bannerbannerbanner
Царство и священство

Алексей Михайлович Величко
Царство и священство

Полная версия

Стремление человечества жить в рамках единой империи возникло с появлением самого человеческого общества. Израиль, Вавилонское, Ассирийское, Персидское, Египетское царства, Хеттская держава, государство Александра Македонского создавались как империи. Правда, в это же время образовывались другие виды политических союзов – полисы, которые формировались даже не по национальному признаку, а узкоэтническому. Например, та же Греция была покрыта десятками полисов, вечно враждовавших друг с другом, хотя в широком смысле слова все их граждане являлись греками, имели один язык, культуру и даже общий пантеон богов. И в Италии этруски создали множество различных полисов, состоявших друг с другом в международных отношениях. Означает ли это, что империя – не безальтернативная для политического бытия человечества идея?

Представляется, что данный факт следует оценивать в его динамике, как постепенный процесс взросления человеческого духа, некий предуготовительный период. Ведь Христос воплотился именно в то время, когда существовала уже Священная Римская империя, предложившая (пусть и невольно, неосознанно) свои имперские формы для создания Кафолической Церкви. А не в эпоху вечной «полисной войны».

Рассуждая о Законе Моисея, апостол Павел говорил, что тот – воспитатель к Новому Завету. Постепенно раскрывали апостолы учение Христа первым христианам, постепенно и последовательно влагая в их души и сердца высшие истины. «И я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердой пищей, ибо вы были еще не в силах» (1 Кор. 3: 1–3). Также и первые государства, которые во множестве образовывались в виде небольших полисов в античные времена, являлись тем «молоком», которым питалось древнее политическое сознание человека.

Но, став способным принять «твердую пищу», человек не может уже бежать от себя, самоограничиваясь в тесных рамках национальных политических коммунальных квартир. Как вера в Истинного Бога, так и вера в Империю не иссякает в душе человека, пока он способен мыслить, любить, творить.

2013 г.

Царь и Ветхозаветная Церковь

Кто бы как ни говорил, несомненно, что цари всегда в силу естественных условий человеческой жизни суть высшие представители нации, ее цвет; они воплощают в себе в большей или меньшей мере все наличные духовные силы народа.

Я.А. Богородский. Еврейские цари

I

Как известно, царская власть появилась в Израиле далеко не сразу. Ей предшествовало правление великих харизматиков Моисея и Иисуса Навина, а затем судей Израиля. Этот период отсутствия единой централизованной и постоянной власти представляет собой, конечно, беспримерный в истории человеческого общества прецедент. Едва ли можно назвать еще какое-либо государство, существующее в подобном виде и управляемое отдельными лицами с неопределенным статусом. Но это – признак того, что как и ранее, так и в ту минуту Израиль являл собой предмет особой заботы Бога. «Когда Господь воздвигал им судей, то Сам Господь был с судьею и спасал их от врагов их во все дни судьи: ибо жалел их Господь» (Суд. 2: 8). Точно так же ни один народ не знал пророков (по крайней мере в таком числе), которыми так богата история Израиля.

Интересна специфика этого переходного периода, когда евреи уже называли себя единым верующим в Бога народом, Израилем, но еще не осознавали своей политической и этнической целостности. Как следствие, их религиозное сознание постоянно испытывало глубокие кризисы. Евреи систематически нарушали свои обещания Богу не поклоняться идолам, за что их тут же начинали одолевать враги. Дабы справиться с ними, Господь немедленно поставлял израильтянам судей. Судьи давались евреям из разных колен и племен и никогда не являлись полновластными владыками Израиля. Политическое значение судей ограничивалось годами их жизни. Лишь в отдельные периоды некоторые колена и племена евреев признавали над собой их власть[140].

Известно множество случаев, когда соотечественники взыскивали с них за удачные действия против воинственных соседей. Более того, в Священном Писании описано, как армия под командованием судьи, преследующая неприятеля, не получила от своих сородичей никакой помощи (Суд. 8: 5, 6). Те отказали им даже в питании, опасаясь в случае неудачи мести врагов. В целом судьи напоминали последующих диктаторов Рима – лиц с неограниченной компетенцией. Но их полномочия имели еще более вре́менные черты, чем у римских правителей. И если судьи с помощью Бога справлялись в дни военных тревог, то в целом ситуация в Израиле была неуправляемой.

