Алексей Берсерк
Тёмных дел мастера. Книга первая
– В отличие от вас, ханжей, я никогда и не выставлял настоящую магию напоказ, преподнося её как панацею от всех бед.
– «Чёрт! – шикнул на себя Альфред, заставляя угомониться свои непокорные мысли. – Совсем забыл, что он же… Чёрт!»
Однако, похоже, что Джаргулу было уже всё равно. Его шаги ровно и чётко отстукивали по хлипкой лестнице, и Альфреду оставалось лишь удивляться его реакции. Неуклюже проследовав вслед за ним по узкому коридору, ведущему вниз, он очень быстро оказался в общей комнате на первом этаже здания, которую даже не сразу смог узнать после того, что творилось здесь вчера.
Повсюду вокруг него валялись тела упившихся вусмерть хаас-динцев, от которых жутко несло перегаром и застоявшимся потом, что почти сразу же заставило Альфреда пошатнуться. Весь пол был залит самогоном и забросан остатками пищи, а в каждом углу стояли целые горы бутылок. Покорёженная мебель, расписанные хаас-динскими фразами стены и поскрипывающая входная дверь, висевшая на одной петле, отлично дополняли эту картину, заставляя любого человека почувствовать подступающую тошноту, но, перешагивая чужие руки и ноги, лысый колдун чувствовал себя в ней довольно непринуждённо. Пройдя половину комнаты, он быстро оказался у правой её стены и, наклонившись над одним из спящих тел, взял его за грудки. «Где моё барахло, Изгюль?» – сердито проговорил он в лицо усатому хаас-динцу, заставив того замычать в полудрёме. «Где моё барахло?» – снова повторил Джаргул. В ответ обессиленная рука хаас-динца, еле протянутая вперёд, указала тому на ближайший край, где в окружении ящиков лежали потёртые мешки и всякий скарб, оставленный там словно в укрытии. Недолго думая, чёрный колдун направился туда и, подойдя к ящикам, ловко перегнулся за них, вытащив за шипы свои костяные наплечники и вчерашние верёвки. «Та-а-ак-с!» – прогудел Джаргул оптимистичным тоном и стал надевать их на себя, закрепляя кожаные ремни крест-накрест вдоль своей тёмно красной мантии.
Пока он был занят этими делами, Альфред продолжал стоять у края лестницы, вспоминая вчерашний день. Освещённая жёлтыми всполохами восковых свеч и почерневшая от копоти керосинок, эта комната казалась ему тогда жуткой и угрюмой, но по прошествии ночи в её пределы проник утренний рассеянный свет, и теперь парень мог лишь удивляться тому, как сильно отличались его представления об одном и том же месте.
Запомнив этот зал маленьким закутком, Альфред только сейчас обратил внимание на истинные размеры здешних стен и окон, которых вчера он и вовсе не заметил, оказавшись внутри после той «приветственной» драки, из-за которой потерял в грязи все свои документы. Возможно, ему всё же следовало бежать, размышлял он про себя, но страх перед увиденной магией и своим похитителем душил его сильнее, чем все чувства, владевшие им в тот момент, и, подавив свою обиду и злость на внезапное нападение, Альфред как-то сумел заставить себя перешагнуть порог ночлежки, оказавшись в этом самом месте, где с большим трудом смог разыскать местного хозяина и заплатить ему за постой, обрисовав тому невнятными словами внешний вид Джаргула.
«Хватит там без дела стоять, пошли!» – раздражённо прикрикнул вдруг на него чёрный колдун, закончив крепить свою амуницию и убрав верёвки в мешок. В мгновение ока Альфред опомнился.
