Алексей Макаров
Синар. Морские рассказы
– Конечно, если что-нибудь забудешь в каюте, то тут приходится побегать. Так что к концу дня язык уже лежит на плече.
– А если что в машине случается? – допытывала она меня.
– Ну вот так и бегу туда вниз, насколько сил хватает.
– Да-а… – протянула она многозначительно и покачала головой.
Матрос уже поставил чемодан в каюте и ждал дальнейших распоряжений у открытой двери. Посторонившись, он пропустил нас, чтобы мы вошли в каюту, а я отпустил его жестом руки.
Когда матрос вышел, то я тут же закрыл дверь и повернул ключ в замке двери… Но не тут-то было.
Зачем я его поворачивал, сам не знаю. Скорее всего, интуитивно, потому что хотелось побыть наедине со своей женой. Но тут раздался стук в дверь. Дверь пришлось открыть.
Андрей Сергеевич сразу представился:
– Здравствуйте, я капитан этого прекрасного судна, на котором вам предстоит провести некоторое время. – Он доброжелательно улыбнулся Инночке. – Вы, пожалуйста, дайте мне свой паспорт, потому что Фариду нужно занести вас в судовую роль и оформить у портовых властей. Сегодня в ночь планируется отход, – добавил он как бы между прочим.
– Как? И мы так и не сходим в город? – Инна в недоумении посмотрела на него.
Я, чтобы разрядить обстановку, попытался объяснить ей:
– Ну, это же контейнеровоз, Инночка. Сегодня это у нас ещё длинная стоянка. А так стоянки бывают и по десять-двенадцать часов. Закидают ящиками, и всё, Вася, аля-улю, поехали.
Капитан мом словам рассмеялся.
– Давайте, давайте свой паспорт и оставайтесь. Отдыхайте. Вам необходимо отдохнуть после перелёта и смены часовых поясов. Рад был познакомиться, – обратился он ещё раз к Инночке и вышел.
Я вновь закрыл за ним дверь. Мы молча смотрели друг на друга, но, не выдержав столь длинной паузы, прервали её и кинулись друг другу в объятия…
Я долго-долго смотрел в мои родные глаза, по которым очень соскучился, и долго целовал их. Потом, всё-таки оторвавшись от них, отстранился и уже с расстояния вытянутой руки принялся рассматривать свою жену. Как же я по ней соскучился! От такого пристального взгляда она застеснялась и вновь прильнула ко мне.
– Надо разобрать чемодан. Вынуть вещи и уложить их где-нибудь. – Она обвела взглядом мою небольшую каюту.
Ещё раз поцеловав её, я с готовностью согласился:
– Конечно, конечно. Я специально для этого освободил в шкафу пару полок, чтобы ты разложила там свои вещи.
Положив чемодан на письменный стол, я открыл его. Каюта у меня небольшая.
Сама приёмная, в которой стоял небольшой журнальный столик, диван и письменный стол. Вся мебель прикреплена к палубе наглухо болтами. Просто так её не сдвинешь, зато в резкую бортовую качку всё оставалось на местах.
Рядом находилась дверь в спальню с огромной кроватью да такой, что на ней можно уместиться и втроём. Во время штормов я на ней спал поперёк. Из спальни шла дверь в душевую комнату с душевой кабиной, туалетом, умывальником и различными полочками со шкафчиками.
Глава третья
Перед приездом Инночки я сам ещё раз помыл и почистил каюту после уборки стюарда. Сейчас в ней была относительная чистота. Стюард у меня убирал каюту раз в три дня. Но вчера я ему сказал, чтобы он особенно тщательно всё протер и вымыл, потому что приедет жена.
Он с удивлением посмотрел на меня:
– Как, русская мадам будет здесь жить?
– А что тут такого? Она уже не первый раз приезжает ко мне на судно. Ты-то что переживаешь?
Стюард Джоник небольшого росточка, худенький и юркий вездесущий пацанчик всё протер, пропылесосил, сложил, и подготовил каюту к приезду Инночки.
И вот тут началось. Когда я попытался поднять Инночкин чемодан и положить его на стол, то ощутил его неподъёмность.