Израиль тех лет являл собой печальное зрелище разлагающегося этноса, утратившего и собственную религиозную исключительность, и не обретшего чувства национального единства. Это было состояние, близкое к хаосу и анархии. Целые города и колена поклонялись Ваалу, а колено Даново сманило к себе левита и вместе с ним организовало открытое служение идолам (Суд. 18: 1–31).

Нравственное одичание, по одному тонкому замечанию, сделалось нормой жизни. Игнорирование Закона Моисея и вообще прав других лиц стало обычным явлением. Бесчисленных наложниц имели даже высоко духовные лица, а похищения девиц и чужих жен стало обыденностью. Священники-левиты откровенно манкировали собственные обязанности и нарушали Закон. Политическое состояние Израиля также оставляло желать лучшего, и вражда между различными племенами уже никого не удивляла. Как следствие, Израиль постоянно попадал под иго кого-либо из воинственных соседей[141].

И возглас духоносного писателя: «В те дни не было у Израиля царя», повторяющийся многократно, завершался горестной констатацией: «В те дни не было царя у Израиля, каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 17: 6; 18: 1; 19: 1; 21: 25). Это свидетельствует не только о том, что израильтяне постоянно впадали в соблазн и отрекались от Бога. Но и является наглядным доказательством того, что они не имели единой цементирующей нацию силы, политической власти, без которой Ветхозаветная Церковь так и не вышла за границы бесформенного сообщества множества различных религиозных групп.

Иными словами, Церковью еще в буквальном смысле слова не стала. Безусловно, такие выдающиеся лица, как Моисей и Иисус Навин, объединяли собой Израиль и духовно, и политически. Но с их смертью национальное, политическое и религиозное единство еврейского народа почти исчезло. В тот момент времени, о котором идет речь, Израильское государство периода судей представляло собой механическую совокупность нескольких республик, объединенных единством веры и исторических преданий[142].

В этот момент, убедившись на примере соседних народов в прочности единовластного правления, израильтяне захотели себе царя. Тогда-то, как написал духоносный сочинитель: «И собрались все израильтяне, как один человек, все колена Израилевы». Можно сказать, что именно в этот момент Израиль дорос политически до осознания своего национального единства, уже не удовлетворившись жизнью родами и племенами и вре́менными органами власти. И начал становиться Церковью, «собранием народа Божьего» (Суд. 20. 2, 11). Хотя все еще пребывал в религиозном релятивизме, следствием чего стали изложенные ниже события.

II

Что бы ни говорили, но сама по себе царская власть не стала изменой Израиля Богу, как иногда полагают, и теократии. Она напрямую была обещана Господом потомкам Авраама и Иакова (Быт. 17: 6; 35: 11). В свою очередь Иаков передает память об этом обещании Бога Иуде (Быт. 49: 10). О будущем царе Израиля предрекал и Валаам (Числ. 24: 7). В законодательстве Моисея также говорится, когда и как Бог даст Израилю царя: «Когда ты придешь в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе и скажешь: “Поставлю я над собой царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня”, то поставь над тобой царя, которого изберет Господь, Бог твой» (Втор. 17: 14).

Этот последний стих и является самым важным! Царя Израилю должен был поставить Господь. А что случилось в действительности? Именно то, что предвидел Бог: евреи решили сами поставить над собой царя, и этот царь стал копией правителей соседних народов. Есть только один важный нюанс: соседи евреев являлись язычниками. К чему это приведет, мы скоро увидим. Таким образом, грех Израиля заключался в своеволии[143].

 

Они ждали не царя, поставленного им Богом, а выбирали его. Это просто поразительно! Евреи, зная о том, что Господь избрал их, не захотели оставаться детьми Бога, «царством священников», а пожелали жить, «как все», т. е. как соседи-язычники. Они предлагали царскую власть всем, кому угодно, но лишь не просили царя у Бога. Легко убедиться, что за все время поисков ни разу их глаза не поднялись к Небу, но рыскали по земле.

