Алексей Губарев
Трудовик. Чистилище 1.1
Алексей Губарев
* * *
Глава 1. Украденная месть
– Ребят, шли бы вы своей дорогой, – произнёс я и даже улыбнулся, показывая своё дружелюбие. Незваным гостям мои слова очень не понравились. Ну вот почему такие люди не понимают простой человеческой речи? И ведь выползли откуда-то три, мать их, уродца.
– Хрюн, мне показалось, или этот новичок послал нас куда подальше? – произнёс плечистый мужик с лицом, больше похожим на свиную морду, поигрывающий здоровенным садовым тесаком, что многие зовут мачете. Таким при должном опыте и качественном лезвии реально и руку отсечь.
– Можно я ему ноги сломаю, Бро? Он мне не нравится, – второй, со столь же неприятной рожей, двинулся ко мне навстречу, похлопывая бейсбольной битой по ладони. Для меня самый удобный противник.
– Брось палку, боров, – я специально поддразнил Хрюна. – Иди лучше помоев наверни, свинья. Зачем отошёл от своей кормушки? Или хозяин травку пощипать выпустил?
Парочка уродов шутку оценила, заржали в голос. А вот тот, к которому я обращался, озверел. Перехватил биту обеими руками и, замахнувшись, ринулся на меня:
– Убью, сука!
Я сорвался с места навстречу противнику, подныривая под его удар, и со всей силы двинул свинорылому локтем между глаз. Хрустнула переносица, вминаясь в череп, ноги урода оторвались от поверхности, и на бетонный пол полуподвала рухнуло уже бессознательное, а может, и мёртвое тело. Плевать, не я это начал.
Внезапно от тела убитого отделился солнечный зайчик и, скользнув по мне, замер на груди. А потом исчез, оставив внутри тепло. Что за чертовщина?
– Ребят, я же сказал, шли бы вы по своим делам. Не нравятся мне ваши рожи. – Правая кисть сжимала удобную, обмотанную тканевой изолентой рукоять биты. – Слишком они у вас слишком отвратительные, так и хочется плюнуть.
– Бро, он хрюна завалил, – как-то чересчур спокойно произнёс третий, до этого молчавший, уродец.
– Слушай, какой-то это борзый новичок. Чувствую, не сработаемся мы с таким. Валим суку, и в чёрный список.
Ну-ну. Валят они. Мне терять нечего.
Днём ранее.
– Пётр Василич, ну что же вы?! Опять себя мучить будете? Вы же ещё молоды, попробуйте начать с чистого листа! У меня сердце кровью обливается, когда я вижу вот этот ваш взгляд.
– Лариса Георгиевна, пожалуйста, не начинайте! – я нахмурился, глядя сверху вниз на собеседницу. – Просто скажите, отпустите? Я уже договорился с Михалычем, он проведёт урок с седьмым классом, как раз почистят пришкольный лес от листвы.
– Опять в понедельник с красными глазами придёте? – строго спросила директор школы, в которой я работал учителем труда. Красивая женщина – ей бы мужика хорошего, да в город, а не вот это всё, – строго смотрела на меня своими серыми глазами.
– Лариса Георгиевна, от меня хоть раз спиртным пахло? – я сделал хмурое лицо, будто обиделся. – Или меня пьяным видели?
– Нет, Пётр Василич, иначе я давно бы вас уволила. Хорошо, уговорили. Но в понедельник чтобы были здесь, раньше всех!
– Спасибо вам, Лариса Георгиевна! – я даже руку к сердцу прижал, изображая благодарность. На самом деле я уже давно не испытывал никаких чувств. Никаких, кроме ненависти к тварям, отобравшим у меня абсолютно всё! Даже боль утраты настолько притупилась, что я, оставаясь в одиночестве, уже не выл раненым зверем.
