Алексей Курилов
Лингвист
В этот момент случилось именно то, о чем предупреждал меня Сергей, я вдруг почувствовал Андрея, я увидел в нем человека, существо разумное у которого была жизнь, были какие-то дела. Он учился в школе был чьим-то сыном и возможно влюблялся в девочек, он настоящий и не прикидывается.
Мне стало страшно. Пока воспринимаешь собеседника как подопытного кролика, у которого есть руки и ноги, но не видишь за ним человека, все воспринимается намного проще.
Я чувствовал, что у меня по спине катится капелька пота и дабы она прекратила меня щекотать, я просто облокотился на спинку.
– Женя, все хорошо? – зашуршало у меня в ухе, и я медленно кивнул.
Андрей при этом глазел по сторонам, он рассматривал стены и потолок, словно это была каюта какого-то лайнера, а не пустая блестящая комната. С одной стороны, это выглядело странно, люди предпочитают рассматривать друг друга, но, если бы он все время смотрел мне в глаза, наверно, я бы сбежал.
– Давай поговорим о чем-то более значимом, – предложил я и подождал, пока Андрей обратит на меня внимание. – Расскажи, как ты тут оказался, ты же помнишь это?
Андрей заметно кивнул, словно соглашаясь перейти наконец-то к серьезным вопросам.
– Янтарь, узкий морской енот юлит, предвкушая едкий, редкий. Его маленькое естественное счастье атлета – тень, собираемая одним зайчиком. Ни антиматерия, ни исключение еды.
Я сидел, смотрел ему в глаза и думал: “Боже, что я тут делаю, ну что мне стоило остаться дома и не поднимать трубку”. Как же это оказывается сложно, понимать все слова и не чувствовать за ними смысла.
Точнее даже не так, я чувствовал смысл, но каждый раз он напоминал мне картины Сальвадора Дали. Вроде все на своих местах и, одновременно с этим, ничего непонятно. Мой мозг, буквально плавился от каждой его фразы, стараясь собрать в кучу то, что он произнес.
Слова вываливались словно пазл, который я пытался сложить, но это было невозможно, нельзя совместить кубик Рубика и гирлянду. Мне даже начало казаться, что это заразно, что я вот-вот заговорю так же.
Кстати, а это идея…
– Яблоко летит веретеном, как петь глазами? – произнес я, пытаясь подобрать наиболее разрозненные слова.
Теперь была очередь Андрея выпучивать глаза и удивляться, он пристально смотрел на меня и моргал, ничего не произнося. Затем тщательно осмотрел стены вокруг, посмотрел на свои руки, словно впервые их увидел и снова уставился на меня.
– Эстроген только отошел, шкура убитой тучи кажется абстрактной. Делать ананас? – с явной вопросительной интонацией произнес Андрей.
По его виду было заметно, что он чего-то испугался, выходит смысл сказанного мной ему важен и это уже было полдела.
Наконец-то мне удалось выяснить хоть что-то, теперь надо как-то сообщить это Михаилу.
– Андрей, все хорошо, я понял, что вы понимаете смысл фраз, которые я произношу, – произнес я скорее для людей по ту сторону стекла, а затем продолжил. – Скажите мне, как долго вы будете с нами?
– Нам, астрономам, самим кажется отрывок левой копоти. Однажды хлеб встанет абразивом там, из темной энтропии, нет единого разворота, грачи из иллюзий.
После его слов у меня в очередной раз взорвало мозг, я буквально чувствовал, как меня мутит. Мой мозг, да и весь организм, давал мне понять, что больше он это переваривать не сможет, ему достаточно и пора остановиться.
Нужно было как-то по-быстрому развязать этот дикий клубок и выйди из комнаты, со щитом или на щите уже без разницы. Что-то мне подсказывало, что достаточно дернуть за нужную ниточку, и все произойдет само собой. Все должно, или хорошо закончиться, или перейти в очевидный тупик. Меня устраивали оба варианта, оставалось лишь найти ту самую ниточку, за которую надо дернуть.
Что можно было спросить такого, чтобы отбросить все сомнения и однозначно определить кто перед нами. По сути, мне не надо выяснять что-то секретное или сложное, достаточно понять, кто именно сидит передо мной.
Я понял, что мне нужна помощь и положил руки на стол, какое-то время суфлер молчал, а затем я услышал голос Елены:
– Евгений, что-то не так?
Я медленно кивнул, не совсем понимая, как они воспримут мой жест, все же задавая вопросы с отрицанием, всегда можно нарваться на двусмысленность.
– Евгений, вы продолжаете?
И я вновь кивнул, но не стал убирать руки со стола, ожидая еще вопросов, но мне надо было как-то подсказать им, что именно я жду.
– Евгений, вам требуется помощь? – произнес Михаил и мне показалось, что его голос был весьма взволнован, а быть может он был даже напуган.
Я еще раз кивнул, оценивая, как именно он собирается мне помочь.
– Постарайтесь задать вопрос таким образом, чтобы мы поняли, чем именно вам помочь, – произнес Михаил, подтверждая тот вариант, который и без того крутился у меня в голове.