Уже победитель мадианитян судья Гедеон удостоился этого предложения, но благоразумно ответил отказом, прекрасно понимая, что просить нужно не его, а Бога (Суд. 8: 22). Евреи не послушали его, и уже вскоре попытку узурпировать царство сделал Авимелех, начавший с того, что убил всех своих братьев числом до 70 человек (Суд. 9: 5). И два племени признали его в этом качестве.

Наконец, с аналогичным предложением все старейшины Израиля обратились к судье Самуилу, «и не понравилось слово сие Самуилу» (1 Цар. 8: 6). Причины, разумеется, понятны. Поэтому, когда, идя навстречу желаниям евреев, Господь все же разрешил Самуилу помазать на царство Саула, судья сказал соотечественникам: «Вот царь, которого вы избрали, которого вы требовали» (1 Цар. 12: 13). Откровенно показывая тем самым, что в данном случае не Божья воля, а человеческое желание, избрание легло в основу царской власти. И понятно, почему с такой горечью Господь сказал Самуилу: «Не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы я не царствовал над ними» (1 Цар. 8: 7). И Самуил передал евреям Его слова: «Вы теперь отвергли Бога вашего, Который спасал вас от всех бедствий ваших и скорбей ваших» (1 Цар. 10: 19).

Так какого царя избрали себе евреи, какого они хотели? «Демократический» царь, если можно так выразиться, скопированный с соседей, кардинально отличался от того царя, которого им предуготовил Господь Саваоф. Языческий царь, не знавший Бога, мог быть только тем, кем он был на самом деле: «Сыновей ваших возьмет и приставит к своим колесницам», «дочерей ваших возьмет, чтобы они варили кушанье и пекли хлеба», «поля ваши и виноградники и масличные сады ваши возьмет, и отдаст слугам своим», «и рабов ваших и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела». «И восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда» (1 Цар. 8: 10–18).

Это – совершенно неизбежно, поскольку власть, не знающая Бога, становится самодостаточной и уже потому безбожной. Так и закон, утративший Божественную основу, становится безнравственным, лишь по форме оставаясь законом. Царь Израиля должен был стать средоточием теократического начала, той основой, на которой будет выстроена Ветхозаветная Церковь. Соответствовал ли этому качеству Саул?

По-своему Саул был религиозен, «как бывают религиозны натуры холодные и суровые, у которых набожность не есть живая, внутренняя потребность души, а, скорее, как будто привычка, как нечто усвоенное и принятое извне»[144].

Да, он сооружал жертвенники Богу (1 Цар. 14: 35), но это было делом его личной совести, и Саул не ставил своей целью обеспечить религиозный подъем евреев. И хотя он устроил гонения на волшебников и чародеев, но сам же впоследствии впал в соблазн использовать их для собственных нужд.

Впрочем, и евреи не желали от него ничего большего. Ведь нигде в Священном Писании не говорится, что они обязали Саула стать служителем Бога. Даже помазание его на царство Самуилом по указанию Бога свершилось втайне от народа (1 Цар. 10: 1). Нет, это был светский владыка, как сказали бы сегодня, с развитым чувством личной религиозности. Да и сам по себе Саул не являлся идеальным типажом. О нем Господь неоднократно говорил Самуилу: «Жалею, что поставил Я Саула царем, ибо он отвратился от Меня и слова Моего не исполнил» (1 Цар. 15: 11).

Да и что за нравы могли быть у царя, уклоняющегося от Бога? Для ответа на этот вопрос достаточно представить себе, на фоне каких исторических картин происходили эти события. Вот, к примеру, эпизод из осады города Иависа Галаадского аммонитянами, когда те заявили, что готовы пощадить осажденных евреев, если позволят выколоть каждому из них правый глаз, как знак бесчестья Израиля (1 Цар. 11: 3). А вот отмщение царю Адони-Везеку, которого Иуда взял в плен: тому отрубили большие пальцы на ногах и руках, и он собирал объедки под столами. Впрочем, точно так же поступил и он сам во время своего правления с 70 пленными царями (Суд. 1: 6, 7).

