Алексей Берсерк
Тёмных дел мастера. Книга вторая
От такого внезапного зрелища Гортера тут же передёрнуло, и, машинально взмахнув своим луком, следопыт хотел было уже выстрелить в поганое порождение адской магии. Но приглядевшись повнимательней, осознал, что то был всего лишь огромный надувной купол, прицепленный к деревянному ковчегу у земли, у которого суетились люди, а его неосторожный жест чуть было не выдал его местонахождение солдатам, отчего следопыту вдруг стало совсем не по себе. Опустив лук, Гортер быстро откинулся назад в траву и уже оттуда принялся разглядывать каждого из стоявших в стороне патрульных на случай, если кто-то из них всё-таки ненароком обратил на него внимание. К счастью, ничего такого не произошло. Правда для Гортера даже этого факта оказалось сейчас явно мало, чтобы успокоиться. И проклиная сей временный гарнизон на чём только свет стоит, следопыт был готов в одиночку предать его огню и мечу, лишь бы только это поганое изобретение никогда не увидело свет в ближайшем будущем Сентуса. Ведь даже один только его вид уже казался следопыту настолько противоестественным, что о его возможном назначении в руках армии простому человеку и думать не хотелось.
Но всё же, даже если бы перед ним сейчас стояло само воплощение магии, спустившееся с небес – для Гортера это бы не играло ровно никакой роли, ведь следопыт никогда не позволил бы своим мыслям встать выше боевых действий и сбить его концентрацию, так как в бою это значило только смерть. И потому проредив за собой траву ещё пару раз, пронырливый лучник успел за несколько минут сосчитать абсолютно всех караульных, дежуривших от него слева и справа. И даже увидеть главный вход в их лагерь, который, как и предполагал Гортер, находился в самой узкой точке впадины, выходившей одной своей частью в сторону леса.
«Видимо, там-то они меня и ждут, в случае чего…» – почесал он начавший зарастать подбородок, когда вновь выбрался сквозь бурьян в поле и посмотрел сверху вниз на чернеющие мостики подлеска, от которых во все стороны мерно расползалась ранняя ночь. Эта ночь была сейчас для Гортера единственным пристанищем, благодаря которому он мог продвинуться к лагерю ещё ближе, чтобы хотя бы приблизительно узнать общую численность посланных за ним войск. Но, как бы то ни было, следопыт отлично понимал чем это могло закончиться, и к тому же нещадное время так и отстукивало в его висках свой нетерпеливый зов, заставляя Гортера отступить ради куда более важной цели.
«Ничего-о. Скоро случай ещё представится…» – успокоил он себя напоследок и, в очередной раз мельком взглянув на небывалых размеров купол, заметил, что тот становился всё меньше и меньше, пригибаясь к земле под действием магических залпов стоящих внизу людей. Скручивая подрагивающие мембраны, королевские магусы подставляли под них длинные жерди, пока остальные поддерживали магией парусообразные крылья – и таким образом вся конструкция, лишённая воздуха, плавно укладывалась на бок.
– …Явно представится!» – мрачно повторил следопыт шёпотом, не желая больше видеть этой картины, после чего уверенно развернулся и норовисто двинулся вперёд, вымеряя каждый свой шаг.
Отныне в его распоряжении оставалось не более половины дня, прежде чем вся эта армада окончательно снимется с места и через какое-то время, возможно, заметит его у поросших лесом дальних хребтов, куда Гортер так отчаянно стремился попасть, учитывая направление главной торговой дороги, обходившей их с севера. Но уповая на действие своего защитного амулета, следопыт всей душой надеялся на то, что он всё же скроет передвижение его лошади в наступающей ночи. А утром эти неповоротливые конструкции уже сами подскажут ему о своём приближении.
