Алексей Борисович Черных
Отражённым светом
Серебренниковых убогих.
Сонет негениальный
Говорят, что ценить поэта
Может тот, кто все (!) его строки
Прочитал, оценил, приветил
И переварил – не строго.
Каждый вздох-де поэта важен,
Каждый всхлип под развесистой клюквой.
Только вряд ли кто Пушкина даже
Прочитал до последней буквы.
Что ж теперь Александр Сергеич
Будет вечно неоценённым,
Ибо кем-то – до апогея —
Он останется недопрочтённым?
Верю, можно делится мнением,
Что кого-то считаешь не гением.
Сонет пост-постмодерновый
Память наша – палимпсест,
Где поверх слоёв затёртых
Нарастает новый текст
Знаний жидких вместо твёрдых.
Иль разжиженных скорей
Постмодерна безвременьем,
Где дизайн пустой важней
Обладания уменьем.
Где базар пустой а-ля
Илон Маск – народом чтится.
Где ничтожнее нуля
Значимая единица.
Где за гранью постмодерна
Ждут начало предынферно.
Сонет джонпристлиевский
Нам здешнее не интересно.
Прикормленные богами,
Мы ищем другое место.
Какое, не знаем сами.
В подлунии менее горшем,
Где чаще ищут простое,
Мечтая о чём-то большем,
Мы лишь говорим – другое.
Мы лишь составляем списки
Несбыточных, ярких желаний,
Но – не меняем прописку,
И ждём хоть каких ниспосланий.
А место другое – близко,
И долгих не нужно блужданий.
Стратагема истины в вине
Какая стратагема
Есть у интеллигенции?
Про истину в вине мы
Подразовьём сентенцию.
Мол, тут зависит много
От качества вина,
Ведь истина убога,
Когда она бедна.
Найти с Агдамом вряд ли
Возможно радость истины.
А вот искать под Кьянти
Доступно и фили́стерам.
Хоть после пары литров
Нам станет всё равно,
Достойного ль калибра
Мы выпили вино.
NB. Фили́стер, -а; м. [от нем. Philister – филистимлянин, обыватель] Неодобр. Человек с узким обывательским кругозором и ханжеским поведением; мещанин, обыватель.
Осенняя сценка из Фауста
Изощрённой расцветкой
Изощрённо сияет
Клёна яркая ветка,
Глаз собой изощряя.
Я
Фауст.
Мне скучно бес…
Мефистофель
Что делать, Фауст,
Такой вам положен предел:
Нести осенней рифмы хаос
В ваш человеческий удел.
И разглагольствовать о разных
Оттенках вянущей листвы,
Писать назойливо и праздно
О пожелтении травы,
Писать о скуке, увяданье,
Приумножении хандры,
Тоске и прочем обаянье
Унылостей сией поры.
Пиши и ты.
Фауст
Сухая шутка.
Найди мне способ как-нибудь
Развеяться.
Мефистофель
Доволен будь,
Ты доказательством рассудка.
В своём блокноте запиши
Мысль об унынии природы
Не возвышает блеск души,
Но дарит надземное что-то.
Фауст
А разве я не в праве стать
В ряды прославленных поэтов,
Чтоб осень ту живописать
Изящным, вычурным куплетом?
Писать, как Тютчев или Фет,
Витийствовать…
Мефистофель
Как Блок и Бунин?
Увы, на всех пиитов юных
Столпов Алесандрийских нет.
Но помни, если есть фонтан
В твоем Михайловском, нежданно
Заткни его, пусть будет дан
Сиесты отдых и фонтану.
Уйми желанье извергать
Осенние сонето-оды
И дай спокойно увядать
Игривой красоте природы.
Фауст
Ах, как же мне поэту быть?
Мефистофель
Известно как.
Фауст
Всё утопить…
Сцена не из Фауста
Фауст
Мне скучно, бес.
Мефистофель
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел…
А. С. Пушкин. Сцена из Фауста
Год падения Челябинского метеорита. Площадка на вершине террикона, похожего на террикон бывшей горловской «Кочегарки». Утро за час до рассвета. Установлен штатив с профессиональным фотоаппаратом, объектив которого направлен на восток, в сторону больших промышленных комплексов, похожих на горловские «Стирол» и Коксохим.