Между тем совершенно очевидно, что поставление Израилю царя, как знаковое событие, создающее прецедент для всех последующих времен и народов, нуждалось в особом лице. Первый царь должен был соединить в себе все лучшие качества правителя, и кандидат для этой высокой роли был уже предуготовлен Богом. Как Богородицей стала Дева Мария, а не другая девушка, так и царем Израиля должен был стать святой и благоверный Давид, а не Авимелех или Саул. Даже выбор колена свидетельствовал об этом: колено Вениаминово, к которому принадлежал Саул, было самым малым в Израиле. К тому же буквально незадолго до этого подверглось страшному разгрому от остальных еврейских колен за уклонение от Закона. А Иудино, из которого вышел Давид, – самым многочисленным, сильным и устойчивым в вере.

Да и личные качества Давида разительно отличались от Сауловых. Нет ни одного царя в истории, имя которого было бы столь всеобще известным и произносилось с таким уважением и благоговением, как имя царя Давида. Не говоря уже о евреях, все христианские народы соединяют его имя с Христом и возносят молитвы Господу словами песнопений Давида. Несложно представить, насколько высока в действительности была личность Давида сама по себе[145].

Существенно разнится и подход к полномочиям царя при поставлении Саула и Давида. В первом случае Самуил объявил Израилю «права царства», изложенные выше (1 Цар. 10: 25), скопированные с соседей-язычников. Напротив, в Книге Второзаконие, т. е. в Богом данном Законе, где раскрывается идеал настоящего царя Израиля, упомянуты его обязанности. Именно обязанности, и это очень важно! Служение царя должно было стать служением Богу и Израилю. А Саул и его современники видели царя – безграничного владыку над собой.

Кем должен был стать и что должен был делать истинный царь Израиля? Израилю нужен был главным образом не военачальник, судья или законодатель. Закон Моисея, данный непосредственно Богом, евреи уже имели. С нападениями врагов справлялись судьи и главы колен. Нет, израильтянам был нужен царь-священник, глава Ветхозаветной Церкви. Об этом прямо предрекают пророчества Анны, матери Самуила, и самого Самуила (1 Цар. 11: 10; 2: 35). Поэтому Господь и говорит евреям: «Из среды братьев твоих поставь над собой царя; не можешь поставить над собой царем иноземца, который не брат тебе» (Втор. 17: 15). Для чего? Очевидно, для того, чтобы евреями правил природный израильтянин, воспитанный в духе Законов Моисея[146].

Когда царь сядет на престол, продолжает Господь, он «должен списать для себя список законов сего с книги, находящейся у священников левитов, и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научался бояться Господа, Бога своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии, чтобы не надмевалось сердце его пред братьями его, и чтобы не уклонялся он от закона ни направо, ни налево» (Втор. 17: 18–20). Вот это и есть самое главное его служение.

Да, обладая всеми властными прерогативами, имея право на все то, о чем Самуил предупреждал евреев, он, однако, как служитель Бога, не мог позволить себе воспользоваться ими. Все его подданные, по неписаному праву царя, считались рабами. Но по Закону они являлись его братьями. Не случайно одной из характерных черт Израиля как государства являлось равное право собственности всех евреев на землю. У окружающих Израиль народов право собственности на землю принадлежало лишь верхушке общества, политической элите. Поэтому богатство и нищета поразительным образом соседствовали рядом. Напротив, Закон Израиля гласил, что каждый еврей, как участник договора с Иеговой, имел свой, равный с другими участок земли, обеспечивающий его благосостояние. Иными словами, все имели равные участки земли. Другая отличительная черта заключалась в равенстве всех евреев перед законом[147].

Это был такой решительный переворот в сознании, прецедент, не имевший более никаких аналогов среди соседних народов! Задолго до теорий о равенстве и «правах человека», социального государства и «права на достойное человеческое существование» (и помимо них, добавим мы), права каждого еврея были защищены Законом как человека, равного со всеми остальными израильтянами перед Богом.