Инстинктивно или нет, но Гортер снова хотел оказаться в своих родных лесах, где ему помогали каждые встречные камни и заросли, а деревья вокруг защищали его голову буквально на лету. Пока сам следопыт, ловко орудуя своим луком, чуть ли не испокон веков расправлялся с каждой новой угрозой, посмевшей ступить на его территорию. Однако, даже несмотря на всю свою прозорливость – сейчас, впервые за целую жизнь, следопыту пришлось испытать на себе и другое чувство. Липким потом оно прокрадывалось в его грудь, говоря о возможной беззащитности леса перед этой ужасной громадой, в назначении которой Гортер был пока не уверен. И потому, даже несмотря на весь свой огромный опыт, следопыт не знал – сможет ли природа выстоять перед таким испытанием, небрежно брошенным в её сторону с неосторожной подачки заносчивого человеческого магуса. Или навсегда пострадает от его амбиций, повинуясь лишь неутолимой жажде ещё большей наживы.
– Пей, – усталым голосом предложил он своей лошади, когда в очередной раз добрался до неё сквозь погружающиеся в темноту заросли ночного поля. И после того, как та ещё немного утолила свою жажду, стал поспешно навьючивать её, закрепляя остатки своей новой амуниции на седле. Этой ночью следопыту снова предстояло проделать длинный путь, слишком долгий для них обоих.
– Меня зовут майор Де Сагон, – громогласно объявил перед собравшимися у его палатки новыми подразделениями бойцов коротко стриженный человек с редеющей, жиденькой чёлкой и землистым щекастым лицом. Его тело не было слишком нагружено жиром, и если бы не его внушительный живот, подрагивающий каждый раз, когда Де Сагон снова открывал свой рот, то этот человек мог бы ещё вполне влезть в свою форму. Но в такой нелепой амбразуре она просто выпирала у него из всех щелей, отчего майор, по всей видимости, был просто вынужден носить её не застёгнутой. Что, в сущности, и не являлось такой уж редкостью среди старших чинов командного состава современных армий послереформенного Сентуса.
– Я представляю здесь главный королевский штаб по военным операциям, – величаво продолжил майор в своей приказной манере. – И вы как передислоцированное сюда прошлым вечером специальное подразделение бывшего начальника Королевской Секретной Службы обязаны с этого момента подчиняться не только мне лично, но и всему моему офицерскому составу, каждый из которых будет вправе вам приказывать.
После этого майор де Сагон сделал многозначительную паузу. Но так как уставной реакции за ней не последовало, почти остервенело добавил, процедив сквозь зубы:
– …Это ясно?
– «Так точно», – раздались приглушённые отклики бывших агентов, привыкших отчитываться по отдельности. Часть из них ещё даже не успела получить свой новый мундир.
Не удовлетворившись их мычанием сполна, майор ещё раз резко прокричал:
– Отвечать как следует! По уставу! «Это ясно?!»
– «Так точно!» – уже более стройно и в один голос отозвались ему новые солдаты. После чего де Сагон, довольный до невозможности не спеша протопал мимо них в свою палатку, мимоходом поглядывая каждому новоприбывшему рядовому в лицо, пока на смену ему уже заступал другой офицер с густыми злобными бровями и долговязый как столб.
– А ну живо на инструктаж! – проорал он почти садистским голосом. – Первый магоплан – налево. После этого экзамен по управлению на пяти страницах – палатка №103. Дежурный!
Выскочив откуда ни возьмись, к высокому офицеру мигом подбежал какой-то молодой франт.
– Так точно, лейтенант Аксий, – отчеканил он устойчивым тоном.
– Возьмёшь этих и выдашь им номерки после инструктажа в 9:30, – небрежно пробубнил его старшина. – И чтобы через час они уже сами правили своим «летуном», понял?
– Так точно, – в той же манере ответил ему подчинённый и, посмотрев в сторону стоявших перед ним в неровной шеренге бывших агентов, невольно напрягся.