ФОТОГРАФ (Ф.) и чуть позже некто МАЛОЗНАКОМЫЙ (М.)
Ф.
Как холодно… Отвратный ветер
Пронизывает до костей,
И в утреннем холодном свете
Мне словно трижды холодней.
Одевшийся как для прогулки
В довольстве солнечного дня,
Я здесь без кепки и тужурки
Нелепой выгляжу фигуркой,
Коль снизу видит кто меня…
На этой ледяной Голгофе
Я сожалею об одном:
Что взял с собою термос с кофе,
Оставив флягу с коньяком.
…День изначально не задался:
Коньяк забыт и не в сезон
Одежда, в коей я забрался
На этот чёртов террикон.
Плюс до восхода час… Похоже,
От холода я не дождусь,
Когда светила лик пригожий
Явится, светом обнадёжив…
Ведь я в сосульку превращусь.
И пальцами, что так некстати
Окоченели на беду,
Боюсь, на фотоаппарате
На кнопку "спуск" не попаду…
Ходит, пританцовывая, вокруг штатива.
…Как время тянется, когда ты
Бездельничаешь, но как скор
Его безумный бег завзятый,
Когда в запарке распроклятой
В твоих делах возник затор.
Для смертников и для влюблённых
Час словно быстротечный миг
На фоне дней ленивых, сонных
И часто попросту пустых…
…Для тех, кто вынужден порою
Кого-то или что-то ждать,
Час также полон пустотою,
Тягуче-вязкою, тугою…
Но только суткам он под стать.
Вот и выходит. Что не делай,
А пустота повсюду ждёт
И скукой серой, оголтелой
Нас иссушает до зевот.
Вспышка и неясный шум. Через время появляется М.
Но что за вспышка? Неужели
Друзья челябинских гостей
Из звёздно-лунных областей
В пределы наши залетели
Потешить живостью своей…
Возможно что-то и сумел бы
Сфотографировать сейчас,
Когда б, вот чёрт, не захотел я
От холода пуститься в пляс.
Теперь же стой и озирайся,
Увидеть что-либо старайся,
Рассматривай со всех сторон
Полузаросший террикон.
…Ну, хоть какое-то событье
Меня от скуки отвлечёт.
…Пусть только без кровопролитья
И без финансовых невзгод.
М.
Вам скучно, друг мой?
Ф.
Что вы, что вы…
Я «скучно, бес» не говорил.
А скука? Да, я это слово,
Возможно, и употребил.
М.
А как с упоминаньем беса?
Я что, напомнил вам его?
Ф.
Возможно, пушкинская пьеса
Засела в мыслях…
М.
Ничего…
Ф.
Меня вы не судите строго:
У вас весьма престранный вид…
Да, вы напомнили немного
Мне беса. Только без обид.
Мне кажется, что Мефистофель
Имел бы с вашим схожий профиль,
Когда б являлся наобум
Он к людям под подобный шум…
…Съязвил я, да, но не настолько,
Чтоб вас иронией сразить.
М.
Я не обиделся нисколько.
Ф.
Я рад, и всё ж прошу простить.
М.
Но вы, признаюсь, угадали.
Я он и есть.
Ф.
Кто он-то?
М.
Бес,
Поднявшийся с глубинных далей
Или спустившийся с небес.
Судите по воззреньям вашим,
Откуда должен приходить
Бес-искуситель: с горних башен
Иль с бездны ада, может быть.
Но Мефистофелем, наверно,
Меня не стоит называть.
Не от того, что имя скверно —
Оно длинно неимоверно
И трудно в стих его вставлять.
Зовите «бес» меня.
Ф.
Так просто?
М.
Так просто. Бес.
Ф.
А Фауст – я?
М.
Ну, разве что в витийстве тоста,
Что возгласим мы за себя.
Ф.
Провозгласили бы, да нечем,
Коньяк забыт. Есть кофе, но
Пить кофе термосный за встречу,
Увы, не самое оно…
Но в вас же дьявольская сила!