Закрыв за собой дверь поселковой школы, я поздоровался с отцом одного из учеников и, посмотрев на тусклое, едва пробивающееся сквозь осенние облака солнце, зашагал по разбитой машинами дороге. Сегодня я должен закончить начатое, и тогда можно спокойно уйти из этого мира, ставшего пустым без моих девочек…
Пятнадцать минут неторопливым шагом, заглянуть в магазин за пачкой сигарет, и вскоре я свернул на свою улицу.
– Василич! – раздалось от дома с покосившимися воротами. – Василич, дело есть!
– Юра, сегодня не выручу, извиняй, – попытался я отмахнуться от местного забулдыги, которого иногда подогревал сотней-другой деревянных.
– Да не, я ж реально по делу! Василич, тут четыре мордоворота шастали, тебя искали. Я проследил за ними, огородами, так они в твою хату вломились. Ты говорил сообщать, если чужие тебя спрашивать будут.
– Описать можешь? – спросил я, быстро убираясь с улицы во двор Юрия.
– Да чего там описывать. Ростом почти с тебя, все в чёрных пиджаках. У одного я пистоль видел, вот здесь. – Юра похлопал рукой левую подмышку. – А, ещё у того, что всех расспрашивал, шрам над бровью.
– Сука! – выругался я, не сдержавшись. – Ну-ка покажи мне тропинку, по которой к моему двору пробрался.
– А кто это, Василич? – спросил забулдыга, когда мы, пригнувшись, словно воры, пробирались сквозь вишнёвый сад моего соседа.
– Очень нехорошие люди, Юра. Поэтому сейчас ты пойдёшь домой и забудешь всех, кого видел. Поверь, для тебя так будет лучше.
– Пётр Василич, а как же ты? – растерялся уличный пьяница.
– А я поговорю с ними. По-свойски. – И я строго посмотрел в глаза Юры. Того проняло. Что-то промямлив, он спешно двинулся назад по протоптанной нами тропинке. Я же, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, рванул через заросший крапивой огород. Дома старые, соседка – старушка, а мне давно уже наплевать, есть у меня забор или нет.
Сука, как они меня вычислили? Я же не оставлял следов! Инфу пробивал через третьих лиц, ни сном ни духом не ведающих обо мне. Да и кто поверит, что сорокалетний инвалид может начать мстить. И всё же я был уверен, что где-то прокололся. Хорошо, что в школу не приехали, а то могли бы быть жертвы.
Очутившись за баней, поднялся по скрипучей лестнице на чердак. Страха не было. Он ушёл в тот день, когда я, обездвиженный какой-то химией, не моргая, смотрел на конченых ублюдков, кромсающих ножами моих…
В несколько движений сгрёб в сторону отсыпку из шлака, подцепил свёрток из лощёной бумаги и вытащил его на поверхность. Через пять минут я уже спускался с крыши, держа в правой руке старый добрый ТТ.
Прокрасться к входной двери незамеченным непросто, но я знал, как это сделать. Встав справа от входа, прислушался. В доме негромко разговаривали двое, и этот разговор мне показался важнее, чем то, что за мной пришли.
– Грач, как ты думаешь, сынулю шефа реально забрали эти, чистильщики?
– Я же говорю, он ту малолетку как грохнул на прошлой неделе, так ему и стали названивать. Но ты же знаешь сучонка, упёртый, весь в отца. А позавчера он того упрямого мужичка, что делиться не захотел, в лесу пристрелил, мы с Егором закапывали до поздней ночи. А когда вернулись – сучонка уже нигде не было. Лишь ворох одежды, обувь да мобильник на лоджии, с принятым входящим от неизвестного номера.
Я знал, о чём говорили приехавшие за мной бандиты. Мне тоже с недавних пор стали поступать сообщения на телефон. Пока, правда, с предупреждениями, но я знал: стоит убить пару человек – и меня тоже заберут. И если раньше я действовал аккуратно, устраняя только тех, кто причастен к гибели моих… К чёрту! Мне нужен Грач, он явно знает больше других. Вот только кто из них имеет такое погоняло?
– Я схожу, отолью, – раздался ещё один голос.
– Не боишься, что калека тебя срисует?