Перед ним снова стоял устрашающий облик человека, напавшего на их школу пару дней назад. Пожелтевшие от времени наплечники броско контрастировали со всем его обликом, отражаясь в гладкой лысине его головы, переходившей по краю крючковатого носа к загнутой вперёд прямой бороде, под которой висел странный медальон, окружённый ремнями доспеха, сплошь усеянными разными фигурками и амулетами, изготовленными из камня и костей животных. Уверенным шагом его похититель направился к выходу, заставив Альфреда беспрекословно следовать за ним, словно тот всё ещё оставался привязан к нему за верёвку. Осторожно обойдя спящих, парень увидел, как рука Джаргула тихо прильнула к заклинившей входной двери, после чего резко выбила её вперёд, откинув наружу практически настежь. Шагнув за порог, чёрный колдун прошлёпал по грязи и свернул куда-то за угол.
– «Магия без палочки!» – шмыгнуло в голове у Альфреда.
– Тоже мне магия! – донесся в ответ на его мысли умиротворённый голос Джаргула, который тотчас же перекрыл звук журчащего ручейка. – Всего-то пнул вперёд дверь! Дерябни по ней своей изнеженной ручкой – тоже тебе будет магия! – ещё более умиротворённо рассмеялся он, продолжая говорить сквозь посторонний шум. Догадавшись, что тот справляет малую нужду у ближайшей стены, Альфред выжидающе помялся на своём месте, и когда чёрный колдун, наконец, закончил, тоже подался наружу.
Во дворе с подъездной стороны ночлежки было свежо и даже холодно. Высокие ели возвышались над дорогой, объятые слабым утренним туманом, который сгущался по мере того как ниспадал к земле. Над головой виднелось ясное небо, затянутое предрассветной дымкой, а впереди лежала дорога, та самая, по которой Альфред волочился весь прошедший день. Сам внутренний двор утопал в склизкой грязи, замешанной ногами рабочих, а невдалеке от него, вдоль деревянной ограды располагалась небольшая коновязь, у которой была привязана одна единственная лошадь. Углядев, куда смотрит Альфред, чёрный колдун поспешно вымолвил в его сторону: «Э-э, не, шисёнок, даже не думай! Пешком опять пойдём!» – услышав эту фразу, парень поспешно отвёл свой взгляд. Заметив корыто с водой, он вспомнил, как жадно пил из него вчера, после того как его обидчики бросили парня в грязи и ушли, и то, как отмывал потом в нём свою грязную одежду. Стоя сейчас на земле, Альфред буквально ощущал вокруг себя всю нелепость, которой отдавали тогдашние его действия, идущие вразрез со всеми его новообретёнными стараниями и потугами.
Прихрамывая на левую ногу, он медленно шагал за Джаргулом, потирая время от времени свои синяки и прощупывая ссадины. – «Похоже, что идти сегодня будет ещё тяжелее», – думал про себя паренёк, заметив, что на каждый его шаг в левом бедре отдавалась резкая боль.
– «А-га-ха-ха-ха-ха-ахррр!» – рассмеялся вдруг во весь голос шагающий перед ним лысый колдун нечеловеческим рычащим смехом, заставив юношу тут же податься назад и с опаской зыркнуть в его сторону. Но Джаргул так и не стал оборачиваться на него в ответ. Вместо этого он просто молча продолжил идти вперёд по грязи, разбрызгивая её во все стороны своими чёрными кожаными сапогами, словно гребное судно. И хотя Альфред не мог видеть его лица – он точно знал, что лицо этого человека кривилось сейчас в отвратительной ухмылке, и эта ухмылка не предвещала для него ничего хорошего.
Выбравшись на дорогу, истерзанный скитаниями паренёк снова ощутил её твердь, прокатившуюся по его усталым ступням и коленям глубокой болью, засевшей в суставах. Измученное тело не хотело повиноваться его приказам, делая шаги Альфреда неустойчивыми и наливая его ноги свинцом, но парень упрямо плёлся вперёд. Отныне в его теле жила не только усталость.