Обучить такую ораву собравшихся агентов бывшего подразделения «псов короны» в подобные сроки казалось для молодого сержанта практически непосильной задачей. И даже несмотря на их внушительную подготовку, его руки невольно опускались, стоило сержанту только подумать о том какими наказаниями грозила эта операция ему лично, если они вдруг не сумеют совладать с их новейшим оборудованием, прибывшим прямиком из подземных цехов Каршанской Магической Крепости всего каких-то пару недель назад.
К счастью, разделять ответственность за этот провал предстояло ещё и группе магусов-инструкторов, согласившихся обучать их в процессе передислокации войск, а также самому лейтенанту Аксию, отчего в груди сержанта разливалось невообразимое злорадство. И принимая свою возможную отставку как нечто несущественное, он лихо взмахнул рукой у виска, отдав ненавистному угнетателю честь, после чего практически железным голосом отчеканил:
– Равняйсь! Напра-а-во! Следовать за мной, салаги министерские. Живе-ей, живе-ей!
По его команде готовое к маршу подразделение выстроилось в шеренгу и сдвинулось со своего места, как только молодой сержант отдал последний приказ. Но ещё долго после них в воздухе висела какая-то напряжённость, пока два проходящих мимо сослуживца, заметившие их удаляющиеся фигуры, разом не выдохнули, остановившись покурить у поворота: «Гражданка…»
Это утро оказалось для следопыта иссушающее бездонным. Стоило солнцу подняться чуть выше горизонта, как оно тут же закатилось за свинцовые тучи, а его лошадь начала жутко хромать, из-за чего Гортеру пришлось развъючить её прямо на дороге, напоив беднягу в последний раз и оставив для неё мешочек ячменного зерна, подаренного им обоим вчерашним благодарным крестьянином. После этого для следопыта наступила пора минутного затишья, во время которого он молча прощался со своим верным другом, распрягая его и снимая седло, чтобы закинуть то в высокую траву в ожидании, что прошедшие по его следу королевские боевые магусы найдут затем лишь обрывающуюся вереницу лошадиных копыт. И не станут добивать ни в чём неповинную скотину, пуская свою поганую магию на ветер…
Впрочем, даже на такой благостный исход Гортеру приходилось лишь надеяться. И учитывая, что причиной её недомогания стал всё же он сам, а не его преследователи, следопыт испытывал страшные угрызения совести.
Рассудив, наконец, что до самых ближайших склонов маячивших впереди хребтов ему не хватало всего лишь четверти отмеренного вчера ночью пути, Гортер мягко похлопал кобылу по крупу и двинулся обратно, стремясь обогнуть её следы сбоку и таким образом, сделав небольшой крюк, вернуться на главную дорогу. Но не успел он проделать и сотни шагов, как его измученное тело начало ныть, а живот натужно болеть и резать от постоянных недоеданий. Но несмотря на это, привычный к своему нелёгкому делу следопыт всё равно продолжал упорно брести по полю вперёд, борясь с нахлынувшими ощущениями, пока вдруг не почувствовал, что его поклажа и лёгкий кожаный доспех, которые Гортер носил на себе уже целую вечность, почти не снимая, больше не стали казаться для него таким уж обыденным делом.
«…Это уже что-то новенькое», – с желчной ноткой понурого интереса промолвил про себя следопыт, ненароком даже взбодрившись от такой задорной и в то же время совершенно отрицательной мысли. Она мигом заставила его перекинуть через плечо свой походный мешок, который практически во всём уступал его старому рюкзаку и был, скорее, похож, на обрубок штанины с лямками, и начать рыться в его содержимом прямо на ходу. Когда неожиданно для себя Гортер вдруг осознал ещё кое-что…
…Поначалу этот звук казался похожим на простые завывания ветра и не вызывал у следопыта ровно никакой реакции, позволяя тому заниматься своими делами. Но в то же время горизонт уже начинал медленно изгибаться на границе его зрения, отрываясь от земли небольшими точками, правда, ровно настолько, чтобы смотревший на него человек не замечал этого. И только когда расплывчатые точки перестали сливаться с кронами деревьев или стоящими в отдалении домами, давая время от времени еле различимые вспышки магии в воздух – что прямо-таки заставило Гортера оглянуться и уставиться на них во все глаза – следопыт наконец понял, какие «невообразимые создания» спустили на этот раз за ним в погоню его новые армейские злопыхатели. Рассматривая эти вспышки с высоты своего роста, он всё ещё не мог поверить в то, что это правда, но протяжные освисты, разлетавшиеся по небу каждый раз, когда магия сверкала где-то вдалеке, не могли врать о её возможном местоположении. И в это мгновение Гортер осознал весь ужас, с которым ему вскоре предстояло столкнуться.