– Да что он мне сделает? Шлёпну суку, да и дело с концом.
– Давай, не задерживайся. Егор, подстрахуй его.
– Да что с этим кабаном будет? Его разве что танком остановишь.
– Я сказал, проследи!
– Да понял я, Грач, что ты, шуток не понимаешь?
– Я тебе сейчас…
Дослушивать не стал, как и отступать за дом. Едва открылась входная дверь, я весь подобрался и, когда первый противник вышел на крыльцо, от души приложил его рукоятью пистолета в висок. Каким бы крепким ни был противник, но такого удара височная кость не выдержала, и я едва успел подхватить заваливающееся тело, чтобы столкнуть его с крыльца в нужную сторону.
– Егор, ты чего, не стерпел до сортира, что ли? – раздалось из-за двери, и на свет вышел второй мордоворот. Едва дверь закрылась, ствол моего пистолета тут же уткнулся противнику в глаз, а сам я тихо произнёс:
– На колени.
Мужик открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут же словил от меня ногой в пах. Глухо ойкнув, он плюхнулся на колени. Быстро переместившись ему за спину, я взял голову боевика в жёсткий захват и рывком свернул ему шею. Готов.
Опустив убитого на крыльцо, извлёк у него из наплечной кобуры пистолет. ПМ, тоже знакомое оружие. Что ж, пора и с остальными покончить. Бесшумно приблизившись к двери, ведущей в избу, я замер. Внутри негромко переговаривались двое.
– Грач, с какого перепуга шеф решил, что этот терпила причастен?
– Да подстраховывается он. Велел всех убрать, кто хоть как-то может быть причастен к убийствам.
Так, похоже, от меня не ожидают неприятностей. Ещё бы, на людях я старательно изображал хромого, тихого мужчину. Даже специально в ботинок засовывал деревянную палочку, чтобы хромота выглядела естественной. Иногда выпивал, если того требовали обстоятельства, старался не выделяться, разве что был чересчур нелюдимым за пределами школы. Из знакомых на улице три-четыре человека, которым и рассказать-то нечего обо мне.
А эти, похоже, справки наводили везде, где только можно, потому и ведут себя так нагло. Что им может сделать инвалид? Открываю дверь и сразу же встречаюсь глазами с третьим противником. Четвёртый тоже в поле зрения, смотрит в окно, меня высматривает.
– Ты как з… – Выстрел. Ещё. И ещё один. Тот, что ближе, заваливается на спину с продырявленной головой. Второй, подвывая, катается по полу. Одна из пуль попала ему в бедро, похоже, прямо в кость – вон как голосит. В нагрудном кармане завибрировал телефон. Чёрт, неужели всё, выбрал лимит на злодеяния? Нет, пока рано, нужно ещё Грача допросить.
– Заткнись, мля! – удар ногой по рёбрам разом выбивает дух из бандита. – Говори, где сучёныш вашего хозяина.
– Да пошёл ты… А-а! Сука! – удар по голени разом сбил спесь с Грача. – Забрали его! Эта херня, что последний год творится! Он этого и хотел! Говорил, что хочет стать избранным, больной сукин сын!
– А ты не врёшь мне? – спросил я, наступая подошвой на рану.
– Ахр… Больно же, сука! Убери ногу! Да, да, правда! Исчез, одни шмотки остались! Шеф с ума сходит!
– Хорошо, – произнёс я и выстрелил Грачу в голову. Затем подошёл к окну, положил ТТ на подоконник. Вроде всё. Сунул руку в нагрудный карман, достал простенький кнопочный телефон, последние пару минут не прекращающий вибрировать. Номер звонящего не определён – то что нужно. Я сучёныша и с того света достану! Нет мне покоя, пока не увижу труп этой мрази!
Нажал кнопку вызова и поднёс мобильный к уху:
– Алло!
– Приговор – Чистилище!