Понятно, поэтому, что выбор израильтянами Саула – такое же легкомысленное, открытое уклонение от Божественного Провидения, как и замена Господа Саваофа божками и идолами, Царствия Небесного царством земным, а веры – фарисейством. Этот аспект очень ярко проявляется в главе 12 первой Книги Царств, где Самуил сравнивает грех избрания израильтянами царя с их постоянным уклонением от Истинного Бога. Он же прямо говорит, что царская власть является угодным Богу институтом, если только – и это чрезвычайно важно – царь и сами евреи будут ходить вслед Господа и слушать Его (1 Цар. 12: 14, 15). Очевидно потому, что только в этом случае государство и власть выполнят свое предначертание в глазах Бога. Ведь цель их в действительности одна – спасать падшего человека.

Увы, Израиль не искал царя-священника. Оставив своего Бога, они предались Ваалу и пожелали не благостного владыку, а царя-язычника[148]. Не удивительно, что уже очень скоро наступил открытый разрыв отношений между Саулом и Самуилом, символизирующий забвение царем Бога и своих обязанностей служить Ему (1 Цар. 13: 8–14). Иными словами, отказ от теократических основ царской власти.

Лишь позднее, после святых царей Давида, Соломона, Иосии, образ царя Израиля стал приближаться к своему идеалу. «Народное желание было приведено в согласие с теократией: народу был дан царь, наделенный юридически всеми обычными правами, – словом, такой, какого желал народ. Но чтобы быть действительно теократическим царем, он не должен был применять свои права на практике, он должен был не столько управлять народом в обычном смысле, сколько показывать ему пример послушания Богу и Закону Его.

Итак, над царем возвышался Закон, ставивший это учреждение в возможное согласие с теократией. Царь был исполнителем воли, но не народной, а Божьей, законом для народа тоже была воля царя, но воля, контролируемая религией. Не соответствующий своему призванию царь низвергался, но опять не самим народом, а Богом через народ»[149].

 

Это время навсегда осталось в памяти израильтян идеалом политического и религиозного благосостояния. Неудивительно, что в скором времени евреи стали дорожить царем как основой своей жизни, «светильником жизни» (2 Цар. 21: 17), без которого придет в расстройство все государство. Он считался наместником Иеговы, священником, органом Божественного воздействия на еврейский народ[150].

Безусловно, в глазах ветхозаветной Церкви царский статус имел сакральный характер. И не случайно в Израиле считалось, что царь предлагал себя как живую, священную жертву, угодную Богу. Только он приносил жертву в духовном смысле. А левиты лишь воспроизводили духовную жертву царя своими символическими действиями, принося не духовную жертву, а жертву плоти, низшую по значению[151].

III

Как видим, образование из горсти еврейских племен единого государства во главе с царем явилось не концом теократического века, а становлением Израиля как религиозной Империи, должной не только сохранить веру в Единого Бога, но и распространить ее среди бесчисленных народов. Тот факт, что царь Давид перенес Ковчег Завета в Иерусалим, где сам резидентировал, объединило в сознании израильтян царский статус со священническим[152]. В свою очередь, построенный царем Соломоном Иерусалимский храм стал зримым символом религиозного и национального единства Израиля. Царь, как глава государства и священник, объединял собой евреев, в свою очередь. Но он был обязан подчиняться Закону, создавшему его статус, вознесшему его к Богу. Это была первая, пока еще ветхозаветная, но блистательная по своему замыслу «симфония» царства и священства, Церкви и государства.