Это была настоящая армада. Армада, сумевшая покорить воздух!
Застыв с давно обмякшим куском вяленой рыбы в зубах, следопыт ещё очень долго пытался собрать все мысли воедино, но мог лишь бессильно наблюдать за тем, как сбывались наяву его самые тёмные опасения, от которых было не спрятаться и не убежать. Впервые в своей жизни ему пришлось лицезреть, как человек собственноручно покорял последнюю из трёх стихий, доступную прежде только свободным от земных забот птицам и неуловимым облакам, отчего его сердце изливалось непрекращающейся злобой. Однако глаза Гортера оставались яркими, а руки крепкими, что лишь в очередной раз подтверждало решение, принятое им не так давно – бороться… Бороться с этим исчадием человеческого высокомерия до самого конца! Независимо от того, какие испытания ждали его в будущем!
Посему, даже не оценив всей ситуации наверняка, Гортер уже не хотел просто так сдаваться в плен своим страхам, и, положив разом весь кусок снеди себе в рот, горделиво выпрямился, приняв всю тягость брошенного ему вызова на свою широкую грудь.
Не мешкая и не теряя времени на открытом месте, следопыт быстро проверил всю свою амуницию, одёрнул походный мешок, переложил в руки лук и изо всех сил, что у него остались, бросился бежать вперёд, надеясь прибавить скорости на главном тракте. Время от времени его усталость всё ещё давала о себе знать, и Гортера заносило чуть вправо или чуть влево, но сама его цель была уже близка, и следопыт на последнем издыхании пытался вырваться вперёд, проносясь по неровной полевой земле, практически как дикий олень.
Вскоре сбоку от него наметились широкие проплешины, и показались редкие дорожные столбы, позволившие Гортеру ненадолго сбавить шаг и перевести дыхание, оглядевшись по сторонам. Но останавливаться было ещё нельзя.
«Не такие уж шустрые эти твари», – признал про себя следопыт, вытирая пот со лба. В то время как его глаза очень чётко оценили расстояние между хребтами и витавшими позади него четырьмя неповоротливыми куполами, которые всё ещё кружили где-то на одном месте рядом с высокими тополями и елями, стоявшими на оставленной им вчера позади границе полей. После этого Гортер уже было собрался бежать дальше, как вдруг почувствовал на себе словно горячий укус осы. «М-магия!» – взъерошился следопыт и почти в тот же момент оказался у обочины дороги, а преследовавшие его шары проронили в воздух ещё несколько протяжных стонов и сверкнули искрами.
– Давайте, ищите, – объявил следопыт уже вслух и зашуршал ногами по утоптанной дорожной колее. – До заката вас за собой гонять буду, окаянных!
Однако летающие махины, как будто ни на секунду не поверив в его предупреждения, продолжали жалить его в спину с завидным постоянством. Пока вдруг все разом не «охнули» и не завели в небе протяжный тяжёлый гул, похожий на медный бас кавалеристского рожка.
«Неужто заметили меня?.. – соображал на бегу Гортер. – Тогда где ж их магия? М-м, нет, не похоже, чтоб увидели… Тогда получается, что нашли только лошадь и по её следу идут сейчас… То есть летят, тьфу ты! Магусы чёртовы… Всёго-то вам вечно мало! Ну вы только суньте-есь!..»