Сознание заволокло тьмой…
* * *
Очнулся в темноте. Стоило осознать себя и начать задумываться – а, собственно, где я? – как перед взором вспыхнули строки:
«Заключённый N 19842302 с планеты Земля, твоя Карма признана отрицательной, наказание – исправительный мир Чистилище.
Текущая карма: отрицательная. Значение: -100.
Текущая целостность души: 48 % (критические повреждения).
Стартовые бонусы: Отсутствуют
Стадия формирования.
Первая сфера души: 0/200
Ядро души: 0/5000»
– Что за на? – произнёс я, но в этот момент перед глазами появились новые строки:
«Заключённый N 19842302, очищай свою карму, развивайся, становись сильнее. Только так ты сможешь покинуть Чистилище».
Надписи, а следом и тьма, окружающая меня, наконец-то рассеялись, и я обнаружил себя в помещении, стены которого были сотканы из серого тумана. У ног, прямо сквозь каменный пол, пробивался небольшой родничок, и маленький журчащий ручеёк убегал прямо сквозь серую стену. Я склонился и смог рассмотреть в воде своё лицо.
Да, не красавчик, такой рожей детей пугать, а не учителем работать. К тому же лысый, как колено. Взгляд колючий, злой. В школе я сдерживал свою ярость, и мне часто говорили, что глаза у меня грустные…
Одежда странная. Штаны, рубаха без пуговиц – словно пошиты из плохо выделанной, очень грубой льняной ткани. На ногах кожаные сапоги, отдалённо напоминающие яловые, армейские. К чёрту! Где-то здесь от меня скрывается тварь, к которой у меня счёты.
Я молча двинулся вдоль ручья, пока не упёрся в стену.
«Заключённый N 19842302, желаешь покинуть безопасную зону?»
– Да, желаю!
«Перенос в серую зону Чистилища через: 3… 2… 1…»
– Мля.
Глава 2. Наивные сидельцы
Мрачное, свинцовое небо, нависшее над головой, и такой же серый пейзаж до самого горизонта. Под ногами обломки шифера и силикатного кирпича, кругом строительный мусор. Ни одной травинки, ни одного деревца. И откуда здесь, спрашивается, воздух?
Осмотрелся. Меня выбросило на развалинах здания, от которого остался лишь небольшой участок стены да горы битого кирпича.
– Мёртвая земля, – произнёс я и поморщился. Голос прозвучал безжизненно, созвучно с окружающим миром. Рано себя хоронить. Где-то здесь бродит моральный урод, и пока он жив…
Взобраться на остатки стены – дело пары минут. Увы, никаких ориентиров, кругом лишь сухая, потрескавшаяся почва. Если и искать что-то, то в развалинах.
Спуск в подвал обнаружил случайно, когда склонился к ручью. Зачерпнув ладонями, напился холодной и на удивление вкусной воды, а затем проследил за ручейком, выбегающим из-под крупного обломка стены и огибающим кучу мусора. Двинувшись вдоль русла, я успел сделать не больше десятка шагов, когда увидел лестничный пролёт. Он уходил под бетонное перекрытие, засыпанное сверху горой кирпичных обломков, потому я и не увидел его раньше.
– Подвал, – негромко произнёс я. – А в подвале может быть что-то интересное. Например, крысы или логово зверя.
Швырнул вниз обломок кирпича, подхватил второй, прислушался. Несколько раз повторил бросок. Убедившись, что внизу никто не реагирует на моё вызывающее поведение, двинулся вниз.
– Вот сука, – даже выругался. В прошлом этот подвал, скорее всего, использовался как подземная парковка, даже разметка на бетонном полу осталась. Свет, пробивавшийся из нескольких щелей в потолке, хорошо освещал помещение, к моему неудовольствию, совершенно пустое. Только мусор да осколки кирпичей, что я сюда бросил. На всякий случай обошёл пару колонн, поддерживающих плиты, и уже решил выбираться наружу, когда услышал шорох подошв. Причем сразу нескольких. Очень удивился этому, ведь несколько минут назад осматривал окрестности и не видел, чтобы кто-то приближался.
