Алексей Хропаль
Планета градиент

– Ешь – и спать. Тут сюрпризов быть не должно. А поспать тебе надо, впереди трудный переход.

– Труднее, чем этот? – Аришиния хмыкнула от боли. Действия препаратов уже прошли, и боль взяла верх.

– Сейчас была прогулка. – Агрин сел напротив входа в кабину в угол за панелью управления, отсюда было хорошо видно все возможные входы, а он, наоборот, был скрыт от взора нежданных гостей. Открытый подогретый паёк, почти без запаха – он предпочитал именно такие: ко вкусу привыкаешь быстро, зато почти полное отсутствие запаха является очевидным преимуществом. Меньше вони – меньше тех, кого притягивает запах, а в условиях ограниченной видимости это сильно уменьшает вероятность внезапной смерти.

– Прогулка? Что же будет на переходе? – девушка поежилась, все-таки в кабине для нее было прохладно. Конечно, куртка пилота помогала телу сохранить остатки тепла, но этого явно не хватало, и тут вновь пригодилось походное одеяло. «Что ж, не зря носил». Аришинию пробирал озноб, это был откат от анаболиков и стимуляторов. Организм выдал часть своих резервных запасов под действием препаратов и теперь требовал сохранить то, что осталось, и возместить потери. Девушка старалась не терять следопыта из вида. Она все еще не доверяла полностью своему проводнику. Да и как доверять, когда знаешь человека всего несколько часов, тем более сильного и вооруженного. Она понимала, что дать отпор ему не сможет, не сумеет даже убежать, и стоит ему захотеть, он может сделать с ней все, что ему вздумается. Оставалось лишь принять обстоятельства и действовать согласно ситуации. Мысленно она поблагодарила своего дядю Эйерга, будучи маминым братом, он чаще других принимал участие в воспитании своей племянницы. Это он привил ей любовь к знаниям, дисциплине и обучил основам и принципам выживания. В памяти сразу всплыл образ улыбчивого сильного мужчины с уставной стрижкой и легкой щетиной. И последний его взгляд был исполнен теплоты и любви к ней. Память настойчиво выдала громкую команду «Огонь!», и грудь Эйерга взорвалась красным фонтаном. Его казнили по ложному обвинению в растлении Аришинии, и как она ни сопротивлялась, никто ее не слушал. Хотя на самом деле, по своей воле или с чьей-то помощью, отец просто устранил того, чье влияние на людей стало превосходить его собственное. Она сама не заметила, как пища стала насыщать ее, озноб прошел, и она уснула сидя, даже не доев последнюю ложку пресной каши. Аришиния не заметила, как Агрин перенес ее на ночь в кузов, и даже не проснулась тогда, когда он отбил несильную атаку паукообразных шрайпов.

Шторм

Только утром ее разбудила мокрая рука, протиравшая ей лицо.

– Вот и помылась. Пей, ешь – и в путь. О том, что ты жива, герцог уже наверняка знает. А это нам, мягко говоря, совсем не на руку. Надо успеть добраться до Мерча раньше, чем он узнает, что к чему. Как только появятся данные, что ты со мной, за мою голову назначат такую сумму, что каждый пень, способный держать оружие, будет готов нас прикончить. И тогда нам крышка. Так что поторопись, – он сунул ей в руки пакет с теплым питательным напитком и очередную пачку чего-то со слабым вкусом и без запаха.

– Ешь все. Следующий привал не скоро. А одних стимуляторов на тебя не хватит, или тебя не хватит на них, не знаю точно.

– Я хочу в туалет, – сказала девушка, не отрываясь от еды.

– Как поешь, соберешься и сходишь прямо тут. Сюда мы вскоре не вернемся, а снаружи тебя сложней караулить.

– А это обязательно – караулить? Я не сбегу.