Прорываясь сквозь ветер и время, следопыт нёсся по остаткам своего намеченного пути как стойкий, но уже потрепанный от долгой погони волк, неустанно преследовавший свою вечно обгонявшую его на пару шагов добычу. И всё же его преследователи с каждой минутой неумолимо быстро догоняли Гортера, отклоняясь за его лошадью в сторону полей, пока сам он становился ещё медлительнее, отнимая скорость у своих ног на каждом новом отрезке дороги. Однако неотступно приближаясь к растущим впереди деревьям и каменным отлогам первой холмистой гряды, находящейся от этой дороги справа.
«Немного… осталось…» – тянул он про себя, видя, как мелькают впереди деревья и кусты, но тут за Гортером стал раздаваться монотонный гул скрежетавшей со всех сторон магии, и следопыт уже через усилие был вынужден снова заставить себя обернуться, не поверив при этом глазам.
Там, на невообразимой вышине, помахивали своими белыми как снег крыльями четыре грузных, но при этом до невозможного гладких, почти стеклянных от нагнетаемого в них воздуха матерчатых огромных шара, перетянутых целой сотней различных канатов и креплений, собранных под их основанием для одной только цели – удержать продолговатый шершавый каркас, сплошь закрытый от ветра плотно подогнанными металлическими пластинами. А также предоставить его пассажирам возможность не только парить в небесах, но и перевозить с собой всё, что могло поместиться внутрь. Дотошные магусы, находившиеся, как казалось Гортеру, по всей внешней поверхности стен каркаса, с неизменной регулярностью выбрасывали в воздух свои вихри, которые затем быстро превращались в воздушные потоки и позволяли их кораблю лететь с устойчивой скоростью. А установленный на самом дальнем конце руль был одновременно похож и на крыло, и на морской треугольный парус, выдающийся по направлению движения купола в нужную сторону и разворачивающий его практически без усилий. В довершение всего на макушке каждого такого каркаса был закреплён уже знакомый Гортеру магический глаз, который то и дело зыркал во все стороны своим безвеким яблоком. Но, к счастью, ни разу не останавливался на нём самом, что всё ещё давало следопыту кое-какое преимущество, поскольку он знал, что ни один добропорядочный магус не станет высматривать его в поле своими собственными глазами, когда под рукой есть такое «неоспоримое преимущество».
Но вскоре и этой ненадёжной маскировке, целиком и полностью основанной на одной лишь человеческой надменности, предстояло развеяться, превратившись во что-то большее, если только бегущий по полям лучник смог бы добраться до леса первым… Или же попросту навсегда обличив и похоронив следопыта перед суровым ликом его преследователей.
«ИМЕНЕМ КОРОЛЯ-Я!» – разнеслось вдруг над головой Гортера вполне различимое обращение нечеловечески далёкого голоса: «УКАЗАНЫЙ ПРЕСТУПНИК ГОРТЕР УСТЕН-Н, СДАВАЙТЕСЬ. МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ ЗДЕС-СЬ. И ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ БЕЗ ЛОШАДИ-И. НЕ УСЛОЖНЯЙТЕ СИТУАЦИЮ, И МЫ, ОТ ИМЕНИ КОРОЛЕВСКОЙ СУДЕБНОЙ ПАЛАТЫ, ОБЕЩАЕМ ВАМ СПРАВЕДЛИВЫЙ СУД-Д».
«Справедливый…» – подумал Гортер и, всё ещё не переставая бежать, через усилие подтянул висевший у него на плече мешок. Это слово ну никак не сочеталось с тем монаршим правительством, которое он знал. Ему даже хотелось прокричать это вслух, добавив пару колких фраз, но такая бравада могла с лёгкостью оказаться для него сейчас последней. И поэтому, ничего не говоря, он как только мог быстро припустил дальше к ближайшему широкому повороту, откуда уже более замысловато стал петлять по обочине. Тем самым он надеялся получше запутать возможную пешую погоню, если та, вдруг, в лице стройных полковых колдунишек начнёт спускаться за ним со своих шаров, чтобы искать его следы на дороге, после того как эти люди поймут, что любая их выслеживающая магия против него бессильна.