Провожая взглядом покосившиеся доски внутреннего двора ночлежки, Альфред отчётливо ощущал то чувство, которое приобрёл за её стенами, и теперь с каждым сделанным шагом старался понемногу выплескивать его наружу, проецируя на Джаргула. Поначалу у него это не очень-то получалось, так как парню всё время хотелось облачить свою ненависть в слова, но вскоре он приспособился чувствовать её на уровне подсознания, и когда утро окончательно возвысилось над зелёными полями, прогнав туман и холод, Альфред уже не мог ощущать ничего, кроме раздражения и гнева. Странным образом этот гнев протекал сквозь его холодную голову, разжигая в юноше невидимый огонь и в то же время помогая ему сосредоточиться на происходящем вокруг, в том числе и на контроле над своим собственным телом. Благодаря этому Альфреду удавалось хотя бы ненадолго заглушать свою боль, используя её для того, чтобы поддерживать этот огонёк ненависти, стоило ему только взглянуть на спину Джаргула, мерно вышагивавшего впереди него с увесистым мешком еды за спиной, и выносливость его возрастала.
Между тем их путь всё дальше и дальше уводил за границу полей, сплетаясь с соседними дорогами, тянущимися через лес в сторону пролесков, за которыми тоже виднелись поля. Временами они проходили мимо небольших озёр, сплошь затянутых тростником и ряской, рядом с которыми практически везде встречались частные поселения и усадьбы, разросшиеся из-за своих центральных особняков до размеров деревень, и небольшие островки местных хуторов, на которых держали птицу и рогатый скот. В такие редкие моменты Альфред мог видеть других людей, но, в отличие от вчерашнего дня, он больше не надеялся на то, что кто-нибудь из них сподобится обратить на него своё внимание, чтобы спасти из лап этого похитителя и избавить от его проклятой магии. Медленно проходя мимо, парень мог лишь наблюдать за тем, как одни копались у своих карет, спеша уехать куда-нибудь по своим делам, в то время как другие спокойно занимались блаженным времяпрепровождением на приусадебных участках, ведя неспешные разговоры лишь со своей семьёй и прислугой.
Вскоре Альфред стал замечать, что их дорога начала меняться, всё больше углубляясь за границу полей в сторону лесных массивов, пока не упёрлась в неровный, обрывистый выступ заброшенного каменного рудника, у поворота которого стоял верстовой столб с тремя указателями, наспех сколоченными из подручного материала. За его границей начинался сплошной непроходимый бурелом, состоявший из поваленных берёз и порубленных веток, медленно переходивший в густой подлесок, внутри которого не было вытоптано ни единой тропинки.
– «Сегерсаль – 200 километров», «Вирген – 450 километров – далеко-о…» – повторял про себя написанное на табличках замученный паренёк, но не успел он прочитать третью, как в его голову проникла чья-то сильная воля, которая тут же распрямилась и хлестнула его по голове с такой силой, что буквально заставила юношу ретиво отшатнуться от столба:
– «Что пытаешься отыскать здесь, крысёныш? Знакомые названия?!»
Альфреду вдруг стало плохо. Схватившись за голову, он почувствовал на своих плечах невыносимую тяжесть, которая мигом напомнила парню о его многодневной усталости, заставив ноги юноши снова застонать от нахлынувшей боли.
– Здесь заканчивается граница обрабатываемых земель, – повелительно отчеканил Джаргул и обратил свой пристальный взгляд на Альфреда. В ответ на это юноша только больше вжал голову в плечи и прикрыл ладонью лицо. Яркое весеннее солнце больше не радовало его своими лучами, заставляя глаза парня слезиться от боли, а тёплый свежий ветерок, который ещё секунду назад дарил Альфреду хоть какое-то облегчение, стал вдруг до колкости холодным и порывистым. Несмотря на это, юноша чувствовал, что попал в точку.
– «Там название города, о котором я знаю! И он близко!» – мелькнула в его голове внезапная мысль и тут же исчезла, затерявшись в накатившей на него слабости.
– Наш путь…– грозно и повелительно промолвил чёрный колдун, делая между словами незначительные паузы, для того чтобы заставить свою жертву как следует проникнуться ими, – лежит… сквозь этот лес… понятно… крысёныш?! Отвечай…
Всё ещё держась за лицо рукой, Альфред попытался кивнуть головой и только тогда почувствовал, что поглотившая его слабость моментально растворилась, заставив самого парня испытать после этого лишь необычно огромною растерянность.