– Еще бы, куда тебе с подводной лодки? Караулить, чтобы твоя задница не досталась на завтрак кому-нибудь. Не думай, что ты здесь тоже в безопасности. Тут опасность повсюду. Так что привыкай жить, как сжатая пружина, и крути головой во все стороны. И вот я тут немного доработал твои тапки. – Он отдал ей обувь, которую Аршиния быстро надела на ноги. Берцы стали правильно отрегулированными, внутри в носках были какие-то мягкие и упругие вставки, и ботинок уже не так колыхался на ноге; еще по краям появились разрезы с вклеенными в них стальными мелкими сеточками. Ноги за ночь перестали болеть, осталась только небольшая усталость. Натертости, порезы и проколы затянулись, воспаление ран прошло.

– Тут все так быстро зарастает и излечивается? – девушка плотно затягивала последнюю застежку, успевая жевать и запивая кашу напитком из пакета.

– Все, если есть плазма. Скоро добыча плазмы обгонит по значимости добычу энерголита, – пояснил Агрин, проверяя разгрузку и рюкзак, затем подтянул все ремни и застежки, регулируя удобство движения тела. При этом еще не забывал контролировать вход в кузов комбайна и успевал разведывать обстановку снаружи, насколько позволял дверной проем. – Доела? Делай свои дела – и в путь.

– А ты так и будешь глазеть? – девушка застыла в ожидании.

– Если это тебя смущает, то на сей раз могу не смотреть. Вероятность нападения тут небольшая. И лучше тебе быть на свету, – он отвернулся, закинул рюкзак на плечи, перехватил штурмовку и выстрелил датчик наружу, уточнить обстановку. Звезда тут по привычке именовалась Солнцем, хотя имела длинное цифробуквенное название. И это Солнце только начинало пробиваться сквозь вечные толщи ионизированных облаков, из-за скорости которых небо становилось похожим на крашеный и слегка подсвеченный потолок – серый с лиловыми оттенками и почти идеально ровный. Звук струи, льющейся под давлением, говорил, что нужда взяла вверх над смущением и непривычными условиями. Датчик и сканер сигнализировали о нахождении обычной фауны, особо опасных представителей в близком окружении не было, в том числе и преследователей. Но с последними нельзя быть уверенным на все сто. Стайер мог бы затратить время и подобраться вплотную, обойдя датчики, а используя маскировку, обмануть сканер. Но это он мог бы проделать, будь он один, а не с толпой головорезов с пафосными пушками, привыкших все решать только стрельбой.

– Готова? Пойдем, – он первым перемахнул через порог люка из кузова. Девушка последовала за ним, за прошлый переход она вполне сносно научилась быть ведомой, даже лучше, чем некоторые новички, прибывшие на эту планету, завлеченные алчностью и мечтой о легком и быстром богатстве. Может, конечно, сейчас большую роль играл страх, поэтому она выполняла все приказы без слов и быстро понимала жесты, а может, просто очень сообразительная девчонка.

Густые джунгли смыкались зеленым куполом и скрывали небо от глаз. Несмотря на отсутствие прямого солнечного света из-за вечно плотного слоя облаков, флора здесь процветала и росла как в тропиках. Зелень, иногда украшенная другими всевозможными яркими листами, цветами и плодами самых различных форм, мелькала перед глазами. Да еще и информационный визор, встроенный в стекло шлема, постоянно выдавал информацию в красных, желтых и кислотно-зеленых цветах, дополняя оранжевым, о состоянии бронекостюма и самого носителя и некоторые цифры об окружающей среде, давлении, наличии ветра, влажности. Все эти данные могли помочь предугадать приближение шторма. А вот про температуру можно было сказать только в действительном времени, потому что в следующую минуту могло сильно похолодать или стать еще жарче. Прогнозированию здешняя погода не поддавалась. Где мог, Агрин ускорялся, подгоняя девушку. Когда она сильно уставала, он сбавлял темп, но не останавливался. Если память правильно складывала картину местности, они сейчас двигаются через середину тропического языка, а лучше идти севернее, ближе к холмам, иначе можно налететь на рощу фениксов, а это ничем хорошим не закончится. Фениксами называли тут деревья, которые росли большими рощами, весь фокус заключался в том, что эти деревья имели способность самовоспламеняться, причем температура горения выше, чем горение обычной древесины. Раскинутые ветви работали как триггер, жертва, попадая на них, провоцировала запуск биореакции, древесина начинала быстро нагреваться и через некоторое время возгоралась. Затем пламя передавалось на остальные деревья. Но чтобы не воспламениться просто так, ветки не реагировали на случайное касание. Нужно было затронуть несколько веток, и тогда уже появление пламени оставалось делом времени. Причем скорость распространения огня по задетым ветвям и ветвям нетронутым различалась. Пламя словно окружало попавшую в капкан жертву. Сердцевина у фениксов огнеупорная, она не сгорает до конца, горит только кора, зато обожженные ветви становились похожими на крючья, очень прочные и острые, и заворачивались в подобие рыболовного крючка. Поэтому жертвам крайне трудно вырваться из огненного кольца. А после пожара на земле оставалось много золы, из которой фениксы получали свое питание.