«НЕ УСЛОЖНЯЙТЕ СИТУАЦИЮ», – продолжал между тем скрежетать у него над ухом чей-то неестественный повелительный голос, однако следопыт уже не реагировал, усердно пробираясь сквозь придорожные кусты к каменистым прогалинам справа от дороги, надеясь лишь на свою удачу.
…А лес, как и всегда, стоял перед ним своей широкой полосой, готовый принять своего блудного сына уже давным-давно… Но при этом ни на мгновение раньше, чем полагалось.
Ему оставалось пробежать ещё не больше какой-то четверти мили, чтобы, наконец, взобраться на первую каменную террасу с редкой сосновой порослью, когда один из менее одарённых помощников левой палубы центрального корабля, подносивший новые пластины для тепловых зеркал, случайно заметил у самой кромки леса какую-то фигуру. И закричав от неожиданности, первым ринулся через весь командный мостик к пилоту.
– Господин Старший Промагус, разрешите…– лепетал он на ходу. – Да разрешите же… Вон он!
От такой неуставной дерзости к обнаглевшему заводчику мигом приблизились целых три разозлённых стража, но парень, похоже, уже не помнил себя от сделанного им только что открытия.
– Да вот же! – то и дело переходя на крик, уже почти вопил он. – Посмотрите! Там человек! И он движется! Вон там! Там!
Кто-то из стражников ради интереса тоже посмотрел сквозь широкое носовое окно главного вида.
– А ну заткните его, – тихо прошипел он. – Убрать с главного…– но, не успев закончить, вдруг тоже оторопел. – …В-вон там! Господин Старший Промагус, угол 140, магический алякстарм 15!
Засуетившиеся было фокусиры сразу же настроили тепловые зеркала в нужный квадрант, но, как ни старались, ничего не нашли. И потому вскоре все как один завращали головами в недоумении и полной растерянности.
Однако командующий магоплана, старый генерал-майор Фербо, всё-таки оказался не промах и, заметив тот переполох, что вдруг стал разворачиваться у него на палубе, мигом приказал своим солдатам успокоиться и принести ему подробную карту местности.
– Хм, странно, что мы видим каждую травинку на расстоянии пятнадцати миль, а его не-ет…– протянул он, закурив ещё и поднесённую сигару, – сержант Мазодес…
– Да, Господин! – протарахтел виноватый голос одного из солдат с соседнего командного мостика.
– Поставьте у окон всех фокусиров и прикажите постоянно объявлять результаты его передвижений. А сами задайте курс рулевому во-он на те хребты у главной дороги. Если доклады от королевских служб насчёт него действительно не являются преувеличением, то…
– Господин Старший Промагус, он снова появился в указанном квадранте! – отрапортовал ещё кто-то. – Я, кажется, снова видел его у тех валунов.
– Отлично! – приободрился командующий, решив на этот раз всё же простить своему подчинённому такое дерзкое прерывание хода своих мыслей. – Всем без промедления огонь из пусковых жезлов по цели, как только та окажется в пределах нашей досягаемости! Вот видите, господа, «не огнём, так молнией», как говорится… Однако всё же что за магия его укрывает, ведь эти тепловые зеркала – наша самая мощнейшая и передовая разработка, в кой-то веке взятая не у Гилия…
–«Готово первое орудие со второго магоплана!» – доложил вдруг через какое-то время резкий магический окрик с закреплённой подставки, похожей на те, что использовались для магического света, но испускающей ещё и звук.
– «Огонь по готовности», – отозвался в ответ уверенный голос Фербо, но маячившей впереди цели как будто и след простыл.