Никогда прежде он ещё не ощущал таких быстрых перемен в окружающем его мире! Казалось, что погода, которая никогда никому не подчинялась, являясь лишь «магическим фоном» (как глаголило одно из правил в его учебнике по основам магии) смогла только что буквально укусить его и в то же время остаться такой же, как и секунду назад. «Невозможно! Не может быть!» – лихорадочно твердил про себя Альфред, оглядываясь по сторонам. Вокруг него всё так же тихо поблёскивали полевые травы, игравшие с солнцем в объятьях нежного весеннего ветра, спешившего объять и его руки мягким покрывалом своих приветливых крыльев, позволяя юноше всей кожей чувствовать тепло ясного дня.
– «Это контроль сознания! Запрещённая магия!» – злобно ругался он про себя, чувствуя свою беспомощность перед неумолимой силой, исходившей от Джаргула.
– Да кому нужно твоё задрипанное сознание, – беспардонно продолжал отвечать чёрный колдун на его личные мысли своим грубым голосом. Схватив парня за грудки, он быстро подтянул его к верстовому столбу и, воздев искривлённую ладонь к небу, начал загребать ею воздух, который тут же стал окрашиваться в грязный, серо-бурый цвет, нисходящий в его ладонь со всех сторон. С округлившимися глазами Альфред мог лишь бессильно наблюдать за тем, как Джаргул творил своё новое пугающее заклятие, не произнося при этом ни единого звука, пока его уши не взорвались от потрясшего всю округу потустороннего голоса, сорвавшегося с губ чёрного колдуна словно поток:
– Смотри, говнюк! Вот для чего нужна магия! Исхар-р закрос-с! Ххха-а!
Тело Альфреда покрылось мурашками. В очередной раз он почувствовал на себе непреодолимую силу, исходящую от заклинаний лысого человека. И всё его существо задрожало. Альфреду казалось, что он снова оказался в школе в тот злополучный день нападения, и по мере того, как Джаргул творил свою безудержную магию, он всё ближе и ближе подходил к её эпицентру, позабыв о своём надёжном укрытии за углом замка. Ещё секунда, ещё мгновение, и его душа окажется навечно погребена под ударом этой разрушительной мощи – ужасался про себя Альфред. Однако стоило чёрному колдуну рвануть свою ладонь вниз, как с небес опустилась полупрозрачная дымка, застелившая собой всё, что находилось впереди. А тело Альфреда отдёрнуло назад. К счастью, похожая на крюк хватка Джаргула не дала ему упасть на землю и, продолжая слабо трепыхаться в ней, парень отчётливо видел всё, что происходило после этого.
За несколько мгновений в двух метрах от них простёрлось вдруг невыносимо-кромешное уныние. Заклубившаяся чёрными ветрами земля быстро осыпалась внутрь своих же собственных недр, обращаясь в пыль и песок. А все травы, растущие на её поверхности, постигла какая-то ужасная болезнь, вследствие которой они так же быстро иссохли. После чего трепещущий воздух развеял их одну за другой.
Но больше всего от этого заклинания пострадал тот самый верстовой столб. За короткое время его поверхность испещрили сотни маленьких трещин, и вскоре он начал ломаться на расходящиеся во все стороны мелкие щепы, пока совсем не почернел и не развалился на части. Но даже после того продолжил разлагаться ещё больше, закручиваясь в гнутые зарубы, пока не истлел окончательно. И только когда это произошло, Джаргул позволил себе выпрямить плечо, расслабив обращённую вперёд руку и искривленную ладонь, что сразу же отозвалось на его разорительном заклятии, и оно также рассеялось.
Всё это время Альфред оставался зажат в его мёртвой хватке, свисая с неё словно побитый щенок, которого схватили за шкирку, и старался обрести под собой хоть какую-то опору, пока глаза его изумлённо впивались в творившееся радом с ним пугающее представление. Незаметно для самого юноши тело его подрагивало, и даже когда чёрный колдун закончил творить свою магию, Альфред всё ещё не мог избавиться от разящего чувства опасности, которое, как ему казалось, исходило теперь от всего, что он видел и слышал.