Взяв небольшой поправочный угол, Агрин разумно сместился севернее. Скоро должны быть луга Полосатой Дали, ее так назвали за странное расположение прямоугольных полей, как будто по лесу прошлись огромной расческой, ну или аккуратно срезали лес ровными кусками огромной пилой. Каждое из полей зарастало только травой, ни деревьев, ни кустарников. Зато вдоль по границе стояли исполины «железных стоп», чем-то схожие с секвойей, но гораздо выше и с корой, имевшей твердость мягкого железа. Он еле успел отреагировать на внезапную опасность, на всей скорости чуть не попался в открытую пасть «капканной жвалки». Замаскированный под густую растительность, зверь-растение ждал с открытой пастью жертву. Скорость схлопывания полутораметровых створок-челюстей была сравнима со скоростью срабатывания механического капкана. Сканер на «жвалку» реагировал крайне плохо. Находясь в засаде, она впадала почти в анабиоз, ровно до тех пор, пока жертва не приблизится, и только когда организм животного активизировался, сканер распознавал опасность. Вообще, навык замечать все замаскированные природные ловушки приобретался где-то на второй год жизни на планете, а после уже только оттачивался. Например, направленные иглы стеклянного дикобраза трудно различить даже на визоре, и многие оставались проколотыми или израненными этими длинными острыми копьями, еще и ломающимися на множество мелких осколков, которые по прочности были сравнимы с каплями принца Руперта, но в составе было не стекло, а углеродная органика. Им также пришлось делать приличный крюк, обходя логово крамольщика – теплокровного животного, общим видом схожего на гигантскую, размером с носорога, и закованную в панцирь медведку, но при этом имеющего выстреливаемую до двух метров челюсть. То, что видел Агрин, девушка почти не различала, да и хорошо, меньше было паники, первая встреча с местной фауной часто доводит новичков до оцепенения или панического бега. Ни то ни другое жертвам не помогало спастись.