Там точно весил больше двадцати килограммов. Я не знаю, как дотащил его матрос до каюты, но, когда я пытался его поднять, пуп точно чуть не развязался. Что там лежало такого ценного? Я понятия не имел. Но когда Инночка начала его опорожнять, то всё сразу стало понятно – женские вещи, летние вещи, зимние вещи и всё- всё-всё, что бы пригодилось на все случаи жизни.
Пока Инночка занималась перекладкой вещей из чемодана в шкаф, я сел на диван и закурил. В каюте курить разрешалось. Кондиционер работал постоянно, а я ещё включил и озонатор.
– Что-то Фарид мне ничего не успел рассказать о твоём прилёте в Дубай. Как прошло твоё путешествие? – глядя на суету жены, начал я.
– От Москвы до Стамбула было всё хорошо, но в Стамбуле, когда нас уже посадили в самолет, пошёл такой крупный снег, что вылет был запрещён. Этот снег шёл несколько часов, и мы всё это время просидели в самолёте. Нам даже не дали никуда выйти, правда, туалет работал, постоянно разносили попить и кормили. Так и просидели несколько часов. Я не засекала сколько, но очень долго. От Стамбула до Дубая ещё два часа лёта.
Вот почти шесть часов пришлось провести в самолёте, – рассказывала она, опустошая чемодан. – Вышла, ног не чувствуя.
Перед приездом я инструктировал жену по телефону:
– Выйдешь из самолёта, иди по коридору по стрелкам на выход. Никуда не сворачивай. – Я переживал, чтобы она нигде не потерялась. – На выходе тебя будут ждать с небольшим баннером Фарид или его помощница.
Потому что я знал, что с английским у Инночки всё очень и очень сложно. Ей вообще давались все языки очень трудно. Когда она со мной ходила на судне в Японию, слово
«сайонара» она выучила только из-за того, что оно у неё ассоциировалось со словами «своя нора». Постоянно повторяя «своя нора, своя нора», она и выучила, значение слова
«до свидания».
Смотря на неспешные движения Инночки, я принялся расспрашивать её о перенесённом полёте. Меня интересовало всё.
– Как же ты нашла эту женщину с баннером? – недоумевал я.
– Как нашла? – Инночка озорно посмотрела на меня. – Хорошо нашла, быстро нашла. Шла по стрелочкам, никуда не сворачивала. Эскалатор вёз меня к выходу. Он шёл вдоль всего аэропорта во фри-зону. Было всё спокойно, паспорт мне оформили без проблем, потому что у меня с собой было письмо от компании. Они просто посмотрели на меня, что-то спросили, я кивнула головой: «Да-да-да», ну, мне и отдали паспорт. А потом я пошла дальше. Выхожу, смотрю, стоит девочка в жёлтой форме с плакатиком, и на нём написано: «Макарова Инна, „Синар Риау“». Я сразу обратилась к ней: «Это я».
– На каком языке ты спросила её? – не отставал я с расспросами.
– На русском, конечно, – не прерывая работы, Инночка недоумённо посмотрела на меня.
– А, ну понятно. – согласился я с таким простым решением вопроса. – И она тебя поняла?
– Девчонка, когда увидела меня, заулыбалась, взяла меня под руку и предложила пройти вместе с ней на выход, а там меня уже встретил Фарид и отвёз в гостиницу. В гостинице был хороший номер. Там всё было как нужно. Кондиционер работал, и в номере было не жарко. Вечером, когда стало смеркаться, я даже вышла на улицу погулять. Прошлась вдоль улицы, нашла магазин типа гастронома, там купила себе йогуртов. Вот они. Смотри. Кстати, – она вытащила баночки из какого-то пакетика, – вот это я ещё не доела. Уж очень вкусные йогурты. Я давно такой не ела. Вот эти печенюшки взяла, тоже такие нежные, вкусные, всё это недорого стоит, и всё есть. И никаких тебе очередей, – на все её разъяснения я только кивал, соглашаясь с каждым её словом.