– …Ну? Кто его видит?! – вцепился он в ручки своего кресла в нетерпении, и всё же ответа не было.
– Даю официальное повышение на один ранг тому, кто первый его заметит! – применил свой коронный приём негодующий капитан, но вместо одобрения получил только сумбурные вздохи.
– …М-м-р-а-ах! – разразился тогда в конце концов Фербо. Но сделал это, скорее, от посетившей его идеи, чем со зла на сновавших туда-сюда граждаских магусов-учёных вперемешку с младшими чинами. – Да направьте уже заклинание «массовой погибели» на то место, где он исчез, что ли! Пусть он истлеет там со своими любимыми дровами заживо! Заодно устроим полевые испытания для этого нового оружия.
И вскоре из носа магоплана появился вдруг длинный, ни на что не похожий кусок резного дерева, увенчанный правильно заточенной башенкой из точно такого же резного металла, повторявшего все его замысловатые узоры, но вставленной в оправу. После чего раздался самый первый оглушительный взрыв, повергший поначалу всё пространство за пределами летающих конструкций в одно большое поле ужасных извержений, сопровождавшихся огнём, грохотом и искрящим градом пронзительно строгого луча узкого света, соприкосновение с которым несло гибель всему живому в огромном радиусе, оставляя за собой лишь уродливые чёрные камни и обугленные вихри пепла.
С непрекращающимся неистовством лучи били и били по округе, отделяя внушительные пространства леса огненными лавинами, а порой даже заходя за очерченные пределы, чтобы остальные магопланы могли, если что, свободно маневрировать внутри создаваемого пустыря. Отчего казалось, что для такой силы не существовало больше прежних, наземных величин, в которых измерялись повреждения. И всё же для всех без исключения пассажиров воздушной армады являлось до невозможного странным – как такая атака согласовывалась с тем тайным приказом устранить одного единственного преступника, шансы которого и без того оставались крайне невелики перед мощью хотя бы одного подобного залпа.
Но вскоре этой всеобщей заносчивости пришёл неожиданный конец, когда один из магопланов, летевший до этого наравне со всеми, стал отчего-то ни с того ни с сего медленно крениться на правый бок и забирать под неправильным углом носом вперёд.
– В чём там у них дело?! – заерзал на своём месте командир, увидев эту картину ещё до того, как с его новейшей вещающей звук подставки раздался оголтелый крик, на фоне которого выделялось одно только слово «убит», передаваемое с помощью магии. И потому Фербо тут же отдал команду к изменению построения, посчитав, что выслеживаемый ими преступник наконец-то получил по заслугам, но оказался далеко не прав.
Подрагивая и ослабляя натяжение, бока крайнего магоплана почему-то очень скоро оказались больше не способны впитывать в себя нагнетаемый под них магией воздух, и, испуская наружу презрительные сифки, стали медленно ломаться и изгибаться. В то время как его экипаж изо всех сил старался залатать эти пробоины заклинаниями, выравнивая опускающуюся кабину на параллельный с землёй уровень. Однако всё было тщетно. Практически сразу же на месте старых пробоин то тут, то там возникали вдруг новые, а стеклянная оконечность кабины время от времени подвергалась каким-то наземным атакам, которые, были еле видны из-за создаваемого другими магопланами планомерного обстрела леса боевой магией и поднимающихся от этого с земли невыносимой гари и дыма.
– Адъютанта сюда! – проорал тогда рассерженный Фербо, видя безысходность их непонятной аварии. И когда к нему подбежал немолодой, но очень услужливый посланец, стал диктовать ему свои приказы, которые почти незамедлительно оказались переданы и всей остальной армаде. На что, в свою очередь, по курсирующим между ними каналам сообщений экипаж главного магоплана всё же сумел уловить общую суть произошедшего и оказался попросту обескуражен ею: от капитана – до самых младших чинов и экипажа обслуги.