Уже ближе к вечеру они вышли к Полосатой Дали. И здесь было одно главное правило, которое давало шанс выжить. По каким-то причинам представители фауны полей и лесов не уживались друг с другом, поэтому путь выстраивался по границе поля и леса, иногда приходилось пересекать очередную лесополосу-перешеек, но ширина этой полосы составляла около двухсот метров, что исключало комфортную жизнь лесной фауны и, как следствие, снижало количество животных, что, несомненно, облегчало преодоление этих мест. Стало значительно холодать, с утра температура поднималась до тридцати градусов по Цельсию, а сейчас не достигало и полных десяти градусов. Самому Агрину было не страшно, доспех позволял жить при больших и резких перепадах температур и давления, а вот Аришинии нельзя останавливаться, куртка и штаны пилота в такие моменты слабо защищали, и при остановке она могла заработать гипотермию. Он понимал, что силы девушки на исходе, приближалась ночь, уже довольно сильно темнело, и нужно было найти хоть какое-то убежище, чтобы восполнить силы. Останавливаться в лесу – самоубийство, но где-то тут должна быть нора, пещера, хоть что-то, где можно переждать ночь. Ночью даже сам Агрин не стал бы передвигаться без крайней необходимости. Они двигались, чуть касаясь края деревьев, но не выходили дальше десяти метров в поле. Трава тут росла выше колен, листья у нее иногда попадались как острые, так и цепляющиеся. Не рассчитанная на такую эксплуатацию, одежда девушки понемногу изнашивалась, где-то уже были небольшие потертости, и порезы, хотя армейский теклар – прочная ткань. Свет от солнца тускнел, и теперь на его место приходили лишь короткие всполохи молний в быстролетящих облаках да небольшое ионное свечение. Кромешной темноты, как в северном полушарии, тут не было. Агрин выстрелил на максимальную, в восемьсот метров плюс-минус, дистанцию три датчика в надежде найти хоть какое-то укрытие. Ничего. Движения нет, акустические волны не нашли пещер, нор или туннелей, гор и холмов тут не было. Датчиков осталось двадцать шесть штук. Это на четыре-пять часов безопасного перехода, ну или на сорок километров в лучшем случае. Очень плохо. Придется поберечь, в людных местах датчики нужны больше, чем здесь. Отходить от Полосатой Дали в ночь опасно, здесь хотя бы есть шанс отразить атаку особо голодных гадов, по крайней мере, на эту границу твари выходят очень неохотно.

Они почти дошли до края Дали, когда уже совсем стемнело. Но вот всполохи как будто участились. Внутри Агрина кольнуло нехорошее предположение. Сканер не показывал движение животных вблизи, Агрин сбросил это со счетов, думая, что граница Дали отпугивает местную фауну, поэтому теперь датчики были запущены далеко вперед. И тоже ноль. Он тихонько выругался. Шторм. Будет шторм. Через день, это редкость, но все-таки подобное случалось. Возможно, это шаттлы запустили защитный механизм, а может, происходило еще что-то, о чем он не догадывался. Но все симптомы надвигающейся задницы присутствовали. Он еще раз проверил последние данные с датчиков. Немного активных «зеленых», тяжелые и неповоротливые гаюрги – это носорогообразные, покрытые металлоорганической броней, просто сбились в кучу, обычно они так спят или пережидают выплески энергии. Многие ползающие закапывались в корни деревьев, часть деревьев сжали ветви и листы, минимизируя таким способом потери от ионных потоков и разрядов молний. А в их собранных кронах искали убежище твари поменьше. Внутренний голос заставил еще раз пройтись по данным.

– Какой смысл? – но Агрин пообещал себе больше ему не перечить. Первый сектор, второй сектор, и тут он увидел подсказку, по границе видимости датчика была еще органика, по структуре похоже на армода, точнее, на его панцирь. Точно, это просто панцирь. Армоды не ходят поодиночке, эти колоссы – на вид скрещенный кит с черепахой, жирафом и головой муравья. Отсюда до объекта было метров пятьсот. Если поторопиться, то можно успеть. Он схватил Аршинию за руку и потащил в сторону от полей по направлению к возможному спасению. Занято. Наверняка занято. До начала шторма было бы неплохо зачистить, иначе придется сидеть в тесной компании с гадами, а там как повезет. По пути пришлось один раз выстрелить, чтобы активировать растение-ловушку и избежать потери драгоценного времени. Еще раз Агрин пинком усмирил чрезмерное любопытство небольшой хищной твари – мохнатой ящерицы, прыгающей на задних лапах. Через несколько минут они уже были у вкопанного в землю и заваленного старыми деревьями панциря армода, входа в него не было, отверстия, откуда прежде торчали шея, хвост и лапы, оказались закрыты. Однако один край был завален не землей, а всего лишь двумя старыми стволами деревьев. Это уже лучше. Агрин снял штурмовку, вытащил из техбокса лебедку с прочным тросиком и крепким крюком. Обвязав самое доступное бревно, он обернул трос вокруг крепкого дерева, растущего рядом, и уткнулся ногой в край панциря, чтобы его не потащило вместо бревна. Сервопривод лебедки скрипнул, но сила двигателя сдернула перекрывающее вход бревно и медленно потащила его, открывая узкий лаз. Отодвинув ствол на два метра, Агрин провернул этот маневр со вторым бревном. Молнии набирали силу, уже первые разряды стали достигать земли. Шторм вот-вот войдет в основную фазу, тогда оставшимся без укрытия останется только надеяться на счастливый исход, что плотность разрядов и сила ионизированного потока минуют их. К тому же и заряженный дождь не принесет ничего хорошего, кроме ожогов и поржавевшего металла. Агрин сунул в открывшийся проем винтовку и выстрелил датчик. На визоре выступила информация. Укрытие относительно небольшое, пологий свод, костяной пол с остатками крупных костей армода и мелких костей тех, кто тут пировал. Воздух внутри был в допустимом состоянии, много примесей разложения, но трупного яда уже не было, видимо, жизнь армода завершилась тут три или четыре месяца назад. Годится.