– Магия-я, – надменно протянул между тем Джаргул и подтянул Альфреда поближе к себе, схватив его за волосы освободившейся рукой, чтобы тот уже никак не смог отвернуть голову от разорённой земли, простирающейся проклятым пятном вокруг весеннего разнотравья, – это не ваши жалкие фокусы по проникновению в чужое сознание, чтобы контролировать людские массы. Магия – это не то, что ограничивается чужими правилами, в которых для тебя нет собственного смысла. Она в принципе не может быть ограничена! Как и ты сам.
С этими словами чёрный колдун швырнул его вниз, и юноша повалился на колени, приземлившись рукой прямо в испепелённую пустыню, лежавшую у его ног. С ужасом откатившись назад, он схватился за руку и лихорадочно затряс ею в воздухе, отряхивая её от налипших песчинок, после чего вытянул её вперёд и стал быстро осматривать, сжимая и разжимая пальцы. В ответ на это Джаргул лишь омерзительно захохотал. И пока он смеялся, Альфред медленно пятился от своего похитителя назад. Но когда парень понял, что тот не собирался больше колдовать, то просто ошарашено повалился на землю и закашлялся.
Он не знал, зачем чёрный колдун решил вновь похвастаться перед ним своей разрушительной силой. Однако вспомнив свой прошлый раз, когда ему пришлось любоваться на магию Джаргула, Альфред не без облегчения для себя отметил, что на сей раз он хотя бы не потерял сознание. И вопреки своим позывам, не стал впадать в истерику от накрывшего его страха. Возможно, чёрный колдун хотел лишь напугать его – пришло в голову юноше, когда он снова попытался встать на ноги, опёршись о землю локтями. Но, увидев как внимательно тот изучал его реакцию, стоя рядом с надменной улыбкой на лице, Альфред решил пока отложить эти мысли.
Выпрямившись во весь рост, Альфред ещё раз угрюмо посмотрел в сторону магического бесчинства, учинённого Джаргулом, и отвернулся.
– Двигай давай! – посмеиваясь, отпустил в его сторону лысый колдун, указав парню на высокую гору камня неподалёку. – Оттуда в лес зайдём.
Повинуясь его словам, Альфред рассеянно засеменил к указанному месту, но вскоре чёрный колдун нагнал его и снова зашагал впереди.
– Чего ты как старуха тащишься?! – раздражённо прогудел он Альфреду, не оборачивая головы. – Живее ногами шевели, шисёнок! Когда бы тебе ещё хоть раз в жизни повезло такое заклятье собственными глазами увидать? А?! Чёртовы зажравшиеся магусы…
Глава 11
Единственный способ обнаружения пределов
возможного состоит в том, чтобы отважиться
сделать шаг в невозможное.
( «Законы Кларка» – 2-ой закон Артура Чарльза Кларка)
Уже больше трёх часов волей и разумом Альфреда владела зловещая тишина. Мерные шаги измотанных бесконечной ходьбой ног, сухие потрескивания валежника и даже пение лесных птиц – всё это тонуло в окружавшей его прохладе мрачного соснового бора, словно тот подавлял их своей силой. С первого взгляда могло показаться, что окружавший его лес просто спал, но по прошествии какого-то времени любой человек мог убедиться в том, что он на самом деле зашёл в чуждое ему место, где больше не действовали законы его спешного цивилизованного мира. Всё здесь принадлежало своему собственному ритму бытия, который проникал в любое живое существо, посмевшее пересечь его границы неподготовленным, и чем дальше это существо углублялось во мглу его чащи, тем больше над ним довлела эта оглушительная тишина, от которой исходил странный, почти невесомый мрак невозвращения.
Никогда прежде Альфред не думал о том, что лес, тот самый лес, в котором он любил гулять со своим отцом ещё с детства, и в котором он так хотел укрыться, мечтая о побеге из своей школы, на деле окажется совсем другим.