– Андрей, нам очень важно понять кто именно перед нами, но проблема в том, что ты говоришь на другом языке, давай попробуем зайти с другой стороны. Мы с тобой находимся в комнате, эта комната находится в здании, а здание находится на планете, которая вращается вокруг звезды, которая находится в галактике, и вся эта матрешка находится во вселенной, – я сделал небольшую паузу, дабы разобрать связаны кивание Андрея с моими словами или это просто нервный тик. – Можешь пока ничего не говорить, давай разберемся с самым простым мы оба из одной вселенной?
Андрей посмотрел на меня с удивлением, облизнул губы и опустив глаза сильно задумался. Такое ощущение, что для него этот вопрос был не из простых и это уже было хорошо. По сути, мне было уже все равно что именно он сейчас ответит, сам факт того, что он начал размышлять над этим вопросом уже говорил о многом.
– Нужно еще знаний, найти аргументы юным яблокам по равенству от самых тонких облаков теряются у разных искр старых туфель.
– Ну вот и хорошо, раз ты сомневаешься в единой вселенной, нет смысла уточнять галактику, звезду, а уж тем более планету. Давай попробуем пройтись по математике. В нашей вселенной есть множество разных формул, но давай начнем с самого простого, смотри: ноль, один, два, три… – я загибал пальцы по одному, пока не досчитал до девяти, а затем растопырил все пальцы разом и произнес. – Десять! У нас десять пальцев и мы считаем десятками, а как считаешь ты? Какое наибольшее однозначное число ты можешь назвать?
Андрей вновь посмотрел на свои руки, быстро подвигал пальцами, словно гитарист, который репетирует мелодию без гитары, судя по выражению его лица его это немало удивило. Ему было даже забавно, что он может шевелить пальцами и при этом чувствовать их.
– Математика, понимаешь? – уточнил я, на случай если он забыл, о чем мы беседуем. – У вас же есть математика?
– Новая естественная тяга, – Андрей запнулся и снова принялся перебирать пальцами, как гитарист. – Мышление иногда надо еще скинуть часть изменений, так актуальней, если можно.
Я снова положил руки на стол, но вместо приятного голоса, у меня в ухе разразился локальный апокалипсис. быть может что-то случилось с волной или как-то сбилась кодировка, но это было просто ужасно. Суфлер пищал, скрипел и щелкал на все голоса, словно мышь, попугай и дельфин решили спеть трио на максималках. Я с трудом сдерживался, чтобы не выдернуть суфлера прямо на глазах у Андрея, но побоялся его испугать.
Через несколько секунд какофония прекратилась и измученное ухо вздохнуло с облегчением, поистине был прав тот, кто сказал: “Хочешь сделать человеку хорошо, сделай ему плохо, а затем верни как было”, – я испытывал истинное блаженство от этой тишины. Поскольку связь была потеряна, мне стоило покинуть кабинет, но, прежде чем я вышел, я решил кое-что сказать.
– Андрей, возможно, мы никогда не сможем разобрать то, что ты нам говорил, а ты никогда не поймешь сказанного нами, но мы есть друг для друга и это чудо. Ты знаешь, я всю жизнь пытался разобрать письмена других людей, но я всегда был уверен, что они существовали. Но ты, смог показать мне другую сторону проблемы, я даже не предполагал, что разум и понимание смысла, может настолько сильно отличаться что мы не сможем понять друг друга.
– Наши обязательства являются тем единственным белым яблоком, после отношений на их мокром алкогольном юге, – произнес Андрей, с такой интонацией, словно он считал разговор не законченным.
Я плавно встал, стараясь не пугать резкими движениями и принялся судорожно вспоминать, поворачивался Сергей спиной к Андрею или нет? В конце концов, я решил, что мне ничто не угрожает и развернувшись зашагал к двери.
– По разным ощущениям, щели античности… Исчезают, – произнес мне вдогонку Андрей, когда я был уже у самой двери.
Я обернулся и решил ответить хоть что-то на его реплику:
– Должно быть у вас очень красивый язык, хотел бы я услышать ваши стихи, песни или хотя бы музыку…
– Твое… – Андрей с досадой стукнул кулаком по столу, словно я напомнил ему что-то очень грустное. – Известное солнце лишилось… – Он снова стукнул по столу уже двумя руками и это не на шутку меня испугало… – История шла авторскими линиями, естественный ёж. – договорив, он устало опустился на стул и резко выдохнул, словно пытался что-то мне доказать, да так и не смог. – Ярко, упоительно хочется отдохнуть, жаль устал.
На миг мне показалось, что эта фраза была наполнена смыслом, она не резала слух и ее мог произнести человек. Особенно, если эта была лишь часть мысли, вырванная из контекста. Но я уже слишком много слышал, чтобы вот так просто поддаться искушению и остаться в комнате, да и суфлера надо было как-то заменить.
Я нажал на ручку двери и вышел из комнаты в маленький и тесный тамбур. Как только я запер за собой дверь, на меня опустилась темнота. Сначала мне показалось, что меня уже ждут и стоит мне хлопнуть дверью, как сразу отворится вторая, и меня начнут расспрашивать о том, как я себя чувствую или что случилось, и почему я решил выйти, но не тут-то было.