– Лезь, я прикрою, внутри более-менее чисто, – девушка кивнула и полезла внутрь. Агрин тем временем огляделся и собрал тех-бокс, затем незамедлительно полез внутрь панциря, перевернувшись на спину и держа прицел по направлению к ногам, мало ли что. Панцирь был толстый, лезть пришлось около метра, такая защита выдерживает выстрелы крупнокалиберных танковых орудий, даже камулятивные заряды не всегда могут прожечь эту твердую органическую броню. Внутри, как и полагалось, было темно, но фонарь-факел разлил свет по всему внутреннему пространству, свод изнутри был монолитным, как и показал датчик, тут были кости и высохшая, неприглядного вида масса. Анализатор воздуха показывал средние значения. Агрин снял маску-фильтр, в нос ударил запах высохшей плоти. Ничего. Уже привычно. Затем он прижался к стенке, так, чтобы было видно вход.

– Мы здесь в безопасности? – спросила Аришиния, откашливаясь и раскладывая припасы, которые Агрин доставал из рюкзака.

– Относительно, – проронил следопыт, – на этой планете все относительно. Шторм нас не должен достать, если осадки не затянутся. Также тут есть твари, разного рода, но самое главное – это твои шакалы и нанятый ими следопыт.

– Это не мои шакалы, – девушка первый раз показала тень злости, – не я приказала им убивать пилотов и гнаться за мной. И не я заставила их, как ты говоришь, нанимать следопыта.

Девушка вздохнула и взяла себя в руки:

– А откуда ты знаешь, что с ними теперь следопыт?

– Без него они бы не вернулись, а тот, кто взял их заказ, может выследить кого угодно и где угодно. И это самая большая наша головная боль.

– А куда мы теперь направляемся? В столицу?

– В столицу? Нахрена мне тогда было тебя спасать? Сейчас почти в каждом населенном пункте и на каждой заставе ищут твою мордашку. Будь уверена. Возможно, и я уже опознан. Но это не точно. Нет, мы идем за припасами, а их теперь я могу взять только у бандюг или свободных. До свободных далеко, туда не пройти с пустыми руками, а того, что осталось у меня, хватит на полперехода одному, а для двоих и того меньше. Так что выбирать не приходится, надо идти к «приговоренным». Ближайший – это Барон, но нам нужен Мерч, тип, конечно, мерзкий, но с ним хотя бы можно торговать.

– А что дальше?

– Дальше я не планирую. Доберемся до свободных, посмотрим.