Спиртным мой кофе заменить
Для вас раз плюнуть, может быть.
И нам вдвойне бы подфартило:
Явив коньяк бы, вы сумели
Подобным образцом чудес
Мне доказать на самом деле,
Что вы и вправду ловкий… бес.
М.
Как просто доказать землянам,
Что ты есть суперсущество:
Создай напиток без изъяна…
Ф. (Демонстративно потирает руки)
…С закускою из ничего.
М.
Откройте ж термос и вдохните
Прелестный запах бренди, ведь
Звать коньяком его, простите,
Нам права не дано иметь.
Ф.
…Коньяк и вправду!
М.
Только бренди.
Не будем с вами посягать
На копирайт, на коем сбрендил
Ваш мир, ища в нём благодать.
Ф.
…Вы что же, дьявол?
М.
Нет, ему я
Ни родственник, ни брат, ни сват.
Мы связаны – не напрямую,
Но… связи этой длинен ряд.
И точно так со светлой частью
Я тоже не совсем в родстве.
Мы как коллеги…
Ф.
Что отчасти
Замешано на кумовстве.
М.
Жизнь различила наши средства,
Рецепты, методы, пути,
Но всё же мы в добрососедстве
Стараемся вперёд идти.
И пусть нас видят в разном цвете, —
Мы все имеем цель одну:
Не как Монтекки с Капулетти,
Зло развязавшие войну.
Нам зря витийствовать и спорить
Не нужно: мы не на ножах.
Мы лишь, трудясь в одной конторе,
Сидим на разных этажах.
Ф.
Так вы из тёмных?
М.
Да, из тёмных.
Тревожит это вас?
Ф.
О, нет.
По крайней мере, мыслей… стрёмных
Во мне не будит ваш… сюжет.
Трюк с коньяком – лишь фокус хитрый.
Хоть, признаю, коньяк хорош,
С чудесной вкусовой палитрой,
Такой здесь просто не найдёшь.
К тому же…
М.
Ах, ответ ваш знаю.
Лукьяненко и иже с ним
Вас постоянно приучают,
Что тёмным быть – не означает
Являться непременно злым.
Ф.
И Ницше утверждал, что счастье
Быть тёмным – льготы придаёт
Творить, что хочешь, в нервной страсти,
Болтать, что в голову взбредёт.
Опять же – Оккама заветы…
М.
…Не позволяют вам признать,
Что жизни чу́дные сюжеты
Вполне способны удивлять?..
Изгнав из вашей жизни сказку,
Вы жизнь сумели упростить.
Но то, что мир утратил связки,
Рельефность, выпуклость и краски,
Как бес могу вам подтвердить.
Поверьте, следует порою
Для объяснения чудес
Мир представлять себе игрою
Могучих сил, чей тяжек вес.
Ф.
Того божественного сонма,
Что столь пригляден большинству,
Поскольку выдуман нескромно
С людским подобьем божеству?
Иль годного для пьесы Шварца,
Любовь дарящего – не страх,
Наивного седого старца,
Воссевшего на облаках?..
М.
Нет, сил природы. С нею точно
Никто из мыслимых богов
Ни напрямую, ни заочно
Сравниться будет не готов.
Мультивселенная огромна,
Она умеет удивить…
Ф.
И ваши бесовские сонмы
Из атомов шальных сложить?
М.
Природа столь разнообразна,
Непостижимо глубока…
Ф.
…Что поиск истины напрасным
Покажется наверняка?
…Иль станет страшно ненавистен,
Таким, как прочая возня…
М.
Лишь только если поиск истин
Не сделать смыслом бытия.
Вы, кстати, в термос загляните.
Чтоб вам на «фокус» возразить
Решил я кофе (уж простите!)
Опять на место возвратить.
Ф. (Принюхивается к термосу).
Ах, это зря! Коньяк умеет
Глубинность спору придавать.
Он и желудок славно греет
И душу может зажигать.
М.
…Ну, что ж, тогда и мне налейте:
Я снова бренди возвратил
В ваш термос. Так что не жалейте!