Не случайно идея царской власти, как она сложилась в Израиле, оказалась чрезвычайно востребованной потомками. Создание Христовой Церкви вовсе не означало отказа от ветхозаветных теократических принципов. Блистательная Византия приняла идеал Израиля и развила его. Именно из Ветхозаветного Израиля пришла в Византию идея царя-священника, царя-мессии, избранника Божьего, защитника и покровителя Церкви. Как замечал один исследователь, «в Византии Ветхий Завет имеет основополагающее, почти конституционное значение, он служит таким же нормативом в политической области, как Новый Завет – в сфере нравственности. История еврейского народа, тщательно очищенная христианским прочтением от всего исторического и еврейского, рассматривается как набросок того, какова будет или, по крайней мере, какова должна быть история Империи, как способ осознать, при каких условиях и в соответствии с каким библейским прообразом правитель приобретает или теряет легитимность, сын наследует власть собственного отца, а царь сможет называть себя священником»[153].

Без политического оформления, без поддержки власти не мог бы состояться ни Ветхозаветный Израиль, ни Кафолическая Церковь времен христианских императоров. Разумеется, эта «симфония» царства и священства была возможна лишь при одном условии – теократическом характере власти царя и теократическом сознании самого населения государства. И нарушение хотя бы одного ее члена неминуемо ведет к кризису этой удивительной конструкции. Рушится теократическое государство – Церковь подвергается гонениям. В свою очередь, кризис в Церкви почти автоматически разрушает и государство, разлагает его.

Как известно, разрушение религиозного единства стало, по существу, главной причиной разделения еврейского народа на два царства – Иудею и Израиль. Религиозное расстройство привело к помутнению национального самосознания, и в скором времени израильтяне Южного царства в массе своей перестали осознавать национальное единство с евреями Северного царства. Отношения между ними стали не просто нейтральными, а враждебными. Если иногда два государства и заключали между собой союз, то исключительно по чисто военным или политическим соображениям. И внутри самого Израильского царства происходило разложение национального самосознания вследствие измены Богу и вере отцов. Вместе с языческими культами сюда проникало и языческое мировоззрение, которое катастрофически быстро разрушало национальный портрет. И неудивительно, что Израильское царство, включавшее в свои границы более 2/3 евреев, пало гораздо раньше Иудейского царства, где приверженность Иегове все еще сохранялась и где находился Иерусалимский храм, и пало практически безвозвратно[154].

2014 г.
140Нот Мартин. История Древнего Израиля. СПб., 2014. С. 190.
141Богородский Я.А. Еврейские цари//Еврейские цари и первосвященники: жизнь, быт, нравы/Сост. А.Р. Андреев. М., 2011. С. 212–215.
142Троицкий И.Г. Общественный быт древних евреев//Еврейские цари и первосвященники: жизнь, быт, нравы. С. 150, 151.
143Сапожников А.А. О царской власти с библейской точки зрения//Имперское возрождение. № 2. 2005. С. 46, 47.
144Богородский Я.А. Еврейские цари. С. 254, 255.
145Богородский Я.А. Еврейские цари. С. 292, 293.
146Лопухин А.П. Законодательство Моисея. Исследование о семейных, социально-экономических и государственных законах Моисея с приложением трактата «Суд над Иисусом Христом с юридической точки зрения». СПб., 1883. С. 242.
147Там же. С. 210, 211, 213.
148Асмус Валентин, протоиерей. Царь в Библии//Православная государственность: 12 писем об Империи / Сб. ст. под ред. А.М. Величко и М.Б. Смолина. СПб., 2003. С. 232.
149Миролюбов А. Быт еврейских царей//Еврейские цари и первосвященники: жизнь, быт, нравы / Сост. А.Р. Андреев. М., 2011. С. 522, 523.
150Богородский Я.А. Еврейские цари. С. 211, 225.
151Канторович Эрнест. Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии. М., 2014. С. 199.
152Миролюбов А. Быт еврейских царей//Еврейские цари и первосвященники: жизнь, быт, нравы. С. 540, 546.
153Дагрон Жильбер. Император и священник. Этюд о византийском «цезаропапизме». СПб., 2010. С. 74, 75.
154Богоявленский И.Я. Значение Иерусалимского храма в ветхозаветной истории еврейского народа//История Израиля и Иудеи: общественная и политическая жизнь/Сост. А. Андреев, С. Шумов. М., 2004. С. 445, 446.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54 
Рейтинг@Mail.ru