– Гля, Бро, какой экземпляр тут шкерится. И совсем один. – Я не стал прятаться, и потому троица странного вида то ли изуродованных людей, то ли мутантов увидела меня сразу.
– Ребят, шли бы вы своей дорогой.
* * *
– Рассказывай, – произнёс я, когда Бро наконец-то перестал орать. Крепкий уродец, иные с переломанными ногами от болевого шока давно бы сознание теряли, а этот орёт, но держится.
– Ты что творишь, баран? Ты хоть понимаешь, на кого руку поднял? Тебе хана! Будем щемить, пока кукуха не поедет! Раз двести сдохнешь, пока… А-а-а! Больно же!
– Что значит – раз двести сдохнешь? – я тут же зацепился за важное. – Здесь что, можно воскреснуть?
– Да, мля! Пока целостность души в ноль не уйдёт! Слушай, убери ногу, у меня от боли голова не соображает.
– Отвечай на вопросы. – Я перестал давить тяжёлой подошвой на место перелома. – Почему у вас рожи, словно ваш папаша переспал со свиньёй?
– Ты, сука, нарыв… А-а! Всё, отвечаю, отвечаю! Карма, когда она опускается за минус двести единиц, начинаешь терять человеческий облик. После четырёх сотен теряешь разум и превращаешься в тварь. Быстрее всего карма опускается, если жрать или убивать людей. Да, целостность души – если уйдёт в ноль, больше не возродишься. За каждое воскрешение снимается полпроцента.
– Можно как-то увеличить эту целостность?
– Говорят, что можно, но я не знаю как.
– Тебе не знаком Дима Лихорев? Высокий, под два метра, широкоплечий, волосы светлые, как солома. Глаза серые, и длинный шрам от правого виска до подбородка, волнистый такой.
– Твой сынуля? Вот спасибо, теперь при встрече я лично ему брюхо вспорю и заставлю кишки жрать!
– То есть тебе не знаком человек с таким шрамом?
– Нет! Но поверь, мы найдём его. – Урод ощерил свою свиную морду.
– Откуда вы здесь появились?
– Возродились на оазисе. Ты что, вообще свеженький? Ни разу не сдох?
– Кто вас убил?
– На стаю адских гончих нарвались, со старшей во главе. Обходили территорию в поисках новичков. Слушай, добей меня, а!
– Куда пропало копьё твоего дружка, и сумка?
– Так копьё привязано было к нему, поэтому после смерти хозяина перенеслось с ним. А побирушка – так она на теле у него была. Если бы ты биту не вырвал из рук Хрюна, она тоже бы исчезла. – И правда, с обоих тел убитых внезапно исчезло всё, включая одежду. Мерзкое зрелище – не только лицо, но и фигура у уродов начала меняться.
– Как повышать единицы кармы? – задал я, как мне показалось, важный вопрос.
– Помогать другим заключённым, убивать тварей, совершать добрые поступки. – Чёрт, а ведь он не врёт. Вот только знает слишком мало, на большинство моих вопросов так и не смог дать толковые ответы.
– Встретишь парня со шрамом, передай, что его ищет трудовик. А теперь давай прощаться, – произнёс я и нанёс чётко выверенный удар битой. Хруст височной кости, и моей груди коснулся очередной солнечный зайчик. Одновременно с этим бита в моих руках на пару мгновений покрылась светом, после чего немного потяжелела, не изменившись при этом внешне. И как это понимать?
Снаружи темнело, и, если верить Бро, скоро сюда подтянуться хищники. Поэтому я, напившись холодной воды из источника, занялся делом. Обошёл все кучи с мусором и отыскал несколько металлических штырей. Как метательное оружие не очень, но лучше, чем половинки кирпича.
Поднялся на кусок стены и стал выжидать, борясь с голодом. Разговорчивый урод рассказал, что люди возрождаются в оазисах. И мой, судя по всему, один из самых худших, раз здесь даже тварей нет.