– Ну, что ты так на меня смотришь? – возмутилась она, увидев мой ироничный взгляд. – У нас же трудности с продуктами и со всем, на что ни упадёт взгляд. А тут-то всё свободно, бери, что надо. Были бы деньги. – Инночка спокойно продолжала вынимать вещи из чемодана. – Вот и водичка ещё осталась. – И она достала маленькую бутылочку питьевой воды из чемодана.
– Зачем ты её взяла? – Неподдельно удивился я. – Вон у меня целый ящик стоит этого пития.
Она посмотрела в угол. Там и правда стоял целый ящик минеральной воды. Пиво я сложил в холодильник. Он хоть и маленький, но ящик пива туда уместился. Поднявшись с дивана, я вынул из пакета бутылку вина, которое мы только что купили, и поставил её в холодильник.
Инночка закончила развешивать и укладывать вещи. Особое внимание она уделила норковой шубе. Это мы перед моим уходом в рейс ездили в Китай и там её купили.
Чтобы она не помялась, повесили её на переборке в чехле, и шуба там так и висела, пока Инночка путешествовала со мной.
Время приближалось к пяти часам. Наступило время ужина. Вдвоём мы вышли из каюты и спустились в кают-компанию.
Там уже все собрались и ждали нас. Конечно, не меня же, а Инну. Она вызывала всеобщее любопытство. Женщина на судне – это вообще редкость, а тем более на нашем судне под иностранным флагом. На таких судах женщин вообще не бывает.
Поэтому сейчас каждый старался оказать ей какую-нибудь любезность.
Кают-компания существовала только для лиц командного состава. В ней находилось два стола. Один стол для командиров, а второй – для гостей. За ним сейчас сидел фиттер, он же и токарь, он же и сварщик в одном лице. Так как он европеец, то его посадили
к нам, а не в столовую для филиппинцев, где повар готовил только филиппинскую пищу.
За нашим столом сидели капитан, я, электромеханик, второй механик, третий механик, второй помощник и старпом. Но электромеханик водил большую дружбу с фиттером, поэтому обычно он сидел за вторым столом. Там они подолгу вели свои задушевные беседы. Электромеханик и фиттер – как мы их звали, дядя Саша и дядя Витя – были давними друзьями, прямо не разлей вода, вдобавок ко всему они оба из Мариуполя и знали друг друга ещё со времён работы в Азовском пароходстве.
А пока мы сидели и ели, любопытный народ начал интересоваться, как Инна добралась до Дубая, какая погода в Москве, какая погода во Владивостоке, что там произошло в Стамбуле.
Инна всё рассказывала, как она умеет, ярко и в красках. Все впечатлились её рассказом, а особенно видом, который она произвела на экипаж.
Экипажи под иностранным флагом в основном мужские. Женщин на суда под флагом старались вообще не брать во избежание, будем так мягко говорить, неприятностей между членами экипажа. Поэтому повар и стюард у нас были мужчинами. В русских экипажах поварами обычно была женщина, а вместо стюарда – буфетчицы.
* * *
Как-то на одном из судов Дальневосточного пароходства, где мне довелось работать, вместо буфетчицы работал буфетчик Колька. Ему оторвало ногу во время самовыгрузки в одном из порт-пунктов Чукотки. Ему, в виде исключения, так как он страстно хотел работать на флоте, пошли навстречу и разрешили работать на судах, но только в должности буфетчика. Колька был уникум, про которого можно рассказывать и рассказывать многочисленные истории.
* * *
После ужина мы вышли на палубу. В вечернее время дневная жара спадала, поэтому прогулка по палубе доставляла удовольствие.
Мягкий тёплый ветер с моря ласкал лицо и слегка трепал волосы.
По крутым трапам мы поднялись на самый верх надстройки, на пеленгаторную палубу. С неё просматривался весь порт и высотки Дубая, светящиеся разноцветными огнями.
Тележки кранов, грузившие контейнеры по трюмам, носились перед глазами. Создавалось впечатление, что контейнер несётся точно на тебя. Мы стояли у лееров на пеленгаторной палубе, но от летающих перед лицом контейнеров непроизвольно пришлось отойти подальше.
