молоточки, но это всё казалось пустяками по сравнению с предстоящими мне грандиозными задачами. Это я так, сам себя успокаивал, но как бы хреново не было, сдаваться не намерен.
Найденные кустарники поделились со мной целебной смолой, а растущие в их тени редкие растения отдали путнику свои зелёные побеги. Обнаруженный рядом плоский камень я тут же очистил и отмыл от грязи, а раскалённый над костром кусок лезвия от чьей-то сабли помог мне в приготовлении целебной кашицы.
Да, жаль, что я так и не нашёл посуды, в которой можно было бы подогреть воду и сделать отвар, но ничего, придётся обойтись. Куском лезвия я тщательно порезал найденные части целебных растений и принялся их толочь, перемалывая в кашицу, добавив туда же пару капель воды. Кашица будет менее эффективна, чем отвар, но, несомненно, поможет.
Приготовить мне предстояло сразу три разных состава. Первый необходим для дезинфекции, им я промыл полученные раны. Второй я намазал на кусок тонкой материи, приложив к ранам, обеспечив предохранение от дальнейшего распространения заражения. Третий же состав я просто стал пережёвывать и проглатывать, запивая мелкими глотками воды.
Провозившись с приготовлением мазей и растворов, я устал и, присев в тени кустарников, прикрыл глаза. Я не спал, а пытался прочувствовать израненное тело, ставшее моим, чтобы понять, как, где и что болит и какой его части необходимо уделить особое внимание. Судя по ощущениям, наибольшее опасение представляла рана плеча, затем голова и на последнем месте по степени важности оказались порезы бедра и ноги, которые за это время даже стали немного подживать.
Прикрыв веки, я тихо задремал, сохраняя напряженное внимание. Малейший шорох или любой другой звук, раздающийся поблизости, мгновенно будил меня, заставляя крепче хвататься за копьё. Но все тревоги оказались ложными и, немного отдохнув, я вновь отправился в путь. Рана на плече стала меньше пульсировать острой болью, я также постарался её ещё перевязать покрепче, закрепив кусок материи с мазью, но эта неуклюжая конструкция так и норовила съехать во время ходьбы.
Вновь обнаружив следы беглецов, я направился по ним и шёл так до самой темноты, но так и никого не нагнал. По всей видимости, расстояние между нами оставалось совсем небольшое, ведь и они были ранены и передвигались тяжело, но у них имелась фора по времени, пока я валялся в беспамятстве.
Я понимал, что в наступившей темноте нужно искать место для ночлега, но от гор я оказался далеко, найти пещеру тут нереально, одиноко стоящую скалу тоже, да и деревьев в окружающем меня ландшафте, как назло, не наблюдалось.
Пройдя ещё немного, я решил остановиться там, где и находился. Уже в темноте вырубил траву вокруг выбранного пятачка и, насобирав сухих растений и всего, что могло гореть, разжёг костёр. Костёр прогорел быстро, так и не подарив желанного тепла. Вновь наделав целебных кашиц, я наложил их на раны, сжевал то, что можно сжевать и, усевшись в выкопанную лезвием яму, застыл в ожидании утра.
Как только погас костер, почти сразу трава вокруг меня ожила, наполняясь ночной жизнью. Забегали мелкие грызуны, зашелестели лапками пауки, мокрицы и охотящиеся за ними скорпионы. Быстро или наоборот очень медленно заскользили, извиваясь, змеи. Всё они мало меня трогали, ну шуршат и шуршат, и хрен бы с ними, уж сколько я их переловил или уничтожил в бытность свою Мамбой, что и сейчас лень их шугать.
Неожиданно один из самых любопытных скорпионов обрушился вместе с землёй в моё убежище, и сразу принялся стегать хвостом всё попало, едва не ужалив мою ногу. Это он делал недолго, так как лезвие копья воткнулось в его панцирь, перерубив пополам, а обе половинки сразу покинули мою ямку, выкинутые наружу. Змеи даже не пытались проникнуть ко мне, ползая по своим делам и словно чувствуя, кто есть я, а кто есть они. А любая жертва к хищнику в логово не полезет, за исключением совсем глупой. Глупых змей не оказалось, и я спокойно заснул.
Больше никаких поползновений в моё укрытие за всю ночь не произошло. Крупные животные откочевали далеко в сторону, а ночные хищники со всей округи пировали на месте сражения и не интересовались теми, кто с него благополучно сбежал. Ну, а с первыми лучами солнца я уже поднялся и вновь отправился в путь.