Жук

Он не успел закончить свой ответ: снаружи, кроме участившихся разрядов молний, послышался шум. По спине Агрина пробежали мурашки, он мгновенно вспомнил, кому принадлежал этот звук. Агрин резко дернул девушку к себе, прикрыл грудью и, отложив винтовку, сжал правой рукой нож. В проеме лаза появились голова и длинные, острые, как сколотый кусок алмаза, лапы-сабли. Существо принадлежало к виду насекомых «жуки», вот только размером с лошадь и с проворностью мангуста. Голова с жвалами слегка напоминала голову земного жука-оленя, но несколько вытянута, а роговые выступы располагались в районе челюстей. Передние лапы-сабли достигали полутора метров, и для них броня, которую носил Агрин, была как масло для горячего ножа. Тело, схожее с телом паука и богомола, только без крыльев и обросшее шипами и крепкими пластинами, под брюхом располагались двенадцать пар малых лап, сбоку – три пары основных лап, малыми они копали или разделывали жертву. Жук увидел их, пролезть сразу ему мешал размер лаза, замер ненадолго, но после очередного взрыва воздуха от молнии он быстро зашевелил подбрюшными лапами, расширяя лаз. Наконец, используя передние саблевидные лапы, он втащил себя внутрь. Свод заставил жука прижаться пониже. Он остановился, внимательно изучая обстановку тремя парами черных глаз. Разведчик, да еще и матерый, если судить по внешнему виду корпуса, повадкам, шрамам на панцире и зарубинах на лапах-саблях. Агрин отпустил рукоять ножа, кивнул и медленно раздвинул руки в стороны. Это было вроде приветствия, а вот если бы Агрин поднял руки вверх, это означало бы, что он бросает вызов. Повадки этих жуков он знал, и знал не понаслышке. Жук ответил, разведя свои боевые лапы в стороны, устрашающее зрелище: размах этих лап, от кончика до кончика, достигал примерно пяти с половиной метров, скрипнул желваками и медленно стал двигаться в глубь, в темноту. В свете электрического факела следопыт заметил, что жуку досталось, у него был пробит панцирь, сбоку торчал осколок черного стеклянного копья, наверняка разведчик нарвался на пиконосца, с его обсидиановым оружием и высокой реакцией. Судя по толщине осколка, это был крупный самец, в самом расцвете сил, возможно, вожак. И этот вожак оставил очень опасный подарок. Вот почему жук искал укрытие; обычно, если разведчик здоров, он может и не прятаться от штормов, броня выдерживает прямые удары молний, а то, что сгорает из незащищенных мест, довольно быстро регенерируется. Неделя – и жук как новый, останутся только шрамы в виде небольшого нароста и более светлого цвета. Но в этой ситуации обсидиановый шип не давал затянуться ране, да еще в любой момент он мог взорваться от распирающих внутренних напряжений, которые накапливаются со временем все сильнее с момента откола шипа от лап пиконосца. Взрыв стекловидной мины – дело времени.

«Чего ждем?» – внутренний голос внезапно громыхнул, будто над головой, Агрин сразу понял, что скрывал в себе этот вопрос. Он посмотрел, как жук пытался дотянуться до торчавшего из него конца шипа, но маленькие лапы не дотягивались до него, а саблями жук мог только случайно отколоть кончик, что послужило детонатором взрыва обсидиана. Он плавно встал и осторожно, шаг за шагом, стал приближаться к жуку, раскинув руки в приветственном жесте. Жук не мог этого не заметить, слегка повернувшись, он поставил сабли-руки перед собой, слегка утопив в остатках от армода, лезвия. Жвалы арахонта снова издали скрипучий звук. Агрин остановился, тихо, но уверенно произнес:

– Помогу вытянуть! – и указал рукой на торчащий шип. Он перевел взгляд с глаз жука на пику и снова на глаза арахонта. Жук переставил лапы-сабли, слегка их расставив. Стойка повышенного внимания. Но Агрин, несмотря на это, вновь задвигался, время от времени повторяя «помогу вытянуть» с одной интонацией. Жук колебался, чем Агрин и воспользовался, и снял защитную перчатку, иначе зацепить скользкое стекло не получится, вплотную подошел к жуку. Он очень рисковал, кто знает, на каком этапе напряжения внутри стекла преодолеют его наружный прочностной запас, и шип превратится в разорвавшуюся гранату. Следопыт крепко сжал рукой конец стеклянного шипа, распределяя силу сжатия, насколько возможно равномерно, по всей площади контакта. Жук напрягся, видимо, боль он испытывал. Агрин уже хотел было прокрутить шип, чтобы сорвать прилипшую к нему плоть жука и облегчить последующее изъятие, но взгляд вырвал нестандартное положение волокон, как говорится, в этом случае у шипа была «левая» резьба, поэтому вращение против часовой вызвало бы мгновенную детонацию. Тогда он аккуратно стал выкручивать шип по часовой. Следопыт чувствовал, как жук готов разорвать любого, чтобы избавиться от этой боли, но держался, какая-то разумность, присутствовавшая в арахонтах, у этого представителя была крайне развитой. Вот, наконец, шип полностью был в руке Агрина, тяжелый, килограммов шесть веса, и прочный, на лапе пиконосца он представлял собой мину замедленного действия в теле врага. Агрин аккуратно опустил кончиком вниз метровое копье, видимо, пронзившее жука почти насквозь, и стал двигаться к куче останков у дальней стенки. Сейчас взрыв стеклянного заряда был не страшен жуку, опасность грозила лишь голой руке следопыта и девушке, не защищенной броней совсем. Агрин опустил забрало шлема, плавно подойдя к куче чего-то перегнившего и съеденного уже мелкими личинками, он слегка качнул шип кончиком к себе, а затем отпустил его и последовал за ним в падение на правое плечо, при этом успев убрать руку на другую сторону корпуса, чтобы не повредить ее осколками. Раздался громкий хлопок, эхом отразившийся в панцире несколько десятков раз. Агрина даже почти оттолкнуло тысячами мелких осколков разлетевшегося вдребезги обсидианового копья. Но броня не поддалась, а компост хорошо задержал остальные смертоностные брызги стеклянной картечи. Агрин поднялся, надел перчатку и спокойно пошел на свое место, отряхиваясь от острых осколков. Жук уже улегся и вроде даже заснул, хотя глаза у них не закрывались, и казалось, он просто наблюдает за людьми. Рана перестала истекать жидкостью, и на месте прокола появилось вроде бы различимое свечение, возможно, это был лишь отблеск фонаря на свежей корочке крови арахонта.

– А ты добрый! И смелый, – видно было, что девушка пребывала в напряжении все это время не меньше, чем следопыт, а может, даже и больше.

– На этой планете нет доброты, тут лишь выгода, скрытая или прямая. Шип надо было вытащить, взорвись он в жуке, скорей всего тогда жук в агонии разрезал бы и нас. Моя броня для него так, шелуха от семечек. Кстати, познакомься, это одна из самых опасных тварей здесь. Арахонт. Разведчик. И очень опытный.

– А почему тогда не убил? Почему помог? – девушка уже разворачивала разогретые за время разминирования жука саморазогревающиеся контейнеры с едой и заполняла водой сублематы восстанавливающего напитка. Вода конденсировалась в очень компактном переносном устройстве с тысячами разворачиваемых щетинок.

– Во-первых, здесь есть закон, закон временного перемирия во время шторма. В укрытии от шторма нет убийствам. Иначе тебя быстро прихлопнут после. Это было замечено еще первыми добытчиками. Если нарушить правило, то потом за тобой будет вестись охота, причем целенаправленно. Верить или нет, тебе решать. Что-то вроде законов джунглей. С научной точки зрения, это бред. Полная чушь. Но это живая планета, по крайней мере, южная ее часть, и она знает, чувствует и управляет тут всем. С этим фактом не поспорить. Аксиома.

– Действительно, звучит как бред. А этому есть объяснение какое-то? – Огонь от газовой лампы немного согревал, даря ощущение защищенности и уюта.