Они пришли, когда окончательно стемнело. Пришли не охотиться, всего лишь напиться. Я рассчитывал, что их привлечёт запах крови, но ошибся. Четыре зверя, каждый около метра в холке, неорганизованно двигались к воде. Более того, они действовали не как хищники, а словно домашние животные – не обследовали территорию, просто желали утолить жажду и пёрли по прямой к источнику. Очень похожи на здоровенных гончих, челюсти которых были раза в три больше нормы, шерсть почти отсутствует, а хвосты волочатся по земле – мерзкое зрелище. Они подобрались к источнику и одновременно начали жадно пить. В этот момент я окончательно понял – эти животные раньше не были хищниками. Кем угодно, только не охотниками.
Первый бросок выполнил предельно удачно. Одна из псин подняла морду, и тупой штырь на всю глубину вошёл ей прямо в пасть. Зверюга издала полухрип-полурык и завалилась мордой в ручей. Тут же от её тела отделился сгусток света и стремительно метнулся в мою сторону. Мгновение тепла, и нечто растворилось у меня в груди.
Оставшиеся «дротики» потратил на вторую тварь. Собаки уже поняли, что их атакуют, и сорвались с места. Только не прочь, как я ожидал, а мне навстречу. Ну точно больные.
Лишь во время атаки твари начали действовать как настоящие хищники. Разошлись в стороны, пытаясь окружить меня, и бросились одновременно. Всего две, мне всё же удалось вывести из боя ещё одну псину, правда, частично – сейчас она вертелась на месте, пытаясь вырвать из шеи ржавую железяку.
Сдвинувшись влево на пару шагов, встретил атакующего зверя ударом биты. Оружие не подвело, а вот собаке досталось сильно – взвизгнув, она рухнула на землю и, громко подвывая, попыталась отползти. Вторую псину я встретил ударом левой ноги, попав куда-то сразу за лопаткой. Будь это обычная собака, вряд ли бы она так подставилась, да и нападать бы не стала. Но в этом дурдоме, похоже, разумных не было.
Носок тяжёлого ботинка ударил не хуже биты, и тушу псины швырнуло прямо на стену. Я тут же переместился влево, на ходу второй раз приложив воющую от боли тварь, которая пыталась подняться. Видимо, удар получился удачным, так как вой тут же прекратился. Теперь к стене – вторая уже очухалась.
Удар, взвизг, ещё удар – всё, отбегалась. Несколько шагов к той, что словила сразу несколько штырей, которые не убили, но изрядно попортили шкуру. Снова удар, и последняя собака падает замертво. Сгусток света касается моей груди, а затем и биту окутывает мягкое свечение. С чертовщиной разберусь позже, сейчас важно понять, все ли твари сдохли, и не приближается ли кто ещё, услышав визг и подвывание зверей.
Не успел, перед глазами появилась надпись:
«Заключённый N 19842302, ты сформировал первую сферу оружия: “Бита обыкновенная”.
Потенциал оружия: Эпический.
Открыта способность первой сферы “Крушитель”. Для получения доступа к способностям сфер необходимо привязать предмет кровью.
Желаешь привязать “Биту обыкновенную” кровью своей аватары?
Да.
Нет.
После привязки “Бита обыкновенная” при гибели аватары будет переноситься вместе с тобой в точку воскрешения».
Почему бы и да. Судя по всему, здесь с оружием всё крайне плохо, и бита не худший вариант. К тому же удобная.
Выбираю вариант «Да». Надпись тут же исчезает, ладонью чувствую укол, и оружие вновь покрывается свечением. Цвет биты меняется, делается песочным, да и весу в ней вновь становится больше, грамм на триста-четыреста.
«Заключённый N 19842302, ты привязал к себе оружие: “Бита обыкновенная”.
Доступна способность:
“Крушитель”.
Описание способности первой сферы “Биты обыкновенной”: Один раз в сутки увеличивает силу удара в два раза.
Активация: мысленной командой».