Крановщик, когда увидел, что на палубе стоит женщина, даже приостановил свою тележку, высунулся в окно и помахал рукой. По всей видимости, это был пакистанец. Операторы кранов – это высокооплачиваемая работа, на которую берут только толковых мужиков после соответствующего обучения.
А вот грузчики, работающие в трюмах, те вообще женщин не видят годами, потому что в Дубае они живут в отдельном посёлке и их оттуда привозят на работу в специальных автобусах.
* * *
В Джебель-Али, который находился в двадцати километрах от Дубая, в порту, для портовых рабочих даже выстроена своя специальная зона. В этой зоне жили рабочие (в основном пакистанцы). Из этой зоны они вообще никуда не могли выйти. У них только работа и собственный посёлок. Они так живут и работают два-три года. Через три года им разрешается поездка домой на месяц, и после этого они опять возвращаются, если хотят подписать ещё контракт. Этот контракт будет уже на два года, с точно такими же условиями. И если у этого рабочего всё будет хорошо, и его работа будет проходить без замечаний, то он подпишет третий контракт, на который уже сможет привезти семью. Его семье будет выделена в коттеджном посёлке небольшая квартирка. Вот так рабочие порта и жили в этом Джебель-Али.
А в Дубае грузчики, особенно те, которые работали на кранах – это ребята с образованием и со специальными навыками и не только пакистанцы, а иной раз и белые, которые нанимались туда на работу.
Я встречал многих ребят с Украины и с территорий бывшего Советского Союза, иной раз даже попадались ребята из Москвы. Все хотят отдать свои силы и навыки за приличные деньги. А тут, в порту, по сравнению с Россией, они неплохо зарабатывали.
* * *
Мы обошли надстройку, а когда спустились вниз, то оказались у бассейна.
На подходе к порту я специально набрал в него воды. Но так как спускной клапан пропускал воду, то она из бассейна постепенно уходила, и сейчас в нём осталось только три четверти от полного объёма. Так что залезать в него не было никакого смысла.
В бассейне хорошо купаться, когда он полон до самых краёв, даже чтобы вода немного переливалась через край. Вот тогда в нём можно плавать как в море и даже наблюдать за горизонтом.
С пеленгаторной палубы я увидел, что к борту судна подъехал магазин дьюти-фри. Он представлял из себя большой белый грузовик с прицепленным к нему таким же белым контейнером, специально переоборудованным под магазин.
Он останавливался напротив каждого судна или через судно. Моряки туда заходили, чтобы купить спиртное, сигареты, видеокамеры, фотоаппараты, плееры, магнитофоны, кое-что из вещей, различные сувениры и золото.
Золото стоило чуть дороже, чем в самом городе, но что-то выбрать и купить было можно, особенно если учесть, что стоянка судна считаные часы и в город вырваться времени нет.
Я предложил Инночке:
– Пойдём, сходим туда, – кивнув в сторону магазина, – может быть, что-нибудь там тебе прикупим в память о твоём приезде.
– Пойдём, посмотрим, – тут же согласилась она, – а то я здесь была только в продуктовых магазинах. А об эмиратском золоте ходят легенды по всему миру.
Спустившись на причал и, чтобы нас не сбили проносящиеся машины с контейнерами, осторожно перешли на противоположную сторону, где стоял передвижной магазин.
Из него как раз вышел водитель, он же и продавец и, поставив ступеньку перед входной дверью, открыл дверь своего заведения.
Я пропустил вперёд Инночку, а водитель услужливо открыл дверь перед ней, и мы вошли вовнутрь.
От неожиданности увиденного внутри контейнера у Инночки непроизвольно вырвалось:
– Ой, сколько здесь всего! – И она принялась осматривать содержимое полок передвижного рая.
Сначала она прошла в спиртной отдел, просмотрела и перетрогала там все бутылки. Видя её нерешительность, я предложил:
– Давай ещё бутылочку вина купим.
На сей раз я выбрал бутылку французского красного вина и положил в корзинку. Мы тут же перешли в другой отдел. Инна подходила ко всем полкам и подробно изучала их содержимое, расспрашивая о ценах. Опять осматривала очки и пыталась их примерить, потом осмотрела электронную технику, как будто что-то оттягивая. И, как оказалось, это был прилавок с золотыми украшениями.