В подобной ситуации Альфреду оставалось надеяться лишь на своего проводника, который был даже ещё более зловещим, чем сама темнота леса. Он шествовал впереди парня порывистыми неровными шагами, совершенно не стараясь огибать каждый куст или овраг, оказавшийся на его пути. Уверенными движениями он перешагивал через поваленные деревья и разводил руками небольшие заросли молодняка, обхватывая их словно коршун и время от времени обдирая с их веток все подвернувшиеся листья.
Пробираясь вслед за ним, Альфред невольно для себя вспоминал своё недавнее прошлое. Всего лишь только ещё день назад его руки были скованы щемящей болью, исходящей от жгучих пут, а ноги в потрёпанных брюках робко ковыляли вперёд, семеня по зелёным кочкам такого же придорожного бора, следуя за своими похитителями навстречу неизвестности. Однако по какой-то странной причине Альфред не боялся того леса. «Должно быть, тогда их было больше, и мне было не до того… А теперь я один на один с ним!.. И всё же, куда он хочет привести меня? Может быть, в какое-то тайное место…– пытался облегчить свои нерадостные мысли юноша, стараясь не отставать от Джаргула. – Однако каким же я был глупцом, что не задумывался об этом раньше!.. Хотя, должно быть, тогда я просто не знал, сколько мне вообще оставалось жить, и потому не обращал внимания на их собственные мотивы и цели. А сейчас…» – Альфред споткнулся.
Кустистые пологи, окружавшие его со всех сторон, плавно переходили один в другой, уводя внимание парня в глубь леса, который медленно перетекал в пограничных кронах широких елей и сосен, чьи ветви были настолько густыми, что почти не пропускали солнца. Тьма, исходившая от их вездесущих теней, поглощала всё вокруг и охватывала собою весь лес, который тонул в них словно в бесконечном океане, окутанный дымкой пожухлости и постоянной тревожности. Но даже понимая это, Альфред не мог успокоиться. С каждым шагом, с каждой мыслью эта тревожность всё больше вгоняла его в ступор, сбивая его разум с пути и не позволяя вернуться на привычную дорожку. Вдобавок к этому, с каждой новой минутой он ощущал, как его желудок просто выворачивало от приступов голода.
– Двигай, смерд! – громогласно возвестил Джаргул, заметив позади себя замешкавшуюся фигуру Альфреда и обозвав его каким-то совсем уж устаревшим на сегодняшний день словом.
– «Нужно сказать! Еда! Жрать хочу! Проклятье!» – раздраженно думал про себя Альфред, поглядывая на спину чёрного колдуна, но вскоре тот остановился сам. Нарочито фыркнув, лысый человек развернулся на носках и поспешно двинулся в сторону парня, заставив того неуверенно отступить назад. Оказавшись рядом с ним, Джаргул ненадолго застыл на месте, изобразив оценивающую позу, после чего лукаво прищурился и, почесав бороду, с укоризной произнёс:
– Знаешь чё, – задолбал ты меня уже! Можешь больше не мечтать, что я с тобой поделюсь едой! Отныне если хочешь жрать – добывай себе свою еду сам! Как хочешь добывай, хоть землю жри! А вздумаешь свалить от меня, чтобы найти чего пожевать в лесу – сразу же удушу тебя через метку на шее, понял?!
Альфред похолодел.
– «С-сам… как сам?.. Как сам, тут же нет еды!» – измученно соображал он про себя, но лысый колдун его больше не слушал. Беспечным и уверенным движением он шарахнул рукой об ствол стоявшей рядом с ним молодой осины и, завидев, как юноша вздрогнул, развернулся назад, опёршись об неё боковой стороной ладони.
– Не вздумай снова отстать, молокосос!
Эта фраза отдалась в ушах Альфреда словно обжигающее пламя. Им снова завладела вскипевшая ненависть. «Наверное, он хочет замучить меня до смерти от голода! Этот чёртов садист! Вот зачем он оставил меня в живых! Ему просто нравится издеваться над своими жертвами до самого конца!» – твердил он про себя, еле поспевая за стремительно удалявшимся от него Джаргулом. «…Ну ничего-о-о! Я не доставлю ему такого удовольствия!» – пришёптывал про себя рассерженный паренёк, продолжая таращиться на огромный мешок, висевший за спиной у чёрного колдуна.