Хм, неплохо. Судя по весу оружия, с усилением можно и череп проломить кому угодно. Только зачем все эти игровые условности? Чтобы стать сильнее, возвыситься над другими? Какова цель? Впрочем, я здесь с конкретной задачей и после общения с Бро знаю, что делать, если найду сучёныша.
От размышлений отвлёк заурчавший желудок. С момента, как здесь появился, во рту не было ни крошки. И что-то подсказывало, что никто не спешит ко мне с припасами.
Чтобы распороть брюхо двум тварям с помощью одного из штырей, ушло минут десять. Вырвав сердца и печень у обоих, как следует промыл их в воде и, усевшись на стену, принялся жевать сырое мясо, одновременно рассуждая, как мне найти достаточно надёжное убежище, где смогу спокойно выспаться и составить план дальнейших поисков.
Рассвета ждать не стал. Бро сказал мне, что оазисы находятся друг от друга в пяти-десяти километрах, в шахматном порядке, а значит, до восхода я должен добраться хотя бы до одного из них. Поэтому, насытившись горькой печенью тварей, напился как следует и зашагал прочь от негостеприимных развалин.
Если в светлое время суток было довольно жарко, градусов двадцать пять, то ночью температура опустилась до пятнадцати, если верить организму. При первой возможности нужно будет разжиться тарой под воду, нормальной пищей и, самое главное, ножом.
Шаг у меня широкий, изображать хромого нет нужды, к тому же направление выбрал удачно, поэтому к следующему оазису вышел ещё затемно. За весь переход не попалось никого, хоть Бро и сказал мне, что чистилище просто переполнено различными тварями. Что ж, я и не рассчитывал, что он будет рассказывать одну лишь правду, к тому же мне, в отличие от троицы уродов, удавалось перемещаться бесшумно.
Оазис увидел издали, благодаря небольшому костру. Кто-то разжёг его на крыше пятиэтажки, расположившейся посреди пустоши, и он сработал как маяк, видимый за пару километров в этом безжизненном мире.
Учитывая тот беспредел, что творится вокруг, такой костёр мог развести только новичок вроде меня. Или, наоборот, кто-то слишком уверенный в себе.
Подобраться к оазису незамеченным не составило труда. Я больше десяти минут пристально наблюдал за одной из стен здания и не заметил ни малейшего движения. Зато сверху, на крыше, негромко разговаривали двое. Что ж, пойдём, посмотрим, кто там такой беспечный.
Сама пятиэтажка выглядела устаревшей – у нас такие строили годах в шестидесятых. Сунулся в подъезд и понял – здесь не пройти без шума. Всё завалено железными кроватями, которые сюда стащили со всех квартир. Над одним из подъездов окно было распахнуто настежь, и я понял – местные выходят наружу здесь.
Нашлась и небольшая лестница, прислоненная к стене. Глупо, я бы поднял её наверх и ставил при необходимости. А так у меня появилась возможность легко взобраться на крышу подъезда, а оттуда без проблем проникнуть в дом.
Край напуганных идиотов. На лестничной площадке стояла кровать, в которой беззаботно кто-то дрых. В нос ударила вонь немытого тела и испражнений. Нет, здесь живут не новички, чтобы так загадить подъезд, нужно пару недель, не меньше.
Осмотревшись, нашёл приставленное к кровати самодельное копьё, сделанное из черенка лопаты и кухонного ножа. Да уж, я бы за такую работу двойку влепил, настолько корявая поделка. Такое вряд ли можно привязать кровью, а это значит, у меня появился нож.
Оставлять за спиной спящего – ну уж нет. Через сколько он воскреснет, неизвестно, а допросить его вряд ли удастся, да и нет желания – слишком сильно воняет. Один чётко выверенный удар битой по гортани и тут же зажать рот и нос ладонью, чтобы спящий не издал слишком громкий хрип или стон, если удар выйдет неудачным. Подёргавшись несколько секунд, часовой затих. Что ж, теперь стоит поспешить наверх.
– Крыс, ты чё там, опять уснул? – раздался сверху заспанный женский голос. Чёрт! – Эй, Крыс, сука, просыпайся, живо! Ворон, он опять уснул на посту!