Под стеклом лежала целая гора колец и цепей. К ней сразу же подошёл продавец, и она его стала пытать: покажите это да, покажите вон то. Сколько стоит вот это колечко, а сколько вон та цепочка.
Продавец послушно выполнял все капризы дотошной покупательницы. Он доставал и взвешивал то, на что указывала Инночка, щёлкал клавишами калькулятора и выдавал цену. Инночка перемерила десятка два колец и серёг. Но каждый раз они её чем-то не устраивали. Но когда она дошла до дутых серёг в виде цветка и примерила их, то мне сразу понятно, что серьги ей очень понравились и их придётся брать.
Небольшие изогнутые сферой серьги с инкрустацией и английским замком выглядели массивно и очень внушительно. Когда продавец положил их на весы, то вес их оказался около двенадцати граммов. Выглядели они очень красиво, и кошелёк у меня вынулся сам собой.
Инночка не остановилась на новом приобретении, она всё перебирала и перебирала кучу украшений, вываленные перед ней продавцом. Он только и успевал укладывать украшения на весы и щёлкать клавишами калькулятора. Видя, что азарт всё больше и больше начал овладевать моей женой, я попросил её:
– Мамусь, не надо тут больше ничего покупать. Ладно, вот это ты сейчас купила, – показал я на серьги, – тебе они понравились, пусть так и будет, но по приходу назад в Дубай мы обязательно съездим в город. Там есть золотой базар, и на этом базаре ты сможешь выбрать всё намного дешевле, лучше и красивее. Здесь же только ширпотреб, который рассчитан на моряков. Вот смотри, – показал я на кучу золота под стеклом, – тут цепи да кресты… А там в городе есть то, от чего у тебя глаза разбегутся. Я даже и не могу представить, что ты сможешь там выбрать.
Инна недоверчиво посмотрела на меня.
– Ладно, остановимся пока на этом, – неохотно согласилась она.
Я с собой в рейс взял штук двадцать гранатов, довольно-таки неплохих и крупных. Ещё штук сорок мелких рубинов и несколько изумрудов среднего размера. Я хотел сделать с ними украшения для жены и дочерей, но какие именно, и не знал.
Приобрёл я эти камни в Коломбо на Цейлоне, когда мы ходили туда на «Александре Фадееве». Тогда я не выдержал атаки местного продавца камнями, который энергично мне их расхваливал, чуть ли не вылезая из кожи. Он оказался настолько красноречив, что я не выдержал и всё это купил. Обошлись тогда мне все эти камни долларов в сто пятьдесят.
С тех пор я постоянно возил их с собой в надежде на то, что, может быть, получится сделать из них какие-нибудь украшения. Но тут приехала Инночка. Поэтому я подумал, что мы вместе с ней закажем у Джимми что-нибудь по её рисункам, которые она заранее приготовит.
Поэтому, глядя на Инночку, как она перебирает цепи и кресты, я обратил её внимание на другую полочку:
– Смотри. Тут ещё есть золото в плитках. Вон, смотри на ту, что весит двадцать граммов. Давай-ка мы купим эту плитку золота, а когда вернёмся в Индию, то сходим к Джимми и попробуем заказать у него серьги или браслеты с камнями. Может быть, он сможет сделать с ними что-нибудь стоящее. У него есть каталог, и по каталогу можно будет сделать заказ. Или ты нарисуешь серьги или браслеты, чтобы он сделал их по твоим рисункам.
Ну конечно, всё это надо говорить доходчиво, спокойно, с внушительной интонацией, а не: «А ну-ка, всё! Ничего не покупай и этого тут не делай».
Такой тон мог бы её обидеть. Ну, естественно, в первый день мне этого не хотелось делать, поэтому я всё доводил до сведения жены спокойно, надеясь на её благоразумие.
Инночка посмотрела на меня и поняла, что всё это я не просто так говорю, а что моей задачей была оттащить её от этой блестящей жёлтой кучки изделий. По её глазам я видел, что она не в силах оторваться от прилавка, на котором лежало столько золота, но реальная действительность взяла верх, и поэтому мы купили только пластинку золота, серьги и бутылку вина.