Стараясь укрыть от него свои мысли, Альфред наполнил свою голову несвязными фразами и что было мочи припустил вперёд, но вскоре заметил, что у него стало темнеть в глазах, а во рту появился привкус горечи. Тогда он решил не спешить и немного сбавил свой ход. Усиленно вспоминая слова магической присяги, которую он давал при поступлении в школу, Альфред осторожно вышагивал за Джаргулом, пытаясь не сбиться со слога.
Через какое-то время тени на их пути стали удлиняться, а солнце всё дальше и дальше устремлялось вперёд, обводя своим ярким светом блёклые контуры понурых деревьев. «Наверное, уже скоро закат», – устало подумал про себя парень, успевший к тому моменту перебрать практически все известные ему правила магии и повторить стихи четырёх поэтов Классического века. Переваливаясь с ноги на ногу, он устало тащился за спиной чёрного колдуна, шаркая ногами по невысокому подлеску хвойного леса, который временами исчезал совсем, сменяясь трухой или мягкой травой, что ненадолго помогало Альфреду справиться с усталостью. В отличие от него, Джаргул продолжал вышагивать вперёд словно ретивый конь. И хотя он всё же изредка останавливался, для того чтобы оглядеться по сторонам и определиться с дорогой, его неуёмная энергия заставляла юношу лишь изумляться такой нечеловеческой выносливости.
Вскоре им повезло наткнуться на небольшой ручеёк, протекавший между оврагов леса и окружённый на своём пути высокой растительностью. «Наконец-то, твою мать!» – выругался вслух Джаргул. Уверенно окинув глазами окружавшие их глухие пущи, он медленно склонился на одно колено у левого берега ручейка и, скинув со спины свой мешок, достал оттуда потёртый кожаный бурдюк. Наблюдая за его действиями, Альфред мог лишь облизываться, стоя у ствола высокой плакучей ивы, росшей неподалёку. Всем своим существом он ощущал удушающее чувство жажды, но, даже несмотря на это, его тело не слушалось, и парень продолжал стоять на своём месте. Между тем, наполнив свой бурдюк почти до самых краёв, чёрный колдун отхлебнул из него пару глотков и, спрятав его обратно в мешок, уже приготовился к тому, чтобы встать. «Дава-ай, уходи, тварь!» – молился про себя Альфред, продолжая наблюдать за его фигурой из своего жалкого убежища. Однако Джаргул не спешил уходить просто так. Привстав, он закинул на спину свой мешок, после чего резко развернул голову и кинул зловещий взгляд на то место, где стоял его нерадивый пленник, заставив того отстраниться за ствол дерева. «Чёрт!» – пропищал про себя Альфред, столкнувшись глазами с неумолимым взглядом лысого колдуна. – «Он знает, что я хочу сделать!» Не замечая его яростной ухмылки, парень продолжал стоять на своём месте, пока не услышал отчётливый звук шуршащих сапог, удалявшийся от него со своей обычной скоростью, что послужило для Альфреда отличным сигналом к действию. Как следует поднакопив сил и взяв себя в руки, юноша быстро вынырнул из-за ивы и, стараясь не смотреть в сторону Джаргула, рванул к ручейку, несясь всё быстрее и быстрее, пока не упал и тут же не прильнул к нему всем своим телом, как животное. Ощутив в своём горле долгожданный вкус живительной влаги, пробравший его до самого основания, он впился в спасительный источник и несколько секунд жадно втягивал в себя воду, после чего довольно резво опёрся на кулаки и, вскочив с колен, снова побежал вперёд, старясь нагнать чёрного колдуна. И только когда он в очередной раз заметил впереди себя его широкую спину, Альфред почувствовал в своей груди подступивший страх, который успел уже порядком иступиться на фоне его усталости. К счастью, чёрный колдун не стал снова оборачиваться в его сторону, и, продолжая идти за ним вслед, юноша позволил себе ощутить неглубокое успокоение, которое принесла ему утолённая жажда.