Лет триста я такой не пил.
Но вы не правы: вряд ли споры
Под сей напиток хороши.
Ведь там, где вспыхивают ссоры,
Нет места для красот души…
Ф. (Снова принюхивается к термосу).
О, вновь божественный напиток
Почтил собою термос мой.
Спасибо, друг мой бесовско́й,
Освободил меня от пыток
И сожаления…
М.
Пустяк.
Здесь волшебство такого рода
Мне разрешает мать-природа.
Но там, откуда я, – не так.
У нас в запрете сотворенье
Любых штуковин с мест иных.
Вот где, поверьте, сожаленье,
А ваши «муки» – лёгкий чих.
Когда находится минутка
(Считать по-вашему – года),
Я, словно глупый ангел, в шутку
Сюда являюсь иногда.
Земля – не отчие пенаты,
Где был когда-то я рождён,
Но здесь любовью как наградой
Быть может каждый одарён.
И если даже прочь отбросить
Любовь и счастье, сердце просит
Не забывать манящий смак
Таких шедевров, как коньяк.
И ради этого напитка
Я многое б в залог отдал…
Свою же душу – так, навскидку —
Себе бы самому продал.
Ф.
Но что как бесу вам мешает
Сюда почаще прилетать?
Щелчков хвостом не запрещает,
Надеюсь я, природа-мать?
А прилетев сюда…
М.
«Явившись»,
Не «прилетев».
Ф.
Да будет так,
Будь по-простому – «очутившись»,
Найдёте жизнь, любовь… Коньяк…
М.
Да вы в язвлении мастак…
Но я отвечу, что мешает
Являться в ваш подлунный мир
Мне чаще, чем душа желает,
Чем жаждет внутренний жуир.
Ф.
Жуир?
М. (Отмахиваясь).
Искатель удовольствий,
Не томно-вялый сибарит,
Погрязший в бездне разлогольствий…
Так вот: за каждый свой визит,
За каждый здешний шаг должны мы
Вам долг услугами отдать.
Чтоб не могли неудержимо
Себя мы вечно ублажать…
И чтоб не тешили гордыню
Мы сутью бесовской своей,
Тем что поныне и отныне
Мы вас умением сильней.
Чтоб в праздной роскоши и блуде
Не прожигали жизнь дотла…
Чтоб не искали в каждом блюде
Мы вкусов, коим несть числа…
За наркотическом угаром
Чтоб не выискивали цель…
Ф.
…Хотя порой иной бордель
Да вкупе с ним бодрящий хмель
Под ароматный дым сигары…
М.
…Жарко́го аппетитный дух,
Беседа, что наш праздный слух
Скандальной рознью не бодяжит —
Жизнь делают намного краше.
…Однажды с неким человеком
(Приятно это вспоминать)
Мы принялись лихим набегом
По местным кабакам гулять.
Любые яства и напитки
Во всех харчевнях и корчмах
Употребляли мы в избытке
До помраченья в головах.
Уже потом на бреге моря
Мы, примостившись среди дюн,
Пикник устроили, задоря
Глаза шатром из звёздных рун.
Казался универсум щедрым,
Казался неким счастьем полн.
Расслабившись под лёгким ветром
И йодистым дыханием волн,
Мы ели вяленое мясо
Да запивали коньяком,
И до утра точили лясы
И обо всём и ни о чём.
Тогда уже я не старался
В суть собеседника вникать,
Хотя до этого пытался —
Сказать точнее – изголялся
Всё человечество познать…
И как-то на него влиять.
Родившись не в роду Титанов,
Сейчас, как заурядный бес,
Я не вынашиваю планов
Пришпоривать земной прогресс.
Попробовал – не получилось,
Прогрессорство – не для меня.
Отправил рвение на силос,
Ведь этот силос не в коня.
Так, в снежный ком нагромождая
Пустословесную лапшу,
Всё это высказал тогда я…
Соратнику по кутежу.
И предложил ему подумать,
Что б мне такое сотворить?
Чем за день пиршества и шума
Его-де отблагодарить?
Пусть, дескать, мне задаст работу
Со шкурной пользой для себя.