– Да и хрен с ним! – раздался еле слышный с крыши мужской голос. – Твари не заберутся, а люди по ночам не шарятся туда-сюда, гы-гы! Рая, успокойся, лучше иди сюда, порадуй нас с Иваном.
– Да пошли вы! – крикнула женщина. Пока они переговаривались, я поднимался вверх, стараясь издавать как можно меньше шума. Мне повезло, на втором этаже было две квартиры с распахнутыми дверьми, в одну из них я и свернул. Миновал коридор и укрылся в комнате, вслушиваясь в шаги.
Женщина прошла мимо, даже не посмотрев внутрь квартиры. Млять, вот что мне делать? Вырубить её?
– Ворон, этот козёл сдох! Прикинь, во сне! – крикнула Рая и засмеялась. Столь отвратительного смеха я ещё не слышал.
– Ну, значит, появится через десять часов, что ты переживаешь! – раздалось сверху. Идиоты, они всегда так орут? – Лучше поставь чайник и принеси нам того кофе, что мы нашли вчера во втором подъезде.
Я дождался, когда женщина вновь поднимется наверх, и, оставив трофейное копьё, бесшумно двинулся следом. Мы миновали третий этаж, затем четвёртый. На пятом была вскрыта лишь одна квартира, у двух других были слишком мощные двери. Рая, всю дорогу что-то бурчавшая себе под нос, зашла в открытую дверь. Я, выждав минуту, продолжил подниматься. Из квартиры раздался грохот посуды и ругань местной «хозяйки», под этот шум я проскользнул к железной лестнице, ведущей на чердак. Убедившись, что люк наверх открыт, начал подниматься, стараясь не шуметь.
На крыше горел небольшой костерок, возле которого стояли два раскладных кресла. В них сидели два мужика и увлечённо обсуждали, что им не мешало бы поймать нормальную бабу, а не эту плоскодонку. Я оставался незамеченным до того момента, пока не определил, кто из двух Ворон. Выявив главного, тут же приблизился и шарахнул по затылку второго. Хотел лишь оглушить, но сгусток света сообщил мне, что надо было бить не столь сильно.
– Замер, – негромко произнёс я, ткнув концом биты в лоб местного босса. Тот замер, уставившись на меня ненавидящим взглядом. Ты смотри, какой грозный.
– Ворон, сахар кончился! – крикнула снизу женщина. – Остался только мёд, что вчера нашли!
– Скажи ей, что мёд тоже сойдёт, – произнёс я, ногой отшвыривая топор, посаженный на кривую, самодельную рукоять. Оружие убитого, ещё одно самодельное копьё, тоже оттолкнул подальше, чтобы Ворон, чернявый мужик с длинными волосами, собранными в хвост, даже не думал дёргаться.
– Слышь, лысый, ты хоть раз пробовал кофе с мёдом? Я тебя уверяю, редкостная гадость, – грустно усмехнулся мужик, но всё же подчинился. – Рая, делай с мёдом. И пожрать захвати, что-то мы проголодались.
– Давно здесь? – спросил я, смещаясь за спину чернявому. Так удобней было контролировать и люк, и собеседника.
– В Чистилище? Да с неделю уже. В этом оазисе второй день. А ты чего такой резкий?
– Кроме своих людей, ещё кого-нибудь встречал? – я упёр конец биты Ворону между лопаток.
– Чёрт, нет! – сорвался он. – Никого из людей больше не видел! Только тварей! Ящериц с крокодильими пастями, собак, способных перекусить арматуру, хищных кроликов, мать их, с телёнка ростом! Обезьян, способных голыми руками раздавить твой череп!
– Тебе повезло, что не видел других людей, – произнёс я, убирая оружие. – Потому что многие из них уже не люди. Вы для них – мясо!
– А ты, кто ты? – нервно спросил мужик.
– А я ищу одного молодого ублюдка. Светловолосого, с длинным шрамом на лице.