Вернулись в каюту. Сели. Инночка прошла в спальню и примеряла купленные серьги. Потом она примерила и те, которые сделал Джимми, и осталась ими очень довольна. Ну и я, конечно, тоже, что смог доставить жене столько радости.
Но тут раздался стук в дверь. Это пришёл капитан.
– К вам можно зайти? – приоткрыв дверь, вежливо поинтересовался он.
– Конечно, Андрей Сергеевич, заходи, садись, – я показал ему на диван.
Капитан сел и рассказал нам о погрузке и предстоящем отходе.
Я понимал его. Ему скучно сидеть одному у себя в каюте. Ему хотелось что-то сделать, потому что по своей натуре капитан являлся очень энергичным человеком.
Поэтому он и зашёл к нам, чтобы скоротать время до отхода.
Час, который он провёл у нас, пролетел незаметно и, взглянув на часы, Андрей Сергеевич подвёл итог:
– Да, надо уже идти, а то смеркается. Через час будет отход, да и Фарид должен подъехать с документами вот-вот.
В подтверждение его слов раздался звонок, и капитана пригласили в каюту, где его уже ждал Фарид вместе с отходными документами.
Капитан ушёл, а мы вновь обнялись и долго сидели так, ощущая близость друг друга. Но это продолжалось не так уж и долго. Вскоре позвонил капитан и предупредил меня:
– Ну что, Владимирович, давай машину готовить, через полчаса будет отход.
А что можно ответить на такое предложение? Отход так отход. Будем готовиться. Первый раз, что ли?
Я тут же позвонил в ЦПУ. Трубку поднял второй механик, и я передал ему приказ капитана.
– Сейчас будет отход, давай готовиться. Сейчас я переоденусь и подойду.
Пока я переодевался, Инночка, попросила:
– Я тоже хочу с тобой, – она смотрела на меня таким взглядом, которому противиться бессмысленно.
Вообще-то я ждал её просьбы, но неохотно ответил:
– Ну что ты там будешь делать? Просто сидеть в ЦПУ и смотреть, как мы бегаем?
– Нет, мне не хочется оставаться одной. Я очень соскучилась по тебе. И я не хочу даже ненадолго оставаться без тебя. Хочу быть рядом с тобой. Ну и посмотреть, как вы там готовите машину, – уже задорно закончила она свою просьбу.
Доводы оказались основательными, потому, поморщившись, я согласился.
– Но только ты будешь сидеть в ЦПУ и ничего не трогать, никуда не выходить и кнопки не нажимать, – уже строже предупредил я её.
– Хорошо, – радостно согласилась она.
В данный момент она была готова на всё, лишь бы не оставаться одной, и я её прекрасно понимал. Но, оглядев внешний вид жены, посоветовал:
– Только брюки надень, потому что наша машина женщин не любит, там надо ходить в брюках. Наша машина, она ревнивая, и если, не дай Бог, женщина появляется, а она это увидит, то так заревнует, что плохо нам всем придётся.
– Правда? – не поверила мне Инночка.
А я на полном серьёзе настаивал на своём:
– Правда-правда. Только давай побыстрее переодевайся. И из ЦПУ не выходи, пожалуйста, – это я уже говорил, когда мы спускались по трапам. – К окну, которое выходит на двигатель, тоже не подходи, потому что машина может увидеть тебя, и неизвестно, что ещё потом будет.
– Ну хорошо, – согласилась Инночка.
Чувствовалось, что она не верила моим словам, а воспринимала их как компенсацию за своё желание.
Мы спустились в ЦПУ, и Инночка тихонько прошла и села в уголочке за столом, где мы обычно пили кофе. К ней тут же подскочили дядя Витя с дядей Сашей. Они услужливо сделали ей кофе, сели рядом и начали увлечённо что-то рассказывать.
Мне некогда было прислушиваться к этим разговорам. Передо мной стояла совсем другая задача – быстрейшая подготовка главного двигателя к запуску.
На вахте находился третий механик толстый, неповоротливый верзила. А так как и второй механик пришёл в ЦПУ, то мы все вместе начали готовить машину к отходу.