Как поп Балде, – но с тем учётом,
Что ада порожденье я.
Мой полуночный собутыльник,
Весьма учёный человек,
Зарделся, как слепой светильник
В мерцанье предрассветных нег.
Он словно этого момента
Со скрытым нетерпеньем ждал
И мысленно, как из фрагментов,
Желаний пазл собирал.
Дождавшись моего призыва,
Он – не слепая простота! —
Мне тут же выложил всё живо,
Как будто зачитал с листа.
Набор обычный: деньги, слава,
Признание заслуг, любовь,
И власть – налево и направо,
И хлеб со зрелищами вновь.
Он был и так учён, известен,
Богат – и так, любим – и так,
Ну разве что мелкопоместен,
Но по рожденью – не простак.
Стать сразу князем, глянем шире, —
Излишество и франтовство.
Добавим-ка в учёном мире
Побольше веса для него.
Накинем денег, лишний талер
Не помешает никому.
Добавим в голос больше стали,
Харизму в плюс к его уму.
И всё. А что же будет дальше,
Когда со временем пройдёт
Напитанный слащавой фальшью
И лестью славы хоровод?
Он знал ответ. Как рюмку водки
Допив остатки коньяка,
Вдруг протрезвев, промолвил чётко:
«Прибудут скука и тоска…»
Ф.
«Вот и выходит. Что не делай,
А пустота повсюду ждёт
И скукой серой, оголтелой
Нас иссушает до зевот», —
Сегодня думал я об этом…
Так, стало быть, с седых времён,
Нам Гёте с Пушкиным воспетых,
Мир едкой скукою клеймён?
М.
Со времени, как появился
У хомо сапиенс досуг,
А хомо не подсуетился,
Чтоб с большей пользою крутился
Неугомонных мыслей круг.
Ф.
И верно: в пушкинском творенье
Его велеречивый бес
Провозглашал, что скуки тленье —
Рассудка вздорного процесс.
«Вся тварь разумная скучает…», —
Как верно написал поэт.
Да, кстати, мне напоминает
Рассказ ваш пушкинский сюжет.
М.
Я Александру много разных
Историй как-то рассказал,
И пару он в своих прекрасных
Стихах потомкам передал.
Ф.
Так вы и с Пушкиным кутили
По царскосельским кабакам?
М.
Встречались, но вина не пили,
Был хмель ему не по годам.
Он юн тогда был.
Но та встреча —
Сюжет другого скетча.
Ф.
Да,
Но шок от этих слов, замечу,
Достал до низа живота…
Скажите-ка, вы и с Пилатом,
Как то Булгаков описал,
Дорогой лунною когда-то
Шли за небесный перевал?
М.
С Пилатом? Нет, на этом свете
Не только я один гощу,
И приключения ищу
На… В общем… части тела эти.
Хоть те события бесценны,
Они по смыслу, повторюсь,
Не тема нашей с вами сцены,
Я развивать их не берусь.
Продолжу я о разговоре
На берегу ночного моря,
Где собеседник мой в мольбе
Застыл от жалости к себе.
Так глубоко он погрузился
В пучину грустных мыслей, что,
Мне показалось, он забылся,
Где мы, кто мы и кто есть кто…
Ф.
Ах, знаю, чем его раздумья
Закончились. Могу судить
По Пушкину: в хмельном безумье
Он пожелал всё утопить?
М.
Примерно так, как вы сказали!
Не будем глубоко вникать.
Манерным ямбом все детали
Дотошно трудно передать.
Ф.
Так что теперь? В конце беседы
Вы мне предложите решить,
Кого из жителей планеты
Нам с вами стоит утопить?
М.
Что ж непременно утопленье?
И примитивно и старо.
Нафантазируйте решенье
Другое.
Ф.
Дали мне добро?
М.
Сегодня вы упоминали
Челябинский метеорит.
И у меня есть в арсенале
Подобный астрореквизит.
Давайте на заводы эти
Указывает в сторону промышленных комплексов.
Мы сбросим камешек с Луны,
Так, чтоб прошёлся по планете
