Алексей Петрович Морозов
Нравственное завещание умирающего альтруиста
Как личность он не изменился: личностные качества формируются у человека с момента его рождения и до примерно трёхлетнего его возраста. А дальше хоть дрова руби на его голове и посыпай всё это пеплом новой информации, как личность он не изменится более никогда до самой своей смерти!..
Просто в связи с новой информацией изменилось отношение человека к чему-то. А как личность он каим был, таким и остался.
Так что люди совершенно точно не меняются! Но не меняются только как личности! А их убеждения меняются довольно часто и даже порой кардинально.
И не надо путать в связи со всем этим воспитание и образование.
Когда же говорят даже на высшем уровне о необходимости улучшения воспитания детей в школе, то остаётся только сожалеть, что мы до сих пор не разобрались в том, что в школе воспитывать детей уже поздно: там лишь можно помочь детям развить их лучшие личностные качества, а тех, чьё воспитание уже безнадёжно упущено, постараться заинтересовать в освоении ими каких-то полезных наук и специальностей.
А воспитывать, как ни крути, и тут опять же народ высказался мудро, надо тогда, когда ребёнок лежит ещё поперёк лавки, а когда он лёг вдоль – уже поздно…
Причём воспитание ребёнка начинается с самого первого его вздоха после рождения. И главный метод воспитания тут – только личный пример родителей и ближайшего окружения ребёнка.
Этот маленький беспомощный живой комочек ещё не понимает ни одного слова, он даже не видит поначалу ничего, но на то, как к нему относятся родители с первых же минут его жизни, с любовью и заботой, с вниманием и добром, или со злостью и раздражением, грубо и неуважительно, он реагирует обязательно!
И запоминает это отношение к нему не разумом, которого у него ещё нет, а душой, пока слепой и ничего не понимающей на словах, но живой и чувственной душой!
И не надейтесь, бесчувственные и грубые родители, что ваш ребёнок ещё настолько ничего не понимает, что вам сойдёт с рук бесчеловечное отношение к нему в первые дни и месяцы его жизни: его душа, изначально открытая для любви и добра, на первую же грубость по отношению к нему, тут же сожмётся в маленький комочек обиженного и всё запомнившего на всю оставшуюся жизнь зверька…
Ребёнок, ещё фактически не имея памяти, запоминает отношение к нему его родителей, а также их отношение к другим людям, запоминает их неравнодушие к чужой судьбе, способность сопереживать иным душам и готовность всегда прийти к ним на помощь.
Вот вам и воспитание! С самых первых минут жизни – только добро, только улыбки, только забота о новом человеке, причём забота не в виде ласкового сюсюканья с ним с частым употреблением модных нынче словечек «рыбка», «зайка», солнышко», не в виде непрерывных подарков, только забота о его спокойном нравственном состоянии, приучивание его самого себя обслуживать и помогать во всём окружающим.
А результат всего этого – воспитание в ребёнке способности заботиться о других, быть неравнодушным к окружающим, сеять вокруг себя только добро и любовь.
Потом, в школе и институте, ваш подросший уже ребёнок прочитает много разных книг, но что нужно в первую очередь заботиться о людях, а потом только вспоминать о себе, он будет знать не из книг: ни одна книга никогда этому не научит, он будет знать это душой, которой сразу же после его рождения его родители улыбнулись, а не плюнули туда со злостью эгоистов.
В общем, по стечению всех этих счастливых обстоятельств, из меня в конце концов получился неравнодушный к иным душам и судьбам человек, иначе говоря, альтруист.
А дальше расскажу, что из этого в итоге всей моей жизни получилось, и почему я теперь сожалею, что неправильно применял и использовал свои альтруистические качества, что в итоге фактически неправильно прожил жизнь, и теперь это самым наихудшим образом отразилось на моей личной судьбе.
Когда мне было десять лет, умерла моя мама.
Она была лучшим из людей, каких я знал в своей жизни.
Таким же был и мой отец.
Мы стали жить вдвоём. Жили в сельской местности, но практически в черте Краснодара, с краснодарской, как говорят в таких случаях, пропиской.
Отец, обладая самыми лучшими человеческими качествами, имел одну интересную особенность: он был невероятно молчалив, за день мог сказать буквально одно-два слова, и это меня никак не огорчало.
Мы с ним сразу договорились, что готовить пищу дома он не будет, а станет давать мне ежедневно один рубль, чтобы я мог ходить в нашу замечательную сельскую студенческую столовую. Дома у нас никогда не было ни одной крошки хлеба, вообще – какой бы то ни было пищи. И это тоже меня очень даже устраивало. Я не чувствовал себя обделённым: в столовой нашей просто прекрасно готовили, надо было только вовремя приходить туда на завтрак, обед и ужин, которые проводились в строго определённые часы, по расписанию (не успел в установленные часы, допустим, на ужин, значит, остался вообще без ужина, что меня тоже вполне устраивало).