Под создавшийся шум и гам яростных атак магического оружия ни один наблюдавший за этой сценой военный попросту не отдал себе серьёзного отчёта в том, что за секунду до этого где-то над соседним косогором в небо поднялись целые тучи мелких лесных птиц. Почувствовав неладное ещё до того, как самый первый луч магии задел их небольшие пристанища, пернатые, повинуясь своим инстинктам, разлетелись во всех направлениях прочь, ведомые лишь страхом и паникой.
Но в одном месте их блуждающие хороводы вскоре собрались в неожиданные стаи и, облетев высокие сосны, закружились в удивительно синхронном танце, нацеленном как раз туда, где и находился тот самый магоплан, который через минуту оказался уже не в состоянии искать себе цель. Ведь он был облеплен ими и расклёван по всему каркасу, а также верхней части купола, хотя, как впоследствии оказалось – это было только начало. Накренившись над ближайшими соснами от неожиданных пробоин, магоплан начал медленно опускаться вниз. Но подобное «баловство» никогда бы не навредило такому огромному исполину слишком сильно, если бы не пара метких выстрелов, произведённых с макушки одной из этих сосен. Всего за несколько секунд неожиданной атаки пущенные кем-то стрелы расщепили сразу два основных стягивающих каната на его крыле, а затем ещё три точных удара в одно и то же место пробили в смотровом стекле магоплана небольшую трещинку. Через которую потом была пущена лишь одна единственная стрела, сразившая командира магоплана насмерть.
Ни за секунду до, ни через мгновения после ни один из фокусиров тепловых зеркал не заметил в том квадранте ни единой души, пока не свершилась это молниеносное происшествие, похожее, скорее, на акт отчаяния одного человека, чем на полноценную атаку.
А когда всё было уже кончено, то для магоплана наступил беспробудный кризис, который вскоре и привёл к тому, что целый каркас новейшего летательного устройства рухнул на землю вместе с куполом, так и не успев произвести свой финальный залп по предательскому месту. Которое на самом деле находилось совсем близко к обстреливаемой ими границе, но всё же так и осталось недосягаемо для всех, кроме самого преступника. И ещё этой чёртовой стаи обезумевших птиц…
– Назад… Отступите на несколько десятков метров для разворота, – рассеянно скомандовал сбитый с толку подобным положением дел Фербо, совсем не следя за тем, как его подчинённые выполняют приказы. Однако вскоре ему самому пришлось с неохотой испытать последствия этих приказов на себе, когда через полминуты их хвостовой парус прямо в воздухе вдруг налетел на что-то твёрдое и смялся в гармошку. Из-за чего весь экипаж тут же как следует тряхануло, никого, к счастью, серьёзно не задев.
– Какого чёрта?! – почти сразу же взревел на это командир в бешеном припадке и ринулся к ближайшему поворотному зеркалу, собственноручно отогнав оттуда одного из фокусиров, который только и смог, что лихорадочно развести руками прямо перед его неумолимым приближением. С недоумением оглядев представшую перед ним отражённую картину, Фербо заметил, как хвостовая часть его магоплана буквально утопла в корёжившем её соседнем куполе другой парящей конструкции, и сразу же что было мочи выругался на них в ответ. После чего заставил ближайшего магуса связного передать соседнему экипажу эти слова в точности.
– «…Т-так т-точно, п-приносим свои н-нижайше извинения!» – отрапортовал напуганный до дрожи в словах голос из переговорного заклинания связи. – «Виновные понесут наказание на гауптвахте! Просто, видите ли, младший состав этого магоплана… он… был набран только сегодня… из бывших секретных агентов короны… и не успел ещё, так сказать, приспособиться…»
– Заткнись, боец! – завершил за него эти неловкие объяснения разгневанный донельзя главный промагус всей армады. – Вздумал юлить со мной? Всех сгною в дисбате! Все-ех! А тебя лично заставлю землю жрать, если через пару секунд у твоего аппарата не появится этот ваш мерзавец де Сагон! И лучше бы его сейчас зашибло от того удара…