Спустя около двадцати минут Альфред начал замечать, что их путь стал каменистее. Повсюду его ноги натыкались на небольшие валуны, которые вскоре стали смешиваться с мелкими камушками, укрывшими собой все окрестные холмы, между которых иногда пробивалось заходящее солнце. Затем у края далёких деревьев показалась отчётливая пустошь. Вначале парень принял её за кусок неба, но вскоре заметил на её гряде целые заросли покосившихся стволов зеленеющего леса и понял, что ошибся – это был отвесный утёс высокой скалы.
«Допёрлись, щенок!» – гулко проговорил Джаргул, глядя на открывающийся пейзаж, и с натугой выдохнул.
Перед ними расстилался девственный рай. Свистящие птичьи голоса перещебётывались вокруг них слабым эхом, которое доносилось со стороны утёса словно отклик живого леса, и медленно пропадало, растекаясь по окрестным массивам исполинских сосен, залитых ярким светом заходящего солнца, казавшимся таким чистым, будто этих мест никогда и не касалась вездесущая рука современного человечества. Повсюду стрекотали невидимые насекомые, а в воздухе разливался стойкий запах хвои, разносившийся вокруг утёса лёгким ветерком и придававший этому месту стойкое ощущение величественности. «Здесь проходил один из первых путей северных поселенцев, – понуро объявил Джаргул и тут же добавил. – А до этого здесь веками жили одни лишь племена местных: Акерии, Замекшы и другие всякие. Охотничьи тропы тут у них были…». Альфред потёр свой нос и оглядел верхнюю часть утёса, которая почти сразу же показалась ему похожей на спину гигантского дракона из мифических легенд. Он уже привык к тому, что чёрный колдун изредка вдавался в такие подробности, произнося вслух не очередное ругательство, а разнообразные поучения, которые, впрочем, не были адресованы лично Альфреду. «Может, раньше он был кем-то навроде профессора… когда-то…» – отстранённо подумал про себя паренёк, слушая слова чёрного колдуна, и вяло усмехнулся своей же собственной догадке, на мгновение вспомнив, кто вообще сейчас стоит перед ним. Между тем Джаргул продолжал говорить на начатую им тему, делая вид, что ему снова нет никакого дела до Альфреда и его мыслей: «…Сейчас этих народов больше нет – давно истреблены или смешались с другими. «Погребены под бременем веков» – как бы сказали ваши хреновы историки. Однако, как ни странно, эти же самые историки не могут согласовать полученные ими с раскопок данные даже между собой! Не то что выпустить их в народ. И всё же они пытаются…» Последнюю свою фразу Джаргул проговорил с ярко выраженной издёвкой.
«Чёрт, как же жрать-то хочу-у!» – недовольно заметил про себя Альфред, снова почувствовав во рту привкус подступивший горечи. С недавнего времени эта мысль начала донимать его всё сильнее, и теперь он даже мог позволить себе пропускать некоторые слова своего ужасного похитителя мимо ушей, когда выдавалась такая возможность. Спустя столько часов шатания по лесным чащобам у него возникало всё меньше желания вникать в происходящее вокруг, и, улучив момент для краткого отдыха, Альфред всеми силами старался удержаться от того, чтобы не рухнуть на месте. Заметив это отрешённое выражение на его побитом лице, чёрный колдун прервал свои разглагольствования и обратился непосредственно к нему:
– А ты что думаешь об этом, щенок? М-м? А-а-а, понятно. Ты же теперь у нас не можешь размышлять настолько живо, как раньше! И где же теперь все твои хитроумные планы? А?! Как же – ты ведь хотел украсть у меня мой мешок с едой! Что, слишком ослаб теперь для этого, да? Куда подевались твои хвалебные песенки и стишки, которыми ты забивал свою голову час назад, только чтобы не думать о своей затее? Признаться, они меня довольно хорошо забавили! Совсем обессилел, бедненький?