– Есть, когда-то давно на этой планете проводили испытания предтечи, их технология позволяла создать такую систему контроля и управления над организмами, которая поддерживала необходимые жизненные показатели и баланс выживания искусственно созданной экосистемы. Но в итоге произошла какая-то авария или катастрофа, и вместе баланса этот искусственный разум стал изменять живые организмы в сторону максимального выживания. И теперь с каждым штормом стирается уверенность, что ты знаешь, с чем столкнешься в следующий момент. Был, например, спинорез, имеющий одно острое лезвие вдоль хребта, а через шторм встречаешь вроде тот же спинорез, но уже два лезвия, и не сплошных, а поделенных на секции, да еще и яд на кромке. Такие особи начинают спариваться с уже привычным спинорезом, и вскоре уже обычных перестаешь встречать совсем. Во-вторых, его голова сильно бронирована, и потратить весь оставшийся боекомплект на одного арахонта – это обречь нас на гарантированную смерть, сначала умрешь ты, а я следом, мне броня чуть отсрочит мою гибель.

– Как тут сложно, – Аришиния просто проглотила ужин, подсела поближе к огнюи начала смазывать ушибы, ссадины и порезы переданным ей Агрином кремом для заживления. Следопыт тоже методично жевал, загружая в себя необходимый рацион. Из угла донесся шорох, а затем хруст костей. Это жук копался в куче останков, пытаясь найти что-нибудь съестное, и хотя сам по себе арахонт считался всеядным, тут нечего было жевать даже ему. Агрин, недолго думая, развернул два рациона сублимированного белкового пакета, налил из накопителя воды в остаток чьего-то черепа, бросил сублиматы в воду и отнес это жуку. Перемирие – значит перемирие. И пусть даже на его памяти не было такого соседства, но все бывает в первый раз. Жук вновь насторожился, но, не почуяв опасности, издал трескучий звук и принялся поглощать угощение.

– А вот это уже доброта, – произнес Агрин, садясь рядом с девушкой, – ты поспи, несколько часов еще есть. Я покараулю.

Он не стал говорить ей, что в укрытии кроме них находились еще несколько тварей, и они представляли меньшую, но все же опасность, и только действующее правило перемирия останавливало их от атаки на людей. Девушку не пришлось уговаривать, она вымоталась за этот переход и тут же вырубилась. Агрин же прикрыл глаза, но не полностью, это была сторожевая фаза, когда тело получало необходимый отдых, а мозг ждал команды тревоги. Полноценным сном это не назвать, но в таком состоянии Агрин мог восполнять свои силы и при этом быть всегда начеку. Сквозь это состояние он четко слышал частые разряды молний, ветер высокоионизированных частиц. Слышал, как панцирь армода гулко отражал попадающие в него высоковольтные удары. Слышал, как тихо что-то нажевывал жук, слышал, как копаются и двигаются иногда скрытые в темноте гады, твари, животные и прочая мелкая фауна, также нашедшая это убежище, которой не составило труда пробраться сюда через завал. Слышал тихое шипение газового пламени и легкое дыхание крепко спящей рядом девушки. И стук ее сердца.

Агрин все еще находился в тревожном сне, но разряды молний уже заметно поредели. Время, наверное, подходило к рассветному, когда он услышал, как жук поднялся и медленно начал двигаться к выходу. Должно быть, он почувствовал, что шторм утихает, и решил не ждать полного окончания непогоды. Очевидно, арахонт зарастил свои раны, и стихающий шторм больше не представлял ему серьезной угрозы. Агрин проснулся быстро и окончательно и повернул голову в сторону арахонта. Жук это заметил, замер около лаза, повернул голову в сторону следопыта. Тут их взгляды встретились. Арахонт несколько секунд смотрел пристально на Агрина и спящую девушку, затем качнул головой. Агрин тоже наклонил голову, после этого жук издал тихий скрип и очень быстро вылез наружу. «Матерый», – подумал про себя следопыт и снова решил вернуться в полусон. У них еще было время до окончания шторма.